- Правда? - Тень пробежала по лицу Алана Росса, но так быстро, что Шарлотта подумала, а вдруг ей это привиделось. Тем не менее осталось ощущение, что его пронзил укол боли. Возможно, слова Эмили ненароком разбередили давнюю рану, связанную с убийствами на Калландер-сквер.
- Эмили, - вмешалась она, - может, это не самая приятная для обсуждения тема?
Сестра, недовольно глянув на нее, вновь повернулась к Алану Россу.
- Надеюсь, я не оскорбила вас, так откровенно выразив свои чувства? - Она выглядела удивленной, озабоченной, но под широкими складками юбки резко пнула ногу Шарлотты. Та поморщилась, но, конечно же, ничем не выразила неудовольствия.
- Разумеется, нет! - Росс взмахнул рукой, показывая, что не находит в ее словах ничего оскорбительного. - Я совершенно с вами согласен. Если и есть что-то более скучное и неприятное, чем распутство, так это постоянные разговоры и сплетни о нем. - Он чуть улыбнулся, и Шарлотта могла только догадываться, какие мысли вызвали эти слова.
- Как я с вами согласна! - Нога Эмили предупреждающе ткнулась в Шарлотту, довольно-таки болезненно, потому что угодила в то же самое место, куда пришелся первый пинок. - Меня крайне раздражает, когда женщины говорят об этом. Я просто не знаю, что и сказать.
Шарлотта незаметно подвинула ногу, чтобы Эмили больше до нее не дотянулась.
- И это свидетельство того, как глубоко задевает ее эта тема, - вставила она. - Она не знает, как и реагировать, и это удивительно, о чем вы можете судить сами.
Нога Эмили резко двинулась, но нашла только складки материи. Эмили искоса глянула на Шарлотту, но та ослепительно улыбалась Алану Россу.
В этот момент открылась дверь, и лакей ввел в гостиную генерала Балантайна и леди Огасту. Джордж и Алан поднялись, дамы застыли на своих местах. Балантайн смотрел на Шарлотту, пока та не почувствовала, как кровь приливает к лицу. Как же ей хотелось, чтобы Эмили не солгала и не представила ее мисс Эллисон!
Кристина нарушила дамское единство. Она встала и двинулась вперед, театральным жестом вытянув руки перед собой. Остановилась в шаге от Балантайна, так и не обняв его.
- Папа, как приятно тебя видеть! - Она повернулась и подставила щеку леди Огасте. - Мама! Ты, конечно же, знаешь лорда Эшворда…
Джордж галантно поклонился.
- И леди Эшворд, - в голосе добавилось льда.
Эмили поднялась, как и полагалось молодой женщине при встрече с более старшей по возрасту, если обе титулованные особы.
Наконец, Кристина повернулась к Шарлотте, которая, естественно, уже стояла.
- И, возможно, ты помнишь мисс Эллисон, которая помогала папе разбирать бумаги несколько лет тому назад.
- Конечно. - Огасте не хотелось вспоминать ни то время, ни что-либо с ним связанное. - Добрый вечер, мисс Эллисон, - по голосу чувствовалось ее недовольство присутствием Шарлотты в их компании.
- Добрый вечер, леди Огаста. - Внезапно чувство вины Шарлотты развеялось как дым, и теперь она смотрела на миссис Балантайн так же холодно, как та, по ее представлениям, могла смотреть на дебютантку, которая не знала своего места.
На высоких скулах генерала затеплился румянец.
- Добрый вечер, мисс Эллисон. - Что-то попало ему в горло, и он закашлялся. - Как приятно видеть вас вновь. Я думал о вас на днях… - он замолчал. - Одно… э… событие напомнило мне о вас.
- Я часто вспоминала о вас. - Шарлотта хотела прийти к нему на помощь, но сказала правду. Любое военное событие, о котором она читала в газете, так или иначе ассоциировалось у нее с ним.
Брови Кристины приподнялись, демонстрируя ее удивление.
- Это же надо! Я представить себе не могла, что мы так вам запомнились, мисс Эллисон… или, возможно, сказанное вами относится только к папе?
Шарлотте хотелось ударить ее.
- Обстоятельства нашей встречи оказались слишком необычными для меня, чтобы я смогла их забыть, - ответила она, выстрелив ледяным взглядом в глаза Кристины. Увидела, как та побледнела, вспомнив давние убийства. - И, разумеется, ознакомившись с мемуарами генерала, я могу только восторгаться им. Я нисколько не сомневаюсь, что вы, зная его гораздо лучше меня, придерживаетесь того же мнения.
Лицо Кристины напряглось.
- Естественно… но при этом он мой отец. Это совершенно другое… мисс Эллисон.
Красноты на лице Балантайна добавилось; он, похоже, не знал, что сказать.
- Ты никогда не читала военных бумаг своего отца, моя дорогая, - пришел им на помощь Алан Росс. - Любовь дочери, конечно же, отличается от уважения человека, не являющегося членом семьи.
Румянец сошел со щек Балантайна, и он быстро отвернулся, резко сказав:
- Конечно, отличается. Я не понимаю, что ты имела в виду, Кристина. Мисс Эллисон лишь проявила учтивость. - Произнося эти слова, он смотрел не на Шарлотту, а на Джорджа.
Эмили заговорила с Кристиной, оставив Шарлотту беседовать о пустяках с Аланом Россом и леди Огастой. Она ощутила безмерное облегчение, когда объявили, что обед подан.
Стол ломился, и Шарлотта обратила внимание, как Эмили оглядывает его, прикидывая, что почем, и подводя итог. Сестра прекрасно знала, сколько стоят хрусталь, серебро, скатерти и салфетки, и могла точно определить, в какие деньги обходится кухарка. После того как они расселись, Шарлотта несколько раз поймала ее взгляд и по легкому изгибу бровей поняла, что Кристина, по мнению Эмили, сорит деньгами.
Подали первое блюдо, и разговор пошел о пустяках, не мешающий утолению голода и позволяющий показать сопричастность к светской жизни. Шарлотта в нем не участвовала: попросту не знала никого из тех, о ком заходила речь, и не могла прокомментировать перспективы того или иного намечающегося брачного союза, потенциальные участники которого могли зажить или душа в душу, или как кошка с собакой.
Ее взгляд то и дело смещался к генералу Балантайну - единственному, кроме нее, человеку за столом, который тоже не принимал участия в общем разговоре. То ли он не мог внести свою лепту, то ли разговор этот не вызывал у него ни малейшего интереса. Ей стало немного не по себе, когда она заметила, что и он наблюдает за ней, хотя Кристина очень уж оживленно болтала, притягивая к себе все взгляды.
После особенно громкого взрыва смеха, вызванного очередной тирадой Кристины, та вдруг осознала, что двое из сидящих за столом не оценивают по достоинству ее остроумие. Она повернулась к Шарлотте, скорчив гримасу.
- Ох, приношу свои глубокие извинения, мисс Эллисон. Конечно же, я забыла, что вы не можете знать мисс Фэргуд или внука герцога. Мне так неудобно. Вы, должно быть, чувствовали себя всеми забытой. Пожалуйста, простите меня!
Она не смогла бы найти лучшего способа подчеркнуть, что за этим столом Шарлотта - лишняя. Разговор совершенно не интересовал Шарлотту, и не было у нее никакого желания принимать в нем участие, но теперь она почувствовала, как кровь прилила к лицу. Она продолжала молчать, потому что нагрубила бы, если б открыла рот, и позволила Кристине одержать еще одну победу.
- Я тоже не знаю мисс Фэргуд. - Балантайн поднял стакан. - Впрочем, не могу сказать, что огорчаюсь по этому поводу. И мне совершенно безразлично, как и мисс Эллисон, на ком следует жениться внуку герцога. Однако, - он повернулся к Шарлотте, - недавно я обнаружил у себя письма солдата, который участвовал в Пиренейской войне. Я думаю, вы найдете их интересными и очень ободряющими, если обратить внимание на достигнутый с той поры прогресс. Я помню, как вы восхищались работой мисс Найтингейл по организации ухода за ранеными в Крымской войне.
Шарлотте даже не пришлось изображать интерес.
- Письма? - с жаром воскликнула она. - Они же не менее увлекательны, чем историческая книга. - Не думая о стратегии Эмили, она наклонилась вперед. - Я бы с удовольствием почитала их. Все равно что… все равно, что держишь в руках частичку настоящего прошлого, а не просто читаешь чьи-то рассуждения о нем! А что вы знаете об этом солдате? Который писал письма?
Суровое лицо Балантайна смягчилось; слова и, главное, интонации Шарлотты задели какую-то струнку. Он поставил стакан. Говорить о том, что она, разумеется, может почитать эти письма, не стал, полагая, что это и так ясно и не требует подтверждения.
- Человек он, безусловно, интеллигентный. Похоже, по собственному выбору пошел служить солдатом, а не офицером, хорошо умел и читать, и писать. Его наблюдения очень точны, и сострадание, которым проникнуты письма, тронуло мне душу.
- Едва ли такой разговор поднимает настроение за обеденным столом, - Огаста неодобрительно смотрела на них. - Представить себе не могу, с чего у нас может возникнуть желание узнать о страданиях жалкого простого солдата во время… где он там воевал?
- На Пиренейском полуострове, - ответил Балантайн, но леди Огаста его проигнорировала.
- Я думаю, эта тема не менее вдохновляющая, чем брачные устремления мисс Фэргуд, - сухо вставил Алан Росс.
- Для кого, ради бога? - фыркнула Кристина.
- Для меня, - ответил Росс. - Для твоего отца и - если речь не о том, что она более вежливая, чем остальные этим вечером, - для мисс Эллисон.
Шарлотта поймала его взгляд, а потом уставилась на тарелку.
- Боюсь, я не могу полагать себя в чем-либо лучше других, мистер Росс, - сдержанно ответила она. - Мне это действительно очень интересно.
- Забавно, - пробормотала Кристина. - Леди Эшворд, вы говорите, что недавно поближе познакомились с Лавинией Хоксли. Вы не находите ее очень веселой? Хотя я не уверена, что у нее много поводов для веселья.
- Как я понимаю, бедняжке скучно до слез, - ответила Эмили, бросив яростный взгляд на Шарлотту. - И не могу сказать, что виновата в этом она сама. Сэр Джеймс нагонит скуку на кого угодно. И он на тридцать лет старше, это как минимум.
- Но он невероятно богат, - указала Кристина. - И, при всем уважении к приличиям, он умрет в ближайшие десять лет.
- Ох! - Эмили закатила глаза. - Но выдержит ли она еще десять таких лет?
Легкая улыбка осветила лицо Кристины.
- Фантазия у нее есть…
- И в этом ее беда! - жестко вмешалась Огаста. - Без нее Лавинии было бы гораздо лучше. И какие бы идеи ни рождала твоя фантазия, Кристина, лучше бы тебе держать их при себе. Мы не хотим становиться предсказателями дурных поступков других людей.
Кристина глубоко вдохнула. Не вызывало сомнений, что она намеревалась выступить в роли такой предсказательницы, но, что любопытно, спорить с матерью не стала. Шарлотта заметила, как на мгновение ее лицо побледнело и напряглось, но не могла сказать, что послужило причиной - сожаление или ярость.
- Думаю, она могла бы заняться благотворительностью, - предложил Джордж. - Эмили часто говорит мне, как много надо сделать.
- В этом все и дело! - воскликнула Кристина, голос переполняла злость. - Если джентльмену скучно, он может пойти в клуб поиграть в кости и карты, отправиться на скачки или сам сесть на козлы двуколки, возникни у него такое желание. Он может охотиться или поиграть в бильярд, заглянуть в театр - и в места похуже; но если скучает леди, от нее ждут, что она займется благотворительностью, будет навещать сирых и убогих, бормотать успокаивающие слова и советовать оставаться добродетельными!
В яростной тираде Кристины было слишком много правды, так что Шарлотта и не пыталась с ней заспорить, но при этом не нашла в себе силы рассказать Кристине, какое удовольствие она получила, помогая продвигать парламентскую реформу. Необходимость последней назрела, этого требовала сама жизнь, и в сравнении с этим все остальное, даже спорт, казалось оторванным от реальности и невероятно тривиальным.
Она подалась вперед, пытаясь найти слова, чтобы выразить обуревавшие ее чувства. Все смотрели на нее, но с адекватным ответом она так и не нашлась.
- Если вы собирается поделиться с нами радостью, которую доставляют вам папины военные истории, мисс Эллисон, пожалуйста, не утруждайте себя, - холодно продолжила Кристина. - Я ничего не хочу знать о холере в Севастополе или о том, как много несчастных погибло при атаке Легкой бригады. Все это представляется мне идиотской игрой, затеянной мужчинами, которых следовало запереть в Бедламе, где они смогли бы причинить вред только себе… или друг другу!
И тут, пожалуй, впервые за все время знакомства с Кристиной, Шарлотта посочувствовала ей.
- А вы не хотите подумать о том, как облечь ваше предложение в закон, миссис Росс? - с энтузиазмом воскликнула она. - Подумайте о тех молодых людях, которые не умрут, если мы это сделаем!
Кристина, чуть хмурясь, смотрела на нее. Она не ждала, что хоть кто-нибудь с ней согласится, особенно Шарлотта. Она и сказала все это, чтобы нагрубить ей.
- Вы меня удивляете, - честно призналась она. - Я думала, что вы восторгаетесь армией.
- Я ненавижу слепое тщеславие, - ответила Шарлотта. - И не терплю глупость. Их проявление в армии опаснее всего, за исключением, возможно, парламента, но это нисколько не умаляет моего уважения к мужеству солдат.
- В парламенте! - Огаста не верила своим ушам. - Действительно, моя дорогая мисс Эллисон? Что вы хотите этим сказать?
- Дурак в парламенте может причинить вред миллионам, - ответил Балантайн, - и, Бог свидетель, их там предостаточно. Хватает и тщеславных, - он посмотрел на Шарлотту, как на равную, словно временно забыл, что она женщина. - Я уже долгие годы не слышал столь благоразумных слов. - Он сдвинул брови. - Мне показалось, что вы хотели что-то сказать, когда Кристина завела разговор об армии. Пожалуйста, что именно?
- Я… - Шарлотта остро чувствовала взгляд его глаз. Более ярких, более синих, чем она помнила. И она ощутила его волю, его силу духа, которые позволяли ему командовать людьми в моменты опасности и даже под угрозой смерти. А потому оставила попытки облечь свои чувства в вежливые, обтекаемые фразы. - Я собиралась сказать, что свободное время, если оно у меня появляется, трачу на попытки изменить законы, касающиеся детской проституции, сделать их гораздо более жесткими, чем теперь, ввести суровые наказания для тех, кто использует детей сам или вовлекает их, независимо от того, мальчики они или девочки.
Алан Росс повернулся к ней, его глаза широко раскрылись.
- Правда? - Лицо Огасты не выражало никаких эмоций. - Почему-то мне представляется, мисс Эллисон, что невозможно добиться серьезного успеха в такой затее, не располагая всеобъемлющими знаниями предмета.
- Разумеется, невозможно, - Шарлотта приняла вызов и теперь не мигая смотрела на нее. - Знания необходимо получить, иначе с тобой никто не будет считаться.
- Как это неприятно, - Огаста поморщилась, закрывая тему.
- Конечно, неприятно, - Алан с ней определенно не согласился. - Я думаю, именно об этом говорил на днях Брэнди… вы помните Брэнди, мисс Эллисон? Но если те из нас, чьи голоса могут достичь ушей парламента, не интересуются этими болячками, откуда возьмутся изменения?
- Церковь, - отчеканила Огаста. - Я уверена, они справятся с этим гораздо лучше, чем мы с нашими пустыми и не приносящими пользы разговорами за обеденным столом. Брэндон, тебя не затруднит передать мне горчицу? Кристина, тебе надо бы поговорить с кухаркой. Этот соус совершенно пресный. Ничем не лучше ваты! Вы так не думаете, мисс Эллисон?
- Остроты маловато, - ответила Шарлотта с легкой улыбкой. - Но мне его вкус нравится.
- Как странно, - Огаста взяла со стола вилку. - Я ожидала, что вы больше любите горчицу.
После обеда дворецкий принес портвейн. Огаста, Кристина, Эмили и Шарлотта удалились в гостиную, чтобы мужчины могли спокойно выпить вина и, если возникнет желание, покурить. Эта часть вечера Шарлотту радовала меньше всего. Она остро чувствовала неприязнь Кристины, а теперь еще и недовольство Огасты. Помимо этого, она нервничала из-за того, что могла предпринять Эмили. Та прибыла в дом Кристины с единственной целью: вызнать имена подруг Кристины, которые пользовались дурной репутацией, чтобы потом найти среди них тех, кого мог соблазнить Макс. И она молила Бога, чтобы Эмили действовала как минимум осторожно и не давила на Кристину; хотя, с другой стороны, в чем заключалась осторожность в подобном вопросе?
Эмили предостерегающе глянула на нее, прежде чем они сели.
- Знаете, я совершенно с вами согласна, - обратилась она к Кристине с заговорщицким видом. - Мне давно хочется заняться чем-то более увлекательным, чем приезжать к людям, о которых ты уже знаешь все, и вести вежливую и занудную беседу. Или творить "добрые дела". Я уверена, без них не обойтись, и восхищаюсь теми, кому они нравятся. Но мне, признаюсь честно, нет.
- Если вы иногда посещаете церковь и приглядываете за семьями ваших слуг, то большего от вас и не требуется, - назидательным тоном произнесла Огаста. - Другие добрые дела, посещение бедных и так далее - для одиноких леди, которым больше и делать-то нечего. А так они и заняты, и пользу приносят. Бог свидетель, их много… нельзя отнимать у них хлеб.
Они все на мгновение вроде бы забыли, что Шарлотта - во всяком случае, в ипостаси мисс Эллисон - относилась к этой категории.
- Думаю, пожалуй, я начну ездить верхом в парке, - промурлыкала Эмили. - Там можно встретить интересных людей… так мне, по крайней мере, говорили.
- Если на то пошло, я точно знаю, что вы имеете в виду. Но поверьте мне, есть и другие занятия, более захватывающие, а потому интересные, чем написание писем и визиты к людям, скучнее которых свет не видывал. И их не назвать непозволительными, если ты идешь туда не одна, например…
- Вы рисуете, мисс Эллисон? - оборвала Огаста Кристину громким, пронзительным голосом. - Или играете на фортепиано? А может, поете?
- Я рисую, - без запинки ответила Шарлотта.
- Какая вы молодец. - Тон Кристины красноречиво говорил о ее отношении к таким художницам. Одинокие женщины, которые не могут придумать ничего более интересного, чем водить кистью по листу бумаги, слишком жалки, чтобы тратить на них время и эмоции. Она повернулась к Эмили. - Я решила, что каждое утро буду ездить верхом на Роу, если будет настроение и позволит погода. Я уверена, что с горячей лошадью можно получить массу удовольствий.
- С горячей лошадью, милая моя, можно приземлиться лицом в грязь! - остудила ее пыл Огаста. - Я бы хотела, чтобы ты помнила об этом и не воспринимала падение как сущую ерунду.