"Эмили, ты врунья, - подумала Кэролайн. - Боюсь, как бы это не отразилось на твоем лице". Но она должна была признать, что, хотя это и была ложь, Эмили произнесла ее необычайно хорошо.
Визит продолжался. Скучный, зачастую бессмысленный разговор, прекрасный чай, горячий и ароматный, немного клейкие пирожные. И каждый надеялся, что викарий не придет.
Они возвращались домой вместе. Сара и Эмили болтали друг с другом; Сара больше, Эмили казалась какой-то потерянной. Кэролайн шла на шаг или два позади них, продолжая думать о Марте Преббл. Каким характером должна обладать женщина, чтобы жить с викарием? Может быть, он был другим в дни своей молодости? Бог знает. Эдвард иногда достаточно занудлив; возможно, все мужчины такие. Но викарий, определенно, хуже. Кэролайн часто хотелось посмеяться над Эдвардом и даже над Домиником, но ей не хватало смелости. Марта тоже хочет смеяться? Она не могла представить себе лицо Марты смеющимся. Фактически, чем больше она думала об этом, тем больше представляла себе это лицо страдальческим. Крепкие, выдающиеся скулы, выражающее глубокие чувства неспокойное, немирное лицо…
Месяц спустя после этих событий остались только неприятные, раздражающие воспоминания. Шарлотта была довольна тем, что ее отстранили от посещений дома Пребблов; она сознавала, что могла бы сказать нечто, способное вызвать неприятные чувства у окружающих… конечно, не намеренно.
Вечером было холодно и ветрено, что необычно для августа. Мама, Сара и Эмили ушли в церковь помогать миссис Преббл в делах благотворительности. Так как Марта немного приболела - ее мучила летняя простуда, - необходимо, чтобы такие прихожане, как мама, способные организовать людей, проследили за приготовлением пищи, чтобы все было сделано аккуратно и вовремя. И снова Шарлотту оставили дома по причине вполне натуральной головной боли.
Девушка решила, что головная боль вызвана давящей штормовой погодой, и открыла двери в сад, дабы позволить свежему воздуху войти внутрь. Это сработало на удивление хорошо, и к девяти часам она чувствовала себя много лучше.
В десять Шарлотта закрыла двери, потому что стало темно. По мере того как темнота вторгалась в комнату, она чувствовала себя все более уязвимой, вспоминая, что сад отделяет от улицы только тонкая стена из роз. Она читала книгу, которую папа никогда не позволил бы ей читать, но сейчас для этого была отличная возможность, поскольку и папа, и Доминик отсутствовали.
Уже было пол-одиннадцатого, и на улице почти стемнело, когда раздался стук в дверь комнаты. Шарлотта выглянула.
- Да?
Вошла миссис Данфи. Ее волосы были всклокочены, в руке она держала смятый фартук. Изумленная Шарлотта уставилась на нее.
- В чем дело, миссис Данфи?
- Может быть, я не должна беспокоить вас, мисс Шарлотта, но я совсем не знаю, что мне делать.
- Вы о чем, миссис Данфи? Это не может подождать до завтра?
- О нет, мисс Шарлотта. Это Лили… - Миссис Данфи выглядела ужасно. - Она снова ушла с Джеком Броди и не вернулась. Она ушла в десять минут десятого, мисс Шарлотта, а ей нужно вставать в шесть утра…
- Перестаньте волноваться о ней, - немного резко сказала Шарлотта. Она не была склонна разбираться в домашних дрязгах. - Если Лили завтра будет чувствовать себя ужасно, то, может быть, в будущем научится не оставаться так поздно.
Миссис Данфи задохнулась от гнева:
- Вы не понимаете, мисс Шарлотта! Уже пол-одиннадцатого, а она еще не вернулась домой! Мне никогда не нравился этот Джек Броди. Мистер Мэддок говорил много раз, что он нехороший, и Лили должна была сказать ему, чтобы он не приставал к ней.
Шарлотта еще раньше заметила, что Мэддок оказывал знаки внимания Лили, и это предрасполагало его неодобрительно относиться к Джеку Броди и не любить каждого, с кем она общалась.
- Я бы не принимала взгляды Мэддока всерьез, миссис Данфи. Он, по-видимому, довольно безвредный.
- Мисс Шарлотта, уже скорее одиннадцать, чем десять, и на улице полная темень, а Лили где-то вне дома с мужчиной, у которого плохая репутация!.. Мистер Мэддок вышел искать ее. Он сейчас ищет, но я думаю, вы тоже должны что-то сделать.
В первый раз Шарлотта ясно поняла, чего боялась миссис Данфи.
- Не говорите глупостей. - Она взорвалась не потому, что это было глупо, а потому, что теперь сама боялась. - Лили сейчас вернется, и вы сможете послать ее сюда, ко мне. И я твердо скажу ей, что если она повторит это еще раз, то будет немедленно уволена. Вы лучше скажите это Мэддоку, когда он придет назад, а затем идите спать. Мэддок будет ждать ее.
- Да, мисс Шарлотта. Вы… Вы думаете, с ней ничего не случится?
- Нет, если она не будет делать этого снова. Теперь идите назад на кухню и не беспокойтесь об этом.
Через полчаса, уже после одиннадцати, вернулся Мэддок.
Шарлотта отложила книгу в сторону. Она как раз сама собиралась идти спать. Не было смысла ждать остальных. Обычно дела в церкви заканчивались к десяти. Возможно, там было много работы, и после этого им еще нужно было найти карету, чтобы доехать до дома. Папа сейчас в своем клубе, и она не могла вспомнить, куда собирался пойти Доминик.
- Ну, что, Мэддок?
- Уже двенадцатый час, мисс Шарлотта, а Лили все еще нет дома. С вашего позволения, я думаю, мы должны связаться с полицией.
- С полицией? Почему? Мы не можем вызывать полицию лишь потому, что наша служанка ушла с неприятным нам мужчиной! Мы станем посмешищем для всех соседей. Папа никогда не простит нам. Даже если она… - Шарлотта искала подходящее слово, - потеряет себя и останется на всю ночь.
Лицо Мэддока напряглось.
- Она не из таких, мисс Шарлотта. Здесь что-то не так.
- Хорошо, тогда, если не из таких, значит, она глупа и безрассудна.
Теперь Шарлотта действительно испугалась. Ей хотелось, чтобы здесь был папа или Доминик. Они бы знали, что делать. Была ли Лили действительно в опасности? Должны ли они обратиться в полицию? Сама мысль о разговоре с полицейским представлялась пугающей. Уважающие себя люди не должны звать полицию. Если она сделает это, будет ли папа сердиться? В ее голове проносились различные варианты: унизительные разговоры соседей, красное от гнева лицо папы - и Лили, лежащая где-то в придорожной канаве…
- Хорошо, может быть, будет лучше, если ты вызовешь их, - сказала Шарлотта очень тихо.
- Да, мэм. Я пойду сам, заприте за мной дверь. И не волнуйтесь, мисс Шарлотта. Вы будете в абсолютной безопасности здесь, вместе с миссис Данфи и Дорой. Просто никого не впускайте в дом.
- Да, Мэддок. Спасибо.
Девушка сидела и ждала. Вдруг комната показалась ей холодной и неуютной. Шарлотта обложилась диванными подушками. Правильно ли она поступила? Не было ли это истерикой - посылать Мэддока за полицией просто потому, что Лили была хуже, чем она должна быть? Папа рассердится. Пойдут разговоры. Мама будет очень расстроена. Это отразится на настроении всего дома.
Шарлотта встала, чтобы позвать Мэддока обратно, но затем поняла, что делать это уже поздно. Она снова села на диван, дрожа всем телом. Внезапно передняя дверь открылась и закрылась. Она замерла.
Затем послышался ясный голос Сары:
- В жизни я так не уставала! Неужели миссис Преббл делает всю эту работу сама?
- Нет, конечно, нет, - устало сказала Кэролайн. - Просто она больна и не смогла пригласить людей, которые обычно ей помогают.
Дверь в комнату, где находилась Шарлотта, открылась.
- Шарлотта, почему ты сидишь, свернувшись калачиком, как маленький ребенок, в полутьме? Ты больна? - Кэролайн быстро подошла к ней.
Шарлотта была так рада видеть ее, что почувствовала покалывание слез в глазах. Это было нелепо, но у нее комок застрял в горле.
- Мама, Лили не вернулась домой. Мэддок пошел вызвать полицию.
Кэролайн застыла на месте.
- Полицию! - выкрикнула Эмили, не веря, а затем ее изумление перешло в гнев. - О чем ты думаешь, Шарлотта? Ты, должно быть, сошла с ума!
- Что скажут соседи? - поддержала ее Сара. - Мы не можем вызывать сюда полицию только потому, что наша служанка с кем-то сбежала! Где Доминик? - Она посмотрела вокруг, словно ожидая, что он может материализоваться.
- Здесь его нет, конечно, - парировала Шарлотта. - Ты думаешь, если бы он был здесь, он пошел бы спать?
- Никогда нельзя оставлять Шарлотту одну, - сказала Эмили. Ее тон был полон гнева.
- А может быть, мама не знала, что Лили собирается выбрать именно сегодняшний вечер, чтобы не вернуться домой… - Шарлотта услышала, как дрожит ее голос. Она представила себе, как Лили лежит на улице. - Она, возможно, мертва, а вы думаете о каких-то глупостях!
Прежде чем кто-то смог что-нибудь ответить, открылась дверь, и в комнату вошел Эдвард.
- В чем дело? - спросил он немедленно. - Кэролайн?
- Шарлотта послала за полицией, потому что Лили убежала, - сердито доложила Сара. - Полагаю, завтра о нас будет говорить вся улица.
Эдвард стоял ошеломленный и требовательно смотрел на дочь:
- Шарлотта?
- Да, папа. - Она не могла смотреть ему в лицо.
- Что должно было произойти, чтобы ты сделала такую глупую вещь?
- Она испугалась чего-то… - начала Кэролайн.
- Замолчи, Кэролайн, - резко оборвал он.
Шарлотта почувствовала, что ее слезы высохли от возмущения. Она смотрела на отца так же сердито, как и он на нее.
- Если вся улица собирается говорить о нас, - четко выговорила она, - я бы предпочла, чтобы эти разговоры были о том, что мы напрасно беспокоились, чем о том, что мы недостаточно позаботились о ней, и она лежит где-то раненая или даже убитая!
- Шарлотта, иди в свою комнату.
Не говоря ни слова, высоко подняв голову, девушка вышла и двинулась вверх по лестнице. В спальне было холодно и темно, но она могла думать только о том, что на улице сейчас было еще холоднее и темнее.
Шарлотта проснулась утром усталая, с тяжелой головой. Вспомнился прошлый вечер. Папа определенно все еще сердится, а бедняжка Лили получает худшее из наказаний; может быть, ее даже уволят. Мэддок, вероятно, дома, и тоже в неприятном положении. Она должна постараться не ухудшать его положение и не проболтаться, что это он предложил вызвать полицию.
И, конечно, если Лили будет уволена, то это расстроит все домашние дела, до тех пор пока ей не найдется замена. Миссис Данфи будет особенно огорчена. Дора станет беспорядочно суетиться. Мама снова поймет, как трудно найти добропорядочную, понятливую девушку и, тем более, как трудно ее обучить.
Было еще рано, но нет смысла валяться в постели. Так или иначе, лучше встать и все узнать, чем лежать и бояться, раздувая в мыслях события до немыслимых пропорций.
Она успела спуститься по лестнице в гостиную, когда увидела Дору.
- О, мисс Шарлотта!
- В чем дело, Дора? Выглядишь ужасно. Ты больна?
- По правде говоря, нет. Я не больна. Но разве это не ужасно, мисс?
Сердце Шарлотты куда-то провалилось. Ясно, что папа не привел Лили домой с улицы среди ночи.
- Что случилось, Дора? Я пошла спать раньше, чем Лили вернулась.
- О, мисс Шарлотта… - Дора сглотнула комок в горле, ее глаза округлились. - Она не вернулась. Наверное, лежит убитая где-то на улице, а мы все спим в своих кроватях, как будто нам нет до нее никакого дела…
- С ней не должно случиться ничего такого! - Шарлотта сказала это резко, пытаясь убедить саму себя. - Она, наверное, тоже лежит в кровати в какой-нибудь грязной комнате с Джеком или как там его зовут.
- О нет, мисс. Как вы можете говорить так… - Дора вся покрылась красными пятнами. - Я извиняюсь, но вы не должны говорить так. Лили была хорошей девушкой. Она бы этого никогда не сделала. К тому же уйти, даже не предупредив…
Шарлотта изменила тему разговора:
- Полиция приходила, ты знаешь? Я имею в виду, что Мэддок ходил за ними.
- Да, мисс, приходил констебль, но он, кажется, был того мнения, что Лили хуже, чем она есть и что она просто сбежала. Но я тоже всегда считала полицейских хуже, чем они есть. Они ведь имеют дело с людьми низкого положения. А с кем поведешься, от того и наберешься. Правильно, не так ли?
- Не знаю, Дора. Я никогда не знала ни одного полицейского.
Завтрак был очень мрачным. Даже Доминик выглядел необыкновенно угрюмым. Он и папа уехали на целый день сразу же после завтрака, а мама и Эмили пошли к портнихе что-то починить. Сара была в своей комнате, писала письма. Шарлотта всегда удивлялась тому, какую громадную переписку та вела. Сама Шарлотта могла едва ли насчитать двух-трех человек, которым она писала письма раз в месяц.
В полдвенадцатого Шарлотта занималась живописью, и, несмотря на мрачное настроение, в котором она пребывала, у нее получалось очень хорошо. В это время Мэддок постучал в дверь и вошел.
- В чем дело, Мэддок? - Шарлотта не отрывалась от палитры. Она смешивала светло-коричневые краски для листьев на дальнем плане и пыталась получить абсолютно правильный тон. Ее увлекало занятие живописью, а в это утро оно действовало особенно успокаивающе.
- Человек пришел. Хочет видеть миссис Эллисон, но так как миссис Эллисон отсутствует, он настаивает на том, чтобы видеть кого-нибудь.
Она отложила палитру:
- Что вы подразумеваете под словом "человек", Мэддок? Что за человек?
- Человек из полиции, мисс Шарлотта.
Волна страха накрыла ее. Вот теперь это была реальность. Или, возможно, они пришли, чтобы пожаловаться, что их побеспокоили из-за ерунды, из-за домашних скандалов…
- Тогда проведи его сюда.
- Вы хотите, чтобы я остался, мисс, на случай, если он станет слишком назойлив? Вы можете не разговаривать с людьми из полиции. Они привыкли работать в других районах, с населением более низкого социального уровня.
Шарлотте очень понравилось его желание оказать ей моральную поддержку.
- Нет, благодарю вас, Мэддок. Но, пожалуйста, оставайтесь в гостиной, так, чтобы я легко могла позвать вас.
- Хорошо, мисс.
Через минуту дверь открылась снова.
- Инспектор Питт, мэм.
Вошедший мужчина был высокого роста, очень неопрятный и из-за этого казался огромным. Волосы были растрепаны, пиджак распахнут. Его лицо было простым, несколько семитского типа, хотя глаза были светлыми, а волосы не темнее каштановых. Он выглядел смышленым. Когда инспектор заговорил, его голос оказался необычайно приятным, не соответствуя в общем-то неряшливому виду. Он рассматривал Шарлотту снизу доверху изучающим взглядом, раздражая ее этим.
- Прошу меня простить, но я вынужден сказать вам кое-что, несмотря на то что вы одна, потому что мы не можем тратить время зря. Возможно, будет лучше, если вы присядете.
Шарлотта инстинктивно отказалась.
- Нет, благодарю вас. - Слова давались ей с трудом. - Что вы хотите?
- Я очень сожалею, но у меня плохие новости. Мы нашли вашу служанку Лили Митчелл.
Шарлотта пыталась стоять спокойно, хотя ноги подкашивались. Она почувствовала, как кровь прилила к лицу.
- Где? - Ее голос изменился на писк. Этот ужасный мужчина продолжал рассматривать ее. Шарлотта обычно не испытывала неприязни к людям с первого взгляда… Нет, возможно, не совсем так… но этот человек определенно внушал ей отвращение. - Ну? - спросила она, стараясь говорить нормальным голосом.
- На Кейтер-стрит. Может быть, вам все-таки лучше сесть?
- Со мной все в порядке, спасибо. - Шарлотта пыталась пригвоздить его к месту взглядом, но инспектор, кажется, совершенно не обращал внимания на ее старания. Сильной хваткой он взял ее за руку и усадил в одно из кресел.
- Позвольте мне позвать одну из ваших служанок? - предложил он.
Это рассердило Шарлотту. Она не была настолько слабой, чтобы быть не в состоянии вести себя достойно - даже перед лицом столь шокирующих новостей.
- Что такого вы должны делать, что не может подождать? - спросила она, сохраняя контроль над собой.
Инспектор медленно обошел комнату. Определенно, этот человек совсем не умел себя прилично вести. Ну еще бы, что можно ожидать от полицейского? Ему, наверное, негде было этому научиться.
- Ваш дворецкий сообщил нам вчера ночью, что она пошла прогуляться с мужчиной по имени Джек Броди, клерком. В котором часу вы требуете от нее быть дома?
- Думаю, в половине одиннадцатого. Впрочем, не уверена. Может быть, в десять. Мэддок может сказать вам.
- С вашего разрешения, я должен буду расспросить его. - Это прозвучало скорее как утверждение, чем как просьба. - Сколько времени она у вас работала?
Все это звучало так, словно было в далеком прошлом.
- Четыре года. Около того. Ей было только девятнадцать. - Шарлотта услышала, как ее голос сник, и почему-то с грустью вспомнила об Эмили. Вспомнила ее ребенком, как та училась ходить. Это было нелепо. Эмили не имела ничего общего с Лили, за исключением того, что им обеим по девятнадцать лет.
Этот ужасный полицейский продолжал рассматривать ее:
- Вы, должно быть, знали ее очень хорошо.
- Полагаю, что так. - Шарлотта вдруг поняла, как мало знала Лили. Та была просто лицом в доме, к которому она привыкла. Она не знала о девушке абсолютно ничего: что скрывалось за ее обликом, что ее беспокоило, чего она боялась…
- Она когда-нибудь оставалась на ночь вне дома?
- Что? - Шарлотта вдруг забыла об инспекторе.
Он повторил вопрос.
- Нет. Никогда, мистер… - Его имя она тоже забыла.
- Питт. Инспектор Питт.
- Инспектор Питт, была ли она… она была задушена, как другие?
- Удавлена, мисс Эллисон, прочной проволокой. Да, в точности как другие.
- И… была ли она, как другие… изувечена?
- Да. Я очень сожалею.
- О! - Шарлотта почувствовала ошеломляющую слабость, ужас и жалость.
Питт наблюдал за ней. Очевидно, он не видел ничего, кроме ее молчания.
- С вашего позволения, я пойду поговорю с другими слугами. Они, вероятно, знали ее лучше, чем вы. - Что-то в его словах намекало на то, что Шарлотте все было безразлично. Это заставило ее рассердиться и… почувствовать себя виноватой.
- Мы не вмешиваемся в жизнь наших слуг, мистер Питт! Но если вы думаете, что мы не заботимся о них, то это я послала Мэддока прошлой ночью за полицией. - Она покраснела от гнева, едва сказав это. С какой стати она пытается оправдаться перед этим человеком? - К сожалению, вы были не способны найти ее тогда! - закончила она на резкой ноте.
Питт принял ее упрек молча и через некоторое время ушел.
Шарлотта стояла, рассматривая мольберт. Картина, которая еще четверть часа назад казалась такой изящной, наводящей на приятные воспоминания, теперь показалась ей беспорядочным набором серых и коричневых мазков на бумаге. Ее голова была заполнена какими-то расплывающимися образами, темными улицами, звуками шагов, открытыми ртами, ищущими глотка воздуха, но больше всего - страхом и картинами ужасных, пугающих нападений.
Шарлотта все еще смотрела на мольберт, когда вошла мама. Голос Эмили доносился из гостиной:
- Если она оставит его таким же свободным, как оно есть сейчас, я уверена, это будет выглядеть ужасно. Я буду казаться в нем очень толстой! Это так немодно!
Кэролайн резко остановилась. Она смотрела на дочь:
- Шарлотта, дорогая моя, в чем дело?