- Ломаешься?..
Вновь сунул Мишелю в самые руки портсигар.
- От подарков революции не отказываются, это тебе не царские кресты! Бери - ну!..
Мишель покачал головой.
- Да ты, видать, контра! - рявкнул товарищ Граковский в пьяном угаре. - А вот я тебя счас к стенке!
И стал лапать себя правой рукой за карман.
Из-под шинели донесся заспанный голос:
- Ну кто там шумит - дай спать!
Товарищ Граковский выдернул из кармана револьвер, нашел большим пальцем курок, потянул до щелчка, ткнул револьвером в Мишеля:
- Именем революции!..
- Хватит орать-то! - вновь закричал кто-то из-под шинели. - Коли так приспичило - стреляй его поскорей да ступай отседа. Ночь - орут, день - орут, покоя нету...
Мишель спокойно стоял, глядел, как в чужой руке пляшет револьвер. Смерти он не боялся, да и подозревал, что коли теперь испугается да повернется спиной, так тот, пожалуй, и выпалит.
- Если вы меня сейчас застрелите, так с вас спросят! - твердо сказал он. - Я сюда направлен товарищем Дзержинским... Виновен я или нет - пусть решает ревтрибунал, а вершить суд самолично вам никто прав не давал!
Револьвер стал медленно опускаться вниз.
- Разрешите идти? - коротко спросил Мишель.
И не дожидаясь ответа, развернулся на каблуках и не оглядываясь пошел к выходу, хоть чувствовал, как холодеет и сводит страхом затылок...
Как только он вышел за дверь, товарищ Граковский бросился к окну, вывалился по пояс, рявкнул что было мочи:
- Глушков где?! Кликни его, пущай немедля сюда бежит!
Товарищ Глушков прибежал тут же, увидел красного, будто вареный рак, начальника торгпредства, сробел.
- Ты кого мне сюда привез? - рявкнул товарищ Граковский.
- Так разве это я?.. Мне назначили его заместо Кузмичева, тот в тифу свалился!.. - залепетал Глушков. - А чего он?
- Контра он - как есть, чистая контра! Помяни мое слово! Как в Москву вернется, непременно на нас донос учинит! Я эту золотопогонную публику насквозь вижу!..
- И чего теперь станешь делать? - перешел на испуганный шепот товарищ Глушков.
- А не я - ты! Я его сюда не звал - его ты привез - тебе с ним разбираться! Понял ли?
Как не понять...
- Людей я тебе дам, а дальше - сам! Но одно тебе скажу - нам с тобой добра от него ждать не приходится, коли он отсель живым уедет - так быть беде - потянется ниточка в Москву! Здесь с ним решать надобно, пока он во власти нашей, после - уж поздно будет. А то хуже - товарищ Гуковский о том узнает, так нам с тобой и здесь головы не сносить. Сам знаешь - он на расправу короток!
Услышав имя Гуковского, Глушков испуганно втянул голову в плечи.
- Сделаю! - пообещал он. - Куды ему от нас деваться? Да и не ждет он теперь с моей стороны беды, отчего беречься не будет. Теперь же ночью все и сладим!.. Сперва заарестуем, потом свезем куда подале да застрелим, будто он побежал.
- Тогда ладно. На - пей.
Граковский протянул товарищу Глушкову стакан.
- За что пить-то станем?
- Ясно за что - за победу мировой революции! И за упокой души... Этого, как его - Фирфанцева...
Мишель быстрыми шагами уходил от Торгпредства... Думал...
Надобно теперь спешно отправляться в Москву, где доложить о творимых безобразиях. Ведь о миллионах рублей речь идет! Вполне может быть - о тех самых драгоценностях, что они с Валерианом Христофоровичем и Пашей-кочегаром, служа в Чрезвычайной Экспертной комиссии, собирали по пустым квартирам...
Да - так!..
Скорей на станцию да истребовать сверх всяких очередей паровоз, чтобы сегодня же, чтобы немедля отбыть восвояси!..
Как будто сие так просто!.. Сунулся Мишель не в свое дело, да как высунуться из него теперь и не знает! И высунется ли?! Доберется ли до Москвы? Да и что теперь про Москву загадывать, коли по пятам его смерть бежит, отпустив жизни ему самый малый срок - всего-то до ночи!..
Видно и впрямь - в руку был дурной сон Анны, хоть и припоздал он на три месяца. Не иначе как быть беде!..
Глава 9
Тяжела жизнь беглого арестанта - все-то его ищут, все ему зла желают, об одном лишь мечтая - словить его да в кутузку засадить!
Куда ему податься?..
Те, что поудачливей, прячутся от родного правосудия за границей, где даже и не прячутся, а живут в полное свое удовольствие, ни в чем себе не отказывая. Менее удачливые - роют в тайге и горах землянки, где питаются корнеплодами и тихо дичают среди зверья.
Мишель-Герхард фон Штольц был по удачливости где-то посередке между эмигрировавшими олигархами и беглыми зэками - перебежать за границу, где проматывать нажитые преступным промыслом деньги, он не успел, но в берлоге, на пару с медведем, не жил. Он нашел другое, гораздо более комфортабельное логово с паровым отоплением, холодной и горячей водой и всеми прочими удобствами. И хоть недалече оно было, до милиции рукой подать, а понадежней иного!
Ну кто станет искать главного подозреваемого в убийстве академика Анохина-Зентовича в квартире его любимой внучки? То есть - потерпевшей! Никто не станет, потому что никому такое даже в голову не придет!
- Милый, ты что хочешь - паровые котлетки или отбивные?
- Пожалуй, отбивные, дорогая.
И вот уже с кухни доносится отчаянная дробь молотка и стимулирующие слюноотделение запахи.
Ну чем не жизнь - так-то бегать можно!..
Конечно, это не его фамильный замок в Монако и не квартира в Монте-Карло, но тоже ничего, тем паче что жизнь джентльмена красит не место, а предмет его обожания.
Предмет его обожания теперь отколачивал кусок свежего мяса, тихо мурлыкая что-то себе под нос.
И все мелкие житейские неприятности, как то: убиенный неизвестными злодеями без пяти минут родственник академик, зарезавшие его душегубы, разыскивающая его вместо них милиция, собственно, от которой он прячется, начальство - отошли на второй план.
Потому что на первом была Светлана.
- Ты готов? - крикнула она.
- Всегда готов! - бодро ответил Мишель-Герхард фон Штольц и разве только руку в пионерском приветствии не вскинул.
- А руки мыл? - подозрительно спросила Светлана.
- Айн момент!
Хотя истинным джентльменам мыть руки перед едой нет необходимости, так как они их не имеют привычки пачкать! Но в России все почему-то помешаны на мытье рук, может, оттого, что у них воды хоть залейся.
- Ну где ты там?
- Иду, иду, дорогая...
Отбивные были восхитительны.
А повар и того лучше!
После обеда Светлана побежала к себе в архив, а Мишель-Герхард фон Штольц, сидя в махровом халате, ногу на ногу заложив, стал скорбеть о своей горькой участи.
Никому-то он не нужен, но все-то его ищут!
Хотя пока, слава богу, не нашли...
И зачем он сунулся в это дело?.. Не теперь, еще тогда, когда, выйдя из училища сопливым лейтенантиком и имея задушевную беседу с вербовщиком, согласился сменить дальний гарнизон на престижную службу в столице своей Родины.
Был Мишка Шутов - без роду и племени сирота, которому семьей был детдом номер шестьсот тринадцать, братьями и сестрами - триста его воспитанников, а стал тайным агентом с приставкой "секс", назначенным соблазнять престарелых шпионок и любвеобильных секретоноси-тельниц. Был такой отдел в тогдашнем КГБ, равно как и в нынешних тоже имеется. Как без того?..
Был Мишка парень видный и бабами любимый, отчего и пал на него выбор, но оказался к сему делу профнепригоден, так как влюблялся в "объекты" всерьез и надолго, часто попадая в недружественные объятия контрсекс-агентов, которые норовили его меж профессионально жарких объятий перевербовать, склонив к измене Родине.
И был он по той причине из секс-агентов списан и переведен на вторые роли, в сопровождение иностранных гостей, где, неожиданно для всех, смог проявить себя, разоблачив козни иностранных разведок. А заодно приобрести столь ценимый спецслужбами великосветский лоск. Отчего был направлен в загранкомандировку знакомиться с новыми условиями своей работы, познавать чужой быт, практиковать язык и обзаводиться связями.
Повезло Мишке Шутову.
Не повезло Мишелю-Герхарду фон Штольцу, который был возвращен на историческую Родину, дабы разыскать пропавшие из Госхранилища драгоценности.
И что он нашел?
Опись сокровищ русских царей, что копились и собирались три века кряду, а в одна тысяча девятьсот четырнадцатом году были запечатаны в восемь деревянных ящиков и направлены из Санкт-Петербурга в Москву, где благополучно пропали?
Заключение экспертной комиссии, что оценила их стоимость в миллиард золотых рублей в ценах пятнадцатого года?
И все?
Нет, еще он смог разыскать колье в форме восьмиконечного многогранника с четырьмя крупными, по двенадцать каратов каждый, камнями по краям и одним, на шестнадцать каратов, в центре, принадлежащее к той самой коллекции, изъяв его в одном благородном семействе, будучи уверенным, что, потянув за ту драгоценную ниточку, вытянет на свет божий воров. А вытянул - пустышку! Так как изделие номер 36517 А оказалось там, где ему надлежит быть, - в хранилище Гохрана!
Вот, пожалуй, и все плюсы.
А вот минусы!..
По ходу дела он не единожды разочаровывался в людях, был бит и лишь чудом не убит, растратил казенные деньги, заложил чужую, причем не чью-нибудь, а президентскую квартиру, подвел вышестоящее начальство, был подвергнут домашнему аресту, из-под которого бежал, и вот теперь, в довершение всего, подозревается в убийстве академика Анохина-Зентовича, по поводу чего объявлен во всероссийский розыск!
Пока-то он в безопасности, но не век же ему под юбкой хорониться, надобно будет когда-то и на свет божий вылезать.
Только что его там ждет?
А ничего хорошего!
Рано или поздно поймает его милиция да тут же в кутузку упрячет, повесив на него убийство, которого он не совершал, хоть все факты против него - и свидетельские показания, и отпечатки пальцев, обнаруженные на месте преступления, в том числе на ноже, которым был зарезан потерпевший!
Ой, не хочется в милицию!
Но коли милиция его не найдет, так злодеи, убившие академика и все так ловко подстроившие, отыщут. Отыщут - да не помилуют!
А не они - так отцы-командиры, которые тоже его по головке не погладят!..
Нет, нельзя ему высовываться из логова, покуда не придумает он, как ему быть! Никак нельзя!.. Придется еще позлоупотреблять гостеприимством внучки покойного академика, которая единственная из всех ему поверила!
Придется, придется!.. Тем паче что прячется он не в тайге и не в горах, и даже не в шалаше в Разливе, а в уютном двухкомнатном гнездышке, деля его с очаровательной спасительницей, которая готовит ему отбивные и таскает из архива дээспэшные документы.
Вот как все интересно обернулось!..
И кто бы мог подумать, что лишь благодаря сыплющимся на него бедам он обретет наконец свое счастье? Хотя бы в личной жизни!..
И вроде плохо ему - а и хорошо!
- Милый, я пришла! Мой руки!
Точно - повезло Мишель-Герхарду фон Штольцу, хоть не повезло!..
Но хоть вроде и повезло, а все равно - не повезло, потому что беды, что за ним по пятам идут, его отыскали и уж совсем близко, уж на пороге топчутся, хоть он о том еще не знает...
Глава 10
Когда все случилось, паровоз уж стоял под парами. Подле вагонов кучкой толклись красноармейцы - курили самосад, болтали. Мишель, заложив руки за спину, нервно прохаживался поодаль. Не было только товарища Глушкова. Куда ж он запропастился?..
Глушков появился не скоро - к вечеру. Он шел на нетвердых ногах, и от него за сажень разило спиртом.
- Где ж вы были? - крикнул Мишель. - Нам давно уж ехать пора!
- Погодь! - остановил его Глушков, икая. - Разговор есть.
Мишель краем глаза заметил, как поодаль, возле самого переезда, остановился большой открытый автомобиль, в котором были несколько человек в кожанках и шинелях. Они спрыгнули, поправили на плечах винтовки, воровато огляделись по сторонам, пошли, переступая через рельсы, к поезду.
- Тут, вишь, какое дело спешное!.. - забормотал, бегая глазками, товарищ Глушков. - Надобно тебе прямо теперь в полпредство к товарищу Гуковскому ехать. Вон и авто за тобой прислали.
О товарище Гуковском Мишель был уже наслышан - тот стоял главой Ревельского полпредства и, кажется, был знаком с самим Лениным.
- Зачем я ему понадобился? - подивился вслух Мишель.
- Там узнаешь.
Люди в кожанках подошли вразвалочку, обступили его со всех сторон, отчего он почувствовал себя неуютно. Одного он, кажется, знал - мельком видел в Торгпредстве... От нежданных гостей исходила смутная угроза, что сразу ощутил Мишель и почувствовали все.
Не хотелось ему никуда с ними отправляться.
- Никуда я не пойду! - решительно заявил Мишель. - Я не подчиняюсь товарищу Гуковскому.
Люди в кожанках заухмылялись, один так вовсе рассмеялся. Сказал:
- Здесь все подчиняются Гуковскому. Айда!
Кто-то, не спросясь, потянулся, расстегнул его кобуру, выдернул из нее револьвер. Все это смахивало на арест, хоть дело происходило за пределами красной России в независимой Эстонии.
Мишель растерянно оглянулся на красноармейцев, будто ища у них защиты. Их было больше, они были при винтовках и коли бы захотели, то легко могли отбить своего командира. Может, крикнуть им теперь: "Спасайте, братцы!" Так ведь не станут они за него вступаться, он ведь для них "белая кость" - "вашбродь".
Солдаты курили, насупленно наблюдая за происходящим.
- Ну ты как - пойдешь по-доброму али нет?
Силы были неравны - надобно было подчиниться.
Мишель запахнул пальто и, развернувшись, быстро пошел в сторону автомобиля. Провожатые заспешили за ним, спотыкаясь и матерясь вдогонку. Догнали, зашагали по бокам и сзади.
Как стали забираться в кузов авто - его уже без всяких церемоний пихнули в спину, заставив сесть меж двух провожатых, которые поставили между колен винтовки.
Тронулись.
Грузовик заносило на поворотах, отчего Мишель то и дело приваливался к своим конвоирам.
Остановились возле какого-то пустыря. Из кабины вылез матрос в тельняшке и кожанке, вытащил из кармана револьвер, выпалил из него в землю - раз, другой, третий... до полного опустошения барабана. Щелкнул еще несколько раз для верности курком. А как убедился, что револьвер стал безопасен, сунул его в карман Мишелю - на, бери, коли твое.
Поехали дальше.
Теперь Мишель был при оружии, да только что с того револьвера толку, когда в нем нет ни одного целого патрона! И зачем ему его вернули?.. Или верно он едет на встречу, и они так обезопасились?
Но нет!
Проехав еще немного - остановились.
- Выходь!
- Зачем?
- Затем, что дале пешком пойдешь, чай, мы не подряжались тебя задарма возить!
Мишель спустился с кузова.
За ним спрыгнули его провожатые.
- Теперича давай - беги! Авось убежишь.
Засмеялись, довольные собой.
- Револьвер-то вынь из кармана - покажь!
Здесь только Мишель понял, зачем ему вернули оружие - хотят изобразить побег и будто бы он сопротивлялся. Коли сыщут их да призовут к ответу, они скажут, что убили его, обороняясь.
- Никуда я не побегу, - тихо сказал он, вытаскивая и отбрасывая револьвер, - коли решили стрелять, так стреляйте здесь!
Твердыми шагами подошел ближе к стене, встал, заложив руки за спину, - не столько по дурной привычке, сколько чтобы не было видно, как дрожат его пальцы.
- Слышь-ка, беги! - недовольно крикнул "матрос", нервно оглядываясь по сторонам.
А ну как сейчас сюда эстонская полиция нагрянет - да помешает им?..
- Беги, я сказал!
Мишель не ответил. Он не думал бежать, потому что понимал, что не убежит, что пуля догонит его через десять шагов, и уж коли предстоит ему умереть сейчас, то лучше умереть, не теряя своего лица.
- Вот контрик! - выругался "матрос". - Слышь, ребята, давай его тогда штыком, будто это убивцы его порешили!
- И то!
Душегубы стали надвигаться на него, щетинясь штыками. И ведь верно - пырнут и бросят здесь. Полиция, найдя утром труп, посчитает, что того закололи за кошель ночные грабители, а опознав в нем советского подданного, даже и следствия вести не станет.
Отшатываясь от надвигающихся штыков, Мишель отступал назад, покуда не уперся спиной в стену. Все - далее уж пути не было, теперь его приколют штыком, как букашку к листу картона булавкой!
Испугавшись, он сделал шаг вперед... Но впереди его ждала смерть, посверкивающая на жалах штыков!
Все кончено!
Ближайший злодей, отставив правую ногу, сделал выпад, да уж больно неловко, по-школярски, будто новобранец на плацу пред соломенным чучелом! Видать, не нюхал передовой, всю германскую в запасном полку пересидев.
Штык взблеснул пред самым лицом Мишеля, но даже не задел его. Подчиняясь фронтовым инстинктам, Мишель быстро присел, отклоняясь в сторону, и, уж не раздумывая ни о чем, но лишь подчиняясь фронтовым привычкам, ухватил винтовку за дуло, дернул изо всех сил, увлекая к себе противника, и как тот стал на него валиться, ударил его носком ботинка по голени, от чего тот взвизгнул и, на самую малость ослабив хватку, выпустил из рук оружие.
Мишель мгновенно перехватил отобранную винтовку, мельницей прокрутил ее в руках и, уставя штык вперед, бросился на двух других злодеев.
Именно так дрались они в германских окопах, сойдясь с немцами в штыки, - так дрался он и сейчас! Его руки, ноги лучше него знали, что теперь надобно делать!
Опешившие конвоиры, испуганно хлопая глазами, выбросили вперед винтовки, будто отгораживаясь ими от опасности. Им бы стрельнуть, да только они растерялись, а как в себя пришли, уж поздно было!
Мишель подскочил, ловко поддел, отбил в сторону ближнюю винтовку, одновременно сделав выпад снизу. Штык ткнулся во что-то мягкое, податливое - в живое человечье тело, в живот! Злодей ахнул, выпучил глаза, уронил винтовку, стал валиться в сторону.
Но он еще не успел упасть, как Мишель бросился на другого врага. Тот оказался более опытный и верткий - с ходу отбил винтовку, хотел было пропороть Мишелю лицо, да самый чуток промахнулся, лишь по щеке скребанул. Остановиться уж не смог - пробежал по инерции вперед два шага, стал спешно разворачиваться, но Мишель, выпрямившись во весь рост да вскинув руки и коротко замахнувшись, огрел его прикладом по затылку, услышав, как хрустко проломилась кость!
Тут в его сторону бухнул выстрел!
Пуля ожгла Мишелю ухо, на шею часто закапало горячей кровью!
Откуда это?!
Он обернулся...
В дрожащих руках перепуганного "матроса" плясал направленный на него маузер - вот сейчас он снова нажмет на спусковой крючок!..
Упреждая выстрел, Мишель упал, перекатился, увидел, как в его сторону ударил сноп огня, как раскатился гром и как вблизи него из булыги мостовой вылетели осколки камня и искры. Не поднимаясь, дернул затвор, загнав в ствол патрон и поведя винтовкой, навскидку нажал на спусковой крючок!
Ахнул выстрел!
Винтовка дернулась в его руках, выворачивая кисти, и отброшенный ударом пули матрос, всплеснув руками, повалился навзничь!