Чего скрывать - именно так Мишель и считал! Считал, что врагов отчизны можно победить лишь в открытом бою на поле брани, отчего и пошел добровольно на германский фронт и воевал, живота своего не щадя.
- Как бы не так! - пожал плечами Красин. - Может быть, в библейские времена оружие что-нибудь и значило, но только ныне все иначе. Вот хотите знать, кто в нынешней, гражданской войне беляков наголову разбил?..
- Кто? - не понял вопроса Мишель.
- Я, - скромно ответил Красин. - Причем не выходя из кабинета.
- Но разве вы военачальник? - попытался улыбнуться, поддерживая шутку, Мишель.
Хоть была это никакая не шутка!
- Нет, я не военачальник, берите выше - я финансист и политик.
И видя, что Мишель ничего не понял, прибавил:
- Вы не задумывались, отчего Антанта, кою у нас любят называть не иначе как мировой гидрой, не смогла, как ни старалась, задушить Советскую власть?
Честно говоря, Мишель о том не раз размышлял. Ведь довольно было бывшим союзникам, погрузив на транспорты десяток дивизий, высадиться в Архангельске и Мурманске, а то и под самым боком Петрограда, где-нибудь в Финском заливе, да двинуть свои армии на Москву, чтобы уж через неделю вступить под барабанный бой в Первопрестольную! Что могли им противопоставить большевики, кроме разрозненных, голодных, неуправляемых, разбегающихся во все стороны отдельных частей? Решительно - ничего! И когда Мишель читал в советских газетах об иностранной интервенции, он уверен был, что очень скоро услышит Москва чужую речь, а в московских переулках замелькают мундиры иностранного покроя! Дни считал!..
А союзники никуда не пошли, застряв в северных портах. Отчего ж так?.. Или их Красин знает ответ на этот вопрос? Но коли знает - говорить не спешит.
- А теперь ответьте мне на другой вопрос - почему белые гвардии не вошли в Москву?..
Повторять глупые газетные лозунги о героизме Красной армии и неизбежности победы пролетариата Мишель не стал. Просто молчал.
- Так я вам отвечу, - сказал за него Красин. - Потому что белые армии не получили обещанной им Антантой помощи в виде денег, оружия и амуниции. Голыми руками пришлось воевать господам белым генералам!
Согласитесь, кабы беляки имели в достатке пушек, пулеметов, снарядов, патронов, да сверх того французских и английских танков и аэропланов, то доблестная Красная армия могла бы и побежать и бежала бы, не остановясь, до самого Белого моря!
Да, тоже верно! Нынешняя война с обеих сторон была лапотная - без нормального снабжения, без теплого обмундирования, с трехлинеечками наперевес да с изношенными на германском фронте "максимами". Не чета германской!
Все - так!
- И в то время как белые армии испытывали нужду в оружии, боеприпасах, да что там говорить, даже в продовольственном снабжении, в нейтральных портах уже стояли десятки транспортов, доверху набитые вооружением. Да-с!
- Отчего же они не пришли? - спросил Мишель.
- Я воспрепятствовал, - вновь скромно потупился его собеседник. - Равно как остановил интервенцию...
Как стало очевидно, что Советской власти не устоять, мне, по поручению Ленина, пришлось снестись с деловыми людьми в Лондоне, Париже и по ту сторону океана и предложить им выгодную сделку - золото в обмен на мир.
Стоило это немало, стоило почти всего золотого запаса Российской империи, но - того стоило!
Или, может быть, вы считаете, что презренный металл выше жизни человеческой?
Нет, Мишель так не считал. Жизнь человеческая, она - от Бога, а злато всего лишь химический элемент.
- Белых мы добьем, а вот поляков нам не одолеть, - вздохнул Красин. - Помяните мое слово! Потому как у них победу не купить, какую цену ни давай, ведь для них это война с захватчиком! С нами!
- Куда же шло то золото, что сопровождал я? - спросил Мишель.
- По старым сделкам, - ответил Красин, - мы дорожим партнерскими отношениями.
Теперь все стало более-менее понятно.
Золото уходило, уходило эшелонами, но уходило в обмен на мир. Воистину, это была сделка века! Пока армии белых и красных рубились на полях сражений за свои идеалы, за их спинами решалась судьба их победы! И победил тот, кто смог дать больше!
Победил вот этот интеллигентный, с бородкой клинышком господин!
- Но как можно поручать столь важное дело столь нечистым на руку людям? - подивился Мишель.
- Таким только и можно! - ответил Красин. - Продать золото обычным путем невозможно, лишь через цепочку посредников, которые не будут отличаться щепетильностью. Ревель лишь один из маршрутов...
- Да, я знаю, другой идет через Финляндию, - кивнул Мишель.
Красин удивленно вскинул бровь:
- Откуда?!
- Я сидел в финской тюрьме за контрабанду бриллиантов, - ответил Мишель.
- Да, и через Финляндию тоже, - подтвердил Красин. - И не только через нее. Конечно, используя подобного рода каналы, мы несем убытки, но сие есть неизбежная жертва. Если хотите - комиссия. Там, где золото, - там всегда воры.
- Но ведь этих вы сами поставили! - напомнил Мишель.
- Лучше этих, чем других... Они покуда воруют, пьют, спускают деньги на девок, но можно считать, что их уже нет. И они знают, что их уже почти нет! Все они понесут справедливое возмездие и будут вскорости расстреляны, так зачем жертвовать преданными людьми?
Да, верно - все понял Мишель. Понял больше, чем было сказано. Столь серьезная сделка требует соблюдения тайны. Фартовые ребята, с которыми он имел дело, служа прежде в уголовном сыске, тоже, разжившись "рыжьем", посылали к скупщикам, в качестве посредников, мелких урок, коих им не было жаль. А после, случалось, резали их на Хитровке, дабы никто не узнал, куда ушло снятое с мертвецов золото.
Как видно, мировой порядок мало отличается от уголовного. А раз так, то Глушков с Граковским и иже с ними обречены!.. Но... ведь тогда и он тоже, коли он участвовал в вывозе золота и узнал то, чего знать не следует!
Уж не потому ли Красин с ним так разоткровенничался?
- Мне жаль, - сказал Красин, - что вы угодили в сей скверный переплет, ну да теперь все позади - можете возвращаться к своей работе. Вы ведь, кажется, сокровища бриллиантовой комнаты ищете, что пропали в четырнадцатом году при перевозке их из Петрограда в Москву?
- Что? - не понял в первое мгновение Мишель, потому что думал о своем. - Да, ищу.
- Найдете?
- Постараюсь, - пообещал Мишель, хоть не был в том уверен.
- Обязательно найдите, нам теперь деньги ох как нужны - нам страну из руин поднимать! - сказал Красин. И уж иным тоном прибавил: - Должен уведомить вас, что решением Коллегии ВЧК вы поступаете теперь в мое распоряжение!..
Так вот почему ему даровали жизнь - в обмен на поиск утраченных царских сокровищ! Сколько раз уж бриллианты дома Романовых почти убивали его и сколько же раз возвращали к жизни! Они - его рок, но они же - ангел-хранитель!
- Идите и - ищите!..
"А запонки-то у него бриллиантовые!.." - вдруг отметил Мишель. Хотел было закурить попросить, да отчего-то передумал...
Уже на пути в экспертную комиссию Мишель подумал, что не спасение это, но лишь отсрочка приговора - не найти ему тех сокровищ, коль он их с шестнадцатого года ищет да все никак сыскать не может!..
С теми думами и в комиссию Горького пришел. А там, едва дверь отворил, навстречу ему бросился с распростертыми объятиями Валериан Христофорович да, облапав его, стал тискать и мять, будто медведь, и кричать что есть мочи:
- А-а! Милостивый государь... пропащий наш... объявились-таки, а мы уж не чаяли!..
Да вдруг, посреди сердечных приветствий, отстранился и, погрозив пальцем, сказал наставительно:
- Вот вы, сударь, все это время где-то пропадали, а я меж тем, времени зря не теряя, ваши пропавшие сокровища сыскал!
Да-с!..
Глава 16
Холодна зима на Руси - изо рта пар валит, на усах и бороде сосульками оседая, за нос ледяными пальцами хватает, за пазуху лезет. Бр-р!..
А в лесу и того пуще - под ногами сугробы по грудь, на деревьях снег шапками, с неба белые хлопья валят, все и вся заметая, - нет спасения человеку без огня. Оттого горит на поляне костер, красным пятном средь белых снегов тлея - в утоптанном кругу на уголья, жаром дышащие, горой стволы сосен навалены, пламя такое, что верхушки деревьев лижет, отчего рушатся вниз подтаявшие снежные комья. Пред костром топчутся люди в мужицких тулупах, кушаками перепоясанные, - то одним боком к пламени повернутся, то другим - лица у всех дикие, заросшие, глядеть страшно. Топчутся да промеж себя говорят...
- Jch friere an den Fussken, sin eiskalt...
- Wie lange sollen wir noch warten bei dieser Kalte? Wir frieren uns zu Tode!..
- Guck mal, deine Wangen sind ganz weise.
Да ведь не по-русски ж они говорят-то!..
Как же так - с виду иваны, а речь иноземная!
Чудеса, да и только!.. Как занесло их на Русь в леса дремучие, что меж Санкт-Петербургом и Москвой стеной стоят, чего им здесь надобно?
И отчего меж Иванов ряженых ходит человек в платье европейском да щегольском и каждого с превеликим усердием осматривает - чтоб не было при них вещиц иноземных, а все лишь исконно русское? Коли найдет кисет али трубку - счас швыряет их в снеги, ногами топчет, а виновника по лицу кулаком бьет, да не жалеючи, так, что кровь во все стороны брызжет и зубы в снег плюются! Кричит:
- Велено было вам, шельмы, ничего при себе не иметь, что вас от русичей отличает! В другой раз, коли найду чего - на месте зарублю!
Да ведь не шутит, не грозит, а коли обещал - так зарубит, глазом не моргнув, - таков нрав у Фридриха Леммера!
Недовольно ворчат иваны - к чему сей маш-керад, к чему не бриться, не стричься, да сверх того в латаные-перелатаные лохмотья рядиться, будто в привычном платье на большую дорогу выйти нельзя? Да разве не довольно того, чтоб они издали на разбойников походили?..
И невдомек им, что нужен сей машкерад единственно на случай, коли убьют кого из них да свезут мертвеца в Санкт-Петербург, дабы опознать его. Оттого должно быть ему не бритым и не стриженым, дурно пахнуть, под шубами сопрев, и не иметь при себе никаких вещиц иноземных, кои могут указать на его происхождение! Вот отчего так старается Фридрих, сам каждого ощупывая и оглядывая, чтоб никакой малости не пропустить!
- А это чего?
- Так кинжал!
- А кинжал чей, бестолочь такая?!
- Голландского мастера Юргенса Брауха, из города Амстердама, что на всю Европу славен своим умением оружие ковать! Вот и знак его на клинке проставлен в форме листа кленового.
- То-то и оно, что голландское, а надобно, чтоб русское, клейменное русскими мастеровыми! Равно как все иные палаши, шпаги, пистоли и фузеи. И чтоб пули и порох в них тоже русские были! Сколь раз вам о том толковать!
Да в зубы виновника - хрясь, так что два зуба - вон!
- Понял ли?
- Понял!
- А ну, покажь оружие!
Оружие-то в сторонке стоит, в пирамиду сложенное, а то, что поменьше, на шкуре, поверх снега расстеленной, рогожкой прикрытое.
Пистолетов несколько штук, все более дубинки с пиками да ножички кованые, коими русские иваны на дорогах промышляют.
Перебрал их Фридрих Леммер да остался доволен:
- Ну ладно, коли так. Ждите теперь, как сигнал будет! Да глядите мне, чтоб до того не спать и вина допьяна не пить! А как будет сигнал - кидайтесь, не мешкая, на большую дорогу да всех, кого там ни найдете, режьте и бейте до самой смерти.
- А сколь ждать-то?
- Сколь надо!..
Да только недолго им ждать осталось - скоро заскрипит под полозьями снег да въедет в темный лес карета, что сулит им добычу невиданную...
Совсем уж скоро!..
Глава 17
- Да как же вам удалось?!..
- Да уж так, милостивый государь! - усмехнулся довольный собой Валериан Христофорович. - Успех сей приписываю я исключительно воле Провидения и явленному вашим покорным слугою служебному рвению! Как ныне принято говорить - служу трудовому народу!
- Да вы дело, дело говорите! - поторопил Мишель.
- А коли дело, то было это так: милиция на Ордынке облаву сделала да взяла спекулянта, что мукой торговал, - ну да это дело по нынешним временам самое обычное. А как его взяли, то нашли при нем несколько золотых украшений и средь них перстень в виде головы льва с глазами из бриллиантов. Я не поленись да сверь его с описью сокровищницы царской, что для вас ювелиры сделали, да не ошибся! - пребывал тот перстень в перечне комнаты бриллиантовой под номером сто семь!
- Верно ли? - усомнился Мишель.
- Вернее не бывает - шибко уж перстенек тот заметный!
- Кому же он назначался?
- Сие сказать не могу, ибо спекулянт тот божится, что должен был надеть картуз с ломаным козырьком да ждать, когда к нему подойдет человек, коему, услышав фразу условную, он должен был передать посылку. А вот относительно того, откуда сей перстенек объявился, - следок имеется.
- Ну?
- Получил он украшения от посредника, что утверждал, будто бы мука та прибыла воинским эшелоном с фронта. А я так мыслю, что фронтов ныне всего два осталось - на юге да на западе, а боле и нет.
- Это-то понятно, но при чем здесь украшения?
- А при том, сударь, что коли перстенек тот спекулянт вместе с мукой получил, выходит, есть меж ними какая-то связь! И если мы узнаем, откуда мука, то, бог даст, прознаем и про сокровища!
- Как же вы мыслите тот эшелон найти?
- Уже нашел! - гордо сообщил Валериан Христофорович. - Обошел, знаете, все московские вокзалы да узнал, что ныне один лишь воинский эшелон в Москву приходит. Теперь ведь все более военные поезда в обратном направлении идут - из Москвы.
- Как же вам сказали, когда сведения эти сугубо секретные?! - подивился Мишель.
- Так ведь я не начальство спрашивал, а стрелочников, - объяснил Валериан Христофорович. - Людишки они маленькие да пугливые, и как я им свой мандат в нос совал, до икоты пугались.
- Да ведь мандат-то ваш Чрезвычайной экспертной комиссии! - напомнил Мишель.
- Ну да, - согласился Валериан Христофорович, - я ж говорю - людишки темные! Им только "чрезвычайная" услышать довольно, а боле уж ничего и не надобно. Да ведь и как спрашивать...
Валериан Христофорович вдруг весь выпрямился, свел воедино брови, сплюнул сквозь зубы себе на башмаки да проорал жутким, от коего мороз по коже продирал, басом:
- В Чеку захотел, саботажник?! А вот я тебя, белогвардейщину окопавшуюся, теперь же заарестую да на тот свет враз спроважу!
И вновь смачно сплюнул.
- А плеваться-то при том зачем? - возмутился Мишель.
- Иначе нельзя - иначе не поверят. Плевок на носки башмаков, равно как сморкание через перста с последующим обтиранием их об одежду, есть форма, выражающая принадлежность к касте избранных, коей ныне является пролетариат, - объяснил Валериан Христофорович. - Я вас когда еще призывал сию науку освоить, а вы лишь надо мной насмехались! А без того я разве бы вам сокровища сыскал?
Да ведь не сыскали еще!..
- Что же вы предлагаете? - спросил Мишель.
- Я так думаю, что надобно встретить сей эшелон да допросить всех, кто при нем будет. Сами-то мы не справимся, надо Чека в помощь призвать, но то уж, милостивый государь-товарищ Фирфанцев, по вашей части...
Минуту, может, думал Мишель. Да сказал:
- Ладно, пусть так и будет - мы с вами отправляемся на вокзал, а Паша покуда мукой на Ордынке поторгует.
- Я? - опешил Паша-кочегар.
- Точно так! - ответил Мишель. - Ведь я так мыслю, что человек, пришедший за украшениями, спекулянта в лицо не знает, а пароль он нам назвал. И коли кто заявится да фразу условную произнесет, то можно будет его тут же брать!
- Да кто ж поверит, что он спекулянт? - усомнился, косясь на бравого матроса, Валериан Христофорович.
- Так - да, не поверит! - был вынужден согласиться Мишель. - Но коли его в косоворотку одеть или гимнастерку линялую...
- Что?!. Кого?!. Меня?!. - взъярился Паша-кочегар. - Меня, матроса Балтфлота, портяночником рядить! Да к тому ж ворованный у Советской власти продукт продавать! Да не быть тому никогда, хошь прибейте меня!
- А на то вашего желания никто не спрашивает! - резко ответил Мишель. - Валериану Христофоровичу тоже не пристало в кожанки рядиться да сквозь пальцы сморкаться - да ради поиска истины пришлось! Нам об общем деле надобно радеть, а не о шкуре собственной! И коли вас не устраивает сей маскарад - так скатертью дорога!
Думал, будет того довольно, но Паша-кочегар вдруг сжал свои, пожалуй, что с голову Мишеля, кулаки да проорал в ответ, глазищами зыркая:
- А ты чего глотку здесь дерешь, будто трюмный боцман? Что, золотопогонное прошлое заговорило? Я в семнадцатом Зимний брал, а ты в то время где был?
- Ну что вы в самом деле распетушились? - заохал Валериан Христофорович. - Ну коли хотите, давайте я в спекулянта обряжусь, мне незазорно будет.
- Вам-то куда? - ответил Мишель. - Какой вы спекулянт!..
Да вновь оборотился к все еще кипевшему Паше-кочегару:
- Я назначен над вами командиром, и покуда им являюсь, вам придется мне подчиняться, как если бы вы были матросом, а я командиром корабля. Или у вас во флоте все такие анархисты были?
- Но-но, ты флот не марай! - строго сказал Паша-кочегар. - На флоте порядка поболе было, чем у вас. Коли для дела надо - я не отказываюсь, но тельник не сниму, хошь вы меня самим Дзержинским стращайте - то ж душа морская!
- Ладно, тельник оставьте, - миролюбиво разрешил Мишель...
К ночи они с Валерианом Христофоровичем были на товарной станции, да не одни, а с отрядом чекистов. Чекисты все как один были в кожанках и с маузерами в деревянных кобурах и, верно, поминутно плевались и сморкались сквозь пальцы, так что Валериан Христофорович, коли не обращать внимания на его добрые глаза, очень на них походил. Если кто и выделялся, так только Мишель в своем старом гражданском платье.
- Учитесь, сударь, сей премудрости! - учил его старый сыщик. - С волками жить - по-волчьи выть!
Ждали всю ночь, прикорнув тут же на скамьях и тюках. Поездов было мало, и, как только они услышали далекий свисток паровоза, все насторожились.
- Кажись, идет!
К пакгаузу, фырча паром, подъезжал состав из восьми вагонов. Перед платформой замедлил ход. На платформе в ряд стояли напуганные грузчики, которые то и дело озирались на притаившихся за мешками чекистов.
Как только поезд остановился и с подножек попрыгали красноармейцы, из-за мешков раздался зычный голос:
- А ну, кидай оружие - Чека!
Солдаты, тут же побросав винтовки, подняли руки.
Но как только на платформу выбежали люди в кожанках, из прицепного пульмана раздались частые выстрелы. Один из чекистов рухнул, будто подкошенный.
- Ах ты контра, гад!
Чекисты, все как один упали, вытащили маузеры и стали палить в вагон, дырявя его, будто сыр.
- Что же они делают-то? - забеспокоился Валериан Христофорович. - Да ведь нельзя же так, ведь свидетели там, а ну как их всех перебьют!
Но чекисты всаживали в стекла купе и в обшивку обойму за обоймой.