- Вот именно, - ответила Флавия еще холодно, но уже понимая, что слишком завелась. - Господи, я так устала.
- Хочешь прогуляться? Проветрить мозги? Судя по твоему виду, хорошая пробежка тебе не повредит.
- Нет, - покачала она головой. - Вечер был плохим, а стал хуже некуда. И чем дольше станет тянуться, тем будет ужаснее. Я хочу обратно в отель и прямо в постель. Вымоталась.
ГЛАВА 7
Флавия безразлично сидела за завтраком, когда снова появился Аргайл. Она помахала ему рукой, и он грузно шлепнулся напротив нее на стул. Еще вчера вечером такой энергичный, сегодня торговец картинами пребывал в подавленном настроении.
- Ты как? - апатично спросил он. - Выглядишь неважнецки.
- Еще бы, - проворчала она. - И ты тоже. В чем дело?
Аргайл с отвращением посмотрел на еду.
- Может, и ни в чем, - нехотя ответил он. - Помнишь, я тебе рассказывал, что должен был заскочить к маркизе по поводу приобретения картин. Так вот, звоню, хочу сообщить, когда приеду, и внезапно натыкаюсь на необыкновенно холодный прием. Пианта снова лезет между нами. И заявляет, что меня не ждут. Совершенно не представляю, почему.
- Скорее всего маркиза уехала по магазинам. Какое это имеет значение? Ведь она же согласилась.
- Будем надеяться. Но я еще не подписал договор и поэтому немного нервничаю. Инстинкт. Я смотрю, ты почти ничего не ела. Плохой знак.
Флавия с несчастным видом погоняла по тарелке круассан.
- Это оттого, что у меня ничего не получается. Меня направили сюда, чтобы помочь разобраться с одной смертью. А теперь, черт возьми, их две. Меня не покидает ощущение, что виновата я.
- Каким образом?
- Все очень просто: то, как я вела допрос, почему-то кого-то насторожило, и он сорвался.
- Маловероятно. Ведь никто из них так уж сильно не встревожился. Ты же никому не намекала, что собираешься сажать его за решетку? Но скажу одно: за второе убийство тебя не похвалят - вряд ли расценят большим успехом в расследовании.
Флавия глухо заворчала. Она это знала и без Аргайла.
- Так ты все-таки, несмотря на Боволо, считаешь, что это - убийство? Кстати, ты завтракал?
- Да и нет. Да, я считаю, что это - убийство. Нет, я еще не завтракал. И сразу отвечу на твой невысказанный вопрос: да, я с удовольствием поем. Когда я волнуюсь, аппетит у меня становится лучше.
Флавия заказала ему завтрак, немного подумала и решила сама воздержаться. Аргайл с тревогой посмотрел на нее.
- Да, - продолжал он после небольшой паузы, - он мог и оступиться, но согласись, это выглядит не совсем правдоподобно.
Что хорошо в Аргайле: каким бы частенько он ни казался идиотом, в конце концов все равно принимал ее точку зрения. Флавия уже готовилась ответить, как вдруг появился официант - этот ангел милосердия, добрый вестник: весь в сиянии начищенных ботинок и хрома, он подлетел к столику и навалил перед Аргайлом гору свежих булочек, круассанов и джема, так что у Флавии даже потекли слюнки.
- Выглядит неправдоподобно, - кивнула она, - но звучит вполне. Вот Боволо, он же согласился. - Она протянула руку, взяла булочку и обильно намазала ее джемом. А про себя подумала: "Хватит кукситься, надо заставить себя поесть".
- Это понятно: несчастный случай - самое простое решение.
- Чушь! - возмутилась Флавия, вытерла губы и покосилась на круассан.
- Значит, ты продолжаешь охоту?
- Нет возможности. Рапорт подается в кабинет городского судьи. Если там решают, что дело закрыто, его закрывают и все в порядке.
- За исключением того, что это неправильно.
- Да, за исключением этой несущественной детали. Почему ты считаешь, что это все-таки было убийство? - Флавия нанизала на палочку несколько кусочков дыни.
- Слишком много совпадений. Проще предположить, что кто-то спихнул его в воду, - ответил Аргайл и растерянно добавил: - Слушай, знаешь, ты съела весь мой завтрак.
Отпираться было бесполезно. Флавия собралась было предложить заказать по-новой, но в этот момент увидела, что от входа к ним приближался грузный, дородный человек.
- Господи, помилуй!
- Я так и знал, что найду вас в столовой, - объявил он с видом самодовольного удовлетворения. - Обычная интуиция.
- Ради Бога, что вы здесь делаете?
- Естественно, работаю, - насмешливо улыбнулся генерал. - Разве что-нибудь другое могло привести меня в это ужасное место? Я пытался вам дозвониться, но вы всегда славились крепким сном. Здесь пропало несколько картин. Вот я и решил немного покопаться, а заодно проведать, как у вас дела. Надеюсь, вы оцените мой подвиг: я битый час летел в консервной жестянке и чувствовал себя чрезвычайно уязвимым. - Он покосился на пустые тарелки. - Слышал, здесь случилась еще одна смерть?
Боттандо помолчал и заказал себе завтрак. Подумал и добавил для Флавии, чтобы что-нибудь досталось и ему.
- Мистер Аргайл, какой сюрприз! - Он произнес это так, словно нисколько не удивился присутствию англичанина. А Аргайл испугался, что генерал может сделать неправильные выводы, застав его утром с Флавией.
- Мы как раз обсуждали это дело, - поспешил объяснить он и, стараясь не оставить никаких недомолвок, добавил: - Я в него тоже как будто немного впутался.
Боттандо тихо простонал и закрыл глаза.
- А я-то надеялся, что это будет однодневная командировка.
- Джонатан очень мне помог, - поспешила вставить Флавия. Она знала, что ее шеф считал Аргайла возмутителем спокойствия, человеком "тридцать три несчастья", который сознательно усложняет простые вещи. И надо сказать, считал небезосновательно. Но справедливость требовала, чтобы она рассказала все, как есть.
- Нисколько не сомневаюсь, - сварливо пробормотал Боттандо. - Но беда в том, что я здесь главным образом из-за него.
Аргайл, опередив Флавию на долю секунды, первым удивленно изогнул бровь, но зато она вскинула обе брови одновременно - этому ее умению он всегда удивлялся и завидовал.
- Мне это не нравится.
- Неудивительно. Прошлым вечером, примерно в одиннадцать, из одного палаццо в Венеции украли около дюжины картин. Ничего экстраординарного - случается сплошь и рядом. Но владелица заявила, что наиболее вероятным похитителем является Джонатан Аргайл. Вот я и подумал…
- Что? Я? - в ужасе вскричал Аргайл. - С какой стати кому-то так говорить? Я…
- Картины принадлежали - и принадлежат, если придерживаться буквы закона - маркизе ди Мулино. Вы ведь, кажется, вели с ней переговоры? Вас не устроила запрашиваемая цена, и вы решили приобрести полотна подешевле. Вот ход ее рассуждений. Или, вернее, рассуждений особы, которая сделала заявление, - некой синьоры Пианты.
Аргайл неплохо поднаторел в умении раскачиваться вперед и назад на стуле. И теперь не преминул прибегнуть к этой привычке, несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот и в страхе потер лоб. Но Боттандо, которому и в прошлом случалось наблюдать его мгновения затмения, не спешил заключить, что все это свидетельствовало о его виновности.
- Конечно, - продолжал генерал, заполняя паузу, пока к Аргайлу не вернулась способность говорить, - версия не слишком вероятная. Но тем не менее я решил заняться делом сам. - Он ободряюще посмотрел на англичанина. - Оцените: ведь обсуждения бюджета в Риме сейчас в критической стадии.
- Они исчезли? - наконец выдавил из себя Аргайл, оставляя без внимания административные проблемы Боттандо. - Как? Это же смешно! Я уже договорился их купить. Собирался сегодня утром подписать договор. Ужасно, - промямлил он.
Генерал положил на стол руки с короткими, как обрубки, пальцами.
- Я излагаю версию в том виде, в каком ее услышал сегодня рано утром. Прошу заметить, очень рано. Нет-нет, я не жду благодарности. Кстати, подозреваю, вы не располагаете алиби на интересующий нас час.
- Конечно, располагаю. Я в это время был с Флавией.
Боттандо оставался в душе немного романтиком и, услышав его слова, расплылся в улыбке. Это означало, что он совершенно не понял ситуации.
- В таком случае я заключаю, что вы их не воровали.
- Разумеется, нет! - возмутился Аргайл.
- Жаль. Для меня все было бы намного проще. Подумайте, может, признаетесь, облегчите жизнь старику?
- Нет. Я не трогал эти чертовы картины. Понятия не имею, как это делается. И еще, куда, по-вашему, я мог их спрятать? В своем гостиничном номере? Кстати, что украдено?
Боттандо подал ему список и с сожалением проворчал:
- Я так и знал, что вы не пойдете на сотрудничество.
Аргайл читал, а Флавия вытянула шею и смотрела ему через плечо.
- Все мои! - в отчаянии воскликнул он.
- Включая портрет Мастерсон, - добавила Флавия, и Боттандо попросил ее объясниться.
- Луиза Мастерсон заинтересовалась одной из этих никому не известных картин, насчет которых вел переговоры Аргайл. Мы пока не знаем, почему.
- Зато я знаю, почему вы не знаете, - с нажимом проговорил ее босс. - Придется мне выслать из страны вашего дружка. Ну хорошо, продолжайте. Рассказывайте все до конца.
Когда она закончила, Боттандо почти расправился с завтраком. Он сдержал слово и больше не перебивал, только по ходу повествования как-то странно крякал и кивал. Босс был хорошим слушателем и всегда уважал собеседника. Флавия ценила в нем это качество больше других. Генерал отходил от героической эпопеи раннего полета из Рима, и его настроение явно исправлялось. Флавия никогда не могла понять, почему такой человек, как он, настолько психует, если приходится садиться в самолет.
- Вот видите, я был прав, - благожелательно заметил он, когда рассказ подошел к концу. - Как только мистер Аргайл вмешался в это дело, все пошло кувырком. Судите сами, когда я направил вас сюда, речь шла о тривиальном уличном грабеже. А что теперь? Полная неразбериха, - но в глубине его глаз мелькнула едва заметная искорка. Она означала, что даже в таком невероятно скучном деле могло содержаться нечто, что оправдало его дорогу в Венецию. - И каковы же ваши оценки?
Боттандо обращался к ним обоим, давая понять Аргайлу, что он простил его присутствие и позволяет свободно высказывать свое мнение. Но тот еще не отошел от неожиданных превратностей утра и предпочел сидеть тихо.
- Я еще никого не допрашивала, - начала Флавия. - Но если предположить, что Мастерсон убил знакомый, а не какой-то мифический сицилиец, напрашиваются пять самых вероятных подозреваемых - остальные члены комитета. Если исключить Робертса, как кто-то, так сказать, уже успел это сделать, остаются четыре.
- В таком случае, - прервал ее босс, - есть смысл подождать сорок восемь часов и еще чуть-чуть сузить сферу поисков.
- Ха-ха. Как я уже сообщала, у всех имеется достаточно надежное алиби, так что этим способом в данный момент отсеять ненужные кандидатуры не удастся. Номер один - Миллер. Отзывался об убитой пренебрежительно. Намекал, что она зазнайка и себе на уме, а никакая не ученая. В его отношении присутствует элемент ревности - Мастерсон оказалась намного успешнее, чем он. С другой стороны - никакого достойного упоминания мотива убийства. Это же можно сказать о роли Миллера в качестве пуделька Робертса.
- Не слишком убедительно, - кивнул генерал и весело добавил: - Вторая попытка. Выкладывайте.
- Второй - Коллман. Я встречаюсь с ним сегодня утром. Но не для кого не секрет, что они поцапались с Мастерсон по поводу исследуемого им полотна. Эти двое не сошлись во мнении, хотя давно известно, что Коллман - правая рука Робертса. Интересный факт: Робертс требовал, чтобы вчера вечером Коллман передал ему какие-то бумаги. Тело было найдено в канале неподалеку от его дома. Алиби на момент убийства Мастерсон основательное.
- Тоже неубедительно, но стоит проверить, - заметил Боттандо.
- Третий - Робертс. Насколько мне известно, у него вообще не было никаких мотивов нападать на Мастерсон. К тому же он умер сам. Покойный был той еще жабой, но не забывайте - он числился патроном убитой.
Боттандо кивнул.
- И наконец, если не считать Лоренцо, с которым я тоже еще не встречалась, остается Ван Хеттерен, чья страсть к Мастерсон могла пережечь пробки. Немного ревности, порывистый мужчина - чем не кандидат в убийцы на почве страсти? Но я бы сказала, что он из тех людей, которые тут же каются и бегут сознаваться. Кстати, у него тоже крепкое алиби и никаких причин устранять Робертса.
- А что жертва делала в парке?
- Понятия не имею. Боволо предполагает, что Робертс ждал такси, поскольку общественный транспорт не ходил по причине забастовки. Но это до сих пор загадка. И вот вам другая - кража картин. Тем более что обе как-то связаны между собой.
- Почему вы это решили?
- Ни малейшей идеи. Но если некая женщина интересуется неизвестным полотном, потом эту женщину убивают, а через несколько дней похищают и само полотно, у меня начинается зуд.
Боттандо налил себе новую порцию кофе, добавил каплю молока, невероятное количество сахара и задумчиво размешал.
- Все это очень непрочно, - осторожно, чтобы не обидеть Флавию, заговорил он. - Понятно, вы здесь всего день или чуть больше, но все равно у вас нет ничего основательного.
- Знаю, - печально согласилась Флавия. - Но Боволо - такая проблема: хорошо еще наскребла это. Сегодня я снова собираюсь со всеми поговорить и подумала, может, Джонатан просмотрит бумаги и протоколы комитета - все, что дал мне комиссар. Карабинеры ничего интересного в них не нашли. Но как знать… Таков был план до того, как вы приехали…
- И предположили, что я замешан в краже, - перебил ее Аргайл. - Я начинаю подумывать, что мне надо откланяться и срочно лететь в Рим, пока меня не обвинили еще и в убийстве. И вашему управлению вредить не хочу. Что скажут, если узнают, что вы в качестве внештатного помощника используете подозреваемого в преступлении?
- Ну что вы, молодой человек. До этого далеко. У вас превосходное алиби и для первого, и для второго убийства. А коли так, нет оснований подозревать вас в краже. - Боттандо так и не сумел успокоить англичанина. - В любом случае, - продолжал он, - кража картин в моей компетенции, а не в компетенции карабинеров. И я своей властью утверждаю предложение Флавии. Пусть все будет так, пока я в должности, что, впрочем, может быть ненадолго.
- Опять бюджет?
- Боюсь, что так. Начинает припекать. Хотя пока не дошло, чтобы коллеги интересовались, как я буду проводить время на пенсии. Но уже близится к этому. Ну хорошо, - генерал аккуратно сложил салфетку, - тут пока ничего не попишешь. Мистер Аргайл, вы утром займитесь чтением. Вы, Флавия, остаетесь в Венеции и продолжаете допрашивать членов комитета. А я удаляюсь - проверю, что можно предпринять с вашим приятелем Боболо. Кстати, что он собой представляет?
- Не ваш тип, - ответила Флавия. - Холодный, недоброжелательный и толстый, как два обрубка бревна. Вы не поладите, если он почувствует в вас угрозу осложнения дела, которое спит и видит поскорее закрыть, запаковать и передать городскому судье. И еще: он с явным удовольствием предвкушает приближающийся конец управления, хотя я в толк не возьму, каким боком это его касается. Ну, до скорого. - Флавия поднялась, отыскала сумочку и пошла прочь.
Пока Боттандо и Флавия занимались живыми и только что усопшими, Аргайл все утро копался в делах людей, давно почивших. Он решил поднабраться ума и отправился в средоточие знаний - библиотеку Марчиана, длинное восхитительное здание, занимавшее добрую часть южной стороны площади Сан-Марко. Его план был прост, и он им гордился.
Для начала Аргайл собирался провести несколько часов, не думая о покупке картин, заработках и других неприятных вещах. Сперва его так и подмывало опрометью бежать к маркизе и схватить то, что у нее еще осталось. Но по зрелом размышлении решил, что лучше переждать, пока все утихнет - пусть сначала генерал убедит всех и каждого в его невиновности.
От него хотели, чтобы он ознакомился с документами комитета. Аргайл просмотрел бумаги и не нашел ничего интересного - в основном протоколы осмотров, отчеты, результаты голосований. Но чтобы его не посчитали недобросовестным, сделал несколько заметок и перешел к другим, более интересным вопросам.
Аргайл намеревался пустить в ход все свое обаяние и дар убеждения и выклянчить у библиотекарши требования Мастерсон на заказанные ею книги. Задача оказалась куда проще, чем он ожидал. Он только начал объяснять, что к чему, а стоявшая за конторкой непривлекательной наружности женщина нырнула вниз и достала из стоявшей на полу коробки большой конверт.
- Если американка умерла, то кто заплатит за это? - раздраженно спросила она. В конверте оказалась пачка ксерокопий, которые Мастерсон заказала в тот самый вечер, когда ее убили. Библиотекарша недвусмысленно дала понять, какой это верх неприличия позволить расправиться с собой, не расплатившись по счетам.
Аргайл вызвался выкупить пакет, тем самым немало утешив суровую даму, и, сбегав к кассе, где расстался с непомерно огромной, как ему показалось, суммой, взял ксерокопии и устроился исследовать, что собой представляла эта самая Мастерсон.
Скоро ему стало ясно: какой бы у нее ни был неуживчивый характер, заторможенностью она не отличалась - судя по ксерокопиям, за один вечер перелопатила больше дюжины книг. На Аргайла это произвело впечатление - сам он не ощущал в себе способности одолеть в библиотеке и главу без того, чтобы не уснуть крепким сном. Видя такую трудоспособность в других, он ощущал, как в нем развивается комплекс неполноценности. Подавив вздох, он взял себя в руки и настроился на нелегкое дело: пошел по читательскому следу Мастерсон.
Но через час понял, что этот след особенно далеко не заведет. Складывалось впечатление, что Мастерсон уже поставила крест на комитете и целиком и полностью занялась Джорджоне. Она заказала два труда под одинаковым названием "Жизни художников" - Вазари и Ридольфи. Обе книги весьма привлекательных изданий семнадцатого века. Кожаные переплеты, красивое золотое тиснение на корешках и всякие украшения. Что же до Джорджоне, авторы сходились только в одном - его любовницу звали Виоланте ди Модена. С присущей Возрождению моралистикой оба отмечали, что, покинув художника, женщина вскоре умерла, но расходились во мнении: в чьих объятиях она была в последнее время. Но оба считали: сгинула - и поделом ей; нечего наставлять гению рога, только сетовали, что Джорджоне скончался из-за нее от сердечной скорби.
Далее следовала краткая биография Пьетро Луцци - ученика Джорджоне, которого зачисляли в наиболее вероятные кандидаты на роль пламенного любовника, соблазнившего и умыкнувшего у учителя Виоланте. Фактов было немного. Складывалось впечатление, что автор о нем ничего не знал, кроме того, что Пьетро погиб в сражении в 1511 году. И нисколько об этом не жалел, прозрачно намекая, что художников с такими ограниченными, как у Луцци, способностями и сомнительным характером лучше скорее предать забвению.