Две вещи характерны для всех без исключения кукол: стоит вам взять ее за руку, и она начнет дергать ногами, словно идет, а при ходьбе еще будет вертеть головой и вскрикивать: "ма-ма". Все куклы кричат абсолютно одинаковыми голосами, очень напоминающими крик младенца. Почти каждый, кому доведется побывать в Ляс-Пальмасе, увидев куклу, непременно подумает о какой-то маленькой девочке, а то и о взрослой женщине, решив совершенно справедливо, что кукла доставит ей удовольствие.
Компания предоставила в распоряжение капитана открытую машину, в которую он пригласил миссис Диллинтон-Блик, разряженную как турецкая дива. Они колесили по Ляс-Пальмасу, останавливаясь возле магазинов, между владельцами которых и водителем существовало взаимопонимание, основанное на взаимной выгоде. Миссис Диллинтон-Блик купила себе черную кружевную мантилью, усеянную металлическими украшениями, гребень, чтоб ее поддерживать, всевозможные португальские украшения и веер. Капитан Бэннерман купил ей целую груду искусственных магнолий (живые им не попались). Он ужасно гордился своей пассажиркой, ибо все без исключения ляспальмасианцы ею открыто восхищались. Они подъехали к магазину, в витрине которого красовалось роскошное испанское платье до пола из черного кружева, подол которого был подвернут, выставляя напоказ ярко-красную пену нижних юбок. Водитель несколько раз по очереди перецеловал все свои пальцы и как бы невзначай заметил, что если миссис Диллинтон-Блик его наденет, то станет похожа на королеву небес. Миссис Диллинтон-Блик, склонив набок голову, рассматривала платье.
- Вы знаете, сделав скидку на то, что всем людям латинской расы свойственны некоторые преувеличения, я тем не менее склонна ему поверить, - сказала она.
Тут к ним присоединились Тим Мейкпис и Джемайма, случайно проходившие мимо.
- Примерьте его! - воскликнула Джемайма. - Ну хотя бы для смеха примерьте.
- Вы полагаете? Тогда пошли со мной. Вы будете моей трезвой головкой.
Капитан сказал, что заедет в контору агентства, где у него кое-какие дела и минут через двадцать сюда вернется. Тим, горевший желанием преподнести Джемайме букет ее любимых роз, тоже сказал, что ненадолго отлучится. Дамы со смехом вошли в магазин.
Душный день постепенно сменялся сумерками. Незаметно подкралась ночь, ласково шуршащая пальмовыми листьями. В девять капитан Бэннерман и миссис Диллинтон-Блик условились встретиться в одном из самых фешенебельных ресторанов Ляс-Пальмаса с Обином Дейлом.
Миссис Диллинтон-Блик уже побывала на судне, где облачилась в это роскошное испанское платье, которое, разумеется, купила. Джемайма с удовольствием ей помогала.
- Ну, что я вам говорила? - возбужденно восклицала девушка. - Да вам следует восседать в ложе и смотреть пьесу Лопе де Вега, а вокруг вас должны увиваться разряженные в пух и прах кабальеро. Вы бы произвели среди них настоящий переполох.
Миссис Диллинтон-Блик, разумеется, сроду не слыхавшая о Лопе де Вега, тем не менее загадочно улыбнулась, широко раскрыла глаза и раза два повернулась перед зеркалом.
- Неплохо. На самом деле неплохо. - Она приколола к декольте искусственную магнолию и одарила Джемайму великолепной улыбкой женщины, сознающей свой успех.
- И все-таки было бы куда интересней, если бы меня пригласил В. Б., - вздохнула она.
- В. Б.?
- Великолепный Брут, дорогая. Восхитительный Бродерик, если хотите знать. Я бросала уж больно явные намеки, но он никак не отреагировал на них.
- Не расстраивайтесь, вы будете иметь потрясающий успех. Уж это я вам обещаю.
Джемайма ушла заняться своим туалетом. Прикалывая к платью одну из алых роз, подаренных Тимом Мейкписом, она вдруг вспомнила, что по крайней мере в течение последних шести часов ни разу не подумала о своих бедах. Наверное, потому, что не часто доводится быть приглашенной приятным молодым человеком в ресторан в сказочном городе.
Все было великолепно: чарующий вечер казался сновидением среди будней морского путешествия, улицы, по которым они ехали, еда, которую им подавали, музыка, под которую они танцевали, цветы, романтическое освещение, экзотически разряженная публика - все это, как сказала Джемайма Тиму, "из нездешнего мира". Они сидели за столиком на краю танцевальной площадки, болтали о том о сем и не переставали восхищаться внезапным открытием, что нравятся друг другу.
В девять тридцать в зал вошла миссис Диллинтон-Блик в сопровождении капитана и Обина Дейла. Она и в самом деле, произвела сенсацию. К ней обратились все без исключения взоры. Старший официант поклонился ей прямо-таки с религиозной торжественностью. Миссис Диллинтон-Блик купалась в роскоши и восхищении словно в дорогих духах и явно переживала свой звездный час.
- Я просто восхищена ею, - призналась Джемайма. - А вы?
- Похоже, мне еще не приходилось встречать столь потрясающий образец женственности, - сказал Тим. - Минимум запретов, максимум удовольствий. Но только при условии, если это в вашем вкусе. Но она не в моем вкусе.
- А мне она нравится - вся полна земных желаний.
- Да ведь она состоит исключительно из них одних. Привет! Смотрите-ка, кто здесь.
В зал вошли Аллейн и отец Джордан. Их провели к столику неподалеку от Тима и Джемаймы.
- Избранные посетители! - весело сказала Джемайма и помахала им рукой.
- У них такой величественный вид, не правда ли? Должен сказать, Бродерик мне нравится. Симпатичный малый, верно?
- Да, мне он тоже нравится. А что вы думаете об отце Джордане?
- Ничего определенного. У него очень интересное лицо, я бы сказал, не типичное для человека духовного сана.
- А разве бывают типичные церковные лица? Или же вы имеете в виду тех забавных кюре из клуба любителей театра?
- Вовсе нет. Вы обратите внимание на очертание его рта, на его глаза. Ведь он дал обет безбрачия. Держу пари, ему нелегко дался этот шаг.
- Допустим, вы очень нуждаетесь в совете и вам нужно выбрать в советчики одного из этих двух людей. Кого бы вы предпочли? - поинтересовалась Джемайма.
- О, разумеется, Бродерика. А вам случайно не нужен совет?
- Нет.
- Если понадобится, буду рад, если вы обратитесь ко мне.
- Спасибо. Запомню.
- Отлично. Давайте потанцуем.
- Очаровательная молодая пара, - заметил отец Джордан, когда молодые люди оказались рядом с их столиком. - Надеюсь, вы были правы. Я имел в виду его алиби.
Оркестр грянул фортиссимо и смолк. Танцплощадка опустела, откуда-то из темноты луч прожектора выхватил пару, танцующую танго, неистовую, бьющуюся в танце, точно две раненые птицы. Танцоры выгибали грудь, важно вышагивали друг перед другом, стучали кастаньетами, строили жуткие гримасы.
Окончив танец, они, преследуемые лучом прожектора, направились куда-то за кулисы.
- Только не это! - вдруг воскликнул отец Джордан.
Это была громадных размеров кукла. Ее несла танцовщица, так что было ясно, что кукла предназначается для продажи. Блистая своей белозубой улыбкой, танцовщица гордо показывала куклу публике, а ее партнер тем временем понуро стоял рядом. "Сеньоры и сеньориты, - гремел усиленный репродукторами голос, - имею честь представить вам Эсмеральду". Так, очевидно, звали куклу.
- Подумать только! - воскликнул Аллейн. - Она одета в точности как миссис Диллинтон-Блик.
Он был прав. Кукла была наряжена в точно такое же, отделанное оборками, кружевное платье и мантилью. Даже бусы, серьги и кружевные перчатки были точно такими же. В руках кукла держала ручку раскрытого веера. Это была кукла-женщина с вызывающе красивым лицом и ослепительно белозубой, как у танцовщицы, улыбкой. Определенно она была безумно дорогой. Аллейн не без удовольствия следил, как кукла приближалась к столику, за которым восседали миссис Диллинтон-Блик, капитан и Обин Дейл.
Разумеется, и танцовщики, и официанты заметили сходство. Они улыбались, цокали языками, а кукла все шла, забавно переваливаясь с ноги на ногу, неумолимо приближаясь к столику миссис Диллинтон-Блик.
- Бедный старик Бэннерман, - посочувствовал Аллейн. - Он явно пойдет на дно, если на выручку не подоспеет Дейл.
Однако Обин Дейл развел руками, как обычно делал перед камерой и, изобразив на физиономии открытую улыбку, по всей вероятности, говорил, что вовсе ни к чему обращать на него так много внимания. Багрово-красный капитан уставился в одну точку впереди себя и во что бы то ни стало пытался выглядеть равнодушным.
Миссис Диллинтон-Блик мотала головой, улыбалась лучезарной улыбкой, снова мотала головой. Танцовщица поклонилась и двинулась к соседнему столику. "Ма-ма, - визжала кукла, - ма-ма".
- Леди и джентльмены, - на этот раз по-английски загремел громкоговоритель. - Имеем честь представить вам мисс Эсмеральду, королеву Ляс-Пальмаса.
В дальнем конце зала взметнулась салфетка. Танцовщица подхватила куклу на руки и, сопровождаемая кавалером поспешила туда. Снова на них был нацелен прожектор. Все посетители повернули головы в их сторону. Кое-кто даже повскакивал со своих мест. Но человека, сидящего за тем дальним столиком, рассмотреть было нельзя. Немного погодя танцовщица вернулась, неся высоко над головой куклу.
- Она ее не продала, - сказал отец Джордан.
- Напротив, продала, - возразил Аллейн. - Смотрите.
Куклу с триумфом доставили к капитанскому столику и с поклоном вручили миссис Диллинтон-Блик.
- Ну и ну! - воскликнул Тим.
- Вот это триумф! - с восхищением заметила Джемайма.
- И как вы думаете, кто этот бедняга?
- Отсюда не видно. Должно быть, какой-нибудь прекрасный гранд с ослепительной улыбкой и алым шарфом. Какой успех!
Танцовщица указывала пальцем в сторону покупателя. Миссис Диллинтон-Блик заливалась своим журчащим смехом. Она держала в руках куклу и оглядывалась назад. Луч прожектора метнулся в дальний угол. Там кто-то встал.
- О, вы только взгляните! - воскликнула Джемайма.
- Разрази меня гром! - поклялся Тим.
- Подумать только, да ведь это же мистер Макангус, - удивлялся отец Джордан.
- Это его ответный жест, - пояснил Аллейн.
2
"Мыс Феревелл" отплывал из Ляс-Пальмаса в два часа ночи, и пассажиры к половине второго должны были быть на борту судна. Аллейн и отец Джордан вернулись в полночь. Аллейн тотчас же направился в свою каюту просмотреть почту. Он получил детальный отчет из Ярда о нападении на мисс Бижу Броун, совершенном пятого января, и письмо от шефа, в котором говорилось, что за время отсутствия Аллейна не случилось ничего такого, что могло бы изменить его планы. Аллейн звонил в Ярд из полицейского управления в Ляс-Пальмасе и говорил с инспектором Фоксом относительно своей радиограммы, касающейся алиби пассажиров. По словам Фокса, отец Джордан был чист как стеклышко. В кинотеатре мистера Мэрримена в тот вечер на самом деле демонстрировали "Масона", но только в первой половине сеанса. Имя возлюбленной Обина Дейла Ярдом пока не установлено, но Фокс надеется разузнать его в самом ближайшем будущем и попытаться вывести ее на разговор о вечере пятнадцатого. Остальные факты, приведенные Дейлом, получили подтверждение. Фокс связался с масонской ложей мистера Кадди под предлогом, что полиция занимается расследованием обстоятельств пропажи ценных часов мистера Кадди. Из того, что нарассказывал Фокс, там решили, что часы у мистера Кадди украли пятнадцатого вечером возле здания ложи. В журнале, в котором отмечается посещаемость, подпись мистера Кадди стояла, однако секретарь вспомнил, что в тот вечер он ушел очень рано, сославшись на нездоровье. Помимо того, что аппендицит мистеру Макангусу удалили через четыре дня после того вечера, о котором идет речь, продолжал Фокс бесстрастным голосом, нет никакой возможности проверить его бессвязные воспоминания. Однако Ярд будет продолжать ковыряться вокруг да около - авось что-нибудь да прояснится. Что касается доктора Мейкписа, то в больнице засвидетельствовали, что в тот вечер он дежурил до полуночи.
Пятнадцатого вечером капитан Бэннерман на самом деле стоял в Ливерпуле. Обычная проверка безоговорочно восстановила честь всего командного состава судна. Было установлено, что ни одному матросу посадочных талонов не выдавали.
Второй обрывок посадочного талона все еще не был обнаружен.
Несколько авторитетных психиатров, посовещавшись между собой, пришли к выводу, что, очевидно, десятидневный интервал сохранится, так что четырнадцатое февраля нужно считать критическим числом. Один из них добавил, что побуждение объекта к убийству может созреть раньше под действием какого-нибудь внешнего события, и это означает, монотонно бубнил инспектор Фокс, что он может наделать беды до четырнадцатого, в том случае, разумеется, если появится лицо, которое затронет его воображение и тем самым его надует.
В конце разговора Фокс спросил насчет погоды. Когда Аллейн сказал, что стоит субтропическая жара, заметил, что некоторым очень даже везет. На это Аллейн ответил, что, если Фокс считает везением продолжительное путешествие в обществе убийцы-маньяка, личность которого не установлена и который с каждой минутой созревает для свершения своего гнусного дела, и, по крайней мере двух женщин, вполне подходящих в будущие жертвы, он готов поменяться с ним местами. На этом они и расстались. Еще Аллейн получил телеграмму от жены.
"Жалуюсь на одиночество надо ли что куда послать люблю милый Трой".
Он отложил в сторону бумаги и спустился на палубу. Было двадцать минут первого, но никто из пассажиров еще не спал. В салоне супруги Кадди рассказывали Деннису, с которым были на короткой ноге, о своих приключениях на суше. Мистер Мэрримен, надвинув на самый нос шляпу и сложив на животе руки, возлежал в кресле на палубе. Мистер Макангус и отец Джордан, облокотившись о гакаборт, смотрели вниз на причал. Кормовой люк был открыт, и над ним еще сновала лебедка. Ночь была очень душной.
Аллейн пересек палубу и заглянул внутрь гигантской утробы люка, на дне которой копошились грузчики, освещенные, как актеры на сцене. Скрип лебедки, отдельные голоса и ритмичный пульс машинного отделения - все это было вполне подходящим аккомпанементом для священнодействия лебедки. Он стоял и слушал музыку этих звуков, как вдруг до него донеслась другая, куда более странная в данной ситуации. Кто-то неподалеку пел на латинском языке простой, странный по размеру псалом:
Procul recedant somnia
Et noctium phantasmata
Hostemque nostrum comprime
Ne polluantur corpora.
Аллейн направился на другую сторону кормы. На маленькой веранде сидела мисс Эббот, едва различимая в откуда-то падающем свете и пела. Завидев его, она тотчас замолчала и прикрыла ладонями что-то похожее на рукопись. Возможно, очень длинное письмо.
- Вы так хорошо пели, - сказал Аллейн. - Почему вы замолчали? Это было как-то необычайно… безмятежно, что ли.
- Безмятежно и благочестиво, - сказала она. - Эта музыка предназначена для отпугивания дьявола.
- Что вы пели?
Мисс Эббот встала и заняла оборонительную позицию. Просто не верилось, что говорит она таким резким, таким немузыкальным голосом.
- Ватиканское церковное песнопение.
- Какой же я дурак, что помешал вам. Это… седьмой век?
- Шестьсот пятьдесят пятый год. Отпечатано с рукописи Либер Градуалис, тысяча восемьсот восемьдесят третий год, - отрывисто пролаяла она и повернулась, чтобы уйти.
- Не уходите. Лучше уйду я.
- Так или иначе мне пора.
Она прошла совсем рядом от Аллейна. Он заметил, что ее зрачки черны от возбуждения. Она держала путь к освещенному месту, где собрались все пассажиры, села в кресло чуть поодаль и углубилась в чтение своего письма.
Аллейн присоединился ко всем остальным.
- Какой очаровательный жест! - воскликнул он, подойдя к мистеру Макангусу.
- Да, это была такая удача, - хихикнул тот. - Такое удивительное совпадение. И, как вы знаете, сходство прямо-таки абсолютное. Я почувствовал, что это именно то, что мне нужно. - Он помолчал, потом задумчиво продолжал: - Меня пригласили за их столик, но я, разумеется, решил, что лучше будет отказаться. Она была так восхищена. Я хочу сказать, куклой. Кукла ее просто привела в восторг.
- Я в этом ничуть не сомневался.
- Да, да, - мистер Макангус постепенно перешел на бормотание. Он, судя по всему, забыл про Аллейна и блаженно смотрел в одну точку перед собой.
В двадцать минут второго к причалу подъехало такси. Из него вышли Джемайма Кармайкл и Тим Мейкпис. Они о чем-то оживленно разговаривали, пребывая в полном согласии с окружающим их миром и друг с другом. Когда они поднимались по трапу, Аллейн обратил внимание, что лица обоих сияют от счастья.
- Ну чем Ляс-Пальмас не рай? - воскликнула Джемайма, увидев Аллейна. - Мы получили такое удовольствие.
Вслед за такси к пристани подкатила открытая машина, в которой восседали миссис Диллинтон-Блик, капитан Бэннерман и Обин Дейл. Они тоже были очень веселы, но не той беззаботной веселостью, которая светилась в глазах и улыбках Джемаймы и Тима. Миссис Диллинтон-Блик еще не потеряла свой королевский вид, и хотя ее смех нельзя было назвать безудержным, все-таки в нем было столько многозначительности. Мужчины помогали ей подняться по трапу. Первым шел капитан. Он нес куклу и держал миссис Диллинтон-Блик под локоток. Обин Дейл обнял ее за талию и с торжественным видом подталкивал сзади. Они обменивались шутками и смеялись.
Когда компания поднялась на палубу, капитан ушел на свой мостик, а миссис Диллинтон-Блик собрала вокруг себя общество. Она расточала благодарности мистеру Макангусу, призывая в свидетели его щедрости отца Джордана, и украдкой бросала взгляды на Аллейна. Куклу посадили на всеобщее обозрение, и супруги Кади вышли из своего укрытия полюбоваться ею. Миссис Кадди высказала предположение, что кукол изготовляют по шаблону. Мистер Кадди, не отрывавший взгляда от миссис Диллинтон-Блик, возразил каким-то странным голосом, что некоторые вещи скопировать невозможно. Аллейна заставили пройтись с куклой по палубе. Миссис Диллинтон-Блик шла сзади, подражая ее походке, вертя головой и визжа при каждом шаге "ма-ма".
Мисс Эббот отложила в сторону письмо и жадно смотрела на миссис Диллинтон-Блик.
- Мистер Мэрримен! - кричала миссис Диллинтон-Блик. - Проснитесь! Позвольте мне представить вам моего близнеца донну Эсмеральду.
Мистер Мэрримен приподнял с носа шляпу и с отвращением уставился на куклу, а потом на ее владелицу.
- Сходство настолько потрясающее, что это вызывает у меня не что иное, как глубокое опасение, - изрек он.
- Ма-ма, - визжала миссис Диллинтон-Блик.
На палубе появился Деннис. Растянув рот до самых ушей, он направился в сторону миссис Диллинтон-Блик.
- Вам телеграмма. Она пришла уже после того, как вы сошли на берег. Я вас все время выглядывал. О Господи! - воскликнул он, заметив куклу. - Ну просто копия!
Мистер Мэрримен взглянул на Денниса почти с тем же отвращением и снова надвинул на нос шляпу.
Вдруг миссис Диллинтон-Блик пронзительно вскрикнула и замахала в воздухе только что полученной телеграммой.
- Боже мой! Нет, вы просто не поверите! Какой ужас! Боже мой! - вопила она.
- Дорогуша, в чем дело? - спросил Обин Дейл.
- Это от одного моего приятеля. Нет, вы просто не поверите мне! Слушайте же: