Раскланиваясь, Петр Никодимович вышел в прихожую и стал спускаться по лестнице. Мы с Марусей вернулись в столовую и с жадностью схватили оставленные дворецким бумаги. Но в этот самый момент под окном раздались дикие крики, недвусмысленно свидетельствующие о серьезном уличном происшествии.
- Убили-и! Батюшки, человека убили-и! Задавил, задавил, ирод! - Высокий женский крик вырвался из общего нечленораздельного гама.
Непроизвольно выглянув на улицу, я заметила скорчившуюся на брусчатке бесцветную фигурку дворецкого. Сбивший его экипаж во всю прыть уносился по Арбату в сторону Сенной площади.
С высоты третьего этажа панорама происшествия была как на ладони, причем я заметила, что бедняга упал как раз на трамвайные рельсы, и если сейчас на Арбате появится трамвай, а его вожатый не проявит должного внимания, то…
Додумывать эту мысль до конца было некогда! Схватив за руку Марусю, я потащила ее по лестничным ступеням вниз, на ходу крича слугам, чтобы и они последовали за нами.
Вокруг поверженного наземь дворецкого уже собиралась уличная толпа… Что ж, по крайней мере, вагоновожатый издали заметит это столпотворение и успеет затормозить.
В нашем городе такое количество людей страдает манией любопытства, что можно смело сказать: Москва - город зевак. При всяком счастливом или несчастном случае, теряя разум, целым роем слетаются они к месту происшествия, проталкиваются как можно ближе и, затаив дыхание, предаются блаженному созерцанию. И в этот раз любители поглазеть на чужое несчастье не заставили себя ждать. Пока мы спустились по лестнице и выскочили из подъезда, толпа зевак окружила пострадавшего таким плотным кольцом, что пробиться сквозь него удалось с трудом, вульгарно орудуя локтями и сожалея в душе, что более действенного оружия типа шляпной булавки или зонтика не оказалось под рукой. Ей-Богу, пытаясь сдвинуть со своего пути даму в шелковой жакетке "шанжан", я представляла, с каким удовольствием всадила бы ей дюжину шляпных булавок в подходящее для этого место.
- Сами вы, сударыня, халда! Раз лезу, значит, надо! Точно, больше всех надо, угадали! А у тебя, парень, еще нос не дорос взрослым указывать! - доносилось у меня за спиной. Верная горничная Шура пробивалась на помощь…
К счастью, Петр Никодимович был жив, только без сознания. Я послала Шуру добежать до угла Староконюшенного переулка, в клинику Общества русских врачей, чтобы кто-нибудь из дежурных докторов оказал раненому срочную помощь.
Подоспевший городовой опрашивал свидетелей происшествия. Как ни странно, в толпе, мгновенно слетевшейся послушать стоны раненого, очевидцев происшествия практически не оказалось. Крайне невнятно, с чужих слов кто-то сообщил о некоем экипаже, налетевшем на жертву и скрывшемся в неизвестном направлении.
Самым подробным свидетельством оказался мой рассказ об увиденном из окна, и городовой записал наши с Марусей имена, тем более что, зная пострадавшего, мы помогли представителю власти установить его личность.
Несчастного дворецкого при помощи врача, санитара и нашего швейцара уложили на носилки и понесли в клинику, а мы с Марусей и Шурой, растрепанные и бледные, выбрались из тающей толпы и побрели к подъезду.
- Ох, - прошептала Маруся, еле-еле передвигая ноги. - Моя бабушка говорила про себя: "Я сегодня нахожусь в измочаленном состоянии". Кажется, я наконец поняла, что она имела в виду. Я тоже совершенно измочалена… Какой трудный день выдался!
Я обняла Марусю за плечи и ласково сказала:
- Держись, дорогая! Сейчас мы вернемся, выпьем по рюмке красного вина, пообедаем, поспим пару часов. И станем как новенькие! Столько передряг и хлопот в один день редко выпадает, но не нами же они отмерены.
- Что с вами, дорогие дамы? Вам нужна помощь?
Какое несчастье - у дверей подъезда стоял красавец Андрей Щербинин со своим мольбертом, а мы приближались к нему в таком "измочаленном" виде, что я предпочла бы провалиться сквозь землю. Эх, да что уж! Настоящая феминистка должна игнорировать мнение представителей сильного пола о ее внешности, держаться независимо и вообще презирать все оценочные суждения мужчин, ибо они обычно далеки от истины… Да и что остается делать в такой ситуации?
Да, мы кинулись на помощь пострадавшему человеку, и если ради благой цели пришлось слегка пожертвовать собственной красотой - что ж, пусть эстетствующие субъекты думают что хотят. Наша совесть чиста!
Я заметила, что и Маруся как-то сразу перестала шаркать подошвами, на ходу подобрала шпилькой особо неуместно повисшую прядь волос и изящной упругой походкой поднялась по лестнице к нашей двери.
Чтобы как-то оправдать наш жалкий облик, я кратко рассказала Андрею о несчастье и пригласила его пообедать с нами.
- Благодарю за приглашение, но для обеда да, пожалуй, и для ужина уже поздновато. Если не возражаете, я бы обошелся стаканчиком чая, но с удовольствием задержусь в вашем доме, чтобы провести вечер в таком приятном обществе. Тем более что у меня есть новости по интересующему нас всех делу.
- У нас тоже есть новости! Сегодня был безумный день, и мы просто потеряли счет времени. Я распоряжусь, чтобы вам подали чаю, а мы с Мари пока немного почистим перышки. Обещаю, что долго ждать мы вас не заставим.
Думаю, что полтора часа, потребовавшиеся нам с Марусей для чистки оперений, - совсем не долго в создавшихся обстоятельствах. Во всяком случае, художник не посмел попрекнуть нас за задержку.
Люблю мужчин, способных на джентльменство, - это такая редкость в среднерусских широтах… А не заказать ли и мне Щербинину парадный портрет маслом?
Немного льстивые работы художников-джентльменов, неспособных расстроить даму жестокой правдой, обычно производят сильное впечатление на потомков, незнакомых с оригиналом.
Именно такие портреты и положили основу легендам, что в прежние времена в России жили исключительно редкостные красавицы, а ныне нация вырождается…
Думаю, Щербинин вполне сможет изобразить меня так, чтобы лет через сто, где-то в начале двадцать первого века, ценители, разглядывая портрет, говорили бы друг другу: "Ах, какие женщины были в то время… Этот поразительный "бархатный" взгляд, эта необыкновенная изящность, грация, которой проникнута каждая черточка даже в застывшем изображении… Разве среди нынешних дам можно найти что-то похожее?"
Ну, что-нибудь в этом роде будут говорить, Бог их знает, какими словами через сто лет грядущие господа начнут выражать свои мысли…
Глава 8
Одна из заповедей кодекса настоящей дамы. - Иван Иванович Иванов из номеров "Столица". - Идеальных преступлений не бывает. - Ничто не поднимает настроения так, как парочка-другая трупов. - Слово "money". - Ядовитый змей, пригретый Марусей. - "Я не привыкла прятаться от врагов!" - "Пусть какой-нибудь поп нас с вами по-быстрому окрутит!"
В этот день нам так и не суждено было как следует, со вкусом пообедать… Две молодые элегантные дамы не могут накинуться на еду, как оголодавшие грузчики, если за столом присутствует такой мужчина, как Андрей Щербинин. Даже если в силу обстоятельств за весь день ничего, кроме чашки кофе, не перепало, это еще не повод оскорблять эстетическое чувство нашего гостя. Пришлось довольствоваться какими-то жалкими крохами пищи, изящно проглоченными в ходе светской беседы о новых трупах и покушениях.
Щербинину на этот раз тоже было чем похвалиться - он сумел-таки выследить нашего Квазимодо в шляпе. Правда, насколько я успела заметить, "шляпа" в этот раз не слишком прятался ни от нас, ни от Андрея.
Художник шел за ним по Арбату до меблированных комнат "Столица", где, похоже, наш преследователь и проживает. Записался "шляпа" в меблирашках как Иван Иванович Иванов.
Имя, полагаю, вымышленное, благо в третьеразрядных номерах не проверяют документы постояльцев и можно пустить в ход фантазию. Хотя в имени Иван Иванович Иванов особого взлета фантазии как раз и не наблюдается - можно было бы изобрести что-то более необычное, чем Иван в кубе.
Наши действия на ниве борьбы с тайным злом Щербинин одобрил. Особенно ему понравилась идея внедрить Евгению в контору покойного нотариуса - мало ли какие полезные записи удастся ей там добыть?
- Я уверена, что завещание в пользу Мишеля Хорватова поддельное, в этом практически не остается сомнений. Хорошо бы еще добыть хоть какие-то доказательства, - горький вздох вырвался из моей груди. - Но как это сделать? Мы даже не можем утверждать наверняка, что старика дворецкого сбил на Арбате экипаж, подосланный Мишелем, и именно потому сбил, что несчастный Петр Никодимович позволил себе побеседовать с нами. В полиции такую версию сочтут бредовой…
- Елена Сергеевна, идеальных преступлений не бывает, как утверждают криминальные романы. Ни один преступник, даже самый ловкий, не в состоянии предусмотреть абсолютно все, а уж тем более такой недалекий человек, как Мишель Хорватов. Прости, Маруся, он, конечно, твой родственник, но…
- Не извиняйся, Андрей. Я и сама удивляюсь, что подобный субъект состоит со мной в кровном родстве. Неужели с его убогим умом он самостоятельно придумал и организовал столь изощренное преступление? Ты хорошо его знаешь?
- Как тебе сказать? Я изредка встречался с ним в домах своих друзей, он любит отираться возле людей искусства. И честно говоря, предпочел бы больше не видеть его до тех пор, пока труба архангела Гавриила не призовет нас на последнюю всеобщую вечеринку. Но, к несчастью, с тех пор как он получил крупное наследство, слишком многие считают его желанным гостем в своих домах.
Расстались мы с господином Щербининым далеко за полночь, но после всех пережитых за день треволнений я еще долго не могла уснуть. Наложив на лицо крем, я попросила Шуру заварить мне липового чая и улеглась в постель с криминальным романом Шкляревского. Конечно, стиль его оставлял желать лучшего, но занимательность интриги делала криминальное чтиво незаменимым для отдыха, гораздо более приятным, чем, например, щелканье орешков, портившее зубы и фигуру.
Творчество писателей детективного жанра редко остается в веках, но благодарные современники поглощают его в весьма обильных порциях, прощая авторам погрешности стиля и несообразность сюжета за умение навеять сон упоительный, даже если этот сон окажется кровавым кошмаром…
Кто-то тихонько постучался в дверь моей спальни.
- Антре! - Я с сожалением отложила книгу.
На пороге стояла Маруся в шелковом халатике и с кучей папильоток в волосах.
- Леля, тебе тоже не спится? Можно, я с тобой немного посижу? О, ты читаешь криминальный роман?
- Да. Ничто не поднимает настроение так, как парочка-другая трупов…
- Неужели ты еще испытываешь недостаток в трупах? Уж, казалось бы, чего-чего, а этого нам в последнее время хватает!
- Настоящие, а не литературные трупы - это совсем другое дело. Они не успокаивают, а совсем напротив, дестабилизируют психику…
- Леля, мне так стыдно, что втянула тебя в эту безобразную историю с украденным наследством, убийствами и другими преступлениями. Нашему Клубу обойденных волей-неволей приходится бороться за восстановление своих прав, но ты-то за что страдаешь?
- Маруся, я уже давно сделала разнообразную борьбу смыслом своей жизни. В конце концов, какая разница - бороться за абстрактные права всех женщин мира, вместе взятых, или бороться за имущественные права одной конкретной женщины, узурпированные наглым авантюристом? В такой прикладной борьбе можно получить гораздо более быструю отдачу…
- Леля, ты настоящий ангел.
- Ну, не нужно мне льстить.
- Нет, ангел, ангел!
- Тогда из тех, которых изображают с мечом в руке. Карающий ангел, вставший на защиту обиженных. Ведь и ангелы не всегда безоружны.
- А как ты думаешь, Женя сможет найти в конторе нотариуса копию настоящего завещания?
- Это зависит от многих факторов. Например, был ли нотариус в сговоре со злоумышленниками? Может быть, он своей рукой уничтожил копию настоящего документа и заменил его подделкой. А может быть, даже если и был в сговоре, припрятал подлинное завещание, чтобы держать злоумышленников на крючке и шантажировать при случае. Или при оглашении липового завещания его просто запугали, и он выжидал подходящего момента, чтобы открыть обществу подлинник. Но даже если настоящий документ и хранился в конторе нотариуса, его могли похитить в момент убийства. Ведь не зря же преступники перевернули там все вверх дном. Они что-то искали, и неизвестно - нашли или не нашли. Я четко излагаю?
- Ты длинно излагаешь. И путано.
- Ну, если кратко резюмировать мою мысль - после всего случившегося мы тоже либо найдем настоящее завещание, либо не найдем…
- А не может так получиться, что напавшие на нотариуса Вишнякова бандиты не имеют к нашему делу никакого отношения и искали там что-то свое?
- Для нас это было бы лучшим оборотом событий в данных обстоятельствах, но я уже говорила тебе, что не верю в совпадения. Нападение на нотариуса произошло как раз после того, как мы договорились о встрече с ним. Я боюсь самого страшного - один человек из нашего близкого окружения информирует Хорватова о наших планах. Иначе придется-таки уверовать в роковые совпадения, а никаких оснований для этого я не вижу! Ладно, мы с тобой обо всем подумаем завтра, а сейчас пора спать!
- И бумаги бабушкиной компаньонки тоже посмотрим завтра?
- А как же? Нужно же узнать, из-за чего чуть не погиб старый дворецкий. А теперь иди к себе и ложись отдыхать. Нам нужны силы для борьбы.
Проснулись мы далеко за полдень - прислуге было приказано нас не тревожить, а возможным визитерам предлагалось оставлять письменные сообщения. Утренние газеты к завтраку я попросила не подавать, поэтому обстановка за столом была вызывающе безобидной.
За кофе я решила все же просмотреть записки, оставленные ранними посетителями, и, конечно же, спокойное настроение истаяло, как мартовская лужица под лучами солнца.
Во-первых, Коля и Даня принесли свои отчеты о наблюдении за домом на Поварской и номерами "Дон", из которых следовало, что не только Хорватов снова наведывался в номера, где остановился Десницын, но и сам Соня был вчера на Поварской и мало того что виделся там с Мишелем, но и проходил по улице вместе с ним, болтая по-английски(!). Плохо знавший английский Даня не понял, о чем шла речь, но разобрал слово "money", повторявшееся неоднократно.
Так, раз уж Варсонофий гуляет рука об руку с Хорватовым, беседуя на иностранном языке о деньгах, выводы можно сделать вполне определенные…
Вторым неприятным сюрпризом была записка от самого Варсонофия, этого ядовитого змея, пригретого Марусей и невольно мной:
"Милые дамы!
Уже в четвертый раз меня не принимают в Вашем доме. То я не могу Вас застать, то Вы почивать изволите… Душа моя разрывается от горя! Неужто за какое-то неведомое мне прегрешение Ваши двери и сердца закрылись навсегда для бедного поэта?
P.S. Мария Антоновна, позволю себе присовокупить пару строк, навеянных моим душевным смятением.
Улетаешь ты белою птицей…
Не гони же меня, не кляни!
В моей памяти дивные лица
И те незабвенные дни.
Ваш отвергнутый раб В.Д.".
- Интересно, о каких это незабвенных днях он вспоминает? - задумчиво поинтересовалась Маруся.
- Наверное, о тех днях, когда мы кормили его обедами. Теперь-то ему приходится хлебать щи в трактире. Мне, конечно, не хотелось бы производить впечатление жестокой, бессердечной и злой вырывательницы хлеба у голодного беззащитного существа, но раз уж дело касается Сони Десницына…
- Леля, неужели он крутился возле нас только ради того, чтобы шпионить для Хорватова?
- Елена Сергеевна, к вам господин Хорватов, - объявила вошедшая в комнату Шура. - Прикажете принять?
Воистину, про черта речь - а он навстречь!
- Проводи его в гостиную, Шура. Я сейчас к нему выйду.
- Леля, ты что, хочешь его принять? - трагически прошептала Маруся, округлив свои большие глаза до размера медных пятаков.
- Да. И с интересом выслушаю, что именно привело его в мой дом. Я не привыкла прятаться от врагов!
Хорватов мерил шагами мою гостиную, топая по кромке ковра взад-вперед. На нем был недурного покроя костюм в мелкую клетку, в каких любят щеголять семнадцатилетние юнцы, еще не окончившие гимназию, и вызывающе яркие желтые ботинки.
- Мадам! - При виде меня Мишель любезно шаркнул своей клетчатой ногой. - Я пришел выразить вам благодарность за участие в судьбе моего слуги. Мне стало известно, что именно вам он обязан своим спасением…
- Ну что вы, господин Хорватов, я всего лишь исполнила свой христианский долг.
- Вы - ангел, ангел! - Мишель ткнулся мягкими влажными губами в мою руку. - Благодарю вас!
Ну вот, теперь придется мыть руки с дезинфицирующим раствором - месье Хорватов вызывал у меня большую брезгливость.
Мишель тем временем, облобызав кисть моей правой руки, задержал ее в своей ладони и заставил меня гадать, как лучше поступить: выдернуть у него руку, показавшись невоспитанной, или оставить ее в лапах Хорватова, что может быть им расценено как поощрение столь неподобающей фамильярности.
- Елена Сергеевна! Вы прелестны в этом утреннем кружевном туалете! Заря, просто заря! Этот нежный румянец, напоминающий лепестки розы, эти душистые локоны… О, все это сводит меня с ума!
Мишель продолжал рассыпаться в любезностях, не особо задумываясь об их пошлом звучании. Да уж, встретить зарю в обеденный час повезет не каждому…
Меня, как эмансипированную даму, сильно задевает элемент подобного неравенства между мужчиной и женщиной - почему каждый потертый субъект мужского пола считает себя вправе нести любую чушь в адрес женщины, а несчастная дама должна лишь терпеливо и с благодарностью выслушивать эти, с позволения сказать, комплименты? Попробовала бы я, например, выдать мужчине ответную тираду:
"Как вы прелестны в вашем не по возрасту детском костюмчике, элегантно подчеркивающем кривизну ног! Ваша негустая шевелюра, ваш нежный цвет лица, напоминающий молодую зелень салата, ваше дыхание, напоенное винными парами и запахом табака… О, все это сводит меня с ума! Практически я уже обезумела…"
Боюсь, что не только Мишель, мнение которого интересует меня мало, но и более уважаемые люди прекратили бы со мной всякое знакомство, и свои дни я завершила бы где-нибудь в желтом доме, в уютной палате для буйных одиночек…
- Елена Сергеевна, в нашу прошлую встречу я позволил себе бестактность по отношению к вам ("Разве только в прошлую встречу?"), но вы ведь уже простили меня, не правда ли, простили? ("Неправда")! В глубине души я очень скромный, а это все от застенчивости, бывает, несу невесть что и сам понимаю, как я глуп в эти минуты… ("Ну почему только в эти… Пожалуй, пора указать господину Хорватову на дверь!") Не сердитесь! Я ведь пришел поговорить о важном деле!
Раз так, придется еще немного потерпеть, хотя мне казалось, что сейчас я начну раздуваться от фраз, кипевших внутри меня. Но ведь нужно же узнать, зачем он, в конце концов, пришел?
- Может быть, вы присядете, месье Хорватов?