- Вы лжете, - сказал он. - Вы выставляете в галерее картину и не знаете, откуда она у вас появилась? Все вы прекрасно знаете.
- Не стоит так огорчаться, - сказал Делорме отеческим тоном, взбесившим Аргайла. - Я действительно не знаю. Но я готов согласиться, что не хотел ничего знать.
Аргайл вздохнул. Ему следовало быть более осмотрительным.
- Говорите, как есть. Чего уж там.
- Я знаю, кто принес картину. Человек сказал, что действует от имени клиента. За очень приличные комиссионные он попросил меня организовать доставку. Что я и сделал.
- И не стали задавать никаких вопросов?
- Он убедил меня, что в моих действиях нет ничего противозаконного.
- А есть ли что-либо противозаконное в его действиях, вас не интересовало.
Делорме кивнул:
- Это были его проблемы. Я сверился со списком картин, находящихся в розыске, и убедился, что его полотно там не числится. Для меня этого было достаточно. Я перед законом чист.
- А я - нет. Я увяз в этом деле по уши.
- Примите мои сожаления. - Делорме развел руками. Он изобразил сочувствующее лицо так натурально, что на миг Аргайлу показалось, будто он и впрямь говорит то, что думает. Наверное, не такая уж черная у него душа. Просто он не очень честный человек.
- Я полагаю, - надменным тоном сказал Аргайл, - что вы чертовски хорошо понимали или по крайней мере догадывались, что дело обстоит нечисто. Вам нужно было избавиться от сомнительной вещи, и вы взвалили эту миссию на меня. Не очень красивый поступок.
- Я же говорю, что жалею о нем. Кстати, свои обязательства я выполнил - отправил ваши рисунки в Калифорнию.
- Спасибо.
- Видите ли, мне позарез нужны были деньги. Я попал в очень трудное положение. Благодаря картине мне удалось отсрочить на некоторое время выплату долга. Поверьте, меня толкнуло на этот поступок отчаяние.
- Вы могли продать свой "феррари".
Страсть Делорме к крошечным красным автомобилям была хорошо известна в среде торговцев картинами. Аргайл никогда не понимал, что за радость - иметь машину, в которую с трудом втискиваешься.
- Продать "ферра…". О, шутка, понимаю, - ответил француз после секундного замешательства. - Нет, деньги нужны были срочно.
- И сколько вам заплатили?
- Двенадцать тысяч франков.
- За доставку?! И после этого вы сможете поклясться на Библии, стоя перед судьей, что, дескать, да, господин судья, я понятия не имел, что с картиной что-то не так?
Делорме отвел глаза:
- Ну…
- И, как я теперь понимаю, вы страшно торопились побыстрее вывезти картину из страны. Почему?
Делорме потер кончик носа, хрустнул костяшками пальцев, потом снова потер кончик носа.
- Ну, видите ли…
Аргайл терпеливо ждал.
- Я вас слушаю.
- Владелец… то есть человек, который действовал от имени владельца… его арестовали.
- Час от часу не легче.
Делорме улыбнулся нервной улыбкой.
- Кто был этот человек? Надеюсь, его имя еще не испарилось из вашей памяти?
- Ну, если вы так настаиваете, его звали Бессон. Жан-Люк Бессон. Торговец картинами. Насколько мне известно, он всегда был абсолютно чист перед законом.
- И как только этого безупречно честного человека схватили парни в голубой форме, вы тут же постарались избавиться от вещественного доказательства вашей с ним связи. Конечно же, у вас не возникло никаких подозрений относительно этого человека. Вы просто избавились от картины на случай, если нагрянет полиция.
Делорме окончательно стушевался:
- Они приходили.
- Кто? Когда?
- Полиция. Примерно через час после того, как вы забрали картину. Полицейский потребовал отдать ему "Сократа".
- И вы сказали, что в глаза его не видели.
- Я не мог так сказать, - резонно заметил владелец галереи. - Бессон признался, что отнес картину ко мне. Нет, я сказал, что отдал ее вам.
Аргайл смотрел на него, открыв рот.
- Вы… что? Вы сказали: "Мне ничего не известно, я знаю только, что одна темная личность по фамилии Аргайл хочет контрабандой переправить картину в Италию"?
Призрачная улыбка констатировала, что он не ошибся в своих подозрениях.
- А вы рассказали им о Мюллере?
- По-моему, они сами уже все знали.
- Как звали полицейского?
- Он не представлялся.
- Опишите мне его.
- Молодой, в управлении по борьбе с кражами произведений искусства я его никогда не видел. Лет тридцати с небольшим, темно-каштановые волосы, очень густые, небольшой шрам…
- Над левой бровью?
- Да. Он вам знаком?
- Знаком, но не в качестве полицейского. Он показывал вам удостоверение?
- Ах, нет. Точно, не показывал. Но это еще не значит, что он не из полиции.
- Нет, только на следующий день он пытался украсть у меня картину на железнодорожном вокзале. Если бы это был полицейский, он просто предъявил бы мне удостоверение и препроводил в участок. Кажется, вам здорово повезло.
- Почему?
- Потому что после того, как его постигла неудача со мной, он отправился к Мюллеру, зверски пытал и убил его. Потом пристрелил еще одного человека. Наверное, вам не пришлось бы по нраву подобное обращение.
К великому удовлетворению Аргайла, Делорме смертельно побледнел, хотя, по мнению Джонатана, это была слишком ничтожная месть, учитывая бессовестное поведение галерейщика. На этой мажорной ноте Аргайл покинул Делорме.
Примерно в то же время, когда Аргайл открывал для себя неприглядные стороны человеческой натуры, Флавия приземлилась в базельском аэропорту и пристроилась к длинной очереди, намереваясь обменять деньги и купить карту города. Она рвалась в бой - кровь ее кипела и требовала деятельности. Мысль о том, что ей необходимо найти гостиницу, принять душ, переодеться и пообедать, лишь на миг мелькнула у нее в голове. Сначала - работа, потом - остальное. Она надеялась управиться со всеми делами в Базеле за один день и тем же вечером махнуть в Париж, чтобы взглянуть еще раз на картину. Бессмысленное стояние в очереди никак не входило в ее планы, но с этим ничего поделать было нельзя.
Желание Флавии посетить Швейцарию укрепилось после тщательного изучения материала, собранного карабинерами. Как и обещал Фабриано, карабинеры методично собирали информацию, они умели это делать. Но Флавия не могла ждать, когда из Швейцарии придет ответ на их официальный запрос, - они всегда присылали кучу бумаг, но по прошествии очень долгого времени. Никто их в этом не винил; все знали, что по-другому они работать не умеют.
Сначала Флавия хотела позвонить на квартиру к Эллману и предупредить о своем визите, но затем передумала. Жаль, конечно, если экономки Эллмана не окажется дома, но, в конце концов, это будет не такой уж большой потерей времени - всего пятнадцать минут на такси.
Остановив машину на нужной улице, Флавия вышла и огляделась. Вдоль дороги тянулся длинный ряд однообразных блочных зданий, судя по архитектуре, построенных лет тридцать - сорок назад. Дома выглядели несовременно, однако были удобны для проживания, а улица содержалась в безупречной чистоте - впрочем, как и все остальное в Швейцарии. Это был не самый богатый, но вполне респектабельный квартал.
Флавия вошла в подъезд - тоже очень чистый и респектабельный; на стенах висели напоминания жильцам плотнее закрывать дверь подъезда и крышки мусорных баков, чтобы туда не забирались кошки.
Флавия зашла в лифт, застеленный ковром, и нажала кнопку пятого этажа.
- Мадам Руве? - спросила она по-французски, когда дверь отворилась. В последний момент она успела заглянуть в свой блокнот, где было записано имя экономки.
- Да?
Женщина была лет на десять моложе своего хозяина и совсем не походила на экономку - в дорогом модном костюме и очень привлекательная. Ее внешность немного портил узкий поджатый рот.
Флавия рассказала о цели своего визита и предъявила удостоверение служащей итальянской полиции. Она приехала из Рима, чтобы задать ей несколько вопросов в связи с гибелью мистера Эллмана.
Экономка без слов впустила ее в квартиру. Она не стала спрашивать: "А вы не находите, что уже слишком поздно?" или "Почему с вами нет сопровождающего из швейцарской полиции?" или "Есть ли у вас письменное разрешение на допрос?"
- Вы прилетели из Рима сегодня? - только и спросила она.
- Да, - ответила Флавия, осматриваясь по сторонам и пытаясь уловить атмосферу дома. Скромная обстановка, ничего выдающегося. Обычная современная мебель, преимущественно ярких расцветок. Всего две репродукции популярных картин. В маленькой гостиной доминировал огромный телевизор. Квартира была тщательно убрана, но едва ощутимый специфический запах выдавал присутствие в доме кошки.
- Я прилетела всего час назад, - сказала Флавия. - Простите, что свалилась вам на голову без предупреждения.
- Ничего страшного, - успокоила ее мадам Руве.
Смерть хозяина в должной мере опечалила ее. Мадам Руве деловито внесла скорбь по работодателю в распорядок дня, поместив ее где-то между походом в магазин и глажением белья.
- Чем могу быть полезна? - спросила она. - Известие о гибели мистера Эллмана потрясло меня.
- Не сомневаюсь, - кивнула Флавия. - Такое ужасное событие. Вы, конечно, понимаете, что мы хотим собрать как можно больше информации, чтобы разобраться в случившемся.
- Вы уже знаете, кто убил его?
- Пока мы можем только строить предположения. Есть некоторые догадки, но… нам нужны факты. Как я уже сказала, в настоящий момент мы занимаемся сбором информации.
- Конечно, я постараюсь помочь, хотя и не представляю, кто мог желать смерти мистеру Эллману. Он был таким добрым, щедрым, милым человеком. Так любил свою семью и ко мне относился очень хорошо.
- У него была семья?
- Сын. Откровенно говоря, беспутный человек. Пустой и очень жадный до денег. Вечно являлся сюда с протянутой рукой. Никогда не имел приличной работы. - Лицо ее приняло неодобрительное выражение при воспоминании о сыне Эллмана.
- А где он сейчас?
- Уехал в отпуск. В Африку. Вернется завтра. Обычная история - его не бывает именно тогда, когда он нужен. Вечно бросается деньгами - чужими, конечно. А его бедный отец не умел сказать "нет". Я бы сумела, будьте уверены.
Беседа ненадолго прервалась: Флавия записала сведения о сыне и его местонахождении. Кто знает? Жадный до денег сын - мертвый отец. Завещание. Наследство. Самый древний мотив преступления.
Все так, но почему-то Флавию не отпускало ощущение, что это дело не решится столь просто. Похоже, деньги в нем играли второстепенную роль. А жаль: это сильно упростило бы ее работу. Даже мадам Руве отнеслась к подобному предположению скептически: она недолюбливала сына хозяина, однако не считала его способным убить родного отца. Уже хотя бы потому, что Эллман-младший был абсолютно бесхребетным.
- А где его жена?
- Она умерла восемь лет назад от сердечного приступа, мистер Эллман тогда собирался уйти на пенсию.
- Если не ошибаюсь, он занимался экспортно-импортными операциями?
- Да, он получал не так много, зато был честен и усердно работал.
- В какой компании он работал?
- "Йоргсен". Она торгует запчастями. У них сеть магазинов по всему миру. Мистер Эллман часто летал в командировки, пока не вышел на пенсию.
- Ваш работодатель увлекался живописью?
- Бог мой, нет, конечно. А почему вы спрашиваете?
- У нас есть предположение, что он приехал в Рим купить картину.
Мадам Руве с сомнением покачала головой:
- Нет, это совсем на него не похоже. Другое дело: руководство компании иногда просило его выполнить отдельные поручения в разных странах.
- В каких, например?
- В Южной Америке. Он летал туда в прошлом году. Раза три-четыре в год ездил во Францию. Кстати, ему звонили оттуда за день до отъезда в Рим, и у них состоялся долгий разговор.
Так, нужно проверить, с кем Эллман контактировал во Франции. Флавия записала название компании - "Йоргсен".
- Скажите, а мистер Эллман запланировал поездку в Италию до этого звонка?
- Не знаю. Он ставил меня в известность только перед отъездом. Так было заведено.
- А вы, случайно, не слышали, о чем был разговор?
- Ну… - женщине не хотелось, чтобы у итальянки сложилось впечатление, будто она имеет привычку подслушивать разговоры хозяина, - совсем чуть-чуть.
- И?..
- Да ничего интересного. Мистер Эллман больше молчал. Я только слышала, как он спросил: "Насколько важен вам этот Мюллер?" и…
- О-о, вот как, - перебила ее Флавия, - Мюллер. Он сказал "Мюллер"?
- Да, я уверена.
- Это имя вам что-нибудь говорит?
- Ничего. У мистера Эллмана было так много контактов по бизнесу…
- Но вам приходилось слышать это имя раньше?
- Нет. Потом он выразил уверенность, что справится с поручением, и упомянул какую-то гостиницу.
- "Рафаэль"?
- Возможно, что-то в этом роде. Он мало говорил, больше слушал.
- Понятно. Вы не знаете, с кем он говорил?
- Нет. Боюсь, ничем не смогла вам помочь.
- Напротив, вы нам очень помогли.
Мадам Руве просияла и улыбнулась.
- А откуда вы знаете, что звонили из Франции?
- Он сказал, что проблему нужно было сразу решать в Париже, тогда все было бы гораздо проще.
- Ах вот как.
- А на следующее утро он объявил, что уезжает в Рим. Я посоветовала ему не переутомляться, а он ответил, что, возможно, это его последняя командировка.
"И не ошибся", - подумала Флавия.
- Что он хотел этим сказать? - спросила она вслух.
- Не знаю.
- А мистер Эллман был богатым человеком?
- О, нет. Он жил на пенсию. Этого ему хватало, но никаких излишеств он себе не позволял. К тому же он очень много отдавал сыну. Гораздо больше, чем следовало. Неблагодарный. Вы можете себе представить: в прошлом году, не получив очередного чека, он набрался наглости и заявился прямо сюда, требуя денег, да еще кричал на отца. Я бы на месте мистера Эллмана выставила его вон. Но мистер Эллман только кивнул и обещал выслать деньги в ближайшее время.
Мадам Руве очень не одобряла сына хозяина.
- Понятно. А давно он принял швейцарское гражданство?
- Не знаю. Он приехал в Швейцарию в сорок восьмом году, но когда принял гражданство, я не знаю.
- Вам что-нибудь говорит имя Жюль Гартунг? Он умер некоторое время назад.
Женщина задумалась, потом покачала головой:
- Нет.
- У мистера Эллмана был пистолет?
- Да, по-моему, был. Я заметила его однажды в ящике стола. Он никогда не доставал его, и ящик был все время заперт. Я даже не знаю, настоящий ли это был пистолет.
- Могу я взглянуть на него?
Мадам Руве указала на комод в углу комнаты. Флавия подошла и открыла ящик.
- Ничего нет, - заметила она. Экономка пожала плечами.
- Это так важно?
- Возможно. Но сейчас меня больше интересуют счета и документы мистера Эллмана.
- Могу я узнать почему?
- Потому что мы должны составить список знакомых мистера Эллмана, его коллег по бизнесу, друзей, родственников. Мы должны всех опросить. Например, нам необходимо установить, с кем он был знаком в Риме. Часто ли он туда ездил?
- Ни разу, - уверенно заявила экономка. - Ни разу за те восемь лет, что я работала на него. Не думаю, чтобы у него там были знакомые.
- И тем не менее кто-то там его ждал.
Экономка проводила Флавию из гостиной в небольшую квадратную комнатку, где умещались лишь письменный стол, стул и шкафчик для бумаг.
- Все находится здесь, - неодобрительно поджав губы, сказала мадам Руве. - Шкаф не заперт.
Тут мадам вспомнила о своих обязанностях и пошла готовить кофе. Флавия хотела было отказаться, но потом вспомнила, как мало ей удалось поспать. Пока она не чувствовала усталости, но кто знает, как организм проявит себя в следующую минуту. К тому же ей не хотелось разбирать бумаги под любопытными взглядами экономки.
Первым делом она занялась шкафом. Бланки налоговых деклараций, счета за газ, телефон (ни одного за переговоры с Римом), электричество. Письма к арендодателям - квартиру Эллман снимал. Все эти счета свидетельствовали о добропорядочности убитого и среднем уровне достатка.
Ежемесячные банковские уведомления также не представляли большого интереса. Эллман жил по средствам, в долги не влезал, и, судя по цифрам, его доходы были именно таковы, какими он их представлял в налоговых декларациях.
Тем удивительнее показался Флавии один документ. Это был годовой банковский отчет о состоянии счета за прошлый год. Согласно этому документу, некая компания, связанная с финансовыми операциями, ежемесячно переводила на счет Эллмана пять тысяч швейцарских франков. Название компании Флавии ничего не говорило. Флавия уставилась в потолок, подсчитывая, сколько это получается в год. Шестьдесят тысяч швейцарских франков - немалая сумма. В налоговой декларации ничего такого не значилось. Флавия продолжила поиски и наткнулась на чековую книжку Эллмана. Несколько чековых квитков, выписанных на имя Бруно Эллмана. Весьма солидные суммы. Должно быть, Бруно - это сын.
Вернулась мадам Руве.
- Бруно Эллман - сын вашего хозяина?
Женщина кивнула:
- Да.
- Он возвращается в Базель завтра? Или самолет приземлится в Цюрихе?
- О нет. Он прилетает в Париж. Из Парижа он улетел три недели назад и туда же возвращается.
"Ну вот, еще один повод съездить во Францию", - подумала Флавия. Внезапно она почувствовала страшную усталость и, спускаясь по лестнице, без конца зевала. Все так же зевая, она купила билет в спальный вагон на поезд, отправляющийся в 12:05 в Париж, а в 12:06 уже спала беспробудным сном.
ГЛАВА 9
К тому времени, когда спящее тело Флавии пересекало в горизонтальном положении Мюлуз, Аргайл приходил в себя после бурно проведенного вечера. Нет, ничего страшного или трагического с ним не произошло, однако душевное равновесие его было сильно поколеблено. А развивались события следующим образом. Выйдя от Делорме, он начал раздумывать, как убить оставшееся до отъезда время. И действительно: чем можно заняться в Париже? - конечно, если вы не приехали туда расслабляться. Идти одному в ресторан, даже самый лучший, Аргайлу совершенно не хотелось, в кино, даже на самый интересный фильм, тоже. Поскольку дождь все шел, прогулки исключались.
Оставалось одно: предпринять что-нибудь в отношении картины, спрятанной у него в номере под кроватью. Но что конкретно? Можно было встретиться и поговорить с Бессоном, который принес картину в галерею Делорме. Аргайл не думал, что Бессон сам украл картину, однако он мог по крайней мере дать хоть какие-то объяснения на сей счет.