Раввин глубоко вздохнул и продолжил:
- Это вовсе не галлюцинация. Перед нами действительно печать Соломона, и, как у Пентагона, его пропорции несовершенны. Однако есть способ исправить эту асимметрию.
Он взял последний листок.
- Я снова поразмыслил о Баруэле, о его методе, а главным образом - о цифре шесть, которая казалась основой всего. Сколько городов мы проехали?
- С Гранадой - восемь, - автоматически ответил Сарраг.
- Следовательно, получается два лишних. Но если мы вернемся к нумерологии…
- Вы хотите сказать, манипуляции с цифрами, как мы делали, опираясь на Da'wa? Вам не кажется, что это попытка подчинить реальность нашим желаниям?
- Нет, шейх Сарраг. Вы меня неправильно поняли. Я решил изменить не метод подсчета, а считаемые элементы. Подумайте. Поскольку, складывая количество городов, мы никак не можем получить искомое базисное число, то есть шесть, значит, считать нужно не города, а что-то другое.
Его компаньоны чуть ли не подпрыгивали от нетерпения. Араб налил себе еще вина, но забыл поднести к губам.
- Вспомните. План Баруэля разделен на малые и главные Чертоги. До сегодняшнего дня мы ни разу не пытались осмыслить причину этого. А зря, потому что именно здесь и лежит ответ. Если рассмотреть их все, то что получается? - Взяв перо, он накарябал:
1. Уэльва, главный Чертог.
2. Херес-де-лос-Кабальерос, Касерес, Саламанка. Малые Чертоги.
3. Бургос, главный Чертог.
4. Теруэль, главный Чертог.
5. Каравака, главный Чертог.
6. Гранада, главный Чертог.
Он сунул перо в чернильницу.
- Шесть, - преспокойно заявил он.
- Действительно, шесть, - эхом повторил Варгас. - Ну и что? Не понимаю, каким образом это придает печати симметричность.
Эзра жестом успокоил францисканца.
- Малые Чертоги, главные Чертоги. Почему Баруэль сознательно обозначил таким образом города? По их значимости? Но Бургос не менее значителен, чем Саламанка, а Касерес не богаче Херес-де-лос-Кабальерос. По их географическому положению? Никоим образом. Так я повторяю вопрос: почему? Посмотрите внимательно на эту карту.
Прошло довольно много времени, прежде чем Варгас сдавленно произнес:
- Королевства.
- Браво! - поздравил его Эзра.
Он снова взял перо и приписал названия королевств.
1. Уэльва, главный Чертог. Королевство Севилья.
2. Херес-де-лос-Кабальерос, Касерес, Саламанка. МалыеЧертоги. Королевство Леон.
3. Бургос, главный Чертог. Королевство Кастилия.
4. Теруэль, главный Чертог. Королевство Арагон.
5. Каравака, главный Чертог. Королевство Мурсия.
6. Гранада, главный Чертог. Эмират Гранада.
- Шесть королевств. Вот опять перед нами таинственная цифра шесть, которая сопровождает нас с самого начала. Напрашивается вывод: нужно не города между собой соединять, а королевства.
Сопровождая слова действием, он взял последний листок и начал чертить. Закончив, он положил карту на поднос.
- Друзья мои, вот печать Соломона во всем своем совершенстве…
Варгас с Саррагом зачарованно таращились на карту, не способные вымолвить ни слова.
- Точность и логика! Как я всегда и полагал, в плане Баруэля нет места случайностям. Наши передвижения по Полуострову были тщательно выверенными.
Араб наморщил лоб. Его внимание привлекла одна деталь, отсутствующая на предыдущих картах. Он ткнул пальцем чуть ниже Толедо.
- А зачем это крестик в середине печати?
На губах раввина появилась спокойная улыбка.
- Потому что именно здесь мы найдем сапфировую Скрижаль.
- Почему вы так в этом уверены?
- Здесь, и нигде более, - настойчиво повторил Эзра. Машинально растирая занемевшие пальцы, он принялся объяснять:
- Нам с вами хорошо известно, что печать Соломона - не просто банальная геометрическая фигура, а настоящая сумма алхимической мысли. Она содержит все четыре элемента: первый треугольник, чья вершина поднята к небу, воплощает огонь. Второй, чья вершина смотрит вниз, воплощает воду. Треугольник огня, отсеченный основанием треугольника воды, соответствует воздуху, а треугольник воды, отсеченный основанием треугольника огня, соответствует земле. Всё вместе, соединенное в этой гексаграмме, представляет собой соединение всех элементов. К тому же, если рассмотреть четыре боковые точки звезды, то отчетливо видна связь между четырьмя элементами, разбитыми попарно. Я имею в виду тепло, сухость, влажность и холод. Печать Соломона, таким образом, является воплощением единства противоположностей и космической целостности. Некоторые каббалисты добавляют сюда и шесть основных элементов: серебро, железо, медь, олово, ртуть и свинец.
- Ваш рассказ по-прежнему не объясняет, по какой причине вы выбрали точку к югу от Толедо.
- Потому что это приблизительно центр печати. Центр: золото и солнце.
- Вы сами сказали: приблизительно. Это позволяет думать, что точный подсчет переместит этот указанный вами центр. Следовательно…
Эзра и глазом не моргнул на замечание араба.
- Я внимательно изучил этот регион. И в этой связи хочу вас поздравить, шейх Сарраг. В вашей библиотеке собраны великолепные работы. Просматривая трактат вашего соотечественника, географа Ибрагима Абу Бакра, я обнаружил, что южней Толедо, на периферии этого приблизительного центра, находится строение, которое позволяет отмести все сомнения и подтверждает мою гипотезу. - Он ткнул пальцем в крест. - Замок Монтальбан! - И спросил Варгаса: - Вам доводилось о нем слышать?
Францисканец казался несколько озадаченным.
- По-моему, это какая-то твердыня, построенная чуть более века назад инфантом доном Хуаном Мануэлем.
- Верно. А знаете, на месте чего был возведен этот замок? Крепости, фра Варгас. Крепости, построенной… - Он выдержал многозначительную паузу и изрек: - Тамплиерами… Вашими братьями.
На лице монаха проступило несказанное изумление. Эзра тем временем продолжил:
- А знаете, какой формы это замок? Тре-у-голь-ной! Слышите? Треугольной…
Он весь подобрался, как готовящийся к прыжку зверь.
- А два его бастиона - пятиугольные. И перечислил:
- Пентагон, треугольник. Тамплиеры. Замок Монтальбан объединяет все компоненты шести Чертогов. Теперь вы поняли, почему я выбрал этот приблизительный центр?
Ответом ему послужила глубокая тишина. На горизонте над Вегой разгоралась заря.
ГЛАВА 33
Если сердце не знает, что произносят губы, значит, это не молитва.
Пословица
В спальне королевы, освещенной бледным светом канделябров, витал аромат амбры. Взволнованная Изабелла, стиснув ручку кресла, с силой заявила Мануэле:
- Ты должна мне верить! Я ничего не знала.
- Нисколько в этом не сомневаюсь, Ваше Величество. И, тем не менее, факт остается фактом! Великий Инквизитор действительно пытался меня убить! И если бы благодаря Провидению мне не попалось подразделение ваших солдат, меня бы сейчас тут не было.
- Знаю, Мануэла. Но повторяю: я ничего не знала. Великий Инквизитор превысил свои полномочия. И заверяю тебя, Мендоса будет гнить в тюрьме до конца своих дней!
- Не важно! Я жива, и это главное. Скажите мне лучше, почему вы, узнав о том, что речь идет не о заговоре, а всего лишь о трех людях, ищущих божественное послание - гипотетическое, заметим, - почему вы, тем не менее, уступили требованиям Великого Инквизитора?
Лицо королевы стало высокомерным.
- Моя дражайшая подруга. Королева Испании не уступает. Она соизволяет. И я соизволила разрешить то, что идет во благо моей стране!
- А как насчет того, что во благо Господу? Вы, такая верующая…
- Знай, что ни на мгновение я не усомнилась в содержании Скрижали. Всей душой, католической кровью, текущей в моих жилах, я всегда знала, что это послание - сколь бы гипотетическим оно ни было - не что иное, как подтверждение единственной Истины: Господь наш Иисус Христос - сын Божий, и христиане - его дети, - раздался совершенно неожиданный ответ.
- Но тогда зачем стремиться уничтожить этих людей? Зачем стремиться замолчать истину, вестником которой, возможно, является сам Господь?
Королева не ответила.
Протянув руку, она взяла с маленького столика веер из слоновой кости и с сухим щелчком раскрыла его. Веер был усыпан мелкими белыми цветочками. Мануэле по непонятной причине орнамент напомнил цветы миндаля. И она подумала, что жизнь похожа на это дерево: душистые цветы, горькие плоды…
Королева внезапно поднялась с кресла и принялась вышагивать по комнате, словно ведя какую-то внутреннюю борьбу.
- По правде говоря, - хрипло заговорила она, - на мгновение, одно-единственное мгновение я подумала, что Скрижаль может представлять угрозу. Именно мысль об этой угрозе и вынудила меня согласиться с планом Торквемады. - Шурша юбками, она подошла к окну и приоткрыла занавес пурпурного бархата. - Ты должна понять, что государственные интересы зачастую вынуждают принимать решения, невыносимые для сердца, но необходимые для выживания страны! Ничто не может быть превыше интересов государства! Государство и есть Испания!
Растерянная Мануэла не знала, что сказать. Вот уже битых два часа она тщетно пытается убедить ту, что называет себя ее подругой, положить конец травле, устроенной Торквемадой. Варгас, Сарраг и Эзра умрут.
После нападения на нее саму Мануэла осознала, что надвигается трагическая развязка. Она поняла, что Великий Инквизитор - человек, готовый на все. Подумала об отправленном Изабелле письме, оставшемся без ответа. О том, как уклончиво объяснял человек с птичьей головой причины задержки. И тогда, доверяя лишь своему чутью, она помчалась к Изабелле, которая приняла ее в этот же вечер. И очень быстро обнаружила, что ее опасения не напрасны. Изабелла не получала письма. Великий Инквизитор и не подумал поставить королеву в известность о решении Мануэлы выйти из игры. И в настоящий момент он, должно быть, уже решил участь троих мужчин.
У Мануэлы защемило сердце. Сдерживая слезы, она попросила разрешения удалиться. Королева подошла к ней.
- Есть одна вещь, которую ты не знаешь. За несколько дней до твоего приезда, узнав, что эти трое вот-вот достигнут цели, я вызвала фра Талаверу. Наша встреча запланирована на конец недели. То есть на послезавтра.
- Но… зачем?.. - пролепетала Мануэла.
- Чтобы сообщить ему о моем решении.
- Ваше Величество… Могу я спросить какое? Вместо ответа Изабелла уселась за письменный столик розового дерева, откинула крышку, взяла листок бумаги и выдвинула золотой письменный прибор. Медленно откинув крышку чернильницы, она взяла перо, макнула в чернила и начала писать. Закончив, она решительно поставила подпись, машинально помахала листочком, чтобы чернила побыстрей просохли, и протянула письмо Мануэле.
- Вот возьми. Завтра как можно раньше передашь это фра Талавере… - И добавила: - Можешь ознакомиться, пока я его не запечатала…
Мануэла мгновение колебалась, раздираемая между опасением и надеждой, но потом все же решилась прочесть еще не просохшие до конца строчки…
Окрестности Толедо…
Варгас тыльной стороной ладони стер со лба пот. Полуденное солнце превратило ландшафт в такое пекло, что казалось, даже деревья мучаются.
Францисканец покосился на своих спутников. Сарраг с Эзрой, совершенно сникшие и утомленные, трюхали на лошадях, глядя куда-то за горизонт. Похоже, они страдали не меньше Варгаса. За те шесть дней, что прошли с момента отъезда из Гранады, они обменялись едва ли десятком слов, словно близящийся конец путешествия и неизвестность ввергли их в состояние, близкое к прострации.
А вдруг Самуэль Эзра ошибся? Если в своем анализе он пошел по неправильному пути, подстегиваемый подспудным желанием любой ценой использовать главный символ его веры: печать Соломона. Нет, это невозможно. Они рассмотрели проблему под всеми мыслимыми и немыслимыми углами, пытаясь отыскать другие варианты. И не нашли ничего, что могло бы спорить по логичности с утверждением старого раввина.
Отныне единственным нерешенным вопросом оставалось содержание Скрижали. Передаст ли сапфировая табличка свое послание, как делала это в прошлом? Или останется немой? В конце концов, между тем днем, когда она явилась предку Абена Баруэля и самому Баруэлю, прошло не одно столетие. К чему ломать голову? Ответ от них не зависит, как не зависел от Моисея, Иакова или Соломона. Он в руке Господней.
- Варгас!
Рафаэль, пришпорив коня, поравнялся с шейхом.
- В чем дело?
- Спешиваемся.
- Остановка? Здесь?! Да какая муха вас укусила? Араб не ответил. Сойдя с лошади, он указал на небольшой кустарник в стороне.
- Идите за мной…
- Сарраг! - запротестовал раввин. - Нам предстоит еще долгий путь. Я, право, не вижу смысла…
- Слушайте, Эзра, солнце мне еще пока мозги не растопило. Если я прошу вас следовать за мной, значит, тому есть причина. Идемте!
Раввин с монахом переглянулись, дружно пожали плечами и решили подчиниться.
Едва оказавшись в тенечке, Сарраг, убедившись, что ветки хорошо их закрывают, сообщил:
- За нами следят…
- Что вы такое говорите?!
- Вы меня отлично поняли. Если вы за мной наблюдали, то не могли не заметить, что с самого рассвета я все время оборачиваюсь. - Он указал на маленькое облачко пыли, перемещающееся по дороге примерно в одном лье позади. - Они все время едут за нами.
- О ком вы говорите? - спросил францисканец.
- О сообщниках сеньоры Виверо.
- Это… Должно быть, вы ошибаетесь… - пролепетал монах.
- Помните, что я вам сказал в тот день, когда сеньора исчезла? Я напомню: те, на кого она работала, доведут свою затею до конца. - Сарраг ткнул пальцем в облачко пыли. - И вот они…
- Что будем делать? - спросил Эзра. - Мы не можем все бросить так близко к цели.
Араб, будучи фаталистом, пожал плечами:
- У нас всего две возможности: либо поворачиваем назад, либо идем до конца. До Скрижали. То есть к смерти. Потому что, как вы сами сказали, их интересует только Скрижаль. Как только мы приведем их к ней… конец! Они перережут нас, как скот.
Повисло долгое молчание.
Пылевое облачко мало-помалу приближалось.
- Вспомните легенду о Хираме, - внезапно сказал Варгас. - Тройная смерть… Есть ли судьба благородней, чем отдать жизнь и возродиться более чистым, более великим? Баруэль пожертвовал собой, чтобы передать нам священное наследие. И никогда не был таким живым, как сейчас. Кто из нас может хотя бы помыслить предать его и таким образом предать и Господа Всемогущего?
Сарраг с Эзрой без тени сомнения согласились с монахом. В глазах раввина промелькнул ностальгический огонек.
- В конце концов, что такое смерть? Всего лишь неизбежный переход?.. Столь ожидаемое свидание с Адонаи? Что касается меня, то Всесильный должен был постучать в мою дверь уже давно.
- Так чего мы ждем? - воскликнул, поднимаясь, Сарраг. - Шайтан побери этих мерзавцев! Если им нравится тащиться за нами, как собакам, так пусть их!
Они направились к лошадям и несколько минут спустя уже мчались галопом в направлении Торкона, туда, где их поджидала сапфировая Скрижаль.
Это же время, в нескольких лье оттуда…
У Мануэлы от отчаяния и злости дрожали губы. Они сверлила взглядом Талаверу, пытаясь убедить себя, что он, должно быть, ошибается, что сведения, только что доставленные ему агентом, неверны. Однако священник подтвердил:
- Они и впрямь потеряли их след, донья Виверо…
- Быть этого не может! - Она обвела рукой окружавших их солдат. - Ее Величество предоставила в наше распоряжение целый полк. Вооруженную до зубов кавалерию. Элиту арбалетчиков! И все это лишь для того, чтобы мы вернулись, несолоно хлебавши?!
Талавера устало развел руками. Он был не менее огорчен, чем молодая женщина.
- Что я могу сказать? Мои люди виноваты. Они настолько боялись быть обнаруженными ставленниками Великого Инквизитора, что позволили расстоянию между ними увеличиться и в конечном итоге потеряли их из виду.
- Фра Талавера, они погибнут!
Это была не просто констатация факта - скорее крик, идущий из глубины души.
- Успокойтесь, сеньора… Надежда еще не потеряна. Я прикажу разослать лазутчиков во всех направлениях. Быть может, у нас еще есть шанс их обнаружить.
- Но на это уйдут часы! Да что там часы! Дни! Мы рискуем опоздать!
Талавера, положив руку на плечо молодой женщины, с жаром проговорил:
- Нужно верить в Господа, донья Виверо. Слышите меня? Никогда не теряйте веры. Никогда.
Она кивнула, но без всякой уверенности. И как только Талавера направился к командиру, тяжело опустилась у подножия ближайшего дерева.
Варгас… Если с ним случится беда, она никогда себе этого не простит. Тогда ей придется жить с этой раной в душе, и, быть может, она никогда не сможет ее залечить. Но еще больше пугала мысль, что в момент смерти он, возможно, подумает о ней, подумает плохо и беспощадно. И никогда не узнает, что она пыталась ради него сделать.
ГЛАВА 34
По дорогам плодородного
Полумесяца снова шел
Избранный народ, как во времена Авраама…
Даниель-Ропс. Народ Библии.
Над долиной, закрывая закат, возвышался темной массой среди буков и дубов замок Монтальбан. Спокойные воды Торкона образовывали естественную защиту его западного фланга.
Человек с птичьей головой приказал своим приспешникам спешиться. Спрыгнув с лошади, он бесшумно подошел к своему лейтенанту Алонсо Кихане.
- Будьте осторожны, - прошептал он. - Я не прощу ни малейшей ошибки. Вы займете позицию вон там, - он указал на ряд кипарисов справа, - и будет ждать моего сигнала.
Кихана коротко кивнул.
- Никаких признаков людей Талаверы? - спросил Мендоса.
- Никаких, сеньор.
- Странно. Они исчезли на въезде в долину. Интересно, что могло их заставить отступиться? В Гранаде они казались твердо настроенными идти до конца.
- Возможно, осознали свою слабость. В конце концов, разве нас не вдвое больше, чем их? Или нам удалось сбросить их с хвоста.
Мендоса нервно потеребил бороду. Было очевидно, что слова лейтенанта его отнюдь не успокоили.
- И все же будем начеку, - озабоченно сказал он. - Они могут и передумать.
- В этом случае мы их перебьем, сеньор. - И в подкрепление своих слов Кихана стиснул рукоять меча.
Мендоса понимающе глянул на него.
- А пока что делайте, что сказано. И ждите моего приказа. Кихана выпрямился, словно собираясь щелкнуть каблуками, и кинулся к своим людям.
Оставшись один, Мендоса повернулся к пустынному замку. Узкие губы раздвинулись в улыбке, обнажая клыки.
Ах, если бы только маленькая стерва была здесь! С каким бы неприкрытым удовольствием он перерезал ей глотку! И на сей раз ни за что бы ее не упустил.
- Сеньор Мендоса!
- Что еще?
- Они едут!