Когда я перевернулся, с моей груди на пол упала квадратная бутылка из-под джина, очень прозрачная, совсем пустая. Трудно было поверить, что в одной бутылке может уместиться столько жидкости.
Подтянув под себя колени, я встал на четвереньки, фыркая, как собака, которой уже не под силу доесть мясо, но и бросать не хочется. Потом тряхнул головой. Больно! Тряхнул еще раз. Опять больно! Тогда я встал на ноги и обнаружил, что на мне нет ботинок. Они валялись у плинтуса и выглядели какими-то совсем беспутными. Я с трудом в них влез. Мне казалось, что я старик, бредущий по последнему склону к пропасти. Но зубы у меня были еще целы. Я провел по ним языком. Джина во рту не чувствовалось.
- Ты еще все вспомнишь, - сказал я сам себе. - Когда-нибудь все вспомнишь, и тебе станет противно.
На столике у окна - лампа. У стены - мягкая зеленая кушетка. Зеленые портьеры на дверях… Нельзя сидеть спиной к зеленым портьерам. Добром не кончается… А кому я это сказал? Девушке с пистолетом в руке. Девушке с опустошенным лицом и каштановыми волосами, которые раньше были светлыми. А где она?
Я повернул голову. Она была все еще здесь. Лежала на откидной кровати, абсолютно голая, если не считать бежевых чулок.
Волосы спутаны. На шее темные пятна и синяки. Рот открыт, и из него торчит раздувшийся язык. Глаза выпучены, а белки совсем не белые.
Поперек голого светлого живота ярко алеют четыре свирепые царапины. Глубокие, яростные, прокорябанные в гневе ногтями.
Спутанной кучей на кушетке нанялась одежда, в основном - ее одежда. И мой пиджак. Я стал его вытаскивать и почувствовал, как под пальцами что-то хрустнуло. Это был длинный конверт с деньгами. Я положил его в карман и надел пиджак. Вручить: пятьсот долларов. Кому: Марло! Я надеялся, что все деньги целы. А на что еще можно надеяться в такой ситуации?
Осторожно ступая на всю ступню, словно по тонкому льду, я сделал пару шагов и наклонился, чтобы потереть под коленом. Не знаю, что болело больше - нога или голова.
В коридоре вдруг послышались тяжелые шаги и глухой рокот голосов. Шаги затихли у двери. Разнесся сильный стук кулаком.
Я стоял в комнате и, оскалив зубы, зло смотрел на дверь. Сейчас она откроется, и кто-то войдет. Ручку подергали, но никто не вошел. Опять раздался стук и рокот голосов. Шаги удалились. Долго ли привести хозяина с запасным ключом? Не очень.
Во всяком случае, добраться домой с Французской Ривьеры Марло не успеет.
Я поплелся к зеленой портьере, отодвинул ее, через небольшой темный коридорчик прошел в ванную комнату и зажег свет. Два коврика на полу, третий, резиновый, свешивается с края ванной, в углу - пупырчатое матовое окно. Я запер дверь, встал на ванну и открыл его. Оно было без сетки. Шестой этаж. Выглянув, я увидел узкую полоску улицы с деревьями. Сбоку, не более трех футов от меня находилось окно соседней ванной. Ядреной горной козе не составило бы труда перемахнуть это расстояние.
А измордованному частному сыщику?
К тому же, поди знай, что его там ждет.
Далекий, приглушенный голос за дверьми что-то бубнил, видимо, избитую полицейскую угрозу: "Открывайте, не то вышибем дверь". Я ухмыльнулся. Как правило, они вышибают двери ногами, и ногам приходится не сладко. Поэтому полицейские очень жалеют свои ноги. Ничего на свете они не жалеют так, как ноги.
Сорвав с крюка полотенце, я открыл обе половинки окна и уселся на подоконник. Держась правой рукой за раму, дотянулся до соседнего окна. Оно оказалось закрытым. Я вытянул ногу и ударил по стеклу в том месте, где шпингалет. Звон раздался такой, что, наверно, услышали в Рино. Обернутой полотенцем левой рукой мне удалось отомкнуть запор. Внизу по улице проехала машина, но крика никто не поднял.
Распахнув разбитое окно, я перебрался на соседний подоконник. Полотенце выскользнуло у меня из рук и упорхнуло в темноту, на далекий газон между крыльями дома.
Я пролез в чужую ванную.
32
В ней было темно, хоть выколи глаз. На ощупь я пробрался к двери, открыл ее и прислушался. Мутный свет луны из северных окон высветил две застеленные кровати. Квартира оказалась больше соседней, и кровати в ней стояли обычные, не убирающиеся в стену. Я прошел мимо них в гостиную. В обеих комнатах окна были закрыты и отдавало затхлостью. Я нашел лампу, щелкнул выключателем и провел пальцами по краю стола. Его покрывал тонкий слой пыли, которая всегда собирается даже в чистых, но оставленных без присмотра помещениях.
Я огляделся: большой обеденный стол, кабинетный приемник, журнальный столик, похожий на больничную каталку, огромный книжный шкаф, набитый романами в суперобложках, и высокая тумбочка из темного дерева, где стояли сифон, хрустальный графин и четыре стакана - вверх дном на медном индийском подносе. Рядом поблескивали две фотографии в одной серебряной рамке, изображавшие еще не старых мужчину и женщину со свежими круглыми лицами и доброжелательными глазами. Хозяева смотрели на меня так, будто не имели ничего против вторжения.
Я понюхал жидкость в графине, хлебнул и почувствовал себя от виски лучше, хотя голова заболела сильнее. Потом зажег свет в спальне и раскрыл стенные шкафы. В одном из них оказалась куча пошитой на заказ мужской одежды. Ярлык на внутреннем кармане пиджака подсказал мне, что имя владельца - X. Г. Толбот. Я залез в комод и вскоре отыскал мягкую синюю рубашку, правда, чуть меньше моего размера. Пройдя снова в ванную, я разделся, сполоснул лицо, побрызгал водой на грудь, потер сырым полотенцем волосы и напялил синюю рубашку на себя. Потом, обильно смочив голову душистой жидкостью для волос, пригладил ее щетками и расческами мистера Толбота.
Джином от меня больше не несло, разве что самую малость.
Поскольку верхняя пуговица на вороте не сходилась, пришлось снова лезть в комод. Я нашел там темно-синий шелковый галстук, повязал его на шею и, надев пиджак, глянул в зеркало. Вид у меня стал слишком аккуратным и для такого позднего часа, и даже для такого человека, как мистер Толбот, - судя по одежде, большого педанта. Не только слишком аккуратным, но и слишком трезвым.
Я слегка взъерошил волосы, распустил узел галстука и, вернувшись в гостиную, взялся за графин. Потом закурил сигарету мистера Толбота и утешил себя тем, что он с женой, где бы они ни находились, проводит время лучше. Во мне еще теплилась надежда, что я, бог даст, когда-нибудь их навещу и поблагодарю.
Я подошел к двери в коридор, открыл ее и, попыхивая сигаретой, прислонился к косяку. Я не особенно надеялся, что моя тактика сработает, но ждать, пока полицейские обнаружат разбитое окно и пойдут по следу, было еще опаснее.
Чуть дальше по коридору кто-то кашлянул, и я, высунув голову, поймал взгляд полицейского. Это был маленький, ладный человечек в хорошо отглаженной форме, с рыжеватыми волосами и. рыжевато-желтыми глазами. Он проворно подскочил ко мне.
Я зевнул и со скукой спросил:
- Что-нибудь случилось?
Он настороженно всматривался в меня:
- Да, небольшое происшествие в соседней квартире. Вы ничего не слышали?
- Вроде бы слышал стук. Я только пришел.
- Поздновато, - сказал он.
- Это как посмотреть, - сказал я. - А в чем дело?
- Тут жила одна дама. Вы ее знали? - спросил он.
- Вроде бы видел.
- Ну-ну. Глянули бы вы на нее сейчас. - Он взял себя рукой за горло, выпучил глаза и гнусно захрипел. - Такие вот дела. Значит, ничего не слышали?
- Ничего, кроме стука.
- Понятно. А как ваше имя?
- Толбот.
- Минуточку, мистер Толбот. Подождите. - Он прошел несколько шагов по коридору и всунул голову в соседнюю дверь, из которой падал свет. - Эй, лейтенант. Тут объявился сосед.
В дверях появился человек и посмотрел в мою сторону; высокий человек с блеклыми волосами и иссиня-голубыми глазами. Дегармо. Лучше и не придумаешь!
- Жилец из соседней квартиры, - с готовностью представил меня маленький ладный полицейский. - Зовут Толбот.
В ярких голубых глазах Дегармо не было и намека на то, что мы встречались раньше. Он подошел к моей двери, крепкой рукой уперся мне в грудь и втолкнул внутрь комнаты. Когда мы оказались футах в шести от двери, он бросил через плечо:
- Заходи, Малыш, и закрой дверь.
Маленький полицейский зашел.
- Норовил улизнуть, - лениво процедил Дегармо. - Возьми-ка его на мушку.
Малыш в момент расстегнул черную кобуру, выхватил пистолет тридцать восьмого калибра и смочил языком губы:
- Ну и дела! - тихо сказал он и присвистнул. - Ну и дела! А как вы догадались, лейтенант?
- О чем догадался? - спросил Дегармо, не спуская с меня глаз. - А ты, приятель, куда собрался? Вниз за газетой? Чтобы прочесть о ее смерти?
- Ну и дела! - повторил Малыш. - Сексуальный маньяк. Содрал с нее всю одежду и придушил. А как вы все же догадались, лейтенант?
Дегармо не ответил. Он стоял, покачиваясь на каблуках, лицо у него было пустое, тяжелое, как гранит.
- Точно, убийца, - внезапно сказал Малыш. - Принюхайтесь, лейтенант. Комнаты не проветривали много дней. На мебели пыль. Часы на каминной полке стоят. А как он сюда пробрался?.. Минутку, лейтенант, сейчас проверю. Можно?
Он выбежал в спальню. Потом я услышал, как он возится в ванной. Дегармо стоял, не двигаясь.
- Пролез через окно в ванной, - сказал Малыш, вернувшись. - Там осколки стекла. И чертовски несет спиртным. Помните запах, когда мы вошли в ту квартиру? А вот рубашка, лейтенант. Воняет, словно ее выполоскали в джине.
Он поднял рубашку кверху. В воздухе сразу запахло джином. Дегармо рассеянно посмотрел на нее, сделал шаг вперед, распахнул борт моего пиджака и оглядел рубашку, которая была на мне.
- Ясное дело, - сказал Малыш. - Стащил у хозяина квартиры. Верно я говорю, лейтенант?
- Да. - Дегармо дотронулся до моей груди и медленно опустил руку. Оба беседовали так, будто меня в комнате и не было.
- Обыщи его, Малыш.
Малыш ощупал меня со всех сторон.
- Ничего нет, - сказал он.
- Выведем его черным ходом, - сказал Дегармо. - Наша добыча, нам и распоряжаться. Только надо успеть до приезда Уэббера. Этот петух Рид не заметит и жемчужину в куче навоза.
- Но вы, вроде, не в бригаде, - засомневался Малыш. - Я слышал, вас отстранили.
- Так чего мне терять, раз отстранили? - спросил Дегармо.
- А я могу потерять работу, - сказал Малыш. Дегармо бросил на него презрительный взгляд. Маленький полицейский вспыхнул, и глаза у него забегали.
- Хорошо, - сказал Дегармо. - Пойди и доложи Риду.
Малыш облизал губы:
- Ладно, приказывайте, лейтенант. Я могу и не знать, что вас отстранили.
- Мы отвезем его сами, ты и я.
- Слушаюсь.
Дегармо ткнул пальцем мне в подбородок.
- Сексуальный маньяк, - сказал он спокойно и скупо улыбнулся краешком широкого, жесткого рта. - Такие вот пироги.
33
Мы вышли в коридор и направились в противоположную от соседней квартиры сторону. Из ее все еще открытой двери бил свет и доносились спорящие голоса. Рядом стояли двое в штатском и курили в рукав, словно дул ветер.
Завернув за угол, мы подошли к лифту. Но Дегармо открыл дверь на пожарную лестницу, расположенную за шахтой, и, ухая по бетонной лестнице, стал спускаться этаж за этажом вниз. На первом этаже он остановился, взялся за ручку двери в вестибюль и прислушался.
- Машина есть? - спросил он меня.
- Да, стоит в гараже.
- Прекрасно.
Мы спустились еще ниже, в темный гараж, Из конторы вышел долговязый негр, и я отдал ему квитанцию. Окинув вороватым взглядом полицейскую форму Малыша, негр молча показал на "крайслер".
Дегармо уселся за руль, я - рядом с ним, а Малыш забрался на заднее сиденье. Машина выбралась в туманную прохладу ночной улицы. За два квартала от нас появился большой полицейский автомобиль с двумя красными мигалками.
Дегармо сплюнул в окно и повернул "крайслер" в противоположную сторону.
- Это Уэббер, - сказал он. - Опять опаздывает на похороны. В этот раз, Малыш, мы таки утерли ему нос.
- Не нравится мне ваша затея, лейтенант. Честное слово, не нравится.
- Держи хвост пистолетом, парень. Тебя еще, глядишь, возьмут назад в уголовный отдел.
- Пусть не возьмут, зато сохраню какую-никакую работу, - сказал Малыш. Смелость из него быстро улетучивалась.
Кварталов десять Дегармо гнал на большой скорости, затем чуть сбросил газ.
- Вам лучше знать, что вы делаете, лейтенант, - нервно сказал Малыш. - Но этой дорогой к муниципалитету не попадешь.
- Правильно, - сказал Дегармо. - А мы туда и не собираемся.
Машина совсем замедлила ход и почти вползла в улицу с маленькими аккуратными домами. Дегармо плавно нажал на тормоза, остановился у обочины посреди квартала и, перекинув руку через спинку сиденья, повернул голову к Малышу:
- Так ты считаешь, ее убил он?
- Мое дело маленькое, - сдавленным голосом ответил Малыш.
- У тебя есть фонарь?
- Нет.
- Фонарь лежит в кармане у левой дверцы, - сказал я. Малыш покопался там, щелкнул выключателем - и зажегся яркий луч.
- А теперь посмотри ему на затылок, - приказал Дегармо.
Луч скользнул по салону и застыл. За спиной у меня раздалось сопение и что-то коснулось опухоли на затылке. Я дернулся. Луч погас, и машину снова наполнила темнота улицы.
- По-моему, его оглушили, лейтенант, - сказал Малыш. - Ничего не пойму.
- И ту девушку оглушили, - сказал Дегармо. - Только шишка не очень заметная. Но она есть. Ее оглушили, чтобы сначала раздеть и расцарапать, а уж потом придушить. Иначе из царапин не пошла бы кровь. И все это тихо, без шума. И телефона в квартире нет. Как ты думаешь, кто сообщил об убийстве в полицию, Малыш?
- Откуда мне, к черту, знать? Позвонил какой-то человек и сказал, что в доме "Гранада" на Восьмой улице, в квартире 618, лежит труп. Когда вы появились, Рид все еще разыскивал фотографа. Дежурный доложил, что голос был хриплый, скорее всего, измененный. Фамилии звонивший не назвал.
- То-то и оно, - сказал Дегармо. - А если бы ее убил ты сам, Малыш, как бы ты выбрался из дома?
- Взял бы и ушел, - ответил Малыш. - Проще простого! Эй! - внезапно рявкнул он на меня. - А вы какого черта остались?
Я не ответил.
- Ты бы стал лазить по окнам на шестом этаже и вламываться в чужие комнаты, где, того и гляди, застанешь людей? - монотонно продолжал Дегармо. - Стал бы притворяться хозяином и тратить время на телефонный звонок в полицию? А, Малыш? Труп ведь мог пролежать в квартире хоть целую неделю. А потом ищи-свищи. Так упустил бы ты свой шанс, Малыш?
- Думаю, нет, - осторожно сказал Малыш. - Я бы вообще не стал звонить. Но от сексуальных маньяков жди чего угодно, лейтенант. Они же ненормальные. К тому же у этого фрукта мог быть помощник, который его и огрел, чтобы подставить под арест.
- Последнее ты сам придумал или где вычитал? - фыркнул Дегармо. - Торчим мы тут, разговоры разговариваем, а тот, кто знает все ответы, сидит рядом, да отмалчивается. - Он повернул ко мне свою крупную голову. - Так что ты там делал, приятель?
- Сам не знаю, - сказал я. - От удара память отшибло.
- Мы поможем, - сказал Дегармо. - Отвезем сейчас за город - это недалеко, всего несколько миль. Там будет спокойно. Посидишь, полюбуешься звездами и все вспомнишь. Еще как вспомнишь!
- К чему вам это, лейтенант? - спросил Малыш, - Лучше вернемся в муниципалитет. И вообще, есть у нас устав или нет?
- Плевать мне на устав, - сказал Дегармо. - Мне этот тип нравится. Хочу с ним спокойно побеседовать. Правда, он стесняется, но это ничего. Как-нибудь уговорю.
- Без меня, - сказал Малыш.
- И что же ты собираешься делать?
- Вернусь в муниципалитет.
- Никто тебя не держит. Иди, раз уж ты любишь ходить пешком.
Малыш какое-то время молчал.
- Люблю, очень люблю, - сказал он наконец спокойным тоном и, открыв дверь, выбрался на тротуар. - Надеюсь, вам понятно, лейтенант, что мне придется доложить.
- Понятно, - сказал Дегармо. - Передай Уэбберу привет. И когда он будет в следующий раз заказывать бифштекс, пусть поставит в память обо мне пустую тарелку.
- Ничего не пойму, какой-то темный лес, - сказал маленький полицейский и захлопнул дверцу.
Дегармо завел мотор и сразу, чуть ли не с места, набрал скорость в сорок миль. Через три квартала на спидометре было уже пятьдесят. У проспекта машина замедлила ход, повернула на восток и поехала уже нормально. Иногда мимо нас проносились поздние автомобили, но больше ничто не нарушало холодную предрассветную тишину. Через некоторое время мы выехали за город.
- Пришла пора и мне послушать, - сказал Дегармо флегматично. - Может, вместе мы в этом деле разберемся.
"Крайслер" преодолел подъем и пошел вниз, через парк при доме престарелых. Над высокими фонарями светились нимбы от ночного тумана с залива. Я начал говорить:
- Кингсли пришел ко мне сегодня вечером и сказан, что позвонила жена. Ей срочно требовались деньги. Отвезти их должен был я, а заодно и помочь, если она попала в беду. У меня, правда, на этот счет имелись свои планы. В общем, ей описали мою внешность и назначили встречу в бульваре Аргуелло. Она должна была там появляться в первую четверть каждого следующего часа.
- Значит, хотела удрать, а удирают, как правило, по какой-то причине. К примеру, после убийства, - сказал он медленно и, слегка подняв руки, тут же снова бросил ил на баранку.
- Я приехал туда спусгя несколько часов. Меня предупредили, что она перекрасила волосы в каштановый цвет. Но когда в кафе мимо моего столика прошла шатенка, я ее не узнал. Я ведь ее видел только на фотографии, но даже на хорошей фотографии не всегда уловишь сходство. Затем по ее просьбе мексиканский мальчишка вызвал меня на улицу. Говорить она не хотела - требовала деньги. А мне позарез нужно было поговорить. И в конце концов она поняла, что не отделается, и сообщила, что живет в "Гранаде". Только прежде чем идти туда, пришлось дать ей десять минут форы.
- Как раз достаточно, чтобы устроить засаду, - сказал Дегармо.
- Засада там, само собой, была, но я не уверен, что ее устроила она. Ей ведь не хотелось, чтобы я приходил, не хотелось того разговора. С другой стороны, она понимала, что я не отстану и, прежде чем отдать деньги, потребую объяснений. Поэтому все ее отнекивания могли быть просто игрой. Что-что, а играть она умела. За это могу поручиться. В общем, я пришел, и мы поговорили. Ничего интересного она не сообщила. Но потом разговор зашел об убийстве Лавери, и тут она раскололась подозрительно быстро. Я объявил, что сейчас сдам ее в полицию.
Мы проехали мимо Уэствуда. Городок был темный, светилась только ночная бензозаправка, да несколько окон в отдаленных жилых домах.
- Она выхватила пистолет, - продолжал я. - Думаю, не шутила. Но подошла слишком близко, и мне удалось зажать рукой ее голову. Пока мы барахтались, кто-то вынырнул из-за зеленой портьеры и оглушил меня. Когда я очнулся, она была уже мертва.
- Успел заметить, кто ударил? - невозмутимо спросил Дегармо.
- Нет. Заметил только - даже скорее почувствовал, что это был мужчина, и довольно крупный. А вот это я нашел на кушетке в куче одежды. - Я достал из кармана желто-зеленый шарф и положил его на колено Дегармо. - Вечером он был на Кингсли.