Скиомантия? Я приставил к полке мою суковатую терновую палку и достал последний том. Все ясно, "гадание по теням". Я захлопнул книгу. Такому вздору, казалось бы, совершенно не место в библиотеке, в остальном посвященной более благородным научным предметам. Я вернул книгу на полку и, наугад потянув за завязки, вытащил другую. Как жаль, что черви не устроили пир на этих страницах, подумал я, открывая ее. Но прежде чем я успел прочесть название на титульном листе, сзади меня вдруг раздался голос.
- "Поймандр" , перевод Фичино, издание Лефевра. Прекрасное издание, господин Инчболд. Конечно же, у вас также имеется нечто подобное.
Я вздрогнул и, подняв глаза, увидел в дверях библиотеки две темные фигуры. У меня вдруг появилось тревожное ощущение, что за мной какое-то время незаметно следили. Одна из фигур - женская - сделала несколько шагов вперед и, отвернувшись, зажгла фитиль лампы на рыбьем жиру, стоявшей на одной из полок. Ее тень метнулась в мою сторону.
- Позвольте мне извиниться, - сказал я, поспешно вставляя книгу на место. - Я не предполагал…
- В издании Лефевра, - продолжала она, повернувшись и раздув вощеный фитиль, - подчеркивается, что обе книги Corpus hermeticum изданы под одной обложкой впервые с тех пор, как они были собраны в Константинополе Михаилом Пселлом . Здесь есть даже "Асклепий", которого не было в распоряжении Фичино, потому-то он и не смог включить его в издание, подготовленное для Козимо де Медичи. - Она чуть помедлила. - Не желаете ли выпить вина, господин Инчболд?
- Нет… вернее, да, - ответил я, делая неловкий поклон. - Я хотел сказать… Немного вина не помешало бы…
- И немного закуски? Финеас сообщил мне, что вы не ужинали. Бриджет! - Она повернулась к своей спутнице, все еще стоявшей в дверях.
- Да, леди Марчмонт?
- Будь добра, принеси бокалы.
- Слушаюсь, миледи.
- Венгерское вино, думаю, подойдет. И передай Мэри, пусть приготовит ужин для господина Инчболда.
- Слушаюсь, миледи.
- И поторопись, Бриджет. Господин Инчболд совершил длинное путешествие.
- Да, миледи, - пробормотала девушка и поспешно исчезла.
- Бриджет только недавно поступила на службу в Понтифик-Холл, - пояснила леди Марчмонт каким-то странно доверительным тоном, медленно идя по библиотеке со светильником, который при движении поскрипывал на петлях и превращал ее глаза в темные провалы. Она, по-видимому, была не склонна к церемонному знакомству, словно знала меня целую вечность и ничуть не удивилась, обнаружив меня крадущимся в темноте, как грабитель, и жадно шарящим по книжным полкам в ее библиотеке. Может, это тоже в обычае у аристократов? - Прежде она служила, - добавила она, - в семье моего покойного мужа.
Я думал, что на это ответить, - и ничего не придумал; я просто в каком-то тупом молчании смотрел, как она приближалась ко мне, окруженная приглушенным светом лампы, и лишь тонкая струйка дыма от фитиля поднималась за ней к потолку. О, я помню тот момент во всех подробностях! Ведь именно там, в библиотеке, все и началось… и именно там довольно скоро и закончится. Сквозь разбитые стекла доносились трели соловьев, стороживших этот запущенный сад, и царапанье сухой ветви по одному из средников оконной рамы. В самой библиотеке стояла тишина, если не считать медленных шагов ее хозяйки (она носила высокие кожаные ботинки со шнуровкой), а потом - хлопка от задетой подолом ее юбки и упавшей книги (одной из тех, что стопками сложены были прямо на полу).
- Скажите, господин Инчболд, как прошло ваше путешествие? - Подойдя ко мне, она наконец остановилась; черты ее плохо освещенного лица видны были смутно, и в них читалась досада. - Нет, нет. Не стоит начинать наше знакомство со лжи. Оно было ужасным, не правда ли? Да, я знаю, что это так, и должна извиниться перед вами. Финеас вполне заслуживает доверия как кучер, - сказала она со вздохом, - но, пожалуй, собеседник он совсем никудышный. Бедняга, за всю жизнь он не прочел ни единой книжки.
- Мы славно попутешествовали, - неуверенно пробормотал я. Да, вопреки тому, что она сказала, наше общение было построено на лжи. На лжи - от начала до конца.
- Сожалею, что не могу предложить вам присесть, - продолжала она, обводя библиотеку широким жестом. - Солдаты Кромвеля пустили всю мою мебель на растопку.
Я удивленно прищурился:
- Здесь был расквартирован один из полков?
- Лет четырнадцать или пятнадцать тому назад. Наше имение конфисковали за изменническую деятельность против парламента. Эти солдафоны сожгли даже мою лучшую кровать. Двенадцати футов высотой, господин Инчболд. С четырьмя буковыми колонками и шикарным занавесом, на который пошло множество ярдов тафты. - Леди Марчмонт помолчала и взглянула на меня с кривой усмешкой. - Остается утешать себя тем, что она хоть согрела их на какое-то время, не так ли?
Сейчас она уже стояла прямо передо мной, почти рядом, и я более отчетливо видел ее в желтоватом ламповом свете. У нас с ней были лишь три короткие встречи, и мое первое впечатление - как ни странно мне это сейчас - оказалось не слишком благоприятным. Должно быть, мы с ней были примерно одного возраста, и хотя черты ее были довольно привлекательны, даже благородны - безупречной формы лоб, тонкий орлиный нос и черные глаза, в которых сквозила воля и решительность, - однако эти достоинства портила неряшливость или бедность. Ее густые темные волосы, в отличие от моих, еще не начали седеть, но они были распущены и на макушке непослушно топорщились, образуя какой-то несуразный нимб. Ее платье было сшито из довольно хорошего материала, но его ворс давно выносился, и покрой уже вышел из моды, а хуже всего, что оно было грязное, как старый парус. Она носила не то складывающуюся шляпку-"кибитку", не то накидку с капюшоном, может быть даже шелковую, но непохожую на те очаровательные бледно-желтые накидки, что украшают головки модниц, прогуливающихся в Сент-Джеймском парке: головной убор леди был черен, как гагат, и заношен, как ее платье. Из-за этих мрачных расцветок и пары черных перчаток, натянутых выше локтя, казалось, что она в трауре. Во всем этом сквозил, подумал я, тот же дух былой роскоши, разоренной и порушенной, как сам Понтифик-Холл.
- Пуритане сожгли всю вашу мебель?
- Не всю, - ответила она. - Нет. Полагаю, часть ее, наиболее ценные вещи, просто продали.
- Простите, мне очень жаль. - В этот момент кромвелевская бесштанная солдатня показалась мне совсем уж непривлекательной.
Ее губы тронула полуулыбка.
- Не стоит, господин Инчболд. Нет нужды извиняться за их поведение. Кровати ведь можно заменить, в отличие от других вещей.
- Вашего мужа, - сочувственно пробормотал я.
- Даже мужа можно заменить, - сказала она. - Даже такого мужа, как лорд Марчмонт. Вы знали его? - Я отрицательно покачал головой. - Он был ирландцем, - просто сказала она. - Умер во Франции два года назад.
- Он был роялистом?
- Конечно.
Отвернувшись от меня, она медленно обходила библиотеку, окидывая взглядом книжные полки, точно ревностный эконом, оглядывающий образцовое стадо или на редкость хороший урожай зерна. У меня уже возникали сомнения: принадлежат ли они ей. Не похоже, что это так. Я знал по опыту, что книги - дело не женское. Но откуда, в таком случае, она знала о Фичино, о Лефевре д'Этапле и Михаиле Пселле? Я почувствовал, как меня мало-помалу охватывает дрожь любопытства.
- Это все, что у меня осталось, - сказала леди Марчмонт, словно разговаривая сама с собой. Она пробежала затянутыми в перчатку пальцами по корешкам книг почти так же, как сделал это я несколькими минутами раньше. - Все, чем я владею. Эти книги и сам дом. Правда, еще очень не скоро я смогу стать официальной владелицей Понтифик-Холла.
- Поместье принадлежало лорду Марчмонту?
- Нет, его поместье находилось в Ирландии, был еще и особняк в Хартфордшире. Отвратительные места. Понтифик-Холл принадлежал моему отцу, но после нашей женитьбы лорд Марчмонт был объявлен предполагаемым наследником. Детей у нас не было, и после его смерти имение по завещанию перешло ко мне. Вон там… - Она махнула рукой в сторону окна, где уже почти стемнело. Цветник затерялся в тени, на которую накладывались наши отражения. - Около стола стояли четыре обтянутых кожей стула и превосходная старинная конторка орехового дерева, за которой отец обычно писал письма. Пол покрывал турецкий ковер ручной работы с вытканными обезьянками, павлинами и всевозможными восточными орнаментами. - Медленно она перевела взгляд обратно на меня. - Мне даже интересно, какая судьба постигла все эти вещи. Не удивлюсь, если эти грабители продали их за бесценок.
Я откашлялся и высказал мысль, только что пришедшую мне в голову:
- Просто чудо, что сохранились ваши книги.
- О нет, они тоже не сохранились, - последовал ее быстрый ответ. - Вернее, не все сохранились. Вернувшись сюда, я обнаружила, что многое пропало. А некоторые книги, как вы видите, находятся в ужасном состояний. Но пожалуй, без чуда не обошлось. Солдаты могли бы сжечь половину библиотеки, и не только из-за зимних морозов. Часть книг могли счесть папистскими или дьявольскими или теми и другими одновременно. - Она кивнула в сторону высившихся за мной полок. - "Поймандра" в переводе Фичино, например. К счастью, все они были спрятаны.
- Что вы имеете в виду?
- Спрятаны моим отцом. Это долгая история, господин Инчболд. Все в свое время. Видите ли, любая из здешних книг имеет собственную историю. Многие из них пережили кораблекрушение.
- Кораблекрушение?
- А другим, - продолжала она, - пришлось стать беженцами. Вы видите те цепи? - Она показала на ряд томов, прикованных к полке за переплеты. Звенья цепей тускло поблескивали в полумраке. Я кивнул. - Эти книги уже однажды спасли, вывезли из колледжей Оксфорда. Из цепных библиотек, - пояснила она, слегка выдвинув одну из них, большой фолиант, с полки. Ее затянутая в перчатку рука с нежностью погладила кожаную поверхность. Цепь протестующе звякнула. - Это произошло в прошлом веке.
- Их спасали от Эдуарда Шестого ?
- От его сторонников. Книги тайно вывезли из университетских библиотек, спасая от грядущих костров. - Она открыла огромный том и начала вяло перелистывать страницы. - Просто поразительно, с какой решимостью короли и императоры стремились уничтожать книги. Но культура ведь вся построена на таких осквернениях, разве не так? Великий Юстиниан сжег все греческие свитки в Константинополе после того, как кодифицировал римское право и победил в войне с остготами в Италии. А Ши-хуанди , первый император Китая, человек, объединивший пять царств и построивший Великую стену, приказал уничтожить все книги, написанные до его рождения. - Она захлопнула фолиант и решительно вставила его на место. - Эти книги, - сказала она, - мой отец приобрел гораздо позднее.
- Вот как, - сказал я, надеясь, что мы наконец подошли к сущности дела. - Значит, все эти книги являются его собственностью? И вы желаете продать их?
- Являлись, - уточнила она. - Они являлись его собственностью. Да, он собрал эту коллекцию. - Она помолчала мгновение и печально взглянула на меня. - Нет, господин Инчболд, я не хочу продавать их. Почти наверняка не хочу. А вот и Бриджет, - поворачиваясь, сказала она. - Не перейти ли нам в столовую? Думаю, там я смогу предложить вам присесть.
Чуть позже мне подали большую тарелку с уткой, которую кухарка миссис Уинтер запекла с зеленым луком-шалотом. За отсутствием обеденного стола - видимо, очередная военная потеря, - эта тарелка ненадежно балансировала у меня на коленях. Я испытывал неловкость и ел без аппетита, ощущая на себе проницательный взгляд хозяйки дома, сидевшей напротив меня. В какой-то момент она начала откровенно разглядывать мою усохшую и развернутую внутрь стопу, которая походит, как мне всегда казалось, на жалкий отросток уродливого карлика из собрания немецких сказок. Я почувствовал, как щеки мои наливаются кровью от обиды, но к этому времени леди Марчмонт уже смотрела в другую сторону.
- Я должна извиниться за это вино, - сказала она, кивнув Бриджет, чтобы та наполнила мой бокал вином в третий раз. - Когда-то мой отец выращивал собственный виноград. В этой долине. - Она сделала неопределенный жест в сторону разбитых окон. - На речных склонах, защищенных от ветра. Из того винограда получались превосходные вина, по крайней мере так мне рассказывали. В то время я была слишком молода, чтобы наслаждаться ими, а позже эти виноградники вырубили.
- Солдаты, я полагаю?
Она отрицательно покачала головой:
- Нет, другой род вандалов, и вдобавок местные. Крестьяне.
- Крестьяне? - Мне вспомнилась зловеще пустая деревня, через которую мы проезжали. - Из Крэмптон-Магна?
- Да. И не только оттуда.
Я пожал плечами:
- Но зачем им это?
Подняв свой бокал, она задумчиво заглянула в темную жидкость. Чуть раньше она уже рассказала - сбивчиво и несколько невпопад - о том, как эти бокалы изготовляли. Ее отец получил что-то вроде патента на такое производство: оно заключалось в том, что сперва золото в плавильном тигле смешивали с ртутью, затем ртуть выпаривали и покрывали стекло тонкой пленкой оставшегося золота. После него осталось много патентов, пояснила она. Настоящий Дедал. Сейчас она, казалось, внимательнейшим образом разглядывала вензель на дне бокала - переплетенные буквы АП, которые я уже и сам заметил.
- Скажите, господин Инчболд, - начала она после паузы. - Подъезжая к Понтифик-Холлу, не обратили ли вы случайно внимания на те раскопки, что ведутся на лужайке и подъездной дороге?
Я кивнул, вспоминая хаотично прорытые канавы и кучи земли на их склонах.
- Я принял их за какие-то земляные укрепления. - (Она покачала головой, окруженной подобием черного нимба.) - Артиллерийский огонь?…
- Нет, ничего столь… драматичного. Понтифик-Холл никто не осаждал. Обе воюющие стороны сочли наш парк недостойным внимания. К счастью для нас, господин Инчболд, иначе вряд ли бы мы с вами сегодня здесь беседовали.
Меня так и подмывало спросить, чего ради мы тут беседуем. Я понятия не имел, зачем она пригласила меня и почему описывает мне историю ее своеобычного и, откровенно говоря, мрачного дома. Может, это очередная аристократическая причуда? Если она не хочет, чтобы я оценил или распродал на аукционе ее книги, какую же еще услугу могу я ей оказать? Определенно, у нее не было желания - и необходимости - приобретать новые книги. Кто же возит дрова в лес? Неожиданно я почувствовал себя как никогда выдохшимся и измученным.
Но похоже, мне еще не скоро откроют суть предстоящей работы, поскольку леди Марчмонт уже приступила к пространному рассказу о недавней истории Понтифик-Холла. Пока я неловко расчленял запеченную утку, она поведала мне, что после того, как военные удалились, порубив на дрова фруктовый сад и мебель и разобрав кованую железную ограду, чтобы перелить на мушкеты и пушки, дом пустовал много месяцев. Имение передали в руки некоего опекунского совета, узаконенного парламентом в 1651-м, и в конечном итоге его продали местному члену парламента, человеку по имени Стэндфаст Осборн.
- Мы с лордом Марчмонтом жили в то время изгнанниками во Франции. Я вернулась обратно в Англию месяца два назад, когда этот дом возвратили мне согласно Акту об амнистии и компенсации. Осборн уже почти год как уехал. Сбежал в Голландию. Очень благоразумно с его стороны, поскольку он был одним из судей, приговоривших к смерти Карла Первого. Возвращаясь из Франции, я не ждала, что меня радушно встретят в Понтифик-Холле, ведь народ в наших краях поддерживал сторонников парламента. И мои ожидания оправдались. Добропорядочные обыватели Крэмптон-Магна, думаю, уже считают меня ведьмой. - На лице ее вновь мелькнула полуулыбка, и она с равнодушным видом пожала плечами. - Пожалуй, вам, как лондонцу и образованному человеку, это может показаться странным, но тем не менее такова правда. Любую женщину, умеющую читать, здесь считают ведьмой. Так что уж говорить о той, которая живет одна в полуразрушенном доме, окруженная книгами и странными инструментами, живет без мужа, без отца, без детей, которые могли бы вразумлять ее и руководить ею… В общем, хуже не бывает, правда?
Она помолчала, внимательно наблюдая за мной своими глубокими, близко посаженными глазами, которые, как я заметил благодаря более сносному освещению столовой, были серо-голубыми. Медленно и вяло я пережевывал мясо, как корова жвачку. Ногу я спрятал под стул, с глаз долой. Леди Марчмонт повернулась и жестом приказала Бриджет наполнить мой бокал.
- Теперь можешь идти, - сказала она служанке, когда та справилась со своей задачей. И едва звук шагов девушки, проглоченный огромным, гулким домом, наконец затих, она продолжила: - Я столкнулась с ужасными сложностями, попытавшись нанять слуг в здешних краях, - сказала она доверительным тоном. - Вот почему мне пришлось забрать сюда прислугу из имения лорда Марчмонта.
- Но из-за чего возникли сложности? Из-за лорда Марчмонта? Или из-за ваших… политических взглядов?
Она покачала головой.
- Нет, из-за моего отца. Возможно, вы слышали о нем, он был достаточно известной фигурой в свое время. Его звали сэр Амброз Плессингтон, - после короткой паузы добавила она.
Это имя, как ни странно мне теперь это кажется, тогда не вызвало у меня никаких ассоциаций, абсолютно никаких. Но когда я сейчас вспоминаю то мгновение, мне чудится, что наступила звенящая тишина, что весь мир остановился и повис - и в тишине выросла длинная тень, затопившая комнату и опустившая надо мной тяжелый покров темноты. На деле же я просто отрицательно покачал головой, удивляясь про себя, как я мог не знать человека, умудрившегося собрать такую замечательную библиотеку.
- Нет. Я не слышал о нем, - ответил я. - Кем он был?
Она молчала, словно не слышала моего вопроса, и сидела совершенно неподвижно, сложив руки на коленях. Масляная лампа отбрасывала тень леди Марчмонт на изогнутую стену у нее за спиной. От нечего делать я вспомнил о встретившейся мне в библиотеке книге по скиомантии и подумал, какие загадки мог бы разгадать ее автор по этой искаженной тени.
- Допивайте вино, господин Инчболд, - сказала она наконец и, подавшись вперед к желтому ламповому кругу, вновь изучающе взглянула на меня, словно пыталась прочесть по выражению лица, стоит ли мне доверять. Возможно, в этот момент я был для нее почти так же непостижим, как она для меня. - Я хочу кое-что показать вам. Нечто такое, что вы можете счесть весьма интересным.
В каком отношении? Теперь мое любопытство сменилось нетерпением. Но что же мне оставалось делать? Залпом допив вино, я поспешно вытер руки о бриджи. Затем, подавив полдюжины раздраженных вопросов, я проследовал за ней к дверям столовой.