Проснувшись в темноте на незнакомом скрипучем ложе, Владимир Константинович долго не мог сообразить, где он и что с ним. Тело сладко поламывало, как после хорошей лыжной пробежки, гортань горела сухим огнем, но в голове ощущалась полная ясность. Лишь память отшибло на каких-то этапах, и понадобилось известное напряжение, прежде чем удалось восстановить последовательность событий. И какой же немыслимо удаленной во времени показалась ему эта прогулка по берегу среди упругих подрастающих сосен!
Люсин оперся на локоть и прислушался. Откуда-то долетали неразличимые шепчущие отрывки речи. Он заставил себя встать и, нащупав в потемках дверь, побрел на путеводную черточку света, теплившуюся в конце коридора.
Аглая Степановна и Коля безмятежно гоняли в кухне чаи. Уютно бормотало радио. На ручках самовара висели бублики.
- Проснулся, голубь? - Старуха подняла взгляд. Подув на блюдце, из которого, вкусно причмокивая, тянула крутую заварку, она насмешливо прищурила пронзительное, ястребиной зоркости око. - Головочка не трещит, чай?
- Спасибо, бабушка. Все прошло, - поблагодарил Люсин и вдруг спросил, испуганно встрепенувшись: - Сколько времени? На дворе уже ночь? - и тут только сообразил, что у него есть часы. - Неужели всего-навсего девять?
- Так точно, - улыбнулся Коля. - Без трех минут. Хорошо поспали, Владимир Константинович?
- Черт! - помянул нечистого Люсин, хлопнув себя по лбу. - Ведь я обещал вернуться!
- Не беспокойтесь, Владимир Константинович. Я звонил… Сказали, чтоб отдыхали себе спокойно.
- Воображаю, чего ты наговорил! - Люсин даже покраснел от бессильной досады.
- Ничего особенного. Что есть, то и сказал: гипертонический криз. С кем не бывает? У меня братан моложе вас, а его в прошлом месяце по первое число прихватило.
- Мне ничего не передавали?
- Передавали. - Коля Самуся протянул записанный на обрывке газеты номер. - Просили позвонить, как проснетесь.
Люсин бросился к телефону, едва не столкнувшись в дверях с Аглаей Степановной, которая чуть не выронила тяжелую трехлитровую банку, до краев наполненную алым напитком.
- Рехнутый! - осерчала старуха.
Промучившись минут двадцать - город упорно был занят, - Люсин наконец соединился с дежурным.
- Поступил сигнал из Волжанска, - доложил тот, когда Владимир Константинович назвал себя. - Гражданин Горбунов Валерий Аркадьевич, весовщик мясокомбината, опознал по фотографии Солитова. Говорит, что видел, как его увозили на "скорой помощи". Товарищ Гуров уже выехал на место.
- Гуров? - Люсин все еще соображал в замедленном темпе, не постигая в полном объеме значения столь неожиданного (впрочем, почему неожиданного?) поворота событий. - А из наших?
- Капитан Целиков. Просил согласовать с вами.
- Считайте, что согласовано, - повеселел Люсин. - Больше ничего?
- Еще был звонок от гражданина Бариновича Гордея Леоновича, - дежурный интонацией выделил рифмованное созвучие. - Хотел встретиться с вами по тому же вопросу. Оставил свой адрес.
- Благодарю. Буду завтра е утра. - Люсин задумался, не отрываясь от трубки, и подавил соблазн рвануть на ночь глядя в этот самый Волжанск. "Неужели все-таки сработал калининский вариант?" - спросил себя, медленно опуская палец на рычажок.
Глава тринадцатая
СЛУЧАЙ В ВОЛЖАНСКЕ
Перед въездом в город Волжанск Гурова с Целиковым поджидала машина ГАИ с включенной мигалкой. Расплескивая синие молнии и завывая сиреной, она повела за собой в непроглядную ночь. Это оказалось совсем не лишним, потому что ехать пришлось через городской центр с его кривыми узкими улочками, как попало застроенными в конце прошлого века.
Станция "Скорой помощи" размещалась в старом кирпичном доме, окруженном ветхим забором, через который перевешивалась буйно разросшаяся акация. В резком свете фар листва казалась непроницаемо мрачной. Свернув в проем между столбами, на которых топорщились крюки от снятых ворот, и ловко лавируя среди новеньких фургончиков с крупно нарисованными цифрами "03", обе милицейские машины подрулили к главному входу.
- Чего маринуют автопарк под открытым небом? - уронил мимоходом Гуров, взбегая по ступенькам широкой лестницы.
Унылый с виду главный врач, обо всем предупрежденный заранее, не теряя времени вызвал врачей и санитаров, дежуривших в указанный свидетелем Горбуновым день. Но ни один из них не опознал человека на предъявленной фотографии.
-. Значит, мы его не возили, - категорически заявил главврач, втайне довольный скорым разрешением дела, ничего не сулившего, кроме лишних беспокойств. - Не наш больной.
- Но свидетели утверждают, что видели, как на Пролетарской площади именно его укладывали в карету, - возразил Гуров.
- А они не врут, ваши свидетели?
- Помилуйте, зачем? - Гуров сохранял завидное терпение.
- Мало ли… Встречаются, знаете ли, субчики с чрезмерно развитой фантазией. Мы это во как знаем, - главврач неуклюже согнулся и стукнул ребром ладони себя по затылку. - Вы даже не представляете, сколько бывает напрасных вызовов!
- Сочувствую, - осторожно вмешался Целиков. - Но данный случай, надеюсь, сюда не относится?
- Нет его, вашего случая, - почему-то обиделся главврач. - Я привык доверять своим сотрудникам.
- И мы не сомневаемся в их добросовестности, - заверил Гуров. - Но не верить показаниям свидетелей тоже нет оснований. Надеюсь, у вас ведется регистрация?
- А как же! - Главврач поспешно вызвал по селектору дежурную медсестру. - Принесите книгу вызовов! - распорядился властно и забарабанил в ожидании пальцами.
Минут через пять в кабинет вошла неприветливая, излишне полная женщина.
- Так! - Шеф волжанской "Скорой помощи" принялся" водить пальцем по строчкам. - Ну, что я говорил? - Дойдя до конца, он захлебнулся торжествующим смешком. - Нет такого!
- А если у человека вдруг нет документов? - спросил Целиков.
- Регистрируем как безыменного.
- Тогда поищите среди безыменных.
- Я могу уйти? - угрюмо спросила сестра.
- Нет, подождите!
- Трубку за меня Фантомас сымать будет?
- Посмотрите среди безыменных, - он перебросил книгу на соседний стол. - Если был человек, значит, найдется и запись.
- Не записано, - изрекла приговор медсестра, закончив просмотр, и неприязненно отвернулась.
- Вы свободны, Анфиса. - Главврач удовлетворенно отряхнул руки. - Будут вопросы?
- Какие документы еще заполняются на больных, кроме записи в книгу? - спросил Гуров.
- Ну, есть сопроводительные листы. Один экземпляр сдается в больницу, другой остается у нас.
- Проверьте, пожалуйста, - проявил настойчивость Гуров.
Главврач вначале раздраженно поиграл лицевыми мускулами, потом все же смилостивился и позвонил в регистратуру. Но результат вновь оказался отрицательным. Вопреки утверждению Горбунова, узнавшего в размноженном для всесоюзного розыска портрете человека, которого видел три дня назад лежащим без сознания на Пролетарской площади, Солитов в матрикулах волжанской "Скорой помощи" не значился.
- Может, его еще какая машина взяла? - высказал напоследок предположение главврач. - Не наша?.. Вы поспрошайте в больницах.
- Поспрошаем, - почти в один голос пообещали Гуров и Целиков. Они знали, что местный угрозыск уже и без того ищет Солитова по всем лечебным учреждениям.
Первый намек на след обнаружился в пункте травматологии, где вконец задерганный дежурный врач опознал, хоть и с известной долей сомнения, лицо на предъявленной ему фотографии.
- По-моему, он у нас был. Травма черепа, если память не изменяет. Я, правда, не смог им заняться, потому что в тот день, как назло, было много несчастных случаев. Сами понимаете, что это для нас значит. Мы буквально разрывались на части… Полной гарантии дать не могу, но лицо определенно знакомое.
- Кто его доставил, не помните? - спросил Целиков.
- "Скорая помощь", надо думать. Помнится, он был без сознания. Вся голова в крови, над левой бровью ссадина. Я первым делом велел обработать раны. А потом привезли девочку со сложным переломом голени, и я его больше не видел.
Подняли документы, хотя было уже далеко за полночь. Куря сигарету за сигаретой, Гуров сам перелистал журнал, не слишком полагаясь на клевавшую носом сестру. Таинственный пациент с ранением черепа не значился, однако, и в этих списках.
- Чертовщина какая-то! - Борис Платонович снял очки и устало зажмурился. - Девочка с голенью есть, а его нету.
- Кроме вас, кто-нибудь еще дежурил в тот день? - сохраняя полнейшую невозмутимость, включился в разговор Целиков.
- Галина Марковна. Мы с ней постоянно в одной смене работаем.
- Ее можно сюда пригласить?
- Почему же нет? Только вам придется немного подождать.
- Сложный случай? - Целиков сочувственно улыбнулся.
- Алкоголик из окна вывалился, - дал соответствующее пояснение врач. - С третьего этажа… Вы извините, но мне тоже пора бежать. Трехлетнего мальчика привезли на милицейском мотоцикле. Папин свисток проглотил, понимаете… И смех и грех.
- Работка, - заметил Целиков, оставшись вдвоем с Гуровым.
- Не позавидуешь, - согласно кивнул следователь, ощущая, как мозг заволакивает расслабляющая дымка. - Выйду покурить на чуток, - он привычно хлопнул себя ло карманам.
Целиков молча смежил отяжелевшие веки.
Галина Марковна явилась не скоро, когда ночь пребывала в самой глухой поре. Гуров и Целиков встрепенулись, как по команде, когда раздался уверенный стук каблуков, гулко отозвавшийся в пустоте коридора.
- Это вы меня ждете? - В ореоле воспаленного света возникла высокая женщина с нездоровым румянцем. Она была явно взвинчена и не расположена к долгим разговорам.
- Видно, тот еще фрукт вам достался! - Целиков шагнул ей навстречу.
- Не то слово!.. Вы из милиции?
- Из милиции.
- Тогда можете забрать свое сокровище. Ничего серьезного. Таким почему-то всегда везет. Счастливо отделался.
- Простите, Галина Марковна, но мы совсем по другому вопросу. - Гуров поспешно достал фотографии. - Вам знаком этот человек?
- Где-то я его как будто видела, - она неуверенно пожевала губами. - Нет, не припоминаю.
- Травма черепа, - подсказал Целиков. - Ссадина над левой бровью…
- Ах, этот! - вспомнила Галина Марковна. - Ну конечно, ко мне его доставили после перевязки, когда он был уже весь в бинтах… Однако у того было немножко другое лицо. - Она еще раз внимательно взглянула на снимок. - По-моему, это не он.
- Вы уверены? - Целиков вновь переглянулся со следователем.
- Определенно, - она щелкнула ногтем по фотографии. - Здесь круче излом бровей и форма носа иная. Это даже анфас заметно: горбинка и более широкий разворот крыльев.
- Очень может быть, Галина Марковна! - вспыхнул Гуров, то ли в приливе восторга, то ли, наоборот, негодующе. - Вы исключительно наблюдательная женщина!
- Я специалист по черепным травмам. - Она охладила его высокомерным взглядом.
- Тогда тем более мы должны положиться на ваше авторитетное заключение. - Гуров привычно потянулся за сигаретой, но опомнился и лишь огорченно махнул рукой. - Если бы не одна досадная мелочь. Почему больной, о котором идет речь, нигде не значится?
- Понятия не имею. В мои обязанности не входит вести запись.
- Кто же должен это делать в таком случае?
- Поинтересуйтесь у сестры. Я вам ее подошлю. - Галина Марковна возвратила снимок, обнаружив намерение удалиться.
- Одну минуточку! - деликатно остановил ее Целиков. - Извините… Нас вовсе не интересуют регистрационные процедуры. Нам человек нужен, Галина Марковна.
- Какой? - мгновенно и точно отреагировала она. - Этот, что на карточке, или тот, кого мы обследовали?
- Безусловно, этот, - Целиков машинально взглянул на фотографию. - Вашего мы ищем, чтобы исключить всякую возможность ошибки. Где он может находиться в данный момент, как по-вашему?
- Узнайте в психоневрологическом. Скорее всего, мы переправили его туда. Правильно, так оно и было.
- На чем переправили? - спросил Гуров.
- Да на той же машине!
- Понятно, - кивнул Целиков. - Но почему именно в психоневрологический? Для этого, очевидно, были какие-то основания?
- Без оснований, товарищи, ничего не делается. Во-первых, больной, придя ненадолго в сознание, был очень возбужден. Судя по всему, его мучили нестерпимые боли. Установить с ним контакт не удалось, хотя какихлибо внешних нарушений я не обнаружила. При рентгеноскопии костей черепа тоже повреждений не выявилось.
- Значит, у вас должен остаться рентгеновский снимок?! - обрадованно воскликнул Гуров.
- Не думаю. В подобных случаях мы все отправляем вместе с больным. Порой от какой-то минуты зависит человеческая жизнь.
- М-да, у вас времени зря не теряют, - саркастически процедил Гуров. - Наверное, сестра даже не успела оформить!
- Не знаю, спросите у сестры. Мы сделали все, что полагается: обработали раны, наложили повязку, ввели обезболивающее. Специалистов по нейрохирургии у нас нет, психиатров - тоже.
На том и расстались к обоюдному облегчению.
- А ночь хороша! - Выйдя наружу, Гуров полной грудью вдохнул теплый, насыщенный сыростью увядания воздух. - Тихо-то как, господи! И звезды! - Он достал сигареты и присел на ступеньку возле дряхлого, облупившегося льва. - В гостиницу поедем?
- Куда же еще?.. Вздремнуть часок-другой не мешает.
- Что верно, то верно. Утро вечера, как известно, мудренее. Может, и нам блеснет улыбка удачи на путях скорби.
- Вряд ли, Борис Платонович, не обольщайтесь. В своем деле эта дама действительно разбирается.
- Ошибка, значит? Тухлый номер? А как же Горбунов? И этот, с дерганым глазом, со "Скорой помощи"?
- Я более склонен верить в таких делах женскому глазу, Борис Платонович, тем паче профессиональному. Наш брат поверхностен, его проще провести на внешнем сходстве.
- Возможно, вы и правы, - со вздохом признал Гуров. - А жаль! Проверить все равно необходимо, хотя, признаюсь, особых надежд не питаю. Дурацкая ситуация! Такое ощущение, словно преследуешь пустоту. Погоня за призраком. Вам не кажется?
- К сожалению, нет. От посещения "Скорой помощи" у меня осталось впечатление несколько иного рода. По-моему, там здорово попахивает самым типичным разгильдяйством.
- Эти, в травмопункте, тоже хороши! Экая бездушная бабенция… Хотя понять можно. Работы у них выше головы. Чуть ли не со всей трассы везут. Я по журналу проверил. Почти сплошь дорожные инциденты. Пьяные водители, неуверенный в себе частник…
- А тут еще листопад и, как следствие, аварийный пик.
- И все же разве можно так отфутболивать человека? …Напрасны были упования на утро. Оно не принесло ясности. Крики окрестных петухов не разогнали ночную "нечисть". В психоневрологическом диспансере материальных следов таинственного пациента тоже почему-то не обнаружилось. То ли срок его пребывания в означенном учреждении оказался слишком непродолжительным, что и помешало сделать соответствующую запись, то ли внесенные в журнал строчки "улетучились" под влиянием трансцедентальных сил.
Последнее предположение следовало безжалостно отбросить, что следователь Гуров и сделал, крепко взяв в оборот заместителя главврача.
- Значит, вы признаете, что у вас был такой больной? - быстро разобравшись в обстоятельствах, поставил он вопрос перед явно страдающим ожирением замом.
- Несомненно.
- Его доставили в машине "скорой помощи" из травматологии?
- По-видимому, так, раз они утверждают.
- Но записи нет?
- Записи нет, хотя дежурная сестра Глазунова Лариса Ивановна была обязана это сделать.
- Вы слышите, гражданка Глазунова? - Борис Платонович медленно перевел взгляд на миловидную девушку в кокетливо облегающем халатике.
- Я хотела записать, когда будет заполнена медицинская карта. - Она обиженно заморгала, не чувствуя за собой никакой вины.
- Карту заполнили? - Гуров вновь переключился на зама, который то и дело вытирал платком солидную лысину.
- Поймите же наконец, что в этом не было никакого смысла!
- Почему, позвольте узнать?
- Да потому, что больной был направлен явно не по адресу! Мы сразу поняли, что это не наш больной. В травматологии не разобрались должным образом и спихнули нам.
- Теперь понятно. Вы обнаружили ошибку, разобрались как следует и перепихнули дальше. Я правильно понимаю?
- Вам не кажется, что вы разговариваете со мной в недонустимом тоне?
- Не кажется, - с обдуманной резкостью оборвал Гуров. - Я лишь повторяю ваши слова. Или спихивают только в травмотологии? Вы, значит, переправляете по принадлежности? - он постарался поточнее передать интонационное звучание. - Если так, то прошу прощения… Короче говоря, куда направлен больной?
- В железнодорожную медсанчасть. У них хорошая терапия и есть опытный консультант по нейрохирургии.
- Поедем туда, Борис Платонович, - сказал молчавший до тех пор Целиков. - Не будем терять времени. Ведь все ясно: больной не их, его переправили по принадлежности, а эта милая девушка, не обнаружив заполненной карты, забыла сделать запись в журнале.
- Да. - Гуров медленно и как-то не очень охотно поднялся. - Дело действительно ясное. Но мы еще вернемся сюда…
Возвратиться в обитель печали, расположенную по иронии судьбы в доме по улице Гаршина, им, однако же, не пришлось. Ни радости, ни горести людские не могут длиться до бесконечности. Рано или поздно, но всему приходит срок перемен. И в этом свойстве жизни таится великое утешение. Будь иначе, она могла бы обернуться нескончаемой мукой.
В больнице, подведомственной управлению железной дороги, мистический туман развеялся без следа. Словно бьющие в окна солнечные стрелы сожгли в бездымном очистительном пламени всю нечисть, породившую столь роковое стечение обстоятельств. Все объявилось как по щучьему велению: запись в книге, история болезни за номером 90723, амбулаторная карта и даже сопроводительные листы, которые недоверчивый Борис Платонович совершенно напрасно отнес к категории мифических. Они пребывали в первозданной целости, то есть в двух экземплярах, потому что перевозившая больного бригада, точнее, входившая в нее сестра позабыла в хлопотах оторвать положенную половину. Так и передавали человека из рук в руки вместе с бумагами (рентгенограмма черепа тоже нашлась), и никто не обратил внимания на "пустяк".
А "пустяк" этот наглухо обрубил за безвестным страдальцем концы. Распутать столь безнадежно, хотя и без всякого умысла, запутанный узел воистину мог лишь следователь, притом столь цепкий, да еще с помощью уголовного розыска.
Не склонный к проявлению сантиментов, Гуров настолько расчувствовался, что даже поцеловал руку пожилой даме, заведовавшей отделением, в котором - в это все еще было трудно поверить - находился в данную минуту больной.
- Спасибо вам за вашу доброту! - едва не прослезившись, поблагодарил он, выслушав подробный рассказ о предпринятых медицинских мерах.
- Никакой моей доброты тут нет, - отклонила она незаслуженную похвалу. - Просто самый элементарный долг.
- Но ведь без документов человек и даже имя его неизвестно!..