- А, это, наверное, была Аннест. Нынче в Гвитерине уже всяк знает, кто вы такие и зачем пожаловали. И знаешь что, - голос девушки зазвучал серьезно, - нам все это вовсе не нравится. Прав отец Хью - что это вы задумали: забрать от нас святую Уинифред? Она здесь уже Бог весть сколько времени, и никто до сей поры о ней и не вспоминал. По-моему, это не честно и не по-соседски.
"Надо же, как говорит бойко, - подумал монах, ибо английский язык звучал в ее устах, словно был для нее родным. - Что же могло заставить девчонку так хорошо его выучить? Не иначе как любовь".
- По правде сказать, я и сам-то не больно уверен в том, что мы правы, - уныло согласился с ней Кадфаэль. - Признаться, когда я слушал отца Хью, то ловил себя на мысли, что зря мы все это затеяли. Девушка пристально взглянула на него и нахмурилась, как будто у нее зародилось какое-то сомнение или подозрение. Ясно было, что, кто бы там ей ни рассказал, она знала, о чем шла речь в саду у отца Хью. Поколебавшись, девушка неожиданно обратилась к брату Кадфаэлю по-валлийски:
- Должно быть, ты тот самый монах, что знает наш язык. Это ведь ты переводил слова отца Хью? Ты говоришь по-валлийски? Понял, что я сейчас сказала?
Похоже, это беспокоило ее гораздо больше, чем можно было предположить.
- Конечно, я ведь такой же валлиец, как и ты, дитя, - добродушно отозвался Кадфаэль. - Я вступил в Бенедиктинский орден уже в годах, и надеюсь, что не забыл свой родной язык. А вот как вышло, что ты здесь, в сердце Роса, выучилась говорить по-английски не хуже меня?
- Нет, нет, - торопливо возразила девушка, - я английский только чуточку знаю - просто думала, что ты англичанин, вот и решила попробовать поговорить с тобой. Откуда мне было знать, что ты и есть тот самый брат.
"Странно, - подумал Кадфаэль, - почему ее так волнует, что я знаю два языка? И отчего она все время украдкой посматривает в сторону реки?"
Монах и сам незаметно бросил туда взгляд и приметил того высокого светловолосого юношу, который, несомненно, умел управляться с быками лучше всех в Гуинедде, и при этом не был валлийцем. Быки остановились у реки и пили воду, а парень оставил свою упряжку и, рассыпая сверкающие брызги, шел вброд, определенно направляясь к уже знакомому Кадфаэлю высокому дубу.
"Ага! - смекнул монах, - девчонка-то сидела на дереве и дожидалась этого малого - стоило ему закончить работу, как она тут же спустилась вниз".
- Мне так стыдно за мой английский, - умоляюще, проговорила девушка, - пожалуйста, не рассказывай никому!
Она явно хотела, чтобы монах поскорее ушел, и при этом надеялась, что он будет держать язык за зубами. Кадфаэль сообразил, что задерживаться дольше было бы неловко.
- Я и сам смущался, когда начал учиться говорить по-английски, так что не бойся, все останется между нами. Ну а сейчас мне пора возвращаться, а то, не ровен час, опоздаю к вечерне.
- Бог тебе в помощь, отец, - с радостью и облегчением промолвила девушка.
- И тебе, дитя мое.
С этими словами Кадфаэль ушел, тщательно выбирая дорогу, - так, чтобы не наткнуться ненароком на светловолосого юношу.
Она долго смотрела ему вслед, а потом порывисто обернулась навстречу молодому человеку, который уже перебрался через отмель и карабкался на берег. Кадфаэль подумал, что она догадалась, как много он успел заметить. Впрочем, наверное, она поняла, что он не любитель совать нос в чужие дела, а потому успокоилась и положилась на его слово. Да, валлийской девушке из хорошей семьи, которая носит такое красивое платье с вышивкой, надо быть поосторожней, если она встречается с чужаком без рода и племени. Здесь живут кланами, и не принадлежать к общине - значит не иметь ни земли, ни средств к существованию. А парнишка славный: и собой хорош, и работа у него в руках спорится, и в животине, видать, души не чает.
Уверившись, что кусты скрыли его полностью, Кадфаэль оглянулся и увидел, как юноша подошел к девушке и они робко замерли, не касаясь друг друга. Больше он назад не смотрел.
"Что мне сейчас на самом деле нужно, - размышлял монах, возвращаясь назад, к гвитеринской церкви, так это добрый собутыльник - такой, чтобы знал в приходе всех и каждого и был бы не прочь поговорить по душам. Веселая компания да хорошая выпивка были бы в самый раз".
Глава третья
В тот же вечер, когда Кадфаэль в сумерках провожал брата Джона в усадьбу кузнеца, которая находилась у самой кромки полей, ему удалось раздобыть не одного, а целых трех собутыльников. К тому времени приор Роберт и брат Ричард уже отправились почивать в хижину отца Хью, а брат Жером с братом Колумбанусом брели по лесу к угодьям Кэдваллона, и Кадфаэль был совершенно свободен - некому было проверить, завалился он на боковую на сеновале отца Хью или загулял допоздна, радуясь случаю почесать языком да послушать гвитеринские сплетни. Вечерок выдался славный, сна у него не было ни в одном глазу, благо никто и не собирался тормошить его ни свет ни заря, чтобы идти к заутрене. Брату Джону не терпелось познакомить друга с Бенедом и его домашними, и отец Хью, по своим соображениям, одобрил эту затею. Он полагал, что не помешало бы кому-нибудь, кроме него самого, потолковать с прихожанами перед завтрашним сходом, ну а кузнец есть кузнец - он где угодно человек не последний, и его слово имеет немалый вес.
На лавке у ворот усадьбы Бенеда сидели трое и оживленно беседовали, то и дело пуская по кругу баклагу с медовым напитком. Заслышав шаги приближавшихся чужаков, они все как один насторожились и смолкли. Правда, брата Джона они мигом признали, да и, похоже, уже считали почти своим, а Кадфаэль с ходу поздоровался с ними по-валлийски и этим сразу растопил ледок недоверия - его приняли радушно, и не с той сдержанной вежливостью, на которую мог бы рассчитывать англичанин. Аннест, та самая, чьи каштановые косы так и блестели на солнышке, успела повсюду разнести слух о том, что он родом из Уэльса. Живо приволокли еще одну лавку и вновь пустили по кругу добрый медок, только что круг стал малость пошире. Сумерки сгущались, и темнота постепенно скрывала зелень леса и лугов, нанизанных на серебристую нить реки.
Сам Бенед, хозяин дома, был плотным, широкоплечим и загорелым бородачом средних лет. Одного из его собутыльников Кадфаэль узнал сразу - это был тот самый пахарь, которого он видел у реки. "Походи-ка эдак денек за плугом, - подумал монах, - небось у всякого в глотке пересохнет". Третий, с седыми волосами и длинной, аккуратно подстриженной бородой, выглядел постарше остальных. У него были сильные красивые руки, а его просторное домотканое платье, пожалуй, знавало лучшие времена, а то и другого хозяина. Впрочем, держался он как человек, знающий себе цену, и собеседники обращались к нему с уважением.
- Это Падриг, - представил его Бенед, - прекрасный поэт и арфист. Нынче он, на радость всему Гвитерину, гостит в доме Ризиарта - это на лесной прогалине, за усадьбой Кэдваллона. У Ризиарта самые богатые угодья в наших краях, он владеет землей по обоим берегам реки. У нас ведь мало кто держит у себя арфу, и странствующий бард, такой как Падриг, не ко всякому пожалует. Правда, у меня маленькая арфа есть, и я этим горжусь. А та, что у Ризиарта, тоже не лежит без дела - слышал я, как наигрывает на ней его дочка.
- Девица все равно не может быть бардом, - с легким пренебрежением заметил Падриг, - хотя должен признать, что арфу она бережет, да и настраивать умеет. А вот отец ее - тот настоящий покровитель искусств, щедрый и великодушный. Никто не слышал, чтобы хоть один бард был разочарован тем, как приняли его в доме Ризиарта, и всякого непременно уговаривали остаться. Очень хороший дом!
- А это Кай, пахарь из имения Ризиарта. Ты, поди, видал, как его упряжка целину поднимала, когда вы сегодня переваливали через кряж?
- Да уж приметил - работа отменная, любо-дорого посмотреть, - от души признал Кадфаэль. - Отличная у тебя упряжка, да и тот парень, что быков подзывает, очень хорош.
- Другого такого не сыщешь, - без колебаний заявил Кай. - С хорошими-то мне и прежде доводилось работать, но никто не умел так обходиться с животиной, как Энгелард. Быки к нему так и льнут. Всякое дело у него спорится: надо - и скотину подлечит, и роды примет. Ризиарт много бы потерял, кабы его лишился. А потрудились мы сегодня и впрямь на славу.
- Ты, должно быть, слышал, - сказал Кадфаэль, - что завтра, сразу после мессы, отец Хью собирает в церкви сход свободных общинников - послушать нашего приора. Надо полагать, я увижу там и Ризиарта.
- И увидишь, и услышишь - это уж точно, - с ухмылкой откликнулся Кай. - У него, знаешь ли, что на уме, то и на языке. Он человек откровенный, душа нараспашку, может вспылить, но отходчив, независтлив и незлобив, но коли уж втемяшит что в голову, с места его не сдвинешь - прямо-таки гора Сноудон.
- Ну, ежели человек считает себя правым и твердо стоит на своем, - ничего худого в этом нет. За это его можно только уважать. Выходит, его сыновья вовсе не интересуются музыкой, раз сестренка играет на арфе?
- Так ведь нет у него сыновей, - отозвался Бенед. - Жена его умерла, а о том, чтобы жениться во второй раз, он и слышать не хочет. Вот и получается, что дочка - единственная наследница.
- Надо же! Неужто во всем роду мужчин не осталось? Нечасто случается дочерям наследовать землю.
- Никого не осталось. Единственный близкий родственник - это брат его покойной жены, да только тот уж стар и ни на что не претендует. А Сионед - самая завидная невеста в долине, парни вокруг нее так и вьются. И коли будет на то Божья воля, она выйдет замуж и родит сына задолго до того, как Ризиарт отойдет к праотцам.
- Обзавестись внучонком, ежели зять человек достойный, - лучшего и желать не приходится, - заметил Падриг и, опустошив баклагу с медовым напитком, пустил рог по кругу. - И вот еще что - ты только пойми меня правильно - я ведь не гвитеринец, и не вправе вмешиваться в ваши споры. Но зато я могу от имени своих друзей сказать то, чего они сами, наверное, не скажут. Понятно, что у тебя есть долг по отношению к вашему приору, точно так же как у Кая - по отношению к его хозяину, а у меня - к моему искусству и моим покровителям, но все же не советую искать легких путей, и не обессудьте, если не все выйдет по-вашему. Против тебя я ничего не имею, но учти, что свободные люди в Уэльсе привыкли называть вещи своими именами, и если видят, что с ними обходятся несправедливо, - таить этого не станут.
- И слава Богу, что не станут, - отозвался Кадфаэль. - Сам-то я, со своей стороны, больше всего хочу, чтобы дело это поскорее закончилось миром - чтобы никому не было обидно. А кстати, кто еще из уважаемых людей придет на завтрашний сход? Про Кэдваллона я уже слышал, двое наших братьев остановились в его доме. Кажется, его земли по соседству с угодьями Ризиарта?
- Верно, у него превосходный надел, выше по склону, через лес, за усадьбой Ризиарта, - ответил Бенед. - Их земли граничат, они близкие соседи, да и друзья с детства. Кэдваллон - человек миролюбивый, больше всего на свете любит домашний уют, да еще, пожалуй, охоту. Кто-кто, а уж он-то не стал бы спорить с тем, что одобрили принц да епископ, но только у него в обычае во всем поддакивать Ризиарту. Что же до этого дела, - признался Бенед, наклоняя рог и выцеживая последнюю каплю, - то я не больше тебя знаю, что они будут говорить на сходе. Сдается мне, они признают то, что вам были явлены знамения, и согласятся на вашу просьбу. Ну а ежели сход свободных общинников склонится на сторону вашего приора, стало быть, святая Уинифред отправится с вами - на том и делу конец.
Бочонок с медовым напитком опустел, во всяком случае, на этот вечер.
- Может, заночуешь у меня? - предложил Бенед Падригу, когда гости поднялись, собираясь расходиться по домам. - Поиграл бы малость на моей арфе, недаром ведь я ее держу.
- Что ж, я не против, коли ты приглашаешь, - согласился Падриг и, слегка покачиваясь, двинулся в дом, следом за хозяином.
А Кай с братом Кадфаэлем, распрощавшись с остальными, по-приятельски, плечом к плечу, отправились по дороге к дому отца Хью, но когда пришли туда, Кадфаэль решил немного проводить пахаря и прошел с ним еще полпути до усадьбы Ризиарта.
- Знаешь, брат, - доверительно признался Кай, - я ведь не все тебе сказал там, у Бенеда. Неловко как-то было, опять же Падриг, хоть и славный малый - оба они отличные ребята, - но все же не здешний, приезжий. Так вот, эта Сионед, Ризиартова дочка… По правде сказать, Бенед и сам не прочь ухлестнуть за ней. Что и говорить, человек он достойный, солидный, вроде бы и неплохой для нее жених. Да только он, бедняга, вдовец и намного ее старше. Навряд ли у него что-нибудь выйдет. Жаль, ты девчонку не видел!
К тому времени брат Кадфаэль уже начал подозревать, что девчонку-то эту он как раз видел, причем углядел куда больше, чем предназначалось для посторонних глаз. Впрочем, об этом монах предпочел не распространяться.
- А уж девчонка-то егоза - ну ровно белка, - расписывал Кай, - такая ладная да шустрая - черненькая с эдакой, знаешь ли, рыжинкой. И не будь у нее никакого приданого, женихи все одно стекались бы к ней со всей округи. Пожелай она заполучить в мужья любого богатея - ей стоит только пальцем поманить. Ну а Бенед - что ж, молчит, бирюк бирюком, однако надежды не теряет. Конечно, кузнец - спору нет - человек уважаемый, и надо отдать ему должное: он ведь не за приданым ее охотится. Ему сама девушка нужна - ну да чтобы это понять, надо ее увидеть. Да только все без толку, - порывисто вздохнул Кай, сочувствуя другу, - потому как Ризиарт давно уж присмотрел себе зятя. Это сынок Кэдваллона. Парнишка, можно сказать, вырос в усадьбе Ризиарта - сызмальства возился там с его слугами, ястребами да лошадьми. И девчонку он с детства знает - вместе играли. А главное - земли-то по соседству, и он единственный наследник - чего еще желать отцу для своей дочки! У Ризиарта с Кэдваллоном давно все обговорено. Да и детишки, кажись, подходят друг другу - уж, во всяком случае, знают они друг дружку точно брат и сестра.
- Ну, положим, это еще не значит, что они подходят друг другу, - напрямик возразил Кадфаэль.
- Похоже, что и Сионед так же думает, - сухо заметил Кай. - Как бы там ни было, никак не дает окрутить себя с этим парнем, хоть отец и настаивает. А парнишка-то неплохой, пригожий, правда балованный - как-никак единственное чадо. Все девчонки в округе от него без ума, все, кроме Сионед. И не то чтобы он был ей противен, нет, она хорошо к нему относится - но и только. Строит из себя невинное дитя, а потому и слышать не хочет о замужестве.
- Ну а что Ризиарт? Как он сносит ее непокорность?
- Да, ведь ты ж его вовсе не знаешь! Он в ней души не чает, и она его почитает - а как же иначе! - но все одно, от своего не отступится. Нет, он ее неволить не станет. Другое дело, что не упустит случая похвалить Передара и намекнуть, что он для нее самая подходящая пара, - ну так ведь она этого и не отрицает. Вот Ризиарт и надеется, что со временем она образумится и согласится.
- Думаешь, так оно и будет? - вкрадчиво спросил брат Кадфаэль, уловив, что пахарь что-то недоговаривает.
- Да разве разберешься, что творится в голове у молоденькой девицы. Сионед - девушка решительная, смышленая и самостоятельная, ждет, наверное, когда сумеет поставить на своем, откуда нам знать… чужая душа - потемки.
- Может, кто и знает, - словно бы невзначай обронил Кадфаэль.
Если бы Кай не клюнул на эту приманку, монах не стал бы больше любопытствовать. Зачтем ему лезть в девичьи секреты, и так уж он, по случайности, узнал больше, чем надо ? Но когда в ответ Кай со значением пожал ему руку и легонько толкнул локтем в бок, Кадфаэль вовсе не удивился. Еще бы, ведь пахарь работал с тем парнем, что подзывал быков, и, надо думать, успел кое-что заприметить. И то сказать, ежели парень, едва закончив работу, очертя голову спешит через реку к приметному дубу на поляне, человек сообразительный живо смекнет, в чем тут дело. Но будет держать язык за зубами, потому что небось симпатизирует Энгеларду.
- Брат Кадфаэль, ты вроде не из болтливых, к тому же ты не здешний, и наши раздоры тебя не касаются - так почему бы мне тебе и не рассказать… Между нами говоря, приглянулся ей один паренек. Да он и сам в нее влюбился, еще почище, чем Бенед. Только вот шансов заполучить ее у него еще меньше. Помнишь, мы говорили про Энгеларда, того парня, что со мной работает? По части скотины равных ему нет, такой работник для хозяина находка - Ризиарт знает это и ценит. Но вот беда - парень этот - аллтуд, чужеземец!
- Сакс? - спросил Кадфаэль.
- Ну да, белобрысый такой - ты сам видел его сегодня - парень высокий, стройный. Он родом из Чешира, недалеко от Мэлора, а здесь в бегах - скрывается от бейлифа <Бейлиф - помощник шерифа> графа Ранульфа Честерского. Только ты не подумай, что из-за убийства или разбоя - ничего подобного. Просто в тамошнем графстве он прослыл знаменитым браконьером. Парень - большой мастер стрелять из короткого лука, вот он и взял в обычай постреливать графских оленей - охотился все больше пешком и в одиночку. Ну а бейлиф стал его преследовать, да так загнал, что у молодца не осталось другого выхода, кроме как бежать в Гуинедд. Ты ведь знаешь - в Англии за жизнь оленя человек своей может ответить. Так вот, вернуться назад он пока не решается, а каково чужеземцу жить в Уэльсе - ты сам понимаешь.
Это Кадфаэль и впрямь понимал. Известно, что каждый валлиец занимает строго определенное место в родовом клане, и каждому полагается надел земли. Все свободные люди - от знатного лорда до бедного поселянина - как бы члены единой семьи. Иное дело чужак, человек со стороны, у которого нет, да и быть не может ни родных, ни земли. Чтобы сыскать себе пропитание, чужеземцу нужно найти себе местного покровителя, который предоставил бы ему участок земли и нанял его на работу. В течение трех поколений такое соглашение может быть расторгнуто в любое время, а чужеземец волен идти куда угодно, однако обязан отдать половину своего имущества владельцу земли, ибо тот дал ему средства это имущество нажить.
- Я знаю этот обычай. Стало быть, Ризиарт принял этого молодого человека на службу и выделил ему участок земли?
- Именно так. Было это два года тому назад, а может, малость побольше. И пока ни один из них об этом не пожалел. Ризиарт - хозяин справедливый, и оказывает уважение тому, кто его достоин. Но как бы он ни уважал и ни ценил Энгеларда, - можешь ты себе представить, чтобы состоятельный валлиец позволил своей единственной дочери выйти замуж за аллтуда?
- Ни за что на свете! - согласился Кадфаэль. - Это было бы против всех обычаев и законов. Его собственная родня никогда бы ему такого не простила.
- Это верно, как Бог свят! - уныло вздохнул Кай. - Но ты попробуй втолковать это Энгеларду. Парень-то упрям, к тому же он и сам из хорошей семьи - отец его в Чешире владеет богатым манором <Манор - феодальная вотчина> и, на свой английский лад, занимает такое же положение, как Ризиарт здесь.
- Да неужто парень просил у отца ее руки? - поразился Кадфаэль.