Энтони улыбнулся Биллу и отправился давать показания.
Он объяснил, как вышло, что он остановился в "Георге" в Вудхэме, как узнал, что по соседству находится Рэд Хауз, как отправился туда проведать своего друга Беверли, а пришел, как выяснилось, как раз к финалу трагедии. Не раз припоминая впоследствии события того дня, от твердо уверен, что слышал выстрел, но тогда этот звук не произвел на него никакого впечатления. Он подошел к дому со стороны Вудхэма и, следовательно, не видел Роберта, который явился за несколько минут до него. Начиная с. этого момента его показания полностью совпадали с тем, что показал Кейли.
- Вы с предыдущим свидетелем одновременно добежали до окон, и обнаружили, что они закрыты?
- Да.
- Это ведь вы высадили окно и подошли к телу? Вы, конечно, не подозревали, кто это мог быть?
- Нет.
- Сказал ли что-нибудь по этому поводу мистер Кейли?
- Он перевернул труп, чтобы посмотреть убитому в лицо, а когда посмотрел, сказал "Слава Богу".
В этом месте репортеры вновь сделали пометку "Сенсация".
- Вы поняли, что он имел в виду?
- Я спросил его, кто это, и он ответил, что это Роберт Эблет. Потом объяснил, что боялся, как бы это не оказался его кузен, в доме которого он живет - Марк.
- Так. Был ли он удручен происшедшим?
- Поначалу, да, весьма. Но затем, когда мы обнаружили, что это не Марк, уже не в такой степени.
Один нервный джентльмен из толпы в задних рядах громко хихикнул, коронер надел очки и строго посмотрел в ту сторону. Нервный джентльмен решил, что самое время зашнуровать ботинок. Коронер снял очки и продолжил.
- Не выходил ли кто из дому, когда вы приближались к нему по аллее?
- Нет.
- Благодарю вас, мистер Гилингем.
Затем был вызван инспектор Берч. Понимая, что настал его час и явно рассчитывая поддержать честь всей британской полиции, инспектор достал план дома и объяснил расположение комнат. Затем план был вручен присяжным.
Инспектор Берч, поведал он затем, прибыл в Рэд Хауз в 16.24 того злополучного дня. Его встретил мистер Мэтью Кейли, который сделал ему краткое сообщение и провел на место преступления. Окна кабинета были взломаны снаружи. Дверь, ведущая в кабинет из холла, была заперта; он тщательно обыскал кабинет, но ключа от двери нигде не обнаружил. В примыкающей к кабинету спальне он зато обнаружил открытое окно. На окне не обнаружено никаких следов, но это низкое французское окно, и путем эксперимента было доказано, что из него можно легко выйти, никаких следов не оставив. В нескольких метрах от окна начинается кустарник. Свежих следов вблизи окна тоже не найдено, но сейчас засуха, почва очень твердая. Под кустами же ему удалось отыскать несколько свежих сломанных веточек: в совокупности с уже известными обстоятельствами это позволяет предположить, что сквозь кусты кто-то пробирался. Он опросил всех, - живущих в поместье, но никто не признался, что лазал недавно по кустарнику. Между тем, пробившись сквозь кустарник, нетрудно обойти дом, незамеченным выбраться из парка, а уж там добраться до Стэнтона.
Он наводил справки о личности покойного. Лет пятнадцать назад Роберт Эблет вынужден был из-за финансовых затруднений уехать в Австралию. В деревне, откуда родом покойный и его брат, о первом отзываются не лучшим образом. Покойный никогда не был в хороших отношениях с братом, и когда последнему удалось неожиданно разбогатеть, это обстоятельство послужило поводом для нового раздора. Вскоре после этого Роберт и уехал в Австралию.
Инспектор наводил справки на вокзале в Стэнтоне. Во вторник в Стэнтоне рыночный день, и на вокзале было многолюднее, чем обычно. Так что приезд Роберта Эблета никто не заметил, с поезда в 14.10, которым, по всей вероятности, Роберт прибыл из Лондона, сошло много пассажиров. Сыскался, однако, свидетель, который в тот день видел на вокзале человека, напоминающего по описанию Марка Эблета, в 15.53; человек этот уехал в Лондон с поездом 15.55.
На территории поместья Рэд Хауз есть пруд. Его дно было обследовано, но без успеха…
Энтони слушал рассеянно, думая о своем. Было зачитано медицинское заключение, но оно ничего не добавило к уже известным фактам. Энтони чувствовал, что разгадка близка; в любой момент мозг его мог получить последний, решающий толчок, который так ему необходим. Инспектор Берч заявил, что считает это дело вполне заурядным. Нет уж, заурядным его никак назвать нельзя. Тут, несомненно, есть какая-то жуткая подоплека.
Теперь показания давал некто Джон Борден. В тот вторник в 15.55 он провожал друга и стоял на платформе. Он заметил человека с поднятым воротником, замотанного к тому же в шарф. Он еще удивился, зачем гак кутаться в такой жаркий день. Казалось, человек прячет лицо, чтобы его не узнали. Как только подошел поезд, он сразу поспешил в вагон. И так далее.
"В каждом деле об убийстве находится свой Джон Борден", - отметил про себя Энтони.
- Вы когда-нибудь видели Марка Эблета?
- Раз или два, сэр.
- Это был он?
- Я не мог хорошенько его разглядеть, сэр, ведь я уже сказал: воротник, шарф, и все такое. Но когда я услыхал об этом ужасном деле, и о том, что Марк Эблет исчез, я сразу сказал жене: "Интересно, уж не мистера ли Эблета я видел на вокзале?" Мы с ней все это обсудили и решили, что Надо пойти и сообщить об этом инспектору Берчу. Роста он был того же, что и мистер Эблет, сэр.
Энтони вновь погрузился в свои мысли.
Коронер уже подводил итоги. Присяжные, сказал он, выслушали все показания и теперь должны решить, что же произошло между братьями. Каким образом встретил покойный свою смерть? На этот вопрос медицинское заключение дает ясный ответ: смерть Роберта Эблета наступила вследствие огнестрельной раны в голову. Кто в него стрелял? Если это был сам Роберт Эблет, в таком случае следует определить самоубийство, но где тогда револьвер, из которого произведен выстрел, и куда, спрашивается, подевался Марк Эблет? Если присяжные не доверяют версии самоубийства, то какие остаются возможности? Несчастный случай, непреднамеренное убийство, то есть убийство при смягчающих обстоятельства или же преднамеренное убийство. Мог ли иметь место несчастный случай? Не исключено, но зачем тогда Марку Эблету убегать? А между тем, имеются достаточно веские основания утверждать, что он скрылся. Его кузен видел, как он вошел в кабинет, горничная Элси Вуд слышала, как он ссорится там со своим братом, дверь была заперта изнутри и обнаружены следы, свидетельствующие о том, что кто-то спешно пробирался через кустарник под окнами. Кто это мог быть, если не Марк? Имеет смысл взвесить: стал бы он убегать, если бы был невиновен в смерти брата? Конечно, бывают случаи, что и невиновный человек от страха теряет голову. Поэтому не исключено, что если впоследствии и будет доказана виновность Марка Эблета в убийстве своего брата, то будет доказан и непредумышленный, непреднамеренный характер этого убийства, и в таком случае Марк Эблет будет оправдан. В этой связи его долг - напомнить присяжным, что они не обязаны выносить окончательное решение, а если и вынесут таковое, например, признав Марка Эблета виновным в убийстве, это не окажет влияния на ход следствия, в том случае, если обвиняемый захочет дать показания… Присяжным предстоит обсудить свое решение и вынести приговор.
Присяжные посовещались. Они признали, что покойный умер вследствие огнестрельной раны, и что стрелял его брат Марк Эблет.
Билл оглянулся на Энтони. Но того и след простыл. Оглядев зал, Билл увидел на выходе Эндрю Амоса и Парсонса. Между ними затесался Энтони.
ГЛАВА 20
МИСТЕР БЕВЕРЛИ ПРОЯВЛЯЕТ ВЫДЕРЖКУ
Дознание проходило в помещении гостиницы "Ягненок" в Стэнтоне; в Стэнтоне же на следующий день были назначены похороны Роберта Эблета. Некоторое время Билл дожидался своего приятеля на улице, совершенно не понимая, куда тот запропастился. Потом вдруг сообразил, что вот-вот выйдет Кейли, чей автомобиль стоял у гостиницы, а поскольку прощальный разговор с Кейли вовсе не входил сейчас в его планы, Билл свернул за угол в гостиничный двор, достал сигарету и теперь курил, изучая разорванную и потрепанную непогодой афишку на стене конюшни. Афишка приглашала посетить "БОЛЬШОЕ ТЕАТРАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ", которое должно состояться "В среду, 25 дек". Билл про себя улыбнулся, ибо роль словоохотливого почтальона исполнял, как уведомляли остатки афишки, некто "Уильям Б. Беверли", и, надо признать, почтальон в его исполнении оказался куда менее словоохотлив, чем это было задумано автором, поскольку забыл почти все слова, но все равно это было страшно весело. Однако вспомнив, что любительские спектакли, равно как и прочие увеселения теперь прекратилось в Рэд Хаузе навсегда, он перестал улыбаться.
- Извини, что заставил ждать, - раздался у него за спиной голос Энтони. - Мои старые друзья Амос и Парсонс не желали меня отпускать, не угостив вином.
Он подхватил Билла под руку, ослепив его счастливой улыбкой.
- С чего это вдруг ты к ним привязался? - недовольно спросил его Билл. - Ума не приложу, что тебе от них понадобилось.
Энтони не ответил. Он с изумлением рассматривал афишку.
- А когда это происходило? - полюбопытствовал он.
- Что?
Энтони кивнул на афишку.
- Ах, это. В прошлое Рождество. Было весьма забавно.
Энтони тихо рассмеялся.
- Ты, конечно, был в ударе?
- Я был ужасен. Но я и не намереваюсь стать актером.
- А Марк?
- Да, он был хорош. Он это дело любит.
- "Преп. Генри Статтерс - м-р Мэтью Кей", - прочитал Энтони. - Уж не наш ли это приятель Кейли?
- Да.
- А он как?
- Знаешь, гораздо лучше, чем я предполагал. Звезд с неба не хватает, но Марк его поднатаскал.
- А мисс Норрис, как я вижу, не участвовала?
- Тони, дорогой, она все-таки профессиональная актриса. Конечно, она не играла.
Энтони снова рассмеялся.
- И что, успех был невероятный?
- Еще бы!
- Господи, какой же я дурак, набитый дурак, - торжественно провозгласил Энтони, - Набитый дурак, - повторил он еще раз, оттаскивая Билла от афишки и увлекая его за собой на улицу. - Просто набитый дурак. Даже сейчас… - он осекся на полуслове и вдруг спросил: - А как у Марка с зубами?
- Он часто ходит к дантисту. Но с чего вдруг…
Энтони счастливо рассмеялся - уже в третий раз.
- Вот ведь повезло! - проговорил он сквозь смех. - А откуда ты знаешь?
- Так мы ходим к одному врачу, мне его Марк порекомендовал. Некто Картрайт, на Уимпоул-стрит.
- Картрайт, Уимпоул-стрит, - задумчиво повторил Энтони. - Так, это надо бы запомнить. Картрайт, Уимпоул-стрит. А Кейли случайно не у него лечился?
- Наверно у него. Точно у него, я знаю. Но с какой стати…
- А как вообще у Марка со здоровьем? Он часто обращался к врачу?
- Насколько мне известно, почти никогда. Он регулярно делал утреннюю зарядку, чтобы к завтраку выходить бодрым и полным сил. Ему это не всегда удавалось, но зато вес он поддерживал в норме. Тони, прошу тебя…
Энтони жестом заставил его замолчать.
- Последний вопрос, - сказал он. - Увлекался ли Марк плаванием?
- Ненавидел. Думаю, он скорей всего просто не умел плавать. Тони, кто-то из нас, либо ты, либо я, сошел с ума. Или это новая игра?
Энтони сжал его руку.
- Билл, старина, - сказал он. - Это игра. Но какая игра! Ответ получим у Картрайта, на Уимпоул-стрит.
Следующие полкилометра по дороге в Вудхэм они прошли молча. Билл несколько раз пытался вовлечь своего приятеля в разговор, но Энтони в ответ лишь что-то бормотал, невпопад. Билл собирался предпринять очередную попытку, когда Энтони вдруг встал, как вкопанный, и взволнованно к нему обернулся.
- Послушай, а ты не мог бы сделать для меня одну вещь? - спросил он, глядя на Билла с некоторым сомнением.
- Что именно?
- Понимаешь, это чертовски важно. Это такая вещь, словом, сейчас это совершенно необходимо.
Билл воспрял духом.
- Ты что, действительно, все разгадал?
Энтони кивнул.
- Почти. Осталась вот одна эта вещь, но она мне нужна позарез. Тебе придется вернуться в Стэнтон. Но мы ведь недалеко ушли; ты мигом обернешься. Не возражаешь?
- Друг мой Холмс, я к твоим услугам.
Энтони улыбнулся ему и некоторое время задумчиво молчал.
- Нет ли в Стэнтоне другой гостиницы, поближе к вокзалу?
- "Плуг и кони" - как раз на углу, от вокзала в двух шагах, это подойдет?
- Отлично. Надеюсь, ты не откажешься выпить?
- Спрашиваешь! - усмехнулся Билл.
- Прекрасно. Там и выпьешь. Закажи себе что-нибудь и разговорись с хозяином, или с хозяйкой, или еще с кем-нибудь, кто будет прислуживать. Мне нужно, чтобы ты узнал, не останавливался ли там кое-кто в ночь с понедельника на вторник.
- Роберт? - взволнованно спросил Билл.
- Я не сказал, что это именно Роберт, - улыбнулся Энтони. - Я просто хочу, чтобы ты выяснил, не ночевал ли у них кто-нибудь в понедельник. Незнакомый. Если да, постарайся выяснить подробности, но как бы невзначай, не показывая, что для тебя это важно…
- Уж это предоставь мне, - перебил его Билл. - Я понял, что тебе нужно.
- Но не торопись с выводами. Не думай сразу, что это Роберт или кто-нибудь еще. Пусть они сами тебе его опишут… Постарайся не вмешиваться в рассказ, не задавать наводящих вопросов - мол, высок ли ростом, или маленький, или еще что-нибудь в этом роде. Пусть они сами говорят. Если это будет хозяин, поставь ему стаканчик-другой.
- Понял, - твердо сказал Билл. - Где встречаемся?
- Очевидно в "Георге". Если вернешься раньше меня, заказывай обед на восемь. Так что в любом случае в восемь встретимся.
- Ладно. - Он кивнул Энтони и быстрым шагом направился обратно в Стэнтон.
Некоторое время Энтони смотрел ему вслед, невольно, улыбаясь рвению друга. Потом огляделся, словно что-то разыскивая. И почти сразу нашел, что искал. Метрах в двадцати впереди с дороги сворачивала тропка, перегороженная чуть дальше шлагбаумом. Набивая трубку, Энтони направился туда. Он раскурил трубку, уселся на шлагбаум и обхватил голову руками.
- Итак, - сказал он себе, - начнем сначала.
* * *
Было без чего-то восемь, когда знаменитый сыщик Уильям Беверли, усталый и порядком запыленный, вернулся в "Георг", где в дверях его уже поджидал сияющий бодростью и чистотой Энтони.
- Обед заказан? - эго было первое, что спросил Билл.
- Конечно.
- Тогда я сначала помоюсь. Боже, как я устал.
- Напрасно я тебя затруднял, - извиняющимся тоном сказал Энтони.
- Ничего. Я мигом. - На середине лестницы он обернулся: - Мы с тобой в одной комнате?
- Да. Знаешь, как пройти?
- Знаю. Начинай резать мясо, ладно? И закажи цистерну пива. - Он скрылся на втором этаже, а Энтони медленно направился в столовую.
Когда первый голод был утолен, к Биллу вернулась способность уделять внимание чему-то кроме пищи, он дал полный отчет о своих приключениях. Хозяин "Плуга и коней" оказался человеком недоверчивым, даже весьма недоверчивым, и поначалу вытянуть из него хоть что-нибудь никак не удавалось. Но Билл проявил выдержку, черт побери, он проявил редкостную выдержку!
- Он мне сперва все только про дознание талдычил, про то, какое это странное дело и так далее, и как однажды было дознание в семье его жены, которой он, по-моему, весьма гордится. А Я ему на это одно твержу: "Работенки-то сейчас небось много, верно, а?" А он мне в ответ: "Да как сказать?" - и снова говорит про свою Сьюзан и про то, как у них в семье было дознание. Нудно так рассказывает, словно про болезнь. Тогда я с другого бока захожу: "Что-то у вас сейчас пустовато, да?" А он мне на это опять: "Да как сказать?" Чувствую, уже пора ему второй стакан выставлять, а мы еще ни на шаг с места не сдвинулись. Но все-таки я его уломал. Спросил, не знаком ли он, часом, с Джоном Борденом - помнишь, это тот, который якобы видел Марка на вокзале. Так вот, выяснилось, что про Бордена все знает: даже про семью жены Бордена мне рассказал, и как кто-то из них сгорел - налей-ка мне еще пива, и себе тоже, спасибо - ну, а уж потом я невзначай заметил, что, наверно, очень трудно узнать человека, которого ты и видел-то всего раз в жизни и тут он согласился: "Да, как сказать? Вообще-то, наверно, трудно". И тогда…
- Дай-ка я попробую отгадать, что тогда, - перебил его Энтони. - С трех раз. Итак. Ты спросил его, помнит ли он всех, кто останавливался в его гостинице?
- Вот именно. Недурно, правда?
- Великолепно. Ну и что в итоге?
- В итоге - дама.
- Дама? - взволнованно переспросил Энтони.
- Дама, - выразительно произнес Билл. - Я-то, конечно, думал, что это будет Роберт - и ты тоже, верно? - но это был не Роберт. Это была дама. Приехала поздно вечером в понедельник на автомобиле - сама за рулем - уехала на следующий день рано утром.
- Он ее описал?
- Да. Она была - "Да как сказать? Ничего себе". Роста "ничего себе", возраста "ничего себе", цвет волос "ничего себе" - заладил, словом. Вряд ли нам это что-то даст. Но все же - дама. Это полностью разбивает твою версию?
Энтони покачал головой.
- Отнюдь нет, Билл, - сказал он.
- Ты это знал? Или догадывался?
- Подожди до завтра. Завтра я все расскажу.
- Завтра! - в величайшем разочаровании протянул Билл.
- Я могу сказать тебе перед сном одну вещь, если ты обещаешь больше не задавать вопросов. Но может, ты и сам уже это знаешь.
- Что же?
- Марк Эблет не убивал своего брата.
- Значит, Кейли убил?
- Это уже второй вопрос, Билл. Но все же я отвечу, нет, и Кейли не убивал.
- Тогда кто же, черт возьми…
- Выпей-ка лучше еще пива, - с улыбкой предложил Энтони.
Пришлось Биллу довольствоваться пивом вместо ответа.
Они рано легли спать: оба очень устали. Билл оглушительно храпел, Энтони без сна лежал в постели и размышлял. Что-то сейчас происходит в Рэд Хаузе. Возможно, утром он об этом узнает, ибо утром, надо надеяться, придет письмо. Он снова перебрал в уме все детали этого дела. Мог ли он ошибиться? Что предпримет полиция? Дойдут ли они когда-нибудь до этого своим умом? Обязан ли он им все сообщить? Нет уж, пусть сами ищут, в конце концов; это их работа. Нет, на этот раз он наверняка не ошибся. Впрочем, что сейчас гадать, утром все и так будет известно.
Утром ему вручили письмо.
ГЛАВА 21
КЕЙЛИ ОБЪЯСНЯЕТСЯ
"Многоуважаемый мистер Гилингем!
Из вашего письма я понял, что вы произвели самостоятельное расследование, результаты которого считаете необходимым сообщить полиции, и что в этом случае неизбежен мой арест по обвинению в убийстве. Почему вы при этом решили заранее предупредить о своих намерениях меня, я не вполне понял, - разве что вы все же питаете ко мне некоторую симпатию. Возможно, это и не так, но в любом случае, полагаю, вы хотите узнать - да и сам я хочу, чтобы вы об этом узнали - каким образом Эблет встретил свою смерть и по каким соображениям смерть эта была необходима. Уж если извещать полицию, то пусть они знают всю эту историю. Пусть они, если это им, - а, может, и вам, - угодно, назовут это убийством, но к тому времени я уже сойду со сцены. Так что пусть называют как вздумается.