- Гер Питер хочет попробовать что-нибудь сделать, - перевел посол просьбу. И наклонившись к уху Густава горячо зашептал: - Не губи, дай инструмент, пусть поиграется!..
Ювелиры не любят давать другим свой инструмент, потому что он заточен под руку и притерт к их пальцам, являясь почти их продолжением. Но посол умоляюще круглил глаза и сулил любые деньги. Густав встал из-за стола.
Русский царь сел на его место и, согнувшись в три погибели, взял инструменты, с которыми не мог справиться, потому что его руки больше привыкли к топору и кузнечному молоту. Гер Питер пыхтел, пускал слюни, мотал головой и страшно злился, пытаясь выскоблить на золоте легкий вензель, но резец шел у него вкривь и вкось, соскальзывая и оставляя на благородном металле бесформенные ямы и рытвины.
Позади царя, тоже сгибаясь, пыхтя и переживая за свою судьбу, толпилась многочисленная свита, которая ничем не могла себе помочь.
Нет, не выходит!
- У тебя никудышный инструмент, - вспылил молодой царь, который привык, чтобы у него получалось все хорошо и сразу. И в сердцах швырнул резец со стола. Резец звонко брякнул, отскакивая от каменного пола и закатываясь под лавку.
Густав, не сдержавшись и не подумав, что делает, отвесил русскому царю крепкую затрещину, как это делал со своими нерадивыми учениками. Крикнул:
- Подними!
И сам же своего крика, а более того, затрещины, испугался.
Царь от удивления открыл рот.
Свита испуганно замерла.
- Ты зачем меня? - грозно спросил Петр по-русски, наливаясь злобой.
Посол стоял ни жив ни мертв, забыв переводить.
К Густаву подскочили два крепких молодца, которые замерли, вопросительно глядя на царя, готовые надавать обидчику тумаков или, если на то будет монаршая воля, вовсе скрутить голову.
- Не трогайте его! - рявкнул Гер Питер.
И наклонившись, нашарил и поднял с пола резец, протянув его Густаву.
- Не загуби, скажи, что это не он, что это инструмент никчемный! - молил посол побелевшими губами голландского ювелира.
Густав принял резец.
- У меня очень хороший инструмент, - гордо сказал он. - Свои лучшие работы я сделал им!
- А ну - покажь! - потребовал Гер Питер, вставая.
Густав сел и, поведя резцом по золотой заготовке, как пером по бумаге, единым росчерком вывел красивую завитушку, сбросив с острия тонкую золотую стружку.
- Ай да молодец! - радостно крикнул русский царь, хлопнув его по плечу так, что тот чуть не слетел со стула.
Свита облегченно вздохнула и заулыбалась.
- Возьмешь меня в ученики? - почтительно спросил Петр.
- Русский царь просит научить его вашему искусству, - быстро перевели ювелиру.
А посол полез в карман, незаметно сунув в руку ювелира кошелек с таким количеством гульденов, за которые тот с радостью согласился бы учить своему искусству кого угодно, хоть даже безрукого, глухонемого, безродного слепца...
Он ждал нового ученика уже на следующий день, но русский царь в его мастерской больше не появлялся, потому что нанялся в ученики к плотнику на верфи. Но ювелира все же запомнил, предложив ему через посла приехать в Россию, где открыть свое дело, набрав в подмастерья смышленых отроков, дабы научить их своему искусному мастерству. За что царь обещал ему: разрешение на беспошлинную торговлю своими изделиями, свободу от поборов, служб и разных повинностей на десять лет и свободный, в любой момент, когда только он пожелает, выезд за границу.
Что было уже почти официальным предложением, от которого отказываться было грех. И Густав быстро, трех месяцев не прошло, собрался в дорогу...
Глава 6
Не открыть было нельзя. Потому что на пороге стоял милиционер. В форме. С пистолетом на боку. И топил большим пальцем кнопку звонка.
- Старший лейтенант Митрофаненко, - козырнул он.
- Иванов, - представился Мишель-Герхард-фон-Штольц.
- Тут дело такое - сигнал на вас поступил, - тяжко вздохнул участковый инспектор. - Шум после одиннадцати часов ночи - музыка, топот и прочий разврат.
- У меня?! - удивился Мишель-Герхард-фон-Штольц.
- Так точно! - подтвердил участковый, снова козырнув. - Обязан проверить и провести среди вас разъяснительную работу по месту жительства!
И отодвигая жильца плечом в сторону, шагнул в квартиру.
Жильцу ничего не оставалось, как пойти за ним.
- Где тут у вас сесть? - пробасил участковый, проходя, минуя коридор, сразу в комнату, не снимая ботинок.
Жилец захлопнул дверь и закрыл ее на ключ.
От глазка двери квартиры напротив отлип любопытный женский глаз.
- Чего там? - спросил чей-то голос из комнаты.
- К соседу милиционер пришел!
- Давно пора, а то устроили из квартиры вертеп, бродят туда-сюда всякие-разные!..
Старший лейтенант Митрофаненко сделал несколько шагов, остановился посреди комнаты, обернулся и, сняв фуражку, утер тыльной стороной ладони вспотевший лоб.
- Ну... - сказал он, - здравствуй, что ли!
И раскрыл объятия.
- Здравствуйте, Георгий Семенович, - проникновенно сказал Мишель-Герхард-фон-Штольц. - Сколько лет, сколько зим!..
Хотя всего лишь два лета и одна зима. Что не так уж и много. Иные десятилетиями своих отцов-командиров не видят, а если попадаются, то и всю оставшуюся жизнь.
Мишель-Герхард-фон-Штольц припал к груди "участкового".
Обнялись, расцеловались троекратно, по-русски...
- Погоди! - с трудом высвободился из объятий "участковый". - Дай хоть на тебя погляжу-то!..
Поглядел. Вздохнул. Похлопал по плечу. И, как водится, покопавшись в планшетке, вытянул оттуда бутылку "беленькой".
- Закуска-то найдется?
Хотя прекрасно знал, что найдется, потому что лично сам распорядился заполнить холодильник...
- Ну давай, за встречу!
Выпили немного - грамм по сто пятьдесят, памятуя пословицу: "Пить - пей, но дело разумей".
Выпили, закусили и тут же перешли к делу, потому что долгие разъяснительные беседы среди населения участковый вести не мог. Чтобы из образа не выпасть.
- Хочу показать один материал, - сказал "милиционер", доставая из планшетки и вставляя в дисковод компьютера диск.
На экране монитора проявилась картинка - зал, похожий на банкетный, хотя и без столиков, негромкая музыка и толпа шатающихся туда-сюда людей с бокалами и без. Судя по первому впечатлению, какая-то, в узком кругу, вечеринка. Обстановка полуофициальная: дамы в вечерних платьях, мужчины в строгих костюмах, официанты и вовсе в смокингах. Но все трезвы, хотя дармовое шампанское льется рекой - хоть купайся. В общем, - типичный корпоративный вечер, проплаченный из казенной кассы. Все очень пристойно - никто никому на шею не вешается, никого не кадрит и морду, защищая своих дам, не бьет.
Ну и что тут может быть криминального?..
А если нет ничего криминального, зачем было крутить это кино?
Непонятно...
- Ну, что скажешь? - спросил "участковый", останавливая запись.
А что тут можно сказать?.. Красиво жить не запретишь! Особенно за чужой счет.
Но "участковый" ждал не такой ответ - ждал развернутый, в стиле а-ля Шерлок Холмс. Который, используя изобретенный им метод дедукции, заметил бы, что это точно не пролетарии и не пролетарки, что на заводах и в поле они не трудятся, но тем не менее не бедствуют, что, дружа друг против друга, тем не менее хлебают из одной посудины и очень боятся, что их от нее отлучат...
- Но каким образом?! - отыгрывая восторженные интонации доктора Ватсона, спросил шеф-"участковый".
- Очень просто. У них совершенно разный выговор, разные национальности, профессии и возраст, но при этом все они пытаются походить на одного человека, копируя его интонации, движения и пристрастия. Как раньше пытались походить на другого. Может, сознательно, а может - бес...
И верно - все как один припечатывают левую руку к боку, отчаянно жестикулируя правой, все вставляют в речь немецкие словечки. Как говорится, у заики короля и придворные начинают заикаться!
- И еще... - многозначительно добавил Мишель-Герхард-фон-Штольц, - я их всех как облупленных знаю!
И не он один - все знают...
Потому что на этой обычной с виду вечеринке необычным было лишь одно - присутствующие на ней лица. В большинстве своем хорошо узнаваемые. По крайней мере, мужские. Все они чуть ли не каждый день, перетасовываясь друг с другом, как карточная колода, мелькают на экранах телевизоров в новостных передачах. Менее известны дамы, судя по всему - по тщательно замазанным морщинам, свидетельствующим об их не первой и даже не второй молодости, по их радостным улыбкам и оценивающим друг дружку взглядам, - их жены.
Вот и вся дедукция.
- А если серьезно?
- Если серьезно, то, на мой взгляд, это обычная придворная тусовка - бал при монаршем дворе. Но только как бы все они ни рядились и ни пыжились, а все равно видно, что от сохи ребята! Семь верст киселя хлебать им до высшего света, который они пытаются изображать. Костюмчики все больше с рождественских распродаж в Швейцарии, платья из второсортных западных бутиков, обувь класса - "римский скороход"... Бьюсь об заклад, что в бокалах у них французское-советское шампанское и коньяк польского разлива с намалеванными кустарным способом звездами и сплошными грамматическими ошибками на этикетке. Впрочем, им все едино - что французская грамматика, что винный букет. О манерах я и вовсе предпочту умолчать.
- Что, плохие манеры? - поинтересовался шеф.
- Не плохие - никакие. Отсутствующие. Их просто нет!
Шеф недоверчиво покосился на экран. Лично он ничего такого там не заметил - костюмы как костюмы - дорогие, богатые... И манеры тоже - никто на грудь соседа не рыгает, в носу пальцами не ковыряется и зад прилюдно не чешет.
Впрочем, Мишелю-Герхарду-фон-Штольцу виднее.
- Всё?..
Нет, есть что-то еще, ускользающее, неуловимое, беспокоящее. Что-то, что он видит, но не может ухватить...
- Можно еще раз взглянуть?
- Хоть десять, - разрешил Шеф, запуская запись.
Так себе костюмчики, ниже всякой критики платья, дальше некуда "скороходы", кошмарные стрижки, сделанные на коленке портновскими ножницами... Нет, все не то, не то, дальше...
Что-то здесь не соответствует, что-то выбивается из стиля!.. Что?..
Все-таки манеры?.. Нет, манеры совершенно подходят к стилю одежды. Равно как одежда идеально соответствует манерам. То есть все очень органично и выдержано в единой стилистике. Придраться не к чему!
И все же присутствует какой-то диссонанс.
- Можно промотать чуть назад?
Да сколько угодно!
Персонажи стремительно побежали задом наперед, мелькая, сталкиваясь и словно бильярдные шары разлетаясь в разные стороны.
- Стоп!
Встали как вкопанные.
- Хм! - сказал Мишель-Герхард-фон-Штольц. - Хм-мм!..
- Что такое? - живо поинтересовался Шеф.
Как будто и так не понятно!
- Вот, - показал Мишель на экран. - Одежда у них с распродаж, обувь "скороход", а вот это!.. Можно дать увеличение?
Отчего нельзя...
Картинка поплыла, наползая на экран и припечатывая к нему, как инфузорию к предметному стеклу микроскопа, облюбованную жертву.
- Так достаточно!
Мишель приблизил к экрану лицо, внимательно рассматривая шею одной из дам. Вернее, то, что было на шее.
Рассмотрел и снова сказал:
- Хм-мм-ммм!!.. Я, конечно, могу ошибаться, но это явно не стразы, это настоящие бриллианты!
Всё - не настоящее, а это - настоящее!
Впрочем, разве может быть иначе - дамы, имеющие таких кавалеров, могут позволить себе не только бриллианты.
Правда, такие?!
И оправы, кстати, тоже!..
И снова - хмм!..
- Это, доложу я вам, не ширпотреб - это первоклассные бриллианты и очень качественные оправы! Более того, это не новоделы. Это очень добротная работа, очень приличных мастеров!..
И кто бы мог ожидать от людей, носящих европейский рождественский неликвид, таких вкусовых изысков?
Вот оно, бросившееся в глаза несоответствие! Утонченной формы и убогого содержания...
- Интересно, где они взяли эту прелесть? - удивленно сам себя спросил Мишель.
- Пока не знаю, - развел руками Шеф. - Но скоро, надеюсь, узнать. С твоей помощью. Потому что если не ты, то ума не приложу кто!..
И через минуту, уже от двери, надев фуражку, крикнул:
- А ежели еще хотя бы один сигнал на вас, гражданин, от жильцов поступит, то я буду ставить вопрос о поголовном вашем с занимаемой жилплощади выселении отсюда - за сто первый километр!..
Глава 7
И вовсе Мишель-Герхард-фон-Штольц никаким фоном не был.
И Герхардом тоже.
И уж тем более Штольцом.
И даже Мишелем...
Был - Мишкой. С не самой благозвучной фамилией - Шутов. Мишка Шутов без всяких там фонов и прочих аристократических прибавок к фамилии.
Совсем с другой прибавкой - товарищ майор. Майор Шутов по вашему приказанию...
Потому что звание у Мишки было - майор. А занимаемая должность - супермен. Где корень "мен" обозначает половую принадлежность, а приставка "супер" - качество этой принадлежности. И что в переводе на русский язык звучит так просто - классный мужик! Классный мужик-майор-Мишка Шутов. Так на самом деле должно было звучать его полное имя.
Причем не один он такой был - были и другие, ничуть не хуже его! И не только супермены, но и супервумены - тоже ничего себе девахи!
Чего уж скрывать, имеются в наших и не наших тоже спецслужбах такие подразделения. Такие, что на вечернем построении личного состава глаза разбегаются, а в зобу дыхание от переизбытка красоты спирает!
А если у своих собственных командиров спирает, то врагов - тех просто наповал разит. Увидит врагиня такого лейтенанта, и всё, и лапки кверху, и влюблена по уши, и готова все ему про то, что знает, тут же выложить.
Или познакомится враг с супервумен и тут же про все присяги, подписки и брачные узы позабывает, готовый продать нашим людям все известные ему секреты, чертежи, образцы готовых изделий и душу в придачу.
А если вдруг одумается и заартачится, то ему тут же прокрутят интересную "киношку", где он с нашей капитаншей развлекается в самых немыслимых - все "камасутры" отдыхают! - позах, каких от него, законопослушного гражданина и примерного семьянина, никто ожидать не мог! Прокрутят и пообещают устроить коллективный просмотр этого киношедевра, пригласив на него его жену, его детей, его родителей, сослуживцев, начальство, соседей и обязательно любовницу, чтобы та смогла по достоинству оценить его, которые он от нее тщательно скрывал, возможности. И пригрозят перегнать весь этот полнометражный фильм на "СиДи" или видео и пустить в свободную продажу в его родном городе по самым демпинговым ценам.
А?.. Что?.. Не надо? Потому что тогда вся жизнь одномоментно рухнет - с работы уволят, жена прогонит, дети в школе со стыда сгорят, родители - те просто с ума свихнутся, банк в кредитах откажет, духовник проклянет, соседи здороваться перестанут, приятели и просто незнакомые люди на улице начнут приставать, прося записать вторую часть, а любовница с него с живого и с полумертвого тоже уже не слезет, пытаясь нашей капитанше ее изящный носик утереть. Только куда ей до нее!..
Не радует такая перспективка?
Тогда давайте не будем упрямиться, давайте будем как-то договариваться. Хотя бы ради святого - сохранения семьи!
И, как правило, договариваются. Обо всем! Со всеми!
Потому что против такого, какой имеется у наших парней, лома у наших врагов нет приема! Кроме такого же, если, конечно, найдется у их пацанов, лома!
Вот в какую службу попал окончивший пограничное училище Мишка. Попал, как пропал!
А все исключительно из-за своих природных данных - из-за доставшегося от папы роста и унаследованных от мамы ресниц и формы носа. Хорош был Мишка, что тут говорить, вот и заприметил его вербовщик, отсматривающий профильные училища в поисках подходящего материала. На рябых да курносых он внимания не обращал, а таких, как Мишка, брал на особую заметку. После чего выпускника воинского училища отряжали для прохождения дальнейшей воинской службы не в ЗабВО или на далекую погранзаставу, а на спецкурсы в Москву. Но это они потом поняли, что спец, а вначале думали, что просто...
Оказалось, непросто. И не за здорово живешь...
Уж на что недавние курсанты воинских училищ были привычны к нагрузкам, а здесь пришлось втрое попотеть. В спортзале и на тренажерах накачивая бицепсы, трицепсы и двуглавые мышцы, обретая рельефную мускулатуру. И не только там.
- Мужик должен быть мужиком, должен здесь иметь квадратики, а не один большой пузырь, - настаивал инструктор по физподготовке. - Потому что, прежде чем даму в кроватку уложить, надо, чтобы она на вас глаз положила. Давай еще семь подходов по десять серий...
- Квадратики, конечно, здорово, - соглашался преподаватель актерского мастерства и сценречи. - Но главное вовсе не это, главное - уши! Женщины любят ушами, а не глазами! Хорошо поставленный голос, правильно подобранный тембр, пара к месту вставленных комплиментов - и она будет вашей, даже если вы расписной урод.
Давайте попробуем... Давайте пойдем от эмоционального посыла и от диафрагмы, чтобы придать вашему голосу нужную глубину и окраску. Давайте скажем:
"Мадам, вы сегодня изумительно выглядите".
- Мадам-вы-сегодня-изумительно-выглядите.
Скороговоркой, одним словом, глотая целые слоги...
- Нет, не так! Не "мдам.вы.сгодня.змутельно...", а... ма-а-дам... Не в смысле обозначения особи женского пола, а в значении, определяющем целое культурное явление. Мировую загадку! Клеопатру, мадам Бовари и Анну Каренину в одном лице. Извечную борьбу полов с ее многочисленными жертвами!
Мм-а-а-да-амм!..
Как признание в любви, как легкое дуновение ветерка, как искреннее восхищение.
Ну-ка попробуйте еще раз.
Ну чего ему надо, чего привязался?..
- Ммм-мм-дам!
- Не - ммм и чего-то там дам, а - ммм, плавно переходящее в протяжное а... Мм-ма-а-дам-мм... Что называется - почувствуйте разницу!
Господи, чего им нужно, этим бабам - бицепсы или томный голос?
- Образ, - внушали психологи. - Женщины, сами того не понимая, подсознательно выбирают избранника, похожего на своего отца, который и является их мужским стереотипом. Хотите покорить женщину - изображайте для нее ее папашу...
Во как!..
- Кого вы слушаете, мальчики? Кому нужны эти ваши квадратики, а тем более стереотипы?! Дамам нужно совсем другое! - делились своим богатым жизненным опытом консультанты, помогавшие курсантам осваивать секс-дисциплины - да не академические сексологи, а все больше оторви да брось дамы, из настоящих, с двадцатилетним стажем профессионалок, прошедших огонь, воду и медные трубы. - Квадратиками сыт не будешь! И уж тем более удачно вставленным комплиментом! Не надо вставлять комплименты!
А чего тогда надо?
- То что надо!