Она откинулась на спинку кресла и задумалась. Что отсюда вытянуть? Набрано на компьютере, но кто в наши дни не имеет доступа к подобным устройствам? Бумага стандартная, для принтеров, какую каждый день покупают по несколько миллиардов листов. Нет, автор позаботился о том, чтобы для нее здесь не было ничего полезного.
- Теперь расскажите о самом ограблении.
Маккиоли пожал плечами:
- Что можно добавить? Грузовик небольшой, как у торговцев овощами и фруктами. Грабитель был одет под Леонардо да Винчи…
- Что? - удивилась она. Маккиоли произнес это таким тоном, словно каждый день музей посещают люди, одетые в костюмы епископов и художников эпохи Возрождения.
- Ну, понимаете, на лице у него была маска, какие продаются в сувенирных магазинах. В паре с соответствующим головным убором. Был, конечно, и пистолет. Хотите на него посмотреть?
- Пистолет? - Флавия подняла на него усталые глаза. Удивляться чему-либо уже не приходилось.
- Уезжая, он его уронил. Вернее, бросил. В человека, который положил картину в кузов. Правда, вначале он угостил его шоколадными конфетами.
- Какими конфетами? - прошептала Флавия.
- Ну, у него была такая коробочка шоколадных конфет. Я думаю, бельгийских. Знаете, какие продаются в специальных магазинах. Перевязанная ленточкой.
- Где они?
- Что?
- Конфеты.
- Охранники съели.
- Понимаю. Сахар нормализует давление, а оно у них, несомненно, поднялось от страха. Что еще вытворял грабитель?
- Больше ничего.
- Я хочу поговорить с охранниками.
- Вам придется это сделать.
- Что вы имеете в виду?
- Но кто-то же должен сказать, чтобы они хранили молчание о происшедшем.
- А вы им не говорили?
- Естественно, говорил. Но меня здесь никто не слушает.
Флавия вздохнула:
- Ладно. Приведите их сюда. А потом покажете пистолет.
Она решила сразу прижать их строгостью. Не только потому, что сегодня у нее не было настроения церемониться. Просто другого способа заставить этих людей серьезно воспринимать молодую женщину не существовало.
- Итак, - произнесла она, когда двое мужчин вошли и сели, - слушайте меня внимательно. Два раза повторять не будут. Я начальник управления по борьбе с кражами произведений искусства, расследую ограбление. Вы двое - главные подозреваемые. Понятно?
Охранники промолчали, но по бледности их лиц Флавия поняла, что до них дошло.
- Я намерена быстро вернуть картину. Очень важные люди требуют, чтобы не было никакой огласки. Если кто-нибудь из вас двоих проболтается о том, что здесь произошло, я лично позабочусь, чтобы, во-первых, вас отправили в тюрьму за соучастие в преступлении и действия, препятствующие совершению правосудия; во-вторых, сделаю так, чтобы вас отсюда уволили, и, в-третьих, прослежу, чтобы вы нигде не получили никакой работы. Ясно?
Ребята побледнели еще сильнее.
- Так вот, избежать этих весьма нежелательных последствий можно. Для этого следует помалкивать. Тогда не придется потом жаловаться на судьбу. Не было вчера здесь никакого ограбления. Вы меня поняли? Никакого. Надеюсь, я ясно изложила?
Флавия могла бы гордиться своей речью, которую произнесла с холодной убежденностью большого начальника, способного стереть несчастных в порошок. Однако любой человек после минутного размышления догадался бы, что все это блеф. На самом деле она вообще ничего не могла им сделать. Но музейные работники были слишком подавлены, чтобы это заметить. Вероятно, у них хватит ума прислушаться к ее угрозам. Это единственное, на что надеялась Флавия.
Все выяснится в ближайшие несколько дней, а вот пока пользы от них добиться не удалось. Свидетели из этих парней никудышные по причине непроходимой тупости. Их описание ограбления мало чем отличалось от того, что уже рассказали премьер-министр Сабауда и Маккиоли. Они добавили лишь, что фургон был белый и не "фиат", а грабитель - среднего роста и имел выговор римлянина. Флавия отпустила их через двадцать минут, еще раз предупредив о молчании, и попросила Маккиоли показать пистолет.
Директор музея держал его в сейфе, в полиэтиленовом пакете. И непомерно гордился собой за этот пакет.
- Вот, - произнес он, осторожно кладя оружие на стол. - Нам повезло, что он не выстрелил, когда упал на землю.
Флавия вдруг почувствовала, что сейчас заплачет. Выпадает иногда в жизни денек настолько гнусный, что не знаешь, как его пережить. Она достала носовой платок, взяла пистолет, посмотрела на него несколько секунд и приставила к виску.
- Синьора! - встревоженно крикнул Маккиоли. - Что вы делаете?!
Флавия нажала на курок. Кабинет директора музея огласила приятная мелодия, которую позднее сотрудница бухгалтерии, большая любительница оперы, идентифицировала как тему из второго акта оперы Верди "Бал маскарад". Генерировало эту мелодию маленькое устройство, помещенное в рукоятке бутафорского пистолета.
Флавия открыла глаза, пожала плечами и бросила пистолет на стол.
- Маска Леонардо да Винчи и этот поющий пистолет скорее всего были куплены в одном магазине. Конфеты в другом. Если нам удастся их найти, то появится какая-то нить. - Она убрала пистолет в сумку. - Я вам позвоню.
Через пять минут она опустилась на заднее сиденье машины, мрачно бормоча что-то себе под нос. Посидела немного и приняла решение. Предписания предписаниями, а посоветоваться кое с кем обязательно надо. Она велела водителю ехать к зданию Европейской комиссии.
2
Несмотря на беспокойное утро, Флавия думала сейчас не об исчезновении картины, а о своем наставнике, генерале Таддео Боттандо, который отправился в почетную ссылку в мрачный пригород, застроенный в тридцатые годы. Он томился здесь уже год, возглавляя некое помпезное учреждение под названием Европейская комиссия, ничего общего не имеющее с обычной полицейской практикой. Флавии к тому же казалось, что в этих местах вряд ли найдется достойный ресторан. А ведь Боттандо любил хорошо пообедать.
Здание, где размещалось Национальное управление по борьбе с кражами произведений искусства, давно требовало ремонта, но зато было красивым, и здесь кипела жизнь. А вот пригородная империя Боттандо хотя и поражала воображение богатством, но выглядела уродливой. На входе потребовалось пройти ряд серьезных проверочных процедур, как в самых секретных правительственных учреждениях. Полы покрывали толстые ковры, двери неслышно распахивались и захлопывались с помощью электронных устройств, во всех кабинетах гудели компьютеры, а каждый сотрудник, похоже, одевался только в шикарных бутиках. Где же еще заниматься мировыми проблемами, как не в этом раю? "Бедняга Боттандо", - подумала Флавия.
При встречах генерал неизменно храбрился, а Флавия ободряюще улыбалась. У них всегда было все прекрасно. Этакое ритуальное притворство. Он рассказывал о своих замечательных проектах, которые скоро осуществятся, она шутила по поводу того, во сколько все это обходится налогоплательщикам. Но факт оставался фактом. Возраст Боттандо уже ощущался заметнее, разговоры стали скучноватыми, а шутки - принужденными.
Чувствовалось, что в это дело генерал душу не вкладывает. Он часто брал отгулы, чего никогда не случалось ранее. В общем, мало-помалу спускал все на тормозах, расслаблялся. Готовил уход. Было ясно, что проработает он здесь еще от силы пару лет и непременно уйдет в отставку, хотя на своей прежней должности начальника управления по борьбе с кражами произведений искусства даже об этом не думал. Генерал принадлежал к таким людям, которые не мыслили своего существования в отрыве от работы.
Наверное, повышение Боттандо было задумано специально, чтобы потихоньку расслабить его до состояния, когда он сам решит отправиться на заслуженный отдых. Сейчас он находился на половине пути.
Теперь Флавия приезжала к нему уже не по делам. Она руководила управлением год и окрепла настолько, что больше не нуждалась в его постоянных наставлениях, как в первые месяцы. Боттандо это отметил, и был рад за нее. В последний раз генерал приезжал несколько месяцев назад под предлогом посмотреть какие-то старые дела, а на самом деле проверить, все ли тут в порядке. Большую часть дня он провел, слоняясь по кабинетам, читая случайные бумаги, болтая с сотрудниками в коридоре и надолго отлучаясь с ними в бар, чтобы выпить. Значит, никакой срочной работы там у него не было. Иногда - правда, пока лишь иногда - Флавия его немного жалела. Она очень надеялась, что милый Боттандо не подозревает об этом.
Но на сей раз причины выдумывать предлог для встречи не было. На нее взвалили странное, неприятное дело, и требовалось поговорить с опытным человеком. Она уже догадывалась, какой прозвучит совет, но все равно хотела его услышать.
Боттандо вышел из-за стола, нежно поцеловал ее в щеку и воскликнул:
- Милая Флавия, если бы ты знала, как я рад тебя видеть! Не часто ты балуешь меня своими визитами в этой провинции. Чем могу быть полезен? Полагаю, ты приехала не только, чтобы усладить взор благосостоянием нашей организации?
Она улыбнулась:
- Конечно, мне нравится наблюдать за работой хорошо смазанного механизма, но сегодня мне понадобился ваш мудрый совет.
- Всегда готов служить, - ответил генерал. - Надеюсь, проблема реальная, а не придуманная специально, чтобы я не чувствовал себя ненужным?
Черт возьми, он заметил. Флавия покраснела.
- Однажды вы сказали, что премьер-министр может испортить мне жизнь.
- Да, действительно может. Особенно, если ты станешь у него на пути. А что у тебя общего с премьер-министром?
После краткой преамбулы относительно неразглашения тайны она рассказала ему все. Боттандо внимательно слушал, хмыкая, почесывая подбородок и посматривая в потолок, как в старые добрые времена. Флавия видела, как постепенно его глаза начинают поблескивать, словно в фонарик вставили свежие батарейки.
- Да, - удовлетворенно произнес генерал и откинулся на спинку кресла. - Очень интересно. Теперь ясно, почему тебе понадобилось услышать мое мнение.
- Во-первых, я не до конца понимаю, почему премьер-министра так взволновала пропажа картины.
- Тебе следует принять его объяснение, - задумчиво проговорил Боттандо. - Правительство очень серьезно относится к председательству Италии в Европейском союзе. Насколько я помню, в предвыборной программе Антонио Сабауда объявил своими главными приоритетами закон и порядок. А теперь, после пропажи картины, может получиться так, что за его спиной все будут хихикать. Разве какому-нибудь политику захочется выглядеть глупо? Они очень чувствительны к подобным вещам и часто выдают личные интересы за национальные.
- Очевидно. Но меня тревожит, что в случае неблагоприятного исхода я окажусь крайней.
- Никаких письменных указаний ты от него не получила?
Флавия грустно усмехнулась. Боттандо продолжил:
- Я так и думал. И единственным свидетелем вашего разговора был старик Маккиоли, податливый, как кусок листового свинца. - Генерал помолчал. - Например, все сложилось плохо. Известие о пропаже картины появилось в газетах. Разразился большой скандал. Премьер-министр возмущается твоим бездействием. А?
Флавия кивнула.
- Но может получиться гораздо хуже. Ты начнешь собирать деньги для выплаты выкупа, а через некоторое время об этом сообщат газеты. Тогда наш премьер-министр будет просто в шоке. Как же так, начальник Национального управления по борьбе с кражами произведений искусства занимается такими вещами. Собирается платить выкуп.
- За это меня упекут в тюрьму.
- Да, дорогая, на два года, если не пришьют коррупцию и сговор.
- А если все сложится хорошо?
- Если все сложится хорошо, и тебе удастся отыскать картину, то будет считаться, что ты просто добросовестно выполнила свои обязанности. Впрочем, об этом никто не узнает. Но учти, премьер-министр очень давно вертится на нашей политической кухне, у него много врагов, и, чтобы выжить, ему постоянно приходится изворачиваться. Он по определению должен быть очень коварным. Вот смотри. Предположим, тебе удалось найти деньги, заплатить выкуп и вернуть картину. Все это сделано только для того, чтобы он, Сабауда, не выглядел дураком на международной сцене. Закон нарушен, но премьер, разумеется, посмотрит на это сквозь пальцы. Об этом будете знать только вы двое. Но он может задуматься: а что, если тебе вдруг захочется немножко на него надавить? Слегка пошантажировать. Полагаю, он скорее всего станет воспринимать тебя как потенциальную угрозу и примет соответствующие меры. Придумает что-нибудь, премьер в таких делах большой специалист. Поручит сфабриковать на тебя компромат, который до поры до времени будет лежать под сукном, но случись что, и тебя уволят за некомпетентность. Это в лучшем случае. А могут, как я уже сказал, пришить коррупцию или нечто подобное. В общем, премьер-министр действительно способен испортить тебе жизнь.
Флавия чувствовала, как сжимается сердце. Все это она знала, но произнесенное вот так, вслух, настроения не поднимало.
- Ваши рекомендации?
Боттандо хмыкнул:
- Сначала давай рассмотрим варианты. Их всего два. Первый: ты организуешь утечку информации. Премьер обрушивает на тебя свою ярость, в ответ ты обещаешь ему не останавливаться ни перед чем и так далее. Это исключает перспективу тюрьмы в будущем, но почти наверняка означает окончание многообещающей карьеры. Второй: сделать все, как предписал он. Тоже скверно, по очевидным причинам. Маккиоли под присягой подтвердит, что тебя специально предупреждали, что платить выкуп противозаконно.
- Негусто получается.
- На данный момент - да. Скажи, а откуда могут появиться деньги для выкупа?
- Понятия не имею. Например, какой-нибудь очень богатый патриот неожиданно войдет в комнату с чековой книжкой в руке.
- Вообще-то случается всякое. Предположим, деньги нашлись. Что дальше?
- Картина возвращается на место. Затем начинается охота за грабителями. Ведь в конце концов они могут проделать этот трюк снова.
Боттандо покачал головой:
- Неразумно. Потому что после всего тебе нужно затаиться. Выполнить лишь то, что предписано, и не более.
- Но я не вполне понимаю, что мне предписано.
- Пойми, коварству можно противопоставить только еще более изощренное коварство. А если тебе изложить это все на бумаге? Потом заверить у адвоката. Тогда в случае необходимости ты вытаскиваешь бумагу и машешь ею. Вот, смотрите, я поняла инструкции премьер-министра так-то и так-то.
Флавия хмыкнула точно так же, как обычно Боттандо, когда она предлагала какой-нибудь неприемлемый вариант. Он мягко улыбнулся. Ему тоже было немного жаль Флавию. Ведь чем выше пост занимаешь, тем больше на тебе ответственности.
- Я не решаюсь просить вас о помощи…
Боттандо усмехнулся:
- Дорогая моя. Конечно, мне очень хочется тебе помочь, но я уже стар для того, чтобы бегать на встречу с похитителями с чемоданами денег в руках. А кроме того, у меня сейчас сложная ситуация.
- Что такое?
- Флавия, - генерал сделал скорбную гримасу, - мне здесь скучно. Невероятно. Я сижу за этим столом уже год и перекладываю бумажки. Отдаю распоряжения людям, которые отдают распоряжения другим людям, а те время от времени проводят какие-то оперативные акции, но большую часть времени тратят на разработку рекомендаций международным организациям. И я решил, что хорошего понемножку, и собрался уйти в отставку. Пенсия у меня будет много меньше, чем ожидалось, но на жизнь хватит. Поэтому рисковать мне сейчас никак нельзя. Что касается советов, то пожалуйста, в любое время, но активно помогать я тебе смогу, когда выйду в отставку.
- Жаль, что вы покидаете работу, - промолвила она. - Мне будет очень вас не хватать.
- Ты обойдешься, не сомневаюсь. А я уже решил. Даже самая интересная работа в конце концов приедается, а то, чем я тут занимаюсь, интересным не назовешь. Ты наверняка это заметила. - Он замолчал. - Кстати, шоколадные конфеты, ты сказала, были бельгийские?
- Да.
- Хм…
- Почему вы спросили?
- Просто так. Уточняю. Видимо, я, как всегда, переоцениваю роль деталей.
Флавия посмотрела на часы и встала. "Опаздываю, опаздываю, опаздываю. Неужели так будет всегда? Постоянные встречи, спешка? Нет времени просто сесть и спокойно побеседовать. Наверное, проработав в таком темпе несколько десятков лет, я тоже захочу с этим распрощаться".
Она обняла Боттандо, пообещала, что обязательно приедет к нему за советом, и направилась к своему автомобилю. Водитель крепко спал на заднем сиденье. Счастливый, подумала она, прежде чем разбудить его.
3
Домой Флавия приехала раньше Джонатана. Разделась и шагнула на веранду с бокалом вина. Теперь, когда ее повысили, а Джонатан наконец нашел постоянную работу, они смогли позволить себе снять приличную квартиру. Там же, в квартале Трастевере на правом берегу Тибра, четырехкомнатную, с высокими потолками и верандой, выходящей на тихую площадь. Если вытянуть шею, то можно даже разглядеть кусочек знаменитой церкви Санта-Мария делла Виттория. Роста у Флавии не хватало, но у Джонатана получалось, и это его необыкновенно радовало. Приятно было сознавать, что церковь где-то там, совсем недалеко. Домовитой хозяйкой Флавия не была, но здесь она старалась по мере сил поддерживать порядок. Может, это уже возраст такой наступает?
Она ушла с работы пораньше, поскольку там поразмышлять не было никакой возможности. Непрерывно трезвонил телефон, в кабинет постоянно кто-то забегал что-нибудь спросить или дать подписать. Обычно ей это не мешало, но сегодня хотелось подумать в тишине. Лучше всего - на веранде.
Она смотрела на здание напротив, цвета охры, где располагались магазины. Люди входили, потом выходили с покупками, и это ее почему-то успокаивало.
Итак, разговор с Боттандо в практическом плане ничего не дал. Совет пригнуть голову и затаиться, конечно, дельный, но уж очень противно. Значит, что ни сделай, все опасно. Премьер-министр просто положил ее голову на плаху и замахнулся топором. Случись что не так, обвинять будут только ее. Как же, начальник управления! Хотя прошел год, а ее еще не утвердили. И можно легко избавиться, без шума, суеты. Просто объявят, что с такого-то числа на эту должность назначен некий более опытный специалист.
Ну что тут можно сделать? Ровным счетом ничего. Не станет же Флавия шастать по офисам богатых итальянцев, спрашивая, нет ли у кого чемодана лишних денег. К тому же сбор благотворительных средств в ее обязанности не входит. В наше время этим занимаются все директора музеев. Почему бы не намекнуть Маккиоли? Он недотепа, но, если потребуют выкуп, может, поговорить с ним серьезно?
Через час явился Аргайл. В относительно хорошем настроении, если учесть, что у него было три семинара, на которых он пытался вбить в головы студентов элементарные знания по истории искусств. Он плюхнулся в кресло рядом с Флавией, чтобы вместе полюбоваться живописным видом. Понаслаждавшись, спросил, как прошла встреча с премьер-министром. Вспоминать сейчас не хотелось, и она, в свою очередь, поинтересовалась, как продвигается работа над тезисами.