- Если упрятывать всех, кто видит кошмары, в мире останется мало людей. Ты, может быть, переутомился, впал в тоску? Откуда мне знать!..
- Кошмары, призраки наяву, и к тому же… - Он вдруг замолчал и бросился в гостиную.
- Ты куда? - испугалась она.
- Звонить.
Луч света пробился через окно и разбился на тысячи прозрачных осколков, ударившись о стеллажи, уставленные заботливо переплетенными книгами.
Ансельмо Толедано набил свою трубку, не переставая спокойно говорить:
- Ваша невеста права, мой друг. Все описанное вами не имеет никакого отношения к сумасшествию, правда, сам термин "сумасшествие" пока трудноопределяем. Люди, домогающиеся власти и желающие удержать ее любой ценой, люди, обуянные неутолимой жаждой золота, - разве все они мыслят здраво? Если так считать, то безумие может быть у всех, только его сразу не распознаешь. В заключение скажу: невозможно признать собственное сумасшествие, но для других оно очевидно. Вы не сумасшедший, Рикардо Вакаресса.
- Мне сразу полегчало. Тем не менее я чувствовал бы себя еще лучше, если бы вы дали хоть какие-нибудь, пусть самые короткие объяснения.
Ансельмо Толедано затянулся, выпустил дым и поглубже уселся в кресле.
- Вы хорошо выразились. Отрывочные объяснения. За время моих долгих и трудных изучений медицины меня не обучили, к большому сожалению, тайнам бессознательного. Кстати, этим механизмом долго пренебрегали, его даже отрицали. Я могу облегчить физическую боль. Иногда я могу замедлить болезнь. Но зато я абсолютно не способен гоняться за призраками, могу только дать больному снотворное.
- Однако вчера мне показалось, что у вас есть определенное мнение по этому вопросу. Не вы ли рассказывали о пещере и кодированном языке?
- Верно. Тем не менее я лишь повторил скудные сведения, собранные во время пребывания в Париже. В действительности же нет ничего особенного в том, что с вами происходит. Миллионы людей видят сны, и у многих они повторяются. Признаюсь, однако, есть в вашем случае один беспокоящий меня элемент. Объяснить его я не в силах.
Доктор направился к своей библиотеке и скоро вернулся с каким-то сборником.
- Ну? - взволнованно спросил Рикардо. В его голосе слышалось беспокойство.
Толедано не ответил. Он нацепил на кончик носа старинные очки и не спеша принялся переворачивать страницы.
После длительного молчания прошел к своему креслу за рабочим столом.
- Вы когда-нибудь слышали о Зуньи? Рикардо недоуменно заморгал.
- Зуньи?
- Никогда? Вы в этом уверены?
- Несомненно! Впервые слышу это слово. Что или кого оно означает?
- Вам неизвестна эта сторона моей жизни, но я всегда интересовался религией и обычаями наших индейцев. И наших, и североамериканских. Когда вы рассказали мне о своем последнем кошмаре, мне показалось знакомым его содержание.
- Знакомым?
- Зуньи - это название индейской деревни и одновременно ее жителей. Она расположена в западной части штата Нью-Мексико, вблизи пограничной линии с Аризоной. Это племя известно тем, что выработало самую сложную в Северной Америке ритуальную систему. История их теряется в глубине веков. Еще более странно то, что у зуньи нет никаких языковых корней. Абсолютно неизвестно происхождение их языка.
Рикардо задумчиво смотрел на доктора.
- Может, на их диалекте я разговаривал в своих снах?
- Если вы разрешите подежурить одну или несколько ночей у вашей кровати специалисту по индейским диалектам, мы это узнаем.
- Вы это серьезно? И речи быть не может. Кстати, можно неделями ждать, пока сон повторится. И нет Уверенности, что я снова буду говорить.
- Есть и другая возможность: установить у вашего изголовья один из новых приборов, которые позволяют записывать звуки. Если, разумеется, мы сможем найти хоть один.
- А почему бы и нет? Толедано покачал головой:
- Надо подумать…
Он взял со стола лист бумаги, исчерканный пометками, и прочитал вслух:
- "Никогда не садись лицом к западу… Я приду в деревню кашина на исходе четвертого дня. Возьми с собой свои мокасины, четыре пары, и мягкое перо орла… Перестань плакать, - ворчит белка. - Я тебе приказываю". Заметьте, что слово "кашина" означает дух. Точнее, душу умирающего. Они приходят либо с гор - именно здесь мы находим важный пассаж вашего сна, либо из деревни кашина на дне священного озера на западе Зуньи. - Он повторил: - К западу от Зуньи… Я предполагаю, что смысл самого слова "кашина" вам тоже незнаком?
- Абсолютно.
- Кашина означает также и обитель мертвых. Этим можно объяснить, что женщина из ваших снов просит вас "никогда не садиться лицом к западу". Подтекст: я еще не мертва, не мертв и ты.
- Почему она упоминает о четырех днях?
- Потому что всегда, согласно традиции Зуньи, именно через четыре дня после захоронения покойник может превратиться в кашина и отправиться в священное озеро. А вообще-то, если уж опираться на верования этого племени, ваш сон представляется несколько заумным. Покойница направляется к западу, стало быть, к священному озеру, к поселению мертвых. В принципе она невидима смертным, поскольку стала духом. И только орлиное перо, принадлежащее миру живых, позволяет вам следовать за ней. Ваши ступни окровавлены, ее нет - ведь духи не испытывают физических страданий. Поэтому-то она и посоветовала вам взять четыре пары мокасин.
Рикардо с сомнением спросил:
- А белка? Слезы?
- Не могу утверждать, но мне кажется, что, заплакав, вопреки предупреждению и женщины, и белки, вы нарушили запрет, потеряв таким образом шанс встретиться с вашей возлюбленной. Действительно, у зуньи считается кощунством оплакивать мертвого, тем самым вы лишаетесь всякой возможности продолжать с ним диалог. По этой причине она и исчезла. Ну а что касается белки, то здесь я подозреваю чистую символику. Она - женщина, которая вас ведет. Она пытается приободрить вас, давая понять, что благодаря силе своей любви она способна нести вас на себе, даже будучи слабой на вид.
Рикардо поднялся крайне раздраженный.
- Что за колдовство заставило меня видеть немыслимые сны о событиях, совершенно неизвестных мне?
Толедано взглянул на него поверх очков:
- Право, не знаю. Это меня и беспокоит.
- Интересно, чему соответствует та фигурка, которая встречается всюду?
- Я отвечу так же: не знаю.
Вакаресса упал в кресло, во рту неожиданно пересохло.
- Как узнать?
- Полагаю, вы не забыли, что в ресторане в Ла-Бока я затронул тему бессознательного. Так вот, бессознательное разговаривает с нами. Однако слышать его мы можем только в состоянии сна. Почему? Потому что, заснув, мы становимся беззащитными и открытыми. Чтобы выразить себя, пользуемся сновидениями и символами. Объясняю я вам это немного примитивно. На самом деле все намного сложнее. Мы ничего не знаем о механизме, вызывающем галлюцинации. Мы сталкиваемся с феноменом, явно ни с чем не связанным. Это по меньшей мере любопытно.
- Куда вы клоните, доктор?
- Я думаю, а не пытается ли ваше бессознательное передать вам через повторяющиеся сновидения какое-то важное послание… - Он замолчал, потом добавил: - Если это так, вам стоило бы проконсультироваться у психоаналитика.
- У психоаналитика? - растерянно повторил Рикардо. Но тут же вспылил: - Какого черта, что еще за психоаналитик! Ниспосланное провидением существо, обладающее даром предвидения? Гадалка? Колдун? Не понимаю, каким образом психоаналитик сможет объяснить мне, почему я вижу эти фантастические сны?
Доктор, похоже, не разделял его возмущения:
- А что вы теряете? Вообразите на минуту, что должен был испытывать Христофор Колумб, отправляясь на поиски неизвестной земли. Вас ждет примерно та-кое же приключение. Разница в том, что у вас будет больше шансов, чем у него.
- Больше шансов? Почему?
- Потому что рядом с вами будет опытный моряк, он поддержит вас и не позволит заблудиться.
- Положим, я соглашусь… сколько времени будет длиться это… путешествие?
Толедано сокрушенно развел руками:
- Это-то и есть больное место. Год… два года… пять лет… Продолжительность неопределенна.
- Пять лет! Да я теперь, сейчас же хочу решить эту проблему. Не через пять лет! Сейчас же!
На лице Толедано не отразилось ни гнева, ни сожаления, только удрученность.
- Понимаю, мой друг. Вы не обязаны следовать моим советам. В конце концов, ваше здоровье вне опасности. Не вы первый и не вы последний видите сны; но ваши - я это допускаю - довольно необычны.
Рикардо устало посмотрел на него:
- Хотите правду? Я чувствую себя еще более потерянным, переступив порог вашего дома.
Толедано открыл один из ящиков стола и достал визитную карточку:
- Возьмите. Пригодится. Никогда не знаешь… Рикардо засунул ее во внешний карман пиджака и медленно встал.
- Благодарю вас. Я подумаю.
- Попытка не пытка. Это путешествие, коль вы на него решитесь, может принести множество открытий. Ведь и Христофор Колумб не предполагал, что, плывя к западу, он наткнется на Новый Свет.
Рикардо вымученно улыбнулся: - Бесспорно. Но вам известно, к чему это его привело…
7
Отсутствующим взглядом Рикардо смотрел на парочки, прогуливавшиеся по зеленым аллеям парка Палермо.
Пробило полдень на часах собора Метрополитана.
Влажность увеличилась. Деревья, фонтаны, искусственное озеро, обсерватория испускали тепло и негу. Недалеко отсюда, на ипподроме, лошади готовились к изнурительной тренировке на беговых дорожках.
До сего дня он жил словно в крепости, убежденный, что врагу ни за что не преодолеть защищающие его укрепления. Но вот уже несколько дней, как дезертировали часовые, открыв проход таинственному Троянскому коню, превратившемуся в женщину - полуиндианку-полубогиню. Какую угрозу она таит в себе?
Рикардо оглядел все вокруг, словно с минуты на минуту ожидал появления загадочного силуэта из своих кошмаров. Ему бы отступиться, больше не думать об этих сказках, об индейских племенах и прочем вздоре. Но он симпатизировал доктору Толедано, очень уважал его. Итак, в час, когда на небе пылал закат, этот человек, всегда считавший себя здравомыслящим, вдруг уверовал во все эти химеры.
Рикардо встал со скамьи и направился к машине. Шофер, должно быть, уже беспокоится.
А если все снова начнется сегодня ночью? Тоска, подкравшись незаметно, подступила к горлу. Так больной, страдая, знает, что врачи бессильны определить болезнь.
- Все в порядке, сеньор Вакаресса? - Луис Агуеро осторожно посмотрел на него.
- Мы возвращаемся.
Он опустился на заднее сиденье.
"Панхард-левассор" медленно тронулся к дому.
Была суббота, все старались уехать из столицы, где стояла угнетающая влажность, но тем не менее на авениде Коррьентес царило оживление. Эта городская артерия, долгое время не имевшая названия, с некоторых пор была охвачена странной лихорадкой. Застроенная кафе, ресторанами, книжными магазинами и театрами, она получила название "улица, которая никогда не спит".
Они подъехали к углу Хуан-Хусто.
Старик с прямыми волосами стоял на тротуаре. Рикардо почувствовал, как вдруг заколотилось сердце. Возможно ли это? Индеец! В Буэнос-Айресе? В патрицианском квартале города?
- Остановитесь, Луис! - Здесь?
- Да, остановитесь!
Он возбужденно выскочил из машины и бросился к старику, собиравшемуся перейти проезжую часть.
- Эй! Минуточку!
Ни тени удивления не отразилось на лице индейца. - Ты помнишь меня? Мы встретились в…
- Да. В трактире "Флорида". В тот день ты убежал от меня как от пожара.
Все это выглядело теперь смешным. Лучше бы вернуться в машину. Ему показалось, что это не он сам, а кто-то другой спросил старика:
- Мы можем поговорить?
- Почему бы и нет. Но прежде покажи мне дорогу в порт. Вот уже час я кружу по городу. Этот город - настоящий лабиринт, головоломка какая-то…
Рикардо чуть было не возразил, что тот ошибается, ориентироваться в Буэнос-Айресе - детская забава, поскольку весь город разделен на квадраты и все улицы проходят под прямыми углами, но предпочел ответить:
- Я провожу тебя в порт.
Он показал на Луиса, с любопытством смотревшего на них с переднего сиденья "панхарда":
- Это мой шофер. На машине мы доедем быстрее.
- Зачем? Ты разве спешишь? - спросил индеец и, не ожидая ответа, произнес: - Я предпочитаю идти.
- Мы будем там через три четверти часа!
- Час, минута, день. Все это городские понятия, друг. Расскажи мне лучше о временах года. Тебе неизвестно, что время - иллюзия, придуманная живущими взаперти?
Рикардо сделал знак Луису медленно ехать за ними и попросил:
- Напомни мне свое имя.
- Янпа. Я тоже жил как по стрелкам. Это было в Нороесте, там, высоко, недалеко от Рио-Хондо. В лесах, где растут циратонии. Белые люди решили построить возле озера дома.
Рикардо решился прервать его:
- У меня к тебе вопрос. Почему ты подсел ко мне в кафе? Почему назвал меня шаманом? Почему говорил мне о большом путешествии?
Янпа рассмеялся:
- Ты сказал, что у тебя ко мне вопрос. Я насчитал три. Я подошел к тебе, потому что узнал тебя среди тысяч других. Ты обладаешь даром.
- Каким даром?
- Даром видеть дальше других. Каждая частица Вселенной доступна зрению духа. Да вот только люди-то слепы. У кого достаток, у кого честолюбие, у кого масса ничтожных повседневных дел. А ты можешь видеть. Следует только научиться этому. Я уже сказал тебе: ты шаман. Мостик между миром духов и миром живых. - И он повторил: - Ты можешь видеть.
- Видеть! Но что?
- Просто жизнь. Могучий поток жизни. Поток вчерашний, сегодняшний, завтрашний. Тот, кто сидит на берегу, способен наблюдать зарождение потока и его конец. Это нелегко. Этого может достичь только опытный шаман.
- Ты еще скажешь мне, что можно предсказывать будущее?
- Будущее и прошлое.
- О прошлом мы знаем. В чем здесь интерес?
- Прошлое, о котором я говорю, - это прошлое до прошлого и до всех других прошлых.
- Прошлое до прошлого? Что-то непонятно.
- Неужели ты так наивен, что считаешь, будто мы проживаем только одну жизнь? Мы рождаемся, умираем, и все?
- Я…
- Нет. Мы живем, умираем, живем, умираем… до бесконечности.
Вакаресса слегка пожал плечами:
- Реинкарнация, воскрешение… У нас только шарлатаны защищают подобные теории.
- Это не потому, что люди думают по-разному, а просто все люди неизбежно заблуждаются. Возьмем пример. Представим, что ты показываешь моим братьям один из ваших графиков, которые я видел на стройке. Ты понимаешь, о чем я? О тех цветных линиях, изгибающихся зигзагами на больших белых листах в клеточку со множеством цифр. Как ты думаешь, что они увидят? Ничего, кроме черточек, в которых нет смысла. Наоборот, человек из города - ты, быть может, - будет смотреть на то же самое с беспокойством, представляя, что это линии судьбы, означающие увеличение или уменьшение богатства. Тебе понятно, нет?
Рикардо не успел возразить.
- Возьмем другой случай. Оставь двух людей одних в лесу. Мои братья начнут прислушиваться к языку деревьев. Твои же начнут думать, как бы эти деревья срубить, чтобы построить из них тюрьмы и посадить туда всех ставших сумасшедшими, не разрешив им видеть деревья. Все здания - тюрьмы. Тебе это хорошо известно.
- Ты упомянул о стройках. Ты там работал?
- А разве я не упомянул о тюрьмах? Да. Я натрудил свои руки, строя каменные дома, больницы, рестораны.
Они прошли половину авениды Корриентес. В самом конце были лиман и порт.
- Стало быть, ты не веришь, что человек, животные - все, кто живет и умирает, - способны вернуться к жизни и снова умереть?
- Рискую принести тебе горе. Нет, все это вздор. - Индеец остановился. - Ответь мне. Почему вы, христиане, все время твердите: "Христос сказал "да"", "Христос сказал "нет"". Вы знали его?
- Мы и не могли его знать. Он жил две тысячи лет назад.
- В таком случае как ты можешь быть уверен, что все это не… - Он сделал многозначительную паузу и продолжил: - Что это не вздор?
- Потому что так написано в Библии. Люди, знавшие Христа, рассказали его историю.
- Две тысячи лет! И кто автор этой книги?
- Признаюсь, это точно неизвестно.
- Твоя Библия как человек, который видел человека, видевшего медведя. А ваш Бог? Где он? Можете вы дотронуться до него? Увидеть его?
- Твой вопрос бессмыслен. Бога невозможно увидеть, а тем более коснуться. Бог непостижим.
- Непостижим? Что означает это слово? - Он недоступен нашему пониманию.
- Я ничего не понимаю. Рикардо стал терять терпение.
- Бог невидим нашим глазам. Невозможно конкретно определить, что такое невидимое!
- Это неразумно. Я, друг мой, верю не в непостижимое, а в Землю, Солнце, Луну. Я вижу их каждый день. Мне не нужна книга, рассказывающая истории, которым две тысячи лет. Я смотрю, вижу. Земля дает мне пищу, я могу потрогать ее, я могу идти по ней, лежать на ней. Я чувствую ее запах. Мне стоит только посмотреть вокруг себя, чтобы убедиться, что все это существует. Даже в животных есть дух.
- И все-таки ты на них охотишься, - иронично произнес Вакаресса.
- Их смерть помогает мне выжить, а не доставляет глупого удовольствия от изобилия.
- Каждый живет по-своему.
"Панхард" двигался за ними со скоростью пешехода.
- Порт еще далеко?
- Прямо перед нами, за этими домами. Вообще-то у нас есть два порта - Риачуэло и Порт-де-ла-Капиталь. Какой тебе нужен?
- Откуда мне знать? Я хочу прийти в порт, вот и все. В то место, откуда отплывают корабли.
Рикардо заворчал:
- Сказал бы сразу, чего хочешь…
- Раз я ищу порт, то для того, чтобы сесть на корабль.
- В каком направлении?
- Мне нужен корабль, который отплывает, вот и все!
- Но тебе надо купить билет. Бесплатно на корабли не берут!
- Я заплачу. У меня есть все, что надо.
Индеец засунул руку между двумя пуговицами своей рубашки и достал пестрый платок, завязанный кошельком. Он осторожно развязал его. В платке лежали пачечка купюр и маленький камушек, искрящийся голубоватым цветом. Он походил на бразильский изумруд.
- Это я заработал на стройках белых людей за несколько лет.
- А этот драгоценный камень?
- Он принадлежал моему прадеду. Потом достался моему деду, от него моему отцу, а отец передал его мне. Он не продается. Этот камень - священный. Он хранит память о моих предках. Сколько билетов мне дадут за эти деньги? - осведомился индеец.
- Не знаю, все зависит от того, куда ты хочешь попасть. Чем дальше, тем дороже.