- От вас она узнала, что картина предназначалась Мюллеру. К тому времени ей уже стало ясно, почему она представляет такую важность. Мадам Арманд хотела положить этому конец и сказала вам, что Мюллер - сумасшедший, одержимый идеей, будто Руксель сознательно оклеветал Гартунга перед судом. Она сказала, что Мюллер может выступить со скандальным заявлением в газетах. Именно мадам Арманд убедила вас, что необходимо конфисковать картину раньше, чем ее успеют вывезти из страны.
Монталлу снова кивнул.
- Вам не удалось завладеть картиной до того, как она покинула Францию. Но даже в случае успеха не было никаких гарантий, что документы, спрятанные в ней, не успели забрать. Жанна поняла, что Мюллер не остановится на достигнутом и попытается реабилитировать имя отца. Она принимает решение убрать Мюллера. Не спрашивайте почему - сейчас вам это станет понятно.
Дело было весьма деликатным, для него требовался человек, которому Жанна могла доверять. Поэтому она позвонила Эллману. Она позвонила ему из гостиницы "Рафаэль" и дала указания. Он согласился выполнить поручение.
Эллман прибыл в Рим и сразу отправился к Мюллеру. Мюллер сказал, что картины у него нет, поэтому Эллман начал пытать его, выясняя правду. Когда тот признался, что отдал картину Аргайлу, Эллман пристрелил его и, забрав папку с бумагами, ушел.
После этого Эллман встретился с мадам Арманд - Руксель к тому времени уже вернулся в Париж. Не знаю, что между вами произошло. - Флавия посмотрела на Жанну. - Возможно, он сам себя перехитрил, но в конце концов вы застрелили его из его же собственного пистолета. Бумаги Мюллера вы забрали с собой и уничтожили.
Через два дня Джонатан Аргайл вернул вам картину, совершенно бесплатно, и вы на всякий случай сожгли ее.
Флавия оглядела присутствующих, пытаясь понять, насколько правдоподобной им кажется ее версия - по большому счету, весьма шаткая. Много предположений и почти никаких доказательств. Она услышала, как за спиной у нее скептически хмыкнул Боттандо.
И в самом деле: реакция слушателей была предсказуемой: Аргайл смотрел на нее с легким разочарованием; в глазах Жанэ читалось недовольство, что ради такой ерунды его вытащили ночью из постели; Монталлу всем своим видом выражал пренебрежение, а Жанна Арманд, похоже, забавлялась. Руксель сидел в своем кресле, снисходительно поглядывая на Флавию, - так смотрит начальник на молодого зарвавшегося подчиненного.
- Надеюсь, вы простите меня, юная леди, если я скажу вам, что все ваши выкладки лежат в области фантазий, - сказал он, когда стало ясно, что желающих высказаться больше нет. И слегка улыбнулся ей, словно извиняясь за свою прямоту.
- Это еще не все, - сказала Флавия. - Только, боюсь, дальше вам будет очень неприятно слушать.
- Если все остальное так же неубедительно, думаю, мы выдержим, - заметил Монталлу.
- Месье Руксель? - повторила она, сделав над собой значительное усилие. - Как насчет вас?
Он покачал головой:
- Раз уж вы взяли на себя этот труд, нет смысла останавливаться на середине. Вы сами это понимаете не хуже меня. Вам необходимо высказаться до конца, каких бы глупостей вы ни наговорили. И в данных обстоятельствах мое мнение вряд ли имеет значение.
Флавия кивнула.
- Очень хорошо. Теперь я попытаюсь обосновать некоторые свои предположения. Прежде всего: почему Монталлу и мадам Арманд так сильно переполошились из-за исчезновения картины.
Начнем с мадам Арманд. Хорошо воспитанная, интеллигентная женщина с университетским образованием, она весьма успешно начала самостоятельную карьеру, но потом на время оставила ее, чтобы помочь деду разобраться с делами. Я не верю ей, когда она говорит, что согласилась работать на него и дальше, исключительно поддавшись на его уговоры, а в действительности она будто бы хотела продолжить самостоятельную карьеру. Мадам Арманд уверяет, что дед не мог обходиться без ее помощи. Мне очень трудно в это поверить: несмотря на все ее многочисленные достоинства, дед почему-то обращается с ней как с простой секретаршей.
Месье Руксель женился в сорок пятом году, но жена его умерла молодой. Дочь месье Рукселя умерла родами, оставив ему внучку. Таким образом, мадам Арманд является его единственной близкой родственницей. Она уверяет, что очень любит деда и всячески заботится о его благополучии. По правде говоря, я не могу этого понять, зная, как он обращается с ней. Тем не менее мы принимаем как факт, что она работала на него, заботилась о нем и оберегала от жизненных невзгод. Верно?
Руксель кивнул.
- О такой внучке можно только мечтать, - сказал он. - Она абсолютно бескорыстна и замечательная помощница, и если вы собираетесь оклеветать ее, я могу рассердиться…
- Как я понимаю, она - ваша единственная наследница.
Он пожал плечами:
- Естественно. Это не секрет. Кроме нее, у меня никого не осталось. Кому же еще я могу оставить наследство?
- Например, сыну, - тихо сказала Флавия.
Наступило такое глубокое молчание, что она засомневалась, прервется ли оно когда-нибудь. Не было слышно даже дыхания.
- Артур Мюллер, жертва первого убийства, был вашим сыном, месье, - продолжила Флавия. - Сын Генриетты Ричардс, ранее - Генриетты Гартунг. Она еще жива. На протяжении нескольких лет она была вашей любовницей. Мюллер родился в сороковом году - к этому времени, по ее словам, она уже два года не состояла с мужем в близких отношениях. Его место заняли вы. Она сохранила в секрете имя отца ребенка. Во-первых, она не хотела, чтобы ее сын лишился наследства, а во-вторых, заботилась о репутации мужа. Генриетта Гартунг не смогла сохранить верность мужу, но считала необходимым соблюдать внешние приличия. По этой же причине она не разрешала вам требовать у Гартунга развода.
- Я и не собирался этого делать, - фыркнул Руксель.
- Простите?
- Чтобы я женился на Генриетте? У меня и в мыслях этого не было.
- Но вы же любили ее, - сказала Флавия, чувствуя, как в груди у нее закипает злость.
- Никогда, - пренебрежительно бросил он. - Она была забавная, симпатичная, смешная. Но любить ее? Нет. Жениться на бессребренице Генриетте? Чего бы она стоила без мужа? Абсурд. Да я никогда и не говорил ей об этом.
- Она любила вас.
Даже сейчас, несмотря на серьезность положения, Руксель не удержался от тщеславной улыбки и пожал плечами, как бы говоря: "Это естественно".
- Генриетта была глупой девушкой. Всегда. Она скучала в замужестве и жаждала приключений. Я всего лишь развеял ее скуку.
Флавия более пристально присмотрелась к нему и глубоко вздохнула, с трудом сохраняя хладнокровие. Как он сам же заметил, нет смысла останавливаться на середине. Она дала обещание Генриетте Ричардс сказать ему о ее любви и сдержала его. А теперь она выполнит свою работу.
- Генриетта Гартунг никому не рассказала о вас, кроме своего сына. Когда ей удалось переправить его в Аргентину, а потом в Канаду, она сказала ему, что его отец был героем. Артур был тогда совсем маленьким, но он запомнил ее слова и всю жизнь хранил веру в героическое прошлое своего отца. Даже когда ему рассказали о предательстве Гартунга, он не поверил. Его приемная сестра решила, что он тешит себя иллюзиями. Но его вера основывалась на словах матери.
С годами Артур понял, что Гартунг на роль героя не тянет, даже если исключить обвинение в предательстве. Тогда он решил, что его отцом был другой человек. Потом к нему в руки попали письма его родителей, которые укрепили Артура в этой мысли. Он начал поиски доказательств.
Артур Мюллер начал с самого простого: разослал письма людям, знавшим Гартунга, с просьбой рассказать ему об отце. Затем он отправился в архивный центр. Сам он не умел работать с картотекой, поэтому обратился за помощью к сотрудникам центра.
В числе прочих Артур написал и Рукселю. Письма Мюллера насторожили мадам Арманд. К тому времени она уже знала, что прошлое ее деда далеко не так безупречно, как он об этом рассказывал. Она лично разбирала его архив и имела доступ ко всем документам.
Мадам Арманд сразу поняла, что появление Мюллера грозит деду страшным разоблачением. Она догадывалась, что он ищет какие-то улики или доказательства, но не знала, какие именно и где они хранятся.
Мюллер искал документ, который, по мнению Гартунга, должен был убедить суд в его невиновности. Он знал, что найти этот документ поможет "последний суд". Сопоставив все факты, он решил, что это последняя из серии картин Флоре на тему суда - "Казнь Сократа", и выкрал ее. Ошибка стала для него роковой.
Когда Монталлу сообщил мадам Арманд, кто украл картину, она быстро сообразила, что медлить более нельзя, и убила Мюллера. Она убила вашего сына, месье. Убила хладнокровно. Тот же человек, который когда-то зверски пытал вашу любовницу, так же зверски убил вашего сына, исполняя поручение вашей внучки. Так мадам Арманд отплатила вам за ваше к ней отношение.
Она умолкла, и в комнате повисло долгое молчание.
- Вы верите мне? - спросила она, обращаясь к Рукселю.
- Не знаю. - Он покачал головой.
Конечно, он верил. Об этом ясно говорили его поникший вид и опущенные плечи. И даже если Жанэ и Монталлу все еще сомневались, Руксель отлично знал, что каждое ее слово - правда. У нее не было доказательств, чтобы передать дело в суд, но никакой суд и никакое наказание не могли сравниться с тем, что он уже получил.
- Вы признаете, что в тот период, когда был зачат Артур Мюллер, Генриетта Гартунг была вашей любовницей?
Он кивнул.
- И вы не догадывались, что это ваш сын?
- Я подозревал, но она сказала, чтобы я не волновался на этот счет. Поймите: я был бедным студентом. Гартунг облагодетельствовал меня, я был кругом обязан ему. Да, я состоял в связи с его женой и не собирался порывать с ней, однако я не хотел, чтобы Гартунг узнал о наших отношениях. Это перечеркнуло бы всю мою карьеру, которая тогда только-только начиналась. Но дело даже не в этом: я любил его.
- Любили? В самом деле? - спросила Флавия. - В таком случае вы избрали очень странный способ выражения своей любви.
Аргайл, который на протяжении всего разговора упорно смотрел в пол, поднял голову и с интересом взглянул на Флавию. Неожиданно в ее реплике прозвучал несвойственный ей горький сарказм. Лицо Флавии казалось бесстрастным, но Джонатан - единственный из всех присутствующих - почувствовал, что сейчас они услышат что-то ужасное. Хотя, на его взгляд, они и так уже наслушались достаточно неприятных вещей.
- Если вы и в самом деле любили его и испытывали к нему благодарность за все, что он для вас сделал, то масштабы вашего предательства просто поражают.
Руксель пожал плечами:
- Я был молод и глуп. Тогда в Париже царила простота нравов, никто не придавал значения адюльтеру.
- Я не имела в виду связь с его женой.
- Тогда что вы имели в виду?
- Полагаю, месье Монталлу должен знать.
Монталлу покачал головой:
- Нет, я понятия не имею, о чем вы. По-моему, вы напрасно терзаете господина Рукселя тяжелыми воспоминаниями. Нам уже известно, кто убил Мюллера - Эллман. Правда, вы не знаете, кто убил самого Эллмана, но не думаю, что сейчас это кого-то волнует. Дело можно закрыть за недостатком улик.
- Ну уж нет, - с неожиданной решительностью заговорил Жанэ. - Я устал от этих недомолвок и хочу услышать все до конца. За последнюю неделю вы неоднократно вмешивались в мою работу и оказывали на меня беспрецедентное давление. Я на протяжении нескольких лет пытался поймать с поличным Бессона, и, когда мне это наконец удалось, вы отпустили его под предлогом амнистии. Мне пришлось закрыть дело. Ваши люди дали мне указание отклонить запрос по убийству из Италии и всячески препятствовать в расследовании мадемуазель ди Стефано. В результате я испортил отношения с итальянскими коллегами, которые выстраивал не один десяток лет. С меня довольно. Я хочу выяснить все досконально, а потом я напишу на вас такую жалобу, Монталлу, что вы еще долго будете меня помнить. Продолжай, Флавия. Объясни нам все до конца.
- Не знаю, на кого в действительности работает месье Монталлу, но я чертовски уверена, что он не имеет никакого отношения к охране высоких политических фигур. Вы сами сказали, что в последние дни он оказывал на вас давление. Охранник, в обязанности которого входит таскаться за дипломатами и политиками и следить, чтобы у них не заклинило дверь душевой кабины, не смог бы давить на вас, Жанэ.
- Монталлу не имел в виду простую охрану, Флавия. В его задачи входит предотвращение крупных политических и общественных скандалов. Конечно, он, как и все мы, поддался на провокацию мадам Арманд, но это не снимает с него ответственности. Мадам Арманд сумела убедить его, что в картине, выкупленной Мюллером, спрятаны компрометирующие месье Рукселя документы. Она убедила его, что, если эти документы всплывут в нужный момент, месье Руксель может лишиться европейской награды. А на получение этого приза его выдвигало французское правительство. Естественно, управление Монталлу не могло допустить подобного конфуза.
- Итак, мы снова возвращаемся в прошлое. К "Пилоту" и его провалу. Когда стало ясно, что в группе работает немецкий осведомитель, Руксель задался вопросом: кто изменник? Он начал по крупицам выдавать информацию то одному, то другому члену группы. Если операция проходила чисто, человека, ответственного за ее проведение, вычеркивали из числа подозреваемых. Остальные оставались под сомнением. Это была долгая и кропотливая работа, но кто-то должен был ее выполнить. Я, конечно, знаю о войне только по рассказам, но могу себе представить, как это тяжело, когда в коллективе единомышленников появляется предатель и каждый находится под подозрением.
Предателем оказался Гартунг: информация, которую знал только он, стала известна немцам. Доказательства были неопровержимыми, они почти убедили даже его жену. Месье Руксель встретился с Гартунгом и, по словам миссис Ричардс, бросил обвинение ему в лицо. После чего позволил ему скрыться. Правильно?
Руксель кивнул.
- Да, - сказал он. - Когда мы убедились в его предательстве, собрание вынесло ему смертный приговор. Но я не мог допустить, чтобы его убили. Я проявил сентиментальность и почти сразу пожалел об этом. Моя чувствительность дорого обошлась всем нам.
- В самом деле. Гартунг скрылся, и почти сразу после его бегства все члены "Пилота" были арестованы. Из этого можно сделать вывод, что Гартунг, зная, что его игра проиграна, предупредил немцев перед своим отъездом. Эту информацию подтвердили сами немцы. Франц Шмидт, пытая жену Гартунга, сообщил ей, что ее арестовали благодаря показаниям ее мужа. Он даже не попытался спасти ее.
Когда война закончилась, месье Руксель и Генриетта решили, что Гартунг должен понести справедливое наказание. Я правильно излагаю, месье?
- Да, - ответил Руксель, - все было примерно так.
- Однако все это ложь - от начала и до конца. Гартунг никогда не входил в группу "Пилот" и не имел доступа к информации. Как же он сумел выдать всю вашу группу - всех ее членов до единого? Откуда он мог знать все подробности операций? Ваша беседа с ним состоялась двадцать шестого июня, около десяти часов вечера, а в половине седьмого утра на следующий день немцы схватили всех членов группы. Вы хотите сказать, что такую масштабную операцию можно организовать всего за семь часов? И даже если так, то как вам удалось ускользнуть из расставленных сетей? Вы возглавляли группу, и в первую очередь именно ваша персона интересовала немцев. Только вы могли знать все имена, явки, пароли и подробности операций.
- Мне повезло, - сказал Руксель. - А насчет срока вы ошибаетесь: гестапо, когда хотело, могло действовать очень быстро. Операция проходила под кодовым названием "Лезвие бритвы".
- Да, операция "Лезвие бритвы". Я уже слышала о ней.
Руксель кивнул.
- Операция была спланирована на основе сведений, которые Гартунг передал немцам в ночь на двадцать шестое июня. И сделал он это после разговора с вами, когда стало ясно, что его игра проиграна. Так?
Руксель снова кивнул.
- Тогда как объяснить тот факт, что решение о проведении операции "Лезвие бритвы" было принято двадцать третьего июня?
- Что вы хотите этим сказать?
- Эти данные я нашла в досье о коллекция Гартунга в еврейском архивном центре. Там написано, что коллекция Гартунга была конфискована в соответствии с планом операции "Лезвие бритвы", принятым двадцать третьего июня. То есть за три дня до того, как вы обвинили его в шпионаже, до того как он бежал, и до того, как, по вашему утверждению, выдал немцам всю группу "Пилот".
- Ну, возможно, он выдал нас раньше.
- А возможно, и нет. Возможно, все было с точностью до наоборот: это он обвинил вас в тот вечер в измене и сказал, что может доказать факт вашего предательства. Вы связались с немцами и предупредили их, что Гартунг вас разоблачил. К счастью, они не поймали его: он успел скрыться. Тогда вы устроили так, чтобы Генриетта осталась в живых и могла свидетельствовать против мужа.
Руксель рассмеялся:
- Это чистейшей воды фантазия, милая моя. Вы сами не понимаете, что говорите.
- Я-то как раз понимаю. А теперь давайте подумаем вместе. Кто такой этот Шмидт? Гестаповец, принимавший участие в пытках, - военный преступник. Ваша бывшая любовница знала его в лицо. Когда власти попытались арестовать его в сорок восьмом году, кто-то предупредил его, и он благополучно исчез, сменив имя. Но с некоторых пор одна крупная финансовая компания начала выплачивать ему по шестьдесят тысяч швейцарских франков ежегодно. Компания называется "Финансовые операции", и контролирует ее некий господин Руксель. Как вы объясните этот факт? Вам стало жаль Шмидта, или была какая-то другая причина? Или вы просто купили его молчание?
- Я не понимаю, о чем вы говорите.
- Ну конечно. Не лгите мне. На банковский счет Эллмана ежегодно поступала одна и та же сумма от компании "Финансовые операции". Господин Руксель является членом правления и председателем этой компании, а также держателем контрольного пакета акций. Так почему вы это делали, месье Руксель?
- Не знаю.
- Глупо отпираться.
Флавия выдержала паузу, собираясь с силами. Ей хотелось выкрикнуть ему в лицо все, что она о нем думает, но опуститься до банального крика она не могла. Нужно спокойно и методично изложить свою точку зрения.
- И еще, - продолжила Флавия. - Не дождавшись суда, Гартунг повесился в тюремной камере. Почему, если он был убежден, что сумеет доказать свою невиновность? Разве так должен вести себя человек в подобных обстоятельствах? Конечно же, нет.
В официальном протоколе записано, что в тот день к Гартунгу приходил обвинитель, дабы ознакомить его с материалами дела. После ухода обвинителя Гартунг покончил жизнь самоубийством. На следующий день его нашли в камере мертвым. Обвинителем по этому делу были вы, месье Руксель. Это вы посетили его перед смертью. И это вы повесили его, зная, что на суде он расскажет о вашей истинной роли в провале группы "Пилот".
- Все это выдумки и ложь.
- К счастью, нам нет необходимости полагаться на ваше признание. Есть улика.
С этой секунды она полностью завладела вниманием всех, кто находился в комнате.
- Какая улика? - спросил Жанэ.