Я прислонился к колонне. Она подошла ко мне и взглянула с задорной, прелестной улыбкой.
– Я задержалась... Мне нужно было выполнить ряд заданий мистера Дейли.
– Трахнутого Дика Дейли, – вставил я. Я сказал это негромко, но голос усилило эхо в коридоре, и охранники повернулись и взглянули на меня изумленно.
Но Джейни шокировать было не так-то легко.
– Может быть, я когда-нибудь и пересплю с ним, если только он не помолвлен, – сказала моя невеста и улыбнулась еще обворожительнее.
Она повернулась и пошла к двери, я – за ней.
Уже на улице я взял ее под руку и сказал:
– Ты меня заставила дожидаться из-за того, что я подставил тебя пару раз за эти дни?
Теперь в улыбке обнажились прелестные зубы. – Угадал. Но к тому же мне нужно было сделать кое-какую работу. И нужно было освежиться. Ведь не каждый день мы ходим в ресторан при "Бисмарке".
– Нет, конечно. Собственно, я там никогда и не был.
– А я там сто раз бывала на ланче с мистером Дейли.
– Ну и врунья ты, Джейни.
– Согласна.
На пересечении Ла-Саль и Рэндолф отель "Бисмарк", перестроенный в 1927 году на месте прежней гостиницы, господствовал над Немецким кварталом, где клубы, магазины и пароходные конторы смыкались с западной частью района Риалто-Театр. Швейцар в униформе отеля ввел нас внутрь, и мы прошли по широкой, покрытой красным ковром лестнице через просторный холл в главный обеденный зал. Мы сдали пальто в гардеробную, и Джейни без шубки оказалась еще красивее. На ней были надеты мягкая шерстяная кофта рыжего цвета с небольшим вырезом углом и белой отделкой и шелковая юбка с поясом. Она оставила на себе шарф и шляпку. Мы вошли в зал.
– Собираешься обольстить еще кого-нибудь? – прошептал я ей, идя за метрдотелем к нашему столику.
– Конечно, – ответила она громко. Потом добавила шепотом: – Но шарф и шляпка только для тебя, дорогой.
– Ты так добра ко мне.
– Знаю.
Мы сели за столик на двоих у стены и стали разглядывать помещение, пока парень в белом пиджаке наливал в стаканы воду со льдом. Стены были из орехового дерева с ручной резьбой, по обе стороны от камина висели гобелены; с потолка свисали бронзовые люстры. Но ожидал я не этого: все было слишком современным, в стиле арт-деко. А в "Бергоффе", где мы с Джейни иногда обедали, было слишком суетно; он был знаменит своими свиными ножками и тушеной капустой, но не атмосферой.
Здесь я надеялся застать атмосферу старых добрых времен, а вместо этого получил немецкий модернизм. Изменилась сама идея Германии, и это отразил обеденный зал отеля "Бисмарк".
Ну что ж, я сегодня уже был в одном неординарном старосветском ресторане, и так как не каждый день ем в двух лучших заведениях, то решил себя побаловать.
Немного поболтав во время еды (мы оба заказали венский шницель с картофельными оладьями), Джейни, наконец, расслабилась и перестала скрывать свое любопытство. Видно было, что о моей новой работе она хотела услышать все и с трудом сдерживала свое нетерпение.
Но только когда она уже ела сырный торт с клубникой, я, допивая кофе, наконец заметил:
– Не думаю, что тебе понравится моя новая работа. Она ухватила кусочек торта с вилки, слегка повела плечами и улыбнулась:
– Не можешь же ты ожидать, что дядя Льюис вознесет тебя прямо на вершину. Такое делается не сразу.
– Джейни, я ведь ничего не говорил о том, что мой дядюшка даст мне работу.
Положив вилку на тарелку, она, распахнув огромные карие глаза, взглянула на меня так, что еще мгновение – и я утонул бы в них.
– Не понимаю. Ты ушел из департамента. Что еще?..
– Ты же знаешь, о чем я мечтал...
– А я знаю?
– Ну, во всяком случае, я думал, что – да, черт возьми. Будучи моей невестой, предполагается, что ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой.
Она задумалась, играя кольцом с бриллиантом.
– Я знаю, что ты всегда мечтал открыть свое дело. Но это так непрактично...
– Но это как раз то, что я собираюсь делать.
– Хочешь сказать, что собираешься быть "тайным оком"? Как Рикардо Кортес в той пьесе, что мы с тобой видели?
– Собираюсь, но вряд ли у меня будет смокинг и целый штат секретарш, как у Кортеса.
– Думаю, ни того, ни другого.
– И я не собираюсь становиться тем, чем стал уже давно. Я, какой ни на есть, сыщик. Она крошила ложечкой пирожное. – Я знал, что тебе все это не понравится, – сказал я. – Разве я сказала, что расстроена?
– Нет, но я же вижу...
– А ты не думал попросить о работе дядю Льюиса?
– Нет.
– Ну хорошо, а почему ты все-таки ушел из департамента?
– А как ты думаешь?
– Из-за того, что ты впутался в это дело с Нитти?
Я еще толком не рассказал ей всей истории... Может, стоит ей рассказать, что случилось на самом деле. Если совсем скоро она станет моей женой, я обязан ей доверять. Ей надо было рассказать обо всем этом уже несколько дней назад.
И я рассказал.
Как только я замолчал, она сердито затрясла головой.
– Они схватили тебя и даже не объяснили, что затевают! Негодяи! – Она снова тряхнула головой. – Но почему из-за этого надо уходить?
– Ты не понимаешь? Не понимаешь, почему они выхватили именно меня? Она пожала плечами.
– Думаю, из-за дела Лингла.
– Совершенно верно.
– И они ждали от тебя свидетельства в свою пользу на суде.
– Я и свидетельствовал в их пользу.
– Если бы ты давал показания, оставаясь в полиции, ты смог бы из этого что-нибудь вытянуть. Зачем же уходить и, помогая им все покрыть, ничего с этого не поиметь?
– Потому что я получил взамен лицензию на практику частного сыщика.
– Ох!
Я рассказал ей о встрече с Сермэком: это произвело на нее впечатление. Эта часть рассказа пришлась ей по душе. Тогда я рассказал о Нитти, это тоже произвело на нее впечатление, но несколько другое – она, казалось, немного испугалась. А когда я рассказал о Дэйвсе, это ей понравилось по-настоящему.
– Что с тобой происходит, Нейт? Почему ты не воспользовался преимуществами предложения Дэйвса?
– Три тысчонки за то, что я буду пасти на Выставке каких-то карманников, будут легкими деньгами. Это может сделать первый же год моего бизнеса очень успешным, даже если ни единый клиент не переступит через порог агентства.
– А ты не можешь отхватить от Дэйвса с дядей что-нибудь получше, какую-нибудь настоящую работу, в банке, или в бизнесе, или еще что-нибудь?
– Нет, и думать нечего, Джейни. Я уже в бизнесе. Я – президент детективного агентства А-1. Ты не хочешь меня поздравить?
Она без всякого выражения уставилась в центр стола, где горела свеча в серебряном светильнике в стиле деко.
– А что будет с нашим домом? Где мое место во всем этом?
– Те деньги, что я отложил, пока в банке. Я еще на них не посягал. Но думаю, годок придется подождать и поглядеть, как у меня пойдет дело. Если с заработком будет полный порядок и мне не придется нырять в заначку, мы сможем начать подыскивать дом. Ты согласна?
Она подняла на меня глаза и улыбнулась.
– Конечно. Мне хочется одного – чтобы тебе было хорошо, Нейт.
– Тогда доверься мне.
– Я верю.
– Хочешь посмотреть мой офис?
– Конечно.
– Пойдем, тут недалеко. Это около "Стандарт Клаба", за углом, но, если хочешь, я возьму такси.
– Не надо. Давай пройдемся.
* * *
Мы шли в тумане, рука об руку, но, почему-то казалось, что Джейни где-то далеко. От нее пахло цветами – не могу сказать точно, какими именно. Но даже сейчас я помню этот запах...
Подойдя к дому, я отпер входную дверь и провел ее наверх по лестнице. Включил свет.
– Раскладная кровать? – удивилась она.
– Я ведь и живу здесь, – пояснил я.
– Что ж, не хуже, чем у Эйдемса.
– Лучше – сюда я могу, если захочу, приглашать в гости женщин.
– Давай будем считать это исключительным случаем, ладно?
– О'кей, – усмехнулся я. – Ну как, на твой взгляд?
– Слишком просторно...
– Взгляни еще и на это. – И я открыл дверь в умывальную.
– Роскошно, – заметила она равнодушно. Я положил руки ей на плечи.
– Я понимаю, что ничего особенного. Но это все, что у меня есть. И для меня это чертовски много.
– Мне бы хотелось, чтобы ты сказал так обо мне.
– Сладкая моя, ты же знаешь, что я люблю тебя.
– И я тебя люблю, Нейт, – заметила она грустно.
Я обнял ее и прижал, она прильнула ко мне, но, казалось, сердце в ней не билось.
Тогда я поцеловал ее. Крепко, долго, все, что во мне было, я вложил в этот поцелуй, включая и язык, и она, наконец, загорелась в ответ и сжала меня в отчаянном объятии.
Сняв меховое пальто и аккуратно уложив его на столе, она встала, положив руки на свои стройные бедра, и сказала:
– Я еще никогда не видела раскладную кровать.
– Хочешь посмотреть, как ее разбирают?
– Да. Это интересно.
– Хлопот немного, – добавил я.
– Ох, не знаю, – ответила она. – Выключи свет, пожалуйста.
Я выключил свет.
Она начала медленно раздеваться. На улице пульсировали неоновые огни. Она не собиралась меня поддразнивать – просто была во всем методична: расстегнула пояс, сняла кофту и вскоре осталась в лифчике и кружевных трусиках. Соски полных, безупречной формы грудей уперлись в ткань лифчика; кружевные трусики плотно облегали бедра, пояс для резинок крепко сидел на трусиках. Темные, тонкие, прозрачные чулки подводили ее ляжки к тому месту, где протянулась полоска голой кожи и куда спускались трусики. А потом кружевные трусики спустились окончательно, и ко мне воззвал ее сердцевидный мысок. Джейни сняла лифчик, и на меня вызывающе глянули розовые соски ее грудей. Она стояла, опустив руки вдоль бедер, и нежилась в неоновом сиянии: с немного откинутой назад головой, улыбаясь бесстыдной, заводящей улыбкой, сознающей, насколько она красива, сознающей, какая в ней есть власть. Потом медленно подошла и стала раздевать меня.
В ее руках оказался презерватив, очевидно, принесенный с собой. У нее на квартире был запас, и она нежно и любовно натянула его на меня.
Она была первой девушкой из известных мне раньше, которая предпочитала положение сверху, ну, а я и не возражал. Она ловко оседлала меня, и я мог за ней наблюдать, видеть, какая она красивая, когда откидывает назад голову, потерявшись в самой себе... Я обхватил ее крепкие груди и вошел в нее, осторожно управляя ею снизу, а она гарцевала на мне сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Она сжала мне грудь и застонала, и стонала до тех пор, пока стон не перешел в подобие рычания. И тогда мое семя перелилось в нее, точнее, в презерватив.
– Я очень хочу быть в тебе по-настоящему, – сказал я. Она грустно улыбнулась, все еще оставаясь на мне.
– Тебе хочется сына, правда?
– Да. Я хочу семью... С тобой.
Джейни осторожно сползла с меня. Когда она шла в умывальню, половинки ее попки очаровательно подрагивали, будто от смеха. Вернулась она с куском туалетной бумаги и, завернув снятый с меня презерватив, вышла и спустила его. Подойдя к столу, надела трусики и лифчик и вернулась в постель. Мы забрались под одеяло. Она прильнула ко мне, прижавшись губами к шее.
Мы долго молчали. Я даже подумал, что Джейни уснула, но вдруг она спросила:
– А ты не думаешь, что еще можешь принять предложение Сермэка?
– О чем это ты?
– Ты сам знаешь. Вернись в полицию. Стань сержантом, помощником коронера. Сделайся одним из тех в специальных командах.
– Одним из команды негодяев? Хочешь, я тебе расскажу кое-что о мэровой команде по борьбе с бандитизмом?
Я рассказал ей, как застрелили Найдика.
– Не понимаю, какое отношение это имеет к тебе, – заметила она.
– Даже для Чикаго эта команда ведет себя подлей некуда, Джейни. Я не считаю себя благородным бессеребренником, но эти парни... Ты ведь знаешь, как умер мой отец.
– Он застрелился из твоего револьвера. Это было давно, Нейт. Пора бы и забыть об этом.
– Не так уж давно это и было. Всего полтора года прошло. Он сделал это потому, что я дал ему деньги.
– Да, я знаю. Ты хотел, чтобы он снова открыл магазин, и дал ему тысячу долларов, которые получил как поощрение за свои свидетельские показания по делу Лингла. Это старая история, Нейт. Тебе пора ее забыть.
– Я дал ему деньги и сказал, что сэкономил, но кто-то ему сообщил, откуда они взялись, и он застрелился из моего револьвера.
– Я это знаю, Нейт.
– И сейчас я кое-кого убил из этого же оружия. Кого-то, с кем даже не был знаком, и все из-за моей репутации – будто меня можно купить и в случае убийства прикрыться мной. В городе любой человек считает, что я продажный.
– В этом городе каждый продажен.
– Мне это известно. Я не девственник.
– Неужто?
– Прекрати. Хочу быть только самим собой и жить в ладу со своей совестью.
– А я думала, что ты со мной хочешь жить.
– Да, хочу. Хочу нарожать с тобой детей и зажить счастливо.
– Это сладкая мечта. Мечта, которая легко может стать реальностью, если только ты примешь одно из этих предложений.
– Каких предложений?
– Предложение Сермэка. Или Дэйвса... Черт возьми, Нейт, даже Фрэнк Нитти предложил тебе работу и деньги.
– Хочешь сказать, что ты все это одобряешь?
– Не мое дело, как ты собираешься жить. Но если я хочу стать твоей женой, то мое дело морально тебя поддержать.
– Послушай, – сказал я. – Я всегда хотел быть детективом. Копы, выгнанные из полиции, не могут этим заниматься. У меня сейчас есть шанс попытаться сделать что-то самостоятельно, по-настоящему. Это не может не выгореть. Можешь ты дать мне одну попытку? Можешь дать мне, положим, год? Оказать ту самую моральную поддержку, о которой ты толковала мне, Натану Геллеру, главе детективного агентства А-1, всего лишь в течение года. И если мой заработок не будет соответствовать, по крайней мере, заработку в департаменте полиции Чикаго, я брошу все и пойду к дяде Луи умолять его о работе. Согласна?
Джейни немножко подумала, потом кивнула, улыбнувшись.
– Хорошо, – сказала она, уютно прижимаясь ко мне. Потом добавила: – Знаешь, работать в конторе казначейства графства по-настоящему интересно. Видишь много важного народа: видишь, как происходит масса интересных вещей. Взять хотя бы моего босса, мистера Дейли. Он примерно твоего возраста, Нейт, такой шустрый. Для всех он занимается налогами, но на самом деле – политикой. Мистер Дейли не намного тебя старше, может, на пару лет, но занимается распределением работ, имеет дело с окружными политиками и другими важными "шишками"... А вечерами еще посещает вечернюю школу и скоро станет юристом, можешь себе представить? Он больше, чем другим, разрешает мне помогать ему, потому что хорошо знал моего отца и уверен, что я его прикрою, если понадобится...
– Как плохо, что ты уже помолвлена, – заметил я на это. – Иначе ты могла бы выйти замуж за маленького Мика.
– Ах, да он тоже помолвлен, как тебе известно, – холодно ответила она. Потом, поймав себя на резкости, прижалась слегка ко мне подбородком и сказала:
– Нейт, я просто пытаюсь разобраться в ситуации.
– В какой же?
– Дейли собирается распределять должности...
– Да пропади он пропадом.
– А ты ревнуешь.
– Да помочиться мне на него.
– Ой, Нейт. Извини. Просто я хочу для тебя большего. Всего-навсего хочу, чтобы ты жил вровень со своими возможностями.
Я ничего не сказал.
Помолчав немного в полутьме, Джейни поцеловала меня в губы, я не ответил.
– Да что случилось? – проказливо засмеялась она. – Разве я у тебя уже все силы отняла? Я не мог не улыбнуться ей в ответ.
– Я хочу тебя... Но теперь я буду сверху.
– Как скажешь.
Я вошел в нее. До этого никогда я не был в ней без презерватива. Это было удивительное ощущение – тепло и нежность одновременно, – но внезапно меня как будто что-то толкнуло, и я резко отстранился и перекатился на спину.
– Нейт! – Она положила руку мне на грудь. – Что с тобой? Что-то не так?
– Джейни, прошу тебя, оденься.
– Что?!
– Пожалуйста.
Она медленно встала с постели. В глазах ее стояли слезы. Оделась она быстро, я тоже. Мы направились пешком к надземке.
Долго стояли и молча ждали поезда.
Только когда он появился, я сказал:
– Джейни, прости меня. Это только из-за того... В общем, всю неделю разные люди пытались мной управлять, манипулировать. И из всех предложений на этой неделе я только сегодня один раз поддался на подкуп.
Она взглянула на меня, карие глаза на слезе, язвительные губы крепко сжаты, но дрожат. Она сдернула перчатки, сняла кольцо, которое я подарил ей в знак помолвки, и вдавила его мне в ладонь.
– Веселого Рождества, Нейт, – сказала она и повернулась навстречу подходящему поезду.
Потом резко развернулась, поцеловала меня в щеку, села в поезд и уехала.