Мы посмотрели друг на друга, и я предложит ей сигарету из пачки Кингсли, лежащей на столе. Она взяла ее, прикурила от настольной зажигалки и откинулась на спинку стула.
- Давайте обойдемся сегодня без колкостей, - сказал я. - Вы уже наверняка знаете, кто я такой и чем занимаюсь. А если не знали вчера, то только потому, что он воображает себя важной шишкой.
Она посмотрела вниз, на свою лежащую на коленях руку, снова подняла глаза и почти застенчиво улыбнулась.
- Мистер Кингсли просто замечательный человек, хоть и любит играть в большого начальника, - сказала она. - Но обмануть-то ему удается лишь самого себя. Вы и не представляете, чего только он не натерпелся от этой своей потаскушки. - Она махнула сигатерой. - Ну, да бог с ней. Так зачем я вам понадобилась?
- Кингсли сказал, что вы были знакомы с Олморами.
- Только с миссис Олмор. Да и то виделась с ней всего несколько раз.
- Где?
- В доме у общего приятеля. А зачем вам?
- У Лавери?
- Вы намерены мне дерзить, мистер Марло?
- Не знаю, что вы подразумеваете под этим словом. Я буду говорить по делу и прямо - мы не на дипломатическом приеме.
- Хорошо. - Она легонько кивнула. - Да, мы виделись у Криса Лавери. Я там бывала… одно время. Он устраивал вечеринки с коктейлями.
- Значит, и Лавери знал Олморов… то есть миссис Олмор?
Она слегка покраснела:
- Да, и очень хорошо.
- Как знал, конечно, и множество других женщин. В чем, в чем, а в этом я не сомневаюсь. Миссис Кингсли ее тоже знала?
- Да. При этом куда ближе, чем я. Они были "на ты". Но миссис Олмор уже в могиле. Года полтора назад покончила с собой.
- Сомнений насчет этого самоубийства не возникало?
Она подняла брови, но несколько наигранно, как и полагается при подобном вопросе.
- У вас что, есть особые причины сомневаться? И имеет ли это отношение к тому… к тому, чем вы занимаетесь сейчас?
- Не думаю. Лучше сказать, пока не знаю. Но вчера доктор Олмор вызвал полицейского только из-за того, что я разглядывал его дом. Выяснил, кто я такой, по номеру машины и позвонил. Полицейский крепко на меня насел - хотел знать, что я там делаю. Про визит к нашему общему другу я ему, само собой, не сказал. Но доктор об этом знал. Он видел меня у дома Лавери. Так зачем ему понадобилось вызывать полицию? И с какой радости полицейский стал меня пугать, что последний, кто пытался прижать Олмора, арестован за дорожные нарушения? Зачем ему было спрашивать, не наняли ли меня ее родители - родители миссис Олмор, насколько я понял. Если вы сможете ответить хоть на один из вопросов, я вам скажу, имеет ли все это отношение к тому, чем я занимаюсь, или нет.
Стрельнув в меня глазами, мисс Фромеет на секунду задумалась.
- Я встречалась с миссис Олмор всего пару раз, - сказала она медленно. - Но ответить на ваши вопросы, пожалуй, смогу… на все. В последний раз мы виделись, как я уже говорила, у Лавери. Людей был полон дом. Все пили и громко трепались. Женщины пришли без мужей, а мужчины, если были женаты, без жен. Один из них, звали его Браунэл, здорово набрался. Сейчас, я слышала, он во флоте. Так вот, этот Браунэл стал подкалывать миссис Олмор насчет практики ее мужа. Мол, с полным саквояжем шприцев докторишка бегает ночами по местным прожигателям жизни и делает уколы, чтобы утром им не мерещились розовые слоны. Флоренс Олмор ответила, что один черт, как муж зарабатывает, лишь бы денег было побольше и никто не мешал ей их тратить. Она тоже напилась, да и трезвая, я думаю, была не очень-то приятной особой. Роскошная, очень светлая блондинка с хорошей кожей и огромными порочными глазами. Из тех разодетых в пух и прах красоток, что без конца хихикают и раскидываются в креслах, показывая всем свои ноги. В общем, Браунэл тогда ей говорит - пусть, мол, о деньгах не волнуется - дельце это во все времена прибыльное. Заскочил к пациенту на пятнадцать минут, и в кармане от десяти до пятидесяти монет. Одно тревожит: где доктору без подпольных связей добыть такое количество наркотиков? Вы, Олморы, говорит, видимо, нередко приглашаете к обеду всяких симпатичных гангстеров. Тогда она и плеснула ему виски в лицо.
Я ухмыльнулся, но мисс Фромсет, смяв сигарету в бронзовой со стеклом пепельнице, лишь холодно посмотрела на меня.
- Все нормально, - сказал я. - Не врукопашную же ей было идти.
- Несколько недель спустя Флоренс Олмор нашли ночью в гараже. Дверь была закрыта, а мотор машины работал. - Она приумолкла и чуть коснулась языком губ. - Нашел ее Крис Лавери, когда под утро возвращался домой. Она лежала на цементном полу у машины в одной рубашке, а на ее голову и на выхлопную трубу было наброшено одеяло. Самого Олмора дома не оказалось. В газетах ничего не писали, только сообщили о внезапной смерти. В общем, дело замяли.
Она приподняла сцепленные руки и снова уронила их на колени.
- Что-то было нечисто? - спросил я.
- Люди считали, что нечисто, но они всегда так считают. А некоторое время спустя я узнала суть этих догадок. Мне повезло столкнуться с Браунэлом на Вайн-стрит, и он пригласил меня выпить. Я его не терплю, но надо было как-то убить полчаса. Мы сели в баре Леви, и он спросил, не забыла ли я куколку, которая плеснула в него виски. Я сказала, что нет. Дальше разговор пошел так. Я его прекрасно помню.
Браунэл сказал: "Наш приятель Крис Лавери ловко устроился. Если его бросят подружки, он всегда сможет разжиться деньгами без их помощи". Я ответила, что не совсем его понимаю. "Черт! Вы просто не хотите понять, - сказал он. - В ночь перед смертью жена Олмора до нитки продулась на рулетке, в заведении Лу Конди и, психанув, закатила сцену - стала кричать, что они жульничают. Конди пришлось тайком утащить ее в свой кабинет. Через коммутатор при врачебной ассоциации он разыскал Олмора. Некоторое время спустя доктор явился и вколол ей дозу, но поскольку у него был срочный вызов, тут же уехал, попросив Конди доставить жену домой. Конди отвез ее к поднял наверх, где их встретила вызванная доктором медсестра из его приемной. Она и уложила миссис Олмор в постель, а Конди вернулся в свое заведение. Теперь судите сами - пришлось нести ее в спальню на руках, но в ту же ночь она спускается в гараж и кончает самоубийством под выхлопной трубой. Ну, что скажете?"
Я сказала, что мне ничего не известно, и спросила, откуда он узнал всё это? Он ответил: "У меня есть знакомый репортер из грязного листка, который в Бей-Сити называют газетой. Так вот, ни расследования, ни вскрытия не было. Если они и делали какие-то анализы, то никому ничего не сообщили. Даже постоянного коронера у них там нет: его функции по очереди отправляют владельцы похоронных бюро - по неделе каждый. Но эти люди напрямую подчиняются местным политикам. Так что замять дело, если у тебя есть связи, нетрудно. А у Конди в то время связи имелись. Следствие же ему было ни к чему, да и доктору тоже".
Мисс Фромсет замолчала, ожидая моих комментариев. Но я ничего не сказал, и она добавила:
- Вы, видимо, догадываетесь, что имел в виду Браунэл.
- Конечно. Олмор избавился от жены и вместе с Конди заплатил кому надо, чтобы шума не подымали. Такие вещи проворачивают и в куда более добропорядочных городках, чем Бей-Сити. Но история на этом не кончилась, если я правильно вас понимаю.
- Нет, не кончилась. Родители миссис Олмор наняли частного сыщика. Он руководил в городе ночной караульной службой и оказался в гараже первым после Лавери. Браунэл сказал, что у того были какие-то улики, но предъявить их ему просто не дали. Арестовали за вождение машины в пьяном виде и упрятали в тюрьму.
- Теперь все? - спросил я. Мисс Фромсет кивнула.
- Я потому все это так хорошо помню, - сказала она, - что запоминать разговоры входит в мои служебные обязанности.
- Пока я не вижу, что это нам дает и как сюда вписывается Лавери, пусть он и первым обнаружил труп. Ваш сплетник Браунэл, видно, считает, что кто-то получил возможность шантажировать доктора. Но у этого человека должны быть какие-то улики, доказательства, тем более что Олмор уже чист перед законом.
- Я тоже не вижу, - сказала мисс Фромсет. - К тому же мне хочется думать, что на такую гнусность, как шантаж, Лавери не способен. Больше мне нечего добавить, мистер Марло. Я должна идти в приемную.
Она стала подниматься, но я сказал:
- Это еще не все. Мне вам надо кое-что показать.
Я вынул из кармана маленький надушенный платок, который нашел под подушкой Лавери, и, наклонившись, бросил его перед ней на стол.
18
Мисс Фромсет посмотрела на платок, на меня, затем взяла карандаш и ткнула в клочок материи резинкой на его конце.
- Чем это он опрыскан? - спросила она. - Морилкой для мух?
- Мне казалось, чем-то сандаловым.
- Дешевая подделка. Дрянь. И это еще мягко. А зачем вы его показываете? - Она снова откинулась на спинку и холодно уставилась на меня.
- Я нашел его в доме Криса Лавери, на кровати под подушкой. На нем вышиты инициалы.
Она развернула платок той же карандашной резинкой, не касаясь его руками. Лицо ее напряглось и помрачнело.
- Да, тут действительно две буквы, - сказала она со злостью, - начальные буквы моего имени и фамилии. Вы именно это хотели мне показать?
- Именно. Но у Лавери, вероятно, полдюжины приятельниц с такими инициалами.
- Значит, без гадостей в мой адрес так и не обошлось, - спокойно отметила она.
- Ваш платок или нет?
Она заколебалась. Потом, протянув руку, спокойно взяла еще одну сигарету, прикурила от спички и помахала ею, разглядывая, как язычок огня ползет по дереву.
- Да, мой. Видимо, обронила у него дома. Но это было давно. Под подушку я ничего не засовывала. Вы это хотели узнать? - Я промолчал, и она добавила: - Видимо, Крис отдал его какой-то женщине, которой по душе подобные запахи.
- Такую женщину я могу себе представить, - сказал я. - Но этот образ как-то не вяжется у меня с образом самого Криса Лавери.
Ее губы слегка изогнулись. Это были изящные губы. Мне они нравились.
- Тогда вам надо пересмотреть свои представления о Лавери, - сказала она. - Вы углядели в нем утонченность. Это ошибка, игра случая.
- О мертвых плохо не говорят, - сказал я. Несколько секунд она смотрела на меня так, будто я еще ничего не сообщил, а только собираюсь сообщить. Потом по ее телу, начиная с горла, прошла дрожь, а пальцы сжались, смяв сигарету. Она посмотрела на нее я резким движением швырнула в пепельницу.
- Его застрелили в ванной, - продолжал я. - И похоже, стреляла женщина, которая провела с ним ночь. Пистолет она оставила на лестнице, а платок на кровати.
Мисс Фромсет чуть заметно шевельнулась. Ее глаза были совсем пустые, лицо застыло, словно высеченное из камня.
- Уж не ждете ли вы от меня объяснений по этому поводу? - с горечью спросила она.
- Поймите меня правильно, мисс Фромсет. Я бы все отдал, чтобы быть учтивым, тонким и всем нравиться. С удовольствием вел бы дело так, как желаете вы и подобные вам. Хоть раз, для разнообразия. Но мне не дают - ни клиенты, ни полиция, ни те, за кем я охочусь. Сколько ни мучаюсь, кончается всегда тем, что вляпаюсь в какую-нибудь грязь, да еще и сделаю кому-то больно.
Она кивнула, хотя вряд ли слышала мой монолог. По ее телу снова прошла легкая судорога.
- И когда его застрелили?
- По-видимому, сегодня утром. Сразу после сна. Он уже побрился и собирался принять душ.
- Встает он, как правило, поздно, - сказала она. - А я с половины девятого сижу здесь.
- Я вас и не подозреваю.
- Как мило. Но платок-то мой, хотя такими духами я не пользуюсь. Правда, полицейские слабо разбираются в качестве духов, как, впрочем, и во многом другом.
- Верно. Частные сыщики тоже слабо, - сказал я. - Ну что, получили кучу удовольствия?
- О боже! - выдохнула она и крепко прижала тыльную сторону ладони к губам.
- Стреляли в него пять или шесть раз. В цель попали только две пули. Ему некуда было деваться в этом душе. Тяжкая картина. Страсти, видать, там бушевали нешуточные! А может, это предельно хладнокровный расчет.
- Его было легко ненавидеть, - сказала она безжизненным тоном. - И еще легче любить. Женщины, даже порядочные, бывает, ужасно ошибаются в мужчинах.
- Вы хотите сказать, что одно время были в него влюблены, потом разлюбили, но к убийству отношения не имеете?
- Да. - Тон ее стал легким и строгим, как духи, которых она не любила на работе. - Надеюсь, вы сохраните мои признания в тайне. - Она горько усмехнулась. - Пустой, пакостный, эгоистичный и ненадежный красавчик. Теперь он мертв. Нет, мистер Марло, я в него не стреляла.
Я ждал, пока она успокоится. Через секунду-другую, уже сдержаннее, мисс Фромсет спросила:
- Мистер Кингсли знает?
Я кивнул.
- А полиция?
- Еще нет. Во всяком случае, если и знает, то не от меня. А нашел его я. Дверь в дом была приоткрыта. Тело лежало в ванной.
Она снова потыкала карандашом в платочек:
- А об этой надушенной дряни мистеру Кингсли известно?
- Никому не известнее кроме вас, меня и того, кто положил его под подушку.
- Спасибо, - сказала она сухо. - И спасибо, что подумали про меня то, что подумали.
- В вас есть ироничность и сдержанность. Мне они по душе, - сказал я. - Но зачем же перебарщивать? Что, собственно говоря, я должен был подумать? Вытаскиваю из-под подушки платочек, нюхаю его а сам себе говорю: "Ах, ах, тут инициалы Адрианн Фромсет! Значит, мисс Фромсет хорошо знала Лавери, вероятно, даже близко знала. Так близко, как только может представить грязное воображение сыщика. То есть, очень-очень близко. Только вот запах от платочка какой-то дешевый, а мисс Фромсет к дешевым духам не притронется. К тому же он под подушкой у Лавери, а разве мисс Фромсет станет прятать платочки под подушками у мужчин? Нет, конечно. Значит, мисс Фромсет ни при чем. Простой обман зрения".
- Замолчите! - оборвала девушка. Я ухмыльнулся.
- Кем вы меня, в конце концов, считаете? - резко спросила она.
- Я бы сделал вам комплимент, да мне все равно ничего уже не светит.
Она как-то мило, всем лицом покраснела и тут же снова спросила:
- Кто его убил? Вы кого-нибудь подозреваете?
- У меня только и есть что подозрения. Но для полиции дело не составит трудностей. В гардеробе у Лавери висит одежда миссис Кингсли. И когда они услышат всю историю, включая вчерашнюю находку на Оленьем озерце, то сразу потянутся за наручниками. Правда, ее надо еще разыскать. Но им это проще, чем мне.
- Значит, Кристл Кингсли, - сказала она тускло. - Эта чаша его тоже не миновала.
- Совсем не обязательно, что она. Мало ли какие мотивы лежат за этим преступлением? Его мог совершить и кто-нибудь вроде доктора Олмора.
Она кинула на меня быстрый взгляд и покачала головой.
- Вполне мог, - настаивал я. - Исключать Олмора нельзя. Если ему нечего бояться, то почему он вчера так нервничал? Правда, путаются и нервничают не только виновные.
Я встал и, постукивая по краю стола, посмотрел на мисс Фромсет сверху вниз. Шея у нее была очаровательная.
- А что делать с платком? - спросила она глухим голосом.
- Будь он мой, я бы его отстирал от этого дешевого запаха.
- Но это ведь улика. Может быть, веская.
- Не думаю, - засмеялся я. - Где только женщины не теряют платочки! Лавери их, видно, собирал и хранил в саше с сандалом? Кто-то нашел это хранилище и решил попользоваться. А может, негодник и сам отдал платочек какой-нибудь из своих подружек, чтобы полюбоваться ее реакцией на чужие инициалы. До свидания, мисс Фромсет. И спасибо за беседу.
Я направился к двери, но тут же остановился и спросил:
- Вам известно имя репортера из Бей-Сити, который снабдил Браунэла информацией?
Она отрицательно покачала головой.
- А фамилия родителей миссис Олмор?
- Тоже нет. Но я попытаюсь разыскать. Буду рада оказать вам помощь.
- Как?
- В некрологах эти фамилии обычно сообщают. Надо посмотреть лос-анджелесские газеты.
- Вы меня очень обяжете.
Я провел пальцем по краю стола и искоса посмотрел на нее. Чуть смугловатая, цвета слоновой кости кожа, прекрасные темные глаза, пушистые, черные как ночь волосы.
Я вышел из кабинета. Блондинка за коммутатором, чуть раскрыв губы, ожидала следующей шутки.
Но юмор во мне иссяк. Я прошел мимо.
19
Полицейских машин у дома Лавери не было, никто не болтался на тропинке, а в доме, когда я открыл дверь, не пахло ни сигарным, ни сигаретным дымом. Солнце от окон уже ушло. Над одним из бокалов тихо звенела муха. Я направился в конец комнаты под арку и свесился над лестницей. Ничто нигде не двигалось, все было тихо, только слышалось, как в ванной на плечо Лавери тихо течет вода.
Я подошел к телефону, отыскал в справочнике номер полицейского участка и позвонил. Ожидая ответа, я вытащил из кармана пистолет и положил его рядом с аппаратом.
- Полиция Бей-Сити. Смут слушает, - донесся из трубки мужской голос.
- Адрес - Альтаир-стрит, дом 623. Здесь жил некий Лавери. Его застрелили.
- Альтаир-стрит, шесть-два-три. Кто говорит?
- Моя фамилия Марло.
- Вы в доме?
- Да.
- Ничего не трогайте.
Я положил трубку, сел на диван и стал ждать.
Ждать пришлось недолго. Вдали раздался вой сирены и стал быстро нарастать. На повороте завизжали шины, сирена опала до глухого ворчанья, затихла совсем, и тормоза заскрежетали у самого дома. Полиция Бей-Сити боролась за экономию резины. На тропинке послышались тяжелые шаги, и я пошел открывать дверь.
В дом ввалились два полицейских в форме - как обычно, крупные, как обычно, с обветренными лицами, как обычно, с недоверчивыми глазами. У одного из них под фуражкой за правым ухом торчала гвоздика. Второй был постарше, седоватый и мрачный. Они постряли на пороге, с подозрением оглядывая меня, и старший бросил:
- Где?
- Внизу, в ванной комнате за занавесом.
- Останься с ним, Эдди.
Он быстро, пересек комнату и исчез. Второй, не спуская с меня глаз, процедил уголком рта:
- Никаких неосторожных движений, приятель.
Я снова уселся на диван. Полицейский стал осматривать комнату. Снизу из-под лестницы доносились шаги. Внезапно мой сторож заметил пистолет и бросился к нему, словно спринтер на старте.
- Орудие преступления? - почти завопил он.
- Думаю, что да. Из него кто-то стрелял.
- Ха! - Оскалив зубы, он склонился над пистолетой и положил руку на кобуру. Пальцы его рванули кнопку, и ладонь легла на вороненую рукоять.
- Так что вы там думаете? - рявкнул он.
- Думаю, что это орудие преступления.
- Хорошо, - усмехнулся он. - Очень хорошо.
- Ничего хорошего, - сказал я. Он сделал шаг назад. Глаза его внимательно следили за мной.
- За что вы его убили? - загрохотал он.
- Вот и я все думаю - за что?
- А, понятно, еще один умник выискался.
- Давайте посидим и подождем ребят из уголовного отдела, - сказал я. - Я поберегу силы для них.
- Не пудрите мне мозги.