- А если мне, допустим… выбьют глаз? Стрелой. Хотя могу догадаться.
- Вот что, давай-ка выйдем, - предложил Мастер.
Вечерело. Закатный свет легким красноватым сиянием проходил сквозь тонкие ветви берез, мягко обволакивая юрты селенья, стоящие ниже, в заснеженной балке. Они подошли к лошадям. Господин Ли Ван Вэй погладил своего Белого, затем подвел Андрея к Рыжему. Таких коней Андрей здесь еще не встречал: с широкой грудью, небольшой изящной головой на мощной шее, сильными ногами, утончающимися к бокам, и небольшими круглыми копытами.
- Небесные кони, - сказал Мастер, поглаживая коня по шее, - их вывели сяньби - предки монголов. Когда-то эти кони славились на всю Азию. Нравится?
- Что я, Семен Буденый? - скептически заметил Андрей. - Мне бы "хаммер" с пулеметом.
К лошадям Андрей относился равнодушно и до попадания в этот мир верхом ездил всего несколько раз, причем без всякого удовольствия. А вот "хаммер" он водил - в горных джунглях, по узким полоскам липкой, красно-коричневой глины, называемой в тех местах дорогами.
- Извини, "хаммера" нет, - ответил Мастер, - воевать будем в конном строю.
- Как его зовут? - спросил Андрей, осторожно погладив коня по морде - вниз по белой полоске, идущей от челки к горячим темно-розовым ноздрям.
- Никак его не зовут. Можешь звать его "Чи". Своего я зову "Бай".
Конь, фыркнув, повернул голову, обнюхивая незнакомого человека. Жаль, дать было нечего - ни хлеба с собой, ни сахара.
- Рыжий так Рыжий. Что еще я должен делать?
- Все, что скажу, - ответил господин Ли Ван Вэй. Он был настоящим господином Андрея, приобретшим его согласно степному закону. - Для начала с дровами разберись, ночью холодно будет.
Захватив охапку хвороста, Андрей скрылся в юрте вслед за Мастером.
В наступающей ночи, на просторах азиатских гор и степей двигались несколько вооруженных отрядов, постепенно сближаясь друг с другом. Их движение было следствием секретных встреч и тайных разговоров, которые в разное время провел господин Ли Ван Вэй. Китайский купеческий караван, куда Мастер устроил своего ученика Чена начальником охраны, только что перевалил Саяны. Монгольская стража Алтын-ханов, которым принадлежали Саянские хребты, беспрепятственно пропустила мирных китайцев, везущих плотно упакованные ящики с чаем. После короткого осмотра караван прошел и кыргызский пограничный караул и начал спускаться к Енисею, где его уже ожидало грузовое судно - вместительный дощаник русской постройки.
В условленное время в пограничном китайском городе у Чена состоялась встреча с двумя джунгарами, отделившимися от своего отряда. На этой встрече было определено место на берегу Енисея, на котором Чен должен был встретить воинов-джунгар, отряд которых провожал в Турфане молодой калмыцкий воин Цэван. Этот отряд, обойдя монгольские караулы, остановился высоко в Саянах. К Енисею, на встречу с Ченом, отправились несколько воинов, которые выросли на Тянь-Шане и могли ходить по горам без троп. Конечно, тайные тропы в Саянах были - там, где поднимается величественная пятиглавая вершина Боруса, но джунгары их пока не знали.
Недалеко от этих мест ранее прошел другой, посольский караван, с которым в кыргызские степи выехал господин Ли Ван Вэй. Как следствие его тайной встречи с монгольским нойоном - наместником Урян-хая - по тайным саянским тропам отправился в путь большой военный отряд монголов и урянхов-тувинцев. Отряд собирался выйти в степь и тайно, ночными переходами, идти к большому соленому озеру, у которого и поселился господин Ли Ван Вэй вместе с новокупленным рабом-урусом. Помимо приказа нойона-наместника, отрабатывавшего китайское золото, у предводителей отряда был и свой интерес - породистый кыргызский табун, а также малолетний наследник рода, за которого можно было потребовать солидный выкуп.
Степь накрыла древняя ночь - глухая, косматая, дикая. Резкий ветер бил в юрту, дергал веревки, мелкий сухой снег шуршал по войлочному пологу. Внутри юрты было тепло и сухо, и там, в уютной темноте, озаренной красноватыми отблесками очага, беседовали двое мужчин.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Мастер.
- Как зверь. Ни кашля, ни слабости, - ответил Андрей.
- Еще накашляешься. Сила Четырех стихий приходит через слабость.
- Вы хотели сказать - Пяти стихий?
Андрей имел в виду учение "У-Син", или пяти первоэлементов: Огня, Воды, Земли, Дерева, Металла. Именно на этом учении основан китайский точечный массаж - воздействие пальцами на энергетические меридианы, - которому Андрей обучался у Мастера и знание которого, возможно, спасло ему жизнь в селенье качинцев.
Мастер помолчал, помешивая угли, по которым пробегали синеватые язычки пламени. Потом обернулся к столику, на котором стояли принадлежности для письма, - до разговора Мастер делал какие-то записи в шелковом свитке. Сейчас он взял лист китайской бумаги, обмакнул в тушь узкую беличью кисть и сделал быстрый уверенный рисунок - круг с квадратом внутри.
- Как ты думаешь, что это? - спросил он Андрея.
- Похоже на старую китайскую монету.
- Верно. Форма китайской монеты отражает классическое изречение: "Небо круглое, земля квадратная". В этом уравновешивается Инь и Ян. Пять первоэлементов - Небесный путь, Путь круга. Его и обозначают пятиконечной звездой, вписанной в круг. Но если есть Путь круга, значит, должен быть и другой путь.
- Земной путь? Путь квадрата? - спросил Андрей, несколько поколебавшись. Такое название, тем более произнесенное на русском языке, показалось ему несколько неуклюжим.
- Точнее, Квадратный путь, или путь Божественной четверицы, - кивнул Мастер. - Именно так назвал его Мэн Цзы. "Большой мастер поучает людей, имея циркуль и имея угольник"- вот как еще он говорил.
- Что такое Квадратный путь?
- Земной путь, проходящий по четырем сторонам света, через четыре времени года. Квадратный путь - это учение нашей школы. Можно считать его учением о первоэлементах, несколько преобразованным для боевого искусства . Должен сказать, последователи Пяти стихий относятся подозрительно к нашему учению. "Панмэнь цзо дао", "боковой вход, тупоумный путь"- вот какие слова я слышал в свой адрес. Что поделаешь, всем не угодить… - Мастер слегка покачал головой, глядя на огонь. - Ладно, ближе к делу. В отличие от "У-Син"- а может быть, в дополнение к нему, - наше учение выделяет не пять, а лишь четыре первостихии: "Землю", "Ветер", "Воду"и "Огонь".
Мастер вновь обмакнул кисточку в тушь.
- Тоже четверица. - Легким кивком головы он указал на столик. - Четыре драгоценности ученого: тушь, тушечница, кисть и бумага. Вот смотри. - Он провел на бумаге две разорванные черты.
- Это Вода, великая Инь, по-китайски Тай-Инь. Затем провел две сплошные черты:
- Это Огонь, великий Ян, или Тай-Ян. Как писал даосский святой Зань Сань Фэн, основатель искусства тайцзи-цюань: "Огонь и Вода, соединившись, образуют живую ртуть".
- Ртуть?
- Даосский эликсир бессмертия.
Снова обмакнув кисточку, Мастер нарисовал две комбинации целой и разорванной линий:
- Это Земля и Ветер. В них средние Инь и Ян - по-китайски Цзюе-Инь и Цзюе-Ян - играют друг с другом. Об этом тоже писал Мэн Цзы: "Мир наполнен небесной музыкой: ветер мира, наполняя отверстия земли, извлекает из каждого неповторимое звучание".
- Простите, Ши-фу, - перебил его Андрей, - то же самое есть в европейской астрологии: знаки "Огня", "Воды", "Земли", "Воздуха". Я еще удивлялся, почему Водолей - это знак "Воздуха"…
- Лучше бы ты оставил в покое европейские учения, - с неудовольствием заметил Мастер, - да и меня не перебивал. Определенное сходство есть, конечно. Прежде всего, в психологии. Знаки европейской астрологии - это, в сущности, определенные типы человеческой психики. Наши стихии - помимо прочего, ибо значений множество, - представляют собой определенные типы боя, а значит, и душевные состояния бойца.
- Что это значит?
Ничего не ответив, Мастер прополоскал кисточку, свернул шелковый свиток, убрал все это в небольшую кожаную сумку, которую он возил за седлом. Откинув полог юрты, выплеснул воду и тушь, потом пошевелил почти затухший очаг.
- Скоро все узнаешь - наконец ответил он.
- И я буду учиться Квадратному пути? Здесь, в этом времени? - спросил Андрей, все еще не привыкший к такому названию.
- Этому учиться - всей жизни не хватит, - усмехнулся Мастер, укладываясь у очага. - Так, кое в чем проверишь себя. А вот если выживешь… тогда и посмотрим.
Андрей лег перед входом, положив рядом большой топор - настоящим оружием он еще не обзавелся.
Глава двенадцатая
Весна в степи приходит быстро. Коротко и резко пересвистываясь, рыжими столбиками встали суслики, почти невидимые на фоне прошлогодней сухой травы; высматривая их, ходил кругами ястреб, еще один уселся на каменной плите, косо торчавшей на старом кургане.
Вытерев пот с загорелого лба, Андрей из-под руки оглядел степь, потом снова поднял "абыл"- массивную железную тяпку, насаженную на длинный черенок. Его дневным уроком был один "загон", двести квадратных сажен - этого хватало для засева одного пуда ячменя.
По длинному ровному склону, не торопясь, поднимался всадник на белом коне.
- Как работается? - спросил Мастер, спешившись.
- Как китайскому диссиденту в трудовой коммуне.
- Вот как? А что ты думаешь - так мы и трудились во времена председателя Мао. Это вы, молодые, на земле работать разучились.
Господин Ли Ван Вэй взял щепоть земли, размял ее, понюхал.
- Все от земли, все…
- У крестьянина?
- У воина тоже.
- Простите, Ши-фу, мы уже начали учение?
- Да. Слушай внимательно. "Земля"- первое состояние воина.
Андрей сошел с поля, обстукал влажную землю с тяпки и сел по-турецки на теплую сухую траву. Китаец посмотрел на него.
- Э-э-э, нет. Так не пойдет. В "ма-бу"!
Андрей поднялся с земли и встал в "стойку всадника". Сначала стоять было легко, ноги еще не устали. Главный смысл и кайф этой стойки - вовсе не напряг, не стиснутые зубы, а, как говорят китайцы, "полулегкость-полутяжесть". Надо поймать первоначальную легкость, сохранить, развести по членам.
- Ниже сидеть! - Голос Мастера ударил, словно хлыстом.
Преодолевая подкатывающую боль, Андрей опустился в классическую стойку Шаолиня - спина прямая, "хвост поджат", бедра параллельно земле. Потянулись долгие минуты. Ноги крупно задрожали, по спине покатился пот, в мышцах словно потянулся тягучий резиновый ком, наполняющий икры и бедра густой горячей болью. Мастер меж тем продолжал:
- Суть "Земли"- глухая, нерассуждающая решимость, стремление биться насмерть, не отступать. Можешь спрашивать.
Что ж, и на том спасибо. Обычно в стойках говорить не разрешалось.
- Как дерется воин "Земли"? - спросил Шин-карев.
- Главное в его действиях - автоматизм, мгновенное применение простых, но накрепко заученных приемов.
Мастер вдруг забыл об Андрее, оглядывая окрестности, особенно степные дороги, ведущие к озеру с юга. Глаза его сузились, губы неслышно шептали, словно высчитывая что-то.
- Это хорошо? - спросил Андрей, с некоторым удивлением наблюдая за китайцем. "Ждет кого-то?"
- Без такого автоматизма вообще никуда, - ответил Мастер, словно заставив себя вернуться к Андрею, - но иногда воина "Земли" "зажимает"в ступоре. Приходится силой вырываться из "Земли", ломать ее.
- Как?
- Например, резким звуком. Ну-ка, попробуй!
Андрей ухмыльнулся и вдруг пронзительно завизжал. Белый конь шарахнулся в сторону, всхрапнув и недовольно поводя ушами.
- Поднимайся! - скомандовал господин Ли Ван Вэй. - Устал?
- Нормально.
Андрей медленно поднялся, разминая гудящие ноги. Горячий ком растворился, по телу покатилась особая легкость, парящая над преодоленной болью и судорожным напрягом.
- Зачем кричишь, слушай? Всю степь распугаешь! - донесся снизу голос Кистима.
Он показался внизу, в неглубокой долине, по дну которой петляла речушка. Рядом с ним еще был один всадник: руки вынуты из рукавов, короткая овчинная Шуба спущена и подпоясана кушаком - смуглые плечи блестели на солнце. Шуба была круглогодичной одеждой степной бедноты. Подъехав, всадники спешились, Кистим переговорил с китайцем, время от времени указывая на Андрея. Господин Ли Ван Вэй в сомнении опустил голову, потом кивнул подтверждающе. Тем временем спутник Кистима спустил штаны и голым задом уселся на вскопанную землю. Посидев немного, он поднялся, отрицательно помотал головой и трусцой отбежал за бугор - очевидно, чтобы штаны два раза не снимать.
- Рано сеять, холодно, - объяснил Кистим. - Поехали к озеру. Там ждут.
- Собирайся, ты едешь с нами, - приказал Мастер Андрею.
- А это? - Андрей указал на некопанный участок.
- Успеется.
Андрей сел на Рыжего, и все четверо коней скачками вымахнули вверх. На вершине лежал снег, уходящий вниз по северному склону, у теплых слоистых скал поднимались белые ветреницы, лиловые колокольчики сон-травы, отливающие, словно мехом, серебристой опушкой. Впереди, напоенная весенней дымкой, широко распахнулась степная долина. В извилистой балке поднялись к небу дымки селенья, за ними, испещренное солнечной рябью, лежало ярко-зеленое озеро, на котором истаивали последние льдины. Гикнув, Кистим ударил пятками лошадь и бросился вниз по склону. Копыта с хрустом врезались в жесткий снег, потом часто и дробно застучали по сухой земле; развевались гривы, озеро, качнувшись, накренилось за мелькающей землей. В голове Андрея мелькнули обрывочные мысли, но ощущение скорости, простора, встречного ветра, бьющего под рубаху, слитности своего тела с ритмичной работой коня целиком заполнило сознание.
Промчавшись ровным пологим склоном, всадники вольной размашистой рысью выкатили на хрустящую береговую гальку, которую облизывали холодные зеленые вол ночки. Андрей осадил коня, улыбаясь, обернулся к Мастеру - во время скачки он обошел китайца. На лице Мастера улыбки не было. Андрей оглянулся к Кистиму, успевшему сойти с коня. Тот тоже был серьезен. Серьезность на и так-то бесстрастном азиатском лице выглядела почти комично, но не в данном случае. Чувство радости от скачки по степи мгновенно сменилось острым ощущением опасности. Андрей огляделся.
Чуть поодаль, у самой воды, стояла группа кыргызских воинов в полном вооружении. Рядом с ними был "ясырь"- несколько связанных пленных, судя по виду - русских. Один из них показался знакомым; приглядевшись, Андрей узнал рыжего казака, который чуть не убил его в первую ночь пребывания в этом времени. Лицо казака распухло, один глаз заплыл, из-под грязной тряпки на кудлатой рыжей голове виднелась засохшая кровь. Первым заговорил Кистим.
- Адерей, ты хороший лекарь, - сказал он, помолчал, потом продолжил:
- Но мы не знаем, кто ты такой. Может, ты такой же, как эти русские собаки. - Он кивнул на связанных и продолжил:
- Надо знать, что ты не враг.
- Я не враг.
- Мало. Нужна шерть, клятва.
Кистим вынул саблю, двое воинов выволокли вперед одного из пленников - того самого казака. Захватив казака за волосы, один из воинов пригнул ему голову, открыв грязную, жилистую шею.
- Руби. - Кистим подал саблю. - Голову руби.
"Вот оно как…"А ведь он предполагал что-то подобное. И чувство измены, выходит, не зря его скребло. Но той зимней ночью это не было однозначно. А сейчас будет. "Да ты что? - спросил он себя. - Ведь этого казака уж и косточки сгнили. Лет триста назад". Но это ничего не значило. Измена есть измена. И еще одно - он ведь сейчас воин "Земли"! А что это значит? А то и значит - упрись рогом, держи позицию, ни шагу назад. Тем не менее как-то надо было выйти из этой ситуации.
- Я же лекарь, - дружелюбно сказал Андрей, - мне такого нельзя.
- Руби! - также дружелюбно улыбнувшись, ответил Кистим. - Будешь нам брат!
Кыргыз, держащий шею казака, чуть ослабил хватку, тот поднял голову.
- Ну, руби, што стоишь?! - яростно сверкнув незаплывшим глазом, прорычал тот Андрею. - Руби, с-с-сука, не то я тя… - Казак резко дернулся, попытавшись вскочить с колен, но тут резко свистнула плеть и он мешком рухнул на землю, ткнувшись лицом в береговой песок. Кыргыз за волосы поднял его на колени - лицо казака было все в песке, на шее вспухал широкий багровый след удара.
- Ну, давай! - Кистим протянул Андрею саблю, показывая на шею казака.
А может, это испытание? Испытание воина "Земли"- держаться. Не отступать? Дело серьезное, но не до смерти же? Дать ему такое испытание мог только Мастер, Андрей и обернулся к нему.
- Ты можешь сделать это, Андрей, - успокоил его китаец. - Сейчас можешь.
Андрей покачал головой:
- Мы так не договаривались. Поеду я, Ши-фу. Мне еще огород копать…
Он повернулся в сторону своего коня. В спину ему уперлось острие копья - точь-в-точь как в зимнем лесу. На испытание это было мало похоже.
Казак продолжал материться - тогда кыргыз пнул его сапогом в лицо. Слова с разбитых губ слетали глухо.
- Прими это, как есть, - убеждал Мастер Андрея. - Так надо, поверь.
- Ну, что? - спросил Кистим.
- Пошли вы на х…! - Капитан Шинкарев по-русски послал обоих в одно место. Его поняли правильно. Воины скрутили Андрею руки, отвели в сторону. Мастер подошел к связанному казаку, вынул из ножен кривую саблю-дао и стремительным, точным ударом снес рыжую голову. Плоскомордые воины одобрительно защелкали языками - чистый удар. Алая кровь разошлась бурым пятном в холодной озерной воде. Китаец наклонился к телу казака, поглядел на отрубленную голову, произнес, словно сам себе:
- "Рыжие демоны"? Этот не похож на демона. Хотя кто знает…
Мастер, больше не взглянув на Андрея, сел в седло и двинулся с берега, ведя Рыжего в поводу. Но Андрей не думал о нем, захваченный ощущением внутренней победы: гниловатый осадок, появившийся в ночь пленения, растворился без следа. Однако внешние обстоятельства Шинкарева на победу походили мало.
Один из воинов, стоящих на берегу, неторопливо сел в седло, накинул аркан на Андрея и столь же неторопливо двинулся в сторону селенья. Лошадь шла легкой рысцой, переходя на шаг - кыргыз придерживал коня, когда Андрей падал, давая возможность тому встать и снова, спотыкаясь, тянуться-бежать на аркане. Всадник остановился у земляной ямы, выкопанной примерно в полуверсте от селенья. Судя по всему, убивать его пока не собирались - иначе стоило кыргызу пустить коня в галоп, и до ямы доехал бы кусок мясного фарша. Может, его испытывали?
Андрею развязали руки, подвели к краю ямы, сбросили вниз. Зацепившись при падении за кривые холодные стенки, он свалился на земляное дно. Полежал неподвижно, приходя в себя, потом поднял голову, осмотрелся: было мокро, холодно, грязно. В одном углу валялась старая деревянная миска, обгрызенные кости, пук грязной соломы, в другом обнаружилась куча засохшего человечьего кала. "С новосельем. А это что такое?"С одной из стенок спускался толстый ледяной нарост, делающий яму в этом месте несколько уже. Если бы не караульщик, можно было бы попытаться выбраться враспор. Но тот был начеку. Да и вылезет он из ямы, что толку? Куда денется, что будет делать? Мастер-то отстранился от него…