- Конечно. - Он снова, словно застенчивый ковбой, принялся вертеть в руках шляпу. Но глаза его смотрели далеко не застенчиво. - Могу я надеяться, что если какие-то важные связи все же раскроются, вы поставите нас в известность?
- Надеюсь, можете, - сказал я. Он оттопырил языком нижнюю губу:
- Нам нужно больше, чем просто надежда. А в настоящее время вы могли бы что-то прояснить?
- В настоящее время я знаю столько же, сколько Паттон.
- Кто это?
- Начальник полиции в Пумьей Вершине.
Худощавый серьезный лейтенант терпеливо улыбнулся и хрустнул пальцем.
- Перед дознанием окружной прокурор из Сан-Бернардино захочет с вами побеседовать, - сказал он. - Но это еще не скоро. Пока что они стараются снять отпечатки пальцев. Мы на помощь послали специалиста.
- Будет нелегко. Тело долго находилось в воде.
- Сейчас это не проблема. В Нью-Йорке много утопленников, и там разработали метод. Срезают кожу с подушечек и закрепляют в дубильном растворе. Как правило, отпечатки получаются.
- Думаете, у погибшей какое-то уголовное прошлое?
- Мы всегда снимаем у трупов отпечатки, - сказал он. - Вам-то уж должно быть это известно.
- Кстати, я не был знаком с этой женщиной и ездил туда не из-за нее. Можете мне поверить.
- Но вы ведь не хотите объяснить, зачем ездили, - настаивал он.
- Зря вы считаете, что я что-то скрываю.
Он повертел шляпу на костистом пальце:
- Вы меня не так поняли, мистер Марло. Ничего мы не считаем. Мы просто ведем следствие, ищем. Я задаю обычные вопросы. Вы давно работаете по этой части и должны бы знать. - Он поднялся и надел шляпу. - Если понадобится уехать из города, поставьте меня в известность. Буду очень признателен.
Я пообещал и проводил его до двери. Наклонив голову и одарив меня грустной полуулыбкой, он вышел, не спеша добрел до лифта и нажал кнопку.
Я вернулся на кухню глянуть, не осталось ли кофе. Набралось две трети чашки. Я добавил сахара, сливок и с кофе в руке направился к телефону. Набрав номер полицейского управления, я попросил соединить меня с уголовным отделом, а потом с лейтенантом Флойдом Гриром.
- Лейтенанта Грира сейчас нет на месте, - ответил голос. - Кто-нибудь может его заменить?
- Де Сото там?
- Кто-кто?
Я повторил имя.
- Из какого отдела и какое звание?
- Один из агентов.
- Не бросайте трубку.
Я подождал. Наконец тот же скрипучий голос сказал:
- Что за шуточки? Де Сото в штате не числится. Кто на проводе?
Я положил трубку, допил кофе и позвонил в контору Кингсли. Мисс Фромсет вежливо ответила, что он только что пришел, и без звука соединила меня.
- Ну? - спросил Кингсли. Его голос в начале рабочего дня звучал бодро и напористо. - В гостинице что-нибудь узнали?
- Она туда заезжала. И встречал ее Лавери. Коридорный, которого я расспрашивал, упомянул его сам, безо всяких моих подсказок. Они пообедали и вместе поехали на станцию.
- Я мог бы и сообразить, что он врет, - медленно произнес Кингсли. - Но мне показалось, что он удивился, когда я сказал о телеграмме из Эль-Пасо. На этот раз интуиция подвела. Есть что-нибудь еще?
- В Сан-Бернардино нет. Только что приходил полицейский - обычные вопросы и предупреждения не покидать город. Пытался выяснить, зачем я ездил в Пумью Вершину. Я не сказал и, судя по тому, что Джим Паттон ему неизвестен, тот тоже о вас не проговорился.
- Джим чертовски порядочный человек, - сказал Кингсли. - Да, к чему вы спрашивали вчера о какой-то Милдред… как там дальше? Фамилию не помню.
Я коротко рассказал всю историю, а заодно сообщил о том, где нашлась машина Мьюриел с вещами.
- Дела Билла плохи, - сказал он. - Я бывал на Енотовом озере, но дровяной сарай мне бы и в голову не пришел… я вообще про него не знаю. Похоже на преднамеренное убийство.
- Да нет, не обязательно преднамеренное. Билл хорошо знал местность И ему ничего не стоило прямо на ходу сообразить, где чего спрятать. Да и расстояние играло роль. С его ногой далеко не поедешь.
- Может быть. Что вы собираетесь делать дальше?
- Снова навещу Лавери.
Он согласился, что это логично, и добавил:
- А эта… ну, погибшая… к нашему делу никакого отношения не имеет?
- Ваша жена могла кое-что про нее знать. Тогда полицию это заинтересует.
- Послушайте, Марло, - голос звучал резко. - Я могу понять склонность сыщика связывать все происходящее в один тугой узел. Но все же не давайте этой склонности воли. Жизнь, как я ее понимаю, совсем не такая. Поэтому оставьте полиции семью Чесса, а сами сосредоточьтесь на семье Кингсли.
- Хорошо, - сказал я.
- Не подумайте только, что я хочу вам навязывать…
Я от души рассмеялся и повесил трубку. Потом оделся, сходил в гараж за "крайслером" и поехал в Бей-Сити.
14
Миновав перекресток у поворота на Альтаир-стрит, я доехал до площадки с полукруглой стоянкой у самого края каньона, и белыми деревянными перилами над обрывом. Не вылезая из машины, я сидел, любуясь видами океана, серо-голубыми склонами предгорий, и думал. Я хотел решить, как лучше вести себя с Лавери: говорить мягко или резко, махать оливковой ветвью или кулаками. Пришел к выводу, что лучше попробовать мягкий подход. Если же я не добьюсь результатов - а скорее всего, не добьюсь, - тогда пусть берет свое природа и страдает мебель.
На той стороне каньона по склону вилась безлюдная мощеная улочка. Чуть ниже, на следующей улице, двое парнишек кидали бумеранг и, пихаясь локтями, переругиваясь, бегали за ним. Еще ниже, за красной кирпичной стеной, стоял среди деревьев дом. На заднем дворе сушилось на веревке белье, а по крыше, покачивая головками, ходили два голубя. Мимо дома прогромыхал голубой с коричневым автобус. Когда он остановился, из него осторожно вылез старик, утвердился на земле и, постукивая тяжелой тростью, потащился по склону вверх.
Воздух был еще прозрачнее, чем вчера. Вся округа нежилась в утреннем покое. Я оставил машину и пошел на Альтаир-стрит к дому 623. Окна на улицу плотно прикрывали жалюзи. Дом, казалось, спит. Я спустился по тропинке с корейским мхом и, уже надавив на звонок, заметил, что дверь чуть отходит. Она осела, как оседают все двери в наших местах, и язычок замка оказался чуть ниже прорези. Мне вспомнилось, что ее заедало еще вчера, когда я уходил. Я слегка нажал, и она с легким щелчком подалась. Комната была во тьме, только из окон на западе пробивался тусклый свет. Никто на звонок не ответил, а еще раз звонить мне не хотелось. Я распахнул дверь чуть шире и вошел.
От комнаты веяло теплой тишиной закрытого, несмотря на позднее утро, помещения. На круглом столике у дивана стояли два грязных бокала, полупустой сифон и почти совсем пустая бутылка "Ват 69". Рядом ждала своей очереди полная. На дне медного ведерка для льда поблескивала талая вода.
Я прикрыл за собой дверь и прислушался. Если хозяина нет, можно рискнуть сделать обыск. Ничего особо инкриминирующего на Лавери у меня не было, но тем не менее он вряд ли станет звонить в полицию.
Время тянулось в тишине под стрекот электрических часов на каминной доске, под отдаленные гудки автомобильных клаксонов на Астер-драйв, под басистое жужжание аэроплана над склонами за каньоном и урчание внезапно включившегося на кухне холодильника.
Я прошел в комнату, осмотрелся и снова прислушался - ничего, кроме тех же мирных домашних звуков, даже не намекающих на присутствие человека. Я направился по ковру к сводчатому проходу в конце.
На белых металлических перилах ведущей вниз лестницы внезапно появилась рука в перчатке. Появилась, замерла, снова потянулась вверх. Затем показалась шляпка, наконец - лицо. По лестнице медленно поднималась женщина. Она поднялась и, все еще, видимо, не замечая меня, повернула под арку в комнату. Тоненькая дама неопределенного возраста, с неопрятными волосами, испачканным яркой помадой ртом и толстым слоем румян на щеках. Голубой твидовый костюм совершенно не шел к ее лиловой шляпке, которая сбилась набок и прикрывала глаза.
Увидев меня, она не остановилась, даже не моргнула глазом, а медленно пошла к центру комнаты, выставив вперед правую руку. Как и левая рука, которую я видел на перилах, правая тоже была в коричневой перчатке, только с одним отличием - пальцы сжимали рукоятку небольшого пистолета.
Дама наконец остановилась, чуть качнулась назад, и с ее губ сорвался стон. Потом вдруг хихикнула, тонко, нервно, и, не опуская пистолета, снова двинулась вперед.
Я стоял, не спуская с оружия глаз.
Теперь она подошла достаточно близко для доверительного разговора и, направив дуло мне в живот, сказала:
- Хотела получить с него квартирную плату. Дом, кстати, содержится в порядке. Ничего не сломано. Нет, он всегда казался мне человеком аккуратным и надежным. Вот только задержал оплату.
- И много задолжал? - довольно вежливо спросил я, но голос у меня был срывающимся и жалким.
- За три месяца. Двести сорок долларов. Восемьдесят в месяц - не так уж и много за хорошо обставленный дом. Он и раньше, бывало, задерживал, но в конце концов отдавал. И сегодня утром обещал. По телефону. Я имею в виду, обещал отдать деньги.
- По телефону, - повторил я. - Сегодня утром.
Я незаметно передвинул ноги. Мне пришло в голову подвинуться ближе, отбить руку с пистолетом в сторону и схватить даму, пока она не успеет снова прицелиться. Этот прием мне никогда особенно не удавался, но надо же время от времени тренироваться. Сейчас время как раз настало.
Я умудрился приблизиться дюймов на шесть, но дама была все еще далековато.
- Вы хозяйка этого дома? - спросил я, не глядя на пистолет. Во мне теплилась слабая, очень слабая надежда, что она целится в меня неосознанно.
- Конечно. А кто же еще? Меня зовут миссис Фолбрук.
- Я так и подумал, что вы хозяйка, - сказал я. - Кто еще стал бы говорить об оплате. Но вот вашего имени я не знал.
Еще восемь дюймов. Отличная работа! Жаль, если она пойдет коту под хвост.
- А можно узнать, кто вы? - спросила она.
- Я тут по поводу платы за машину, - сказал я. - Дверь была чуть приоткрыта, вот и вошел. Зачем - сам не знаю.
Я скорчил физиономию, какая, по моему мнению, должна быть у агента кредитной фирмы, собирающего взносы, - чуть жестковатую, но всегда готовую расплыться в улыбке.
- Мистер Лавери вам тоже задолжал? - встревоженно спросила она.
- Слегка. Самую малость, - успокоил я ее.
Я был уже готов к броску. Расстояние до нее теперь нормальное. Нужна лишь скорость. Быстро, резко сделать шаг вбок и, отбив руку с пистолетом в сторону… Я оторвал ногу от ковра…
- А знаете, - сказала она, - странно получилось с этим пистолетом. Нашла его на лестнице. Гадость, весь в масле. А дорожка на лестнице из серой шенили. Обошлась в копеечку.
И она протянула мне пистолет.
Моя рука, онемевшая от напряжения, какая-то вся ломкая, приняла дар. Ноги расслабились. А дама тем временем с отвращением понюхала перчатку и продолжала с той же шизофреничной рассудительностью:
- Вам проще. Я имею в виду машины. Если что не так, всегда можно забрать. А вот дом с хорошей мебелью забрать труднее. Чтобы выселить жильцов, нужно время и деньги. К тому же они обижаются, иногда даже специально начинают портить вещи. К примеру, это ковер на полу стоил в комиссионке больше двухсот долларов. Он, правда, всего лишь джутовый, но зато какой цвет. Правда? Ни за что не скажешь, что он джутовый и подержанный. Хотя почему подержанный? Глупо. Они все подержанные, если хоть раз полежали на полу. Знаете, я пришла сюда пешком - берегу шины для правительства. Могла бы, конечно, подъехать на автобусе, но эти автобусы то не ходят, то идут в другую сторону.
Я почти не слушал, что она говорит. Ее речь накатывала и откатывала, как невидимый за мысом прибой. Меня интересовал только пистолет.
Я вынул обойму. Пусто. Заглянул в казенник. Тоже пусто. Понюхал дуло. От него так и несло пороховой гарью.
Я опустил пистолет в карман. Шестизарядный, автоматический пистолет двадцать пятого, калибра, из которого недавно выпустили всю обойму. Около получаса назад, даже больше.
- Из него что, стреляли? - любезно осведомилась миссис Фолбрук.
- А почему вы думаете, что стреляли? - спросил я. Мой голос звучал ровно, но сердце все еще скакало.
- Нет, он просто валялся на лестнице, - сказала она. - Но ведь из этих штук иногда стреляют.
- Верно, стреляют. Видимо, у мистера Лавери дыра в кармане. Он, кстати, дома?
- К сожалению, нет. - Она разочарованно потрясла головой. - Обманщик. Обещал отдать деньги, я тащилась сюда пешком, а…
- Когда вы ему звонили? - спросил я.
- Еще вчера вечером. - Она нахмурилась. Видимо, ей не нравилось количество вопросов.
- Его, наверное, куда-нибудь вызвали, - сказал я. Она уставилась в какую-то точку у меня на лбу.
- Послушайте, миссис Фолбрук, - сказал я. - Давайте не будем морочить, друг другу голову, хотя я это дело и обожаю. Простите за вопрос. Вы, случаем, не пристрелили его из-за трехмесячной задолженности?
Она медленно опустилась на край стула и провела кончиком языка по ярко вымазанным губам.
- До чего гнусные подозрения, - раздраженно бросила она. - Какой вы все же несимпатичный человек. Сами же сказали, что из пистолета не стреляли.
- Из всех пистолетов когда-нибудь стреляют. И все пистолеты когда-нибудь заряжают. Но этот сейчас пуст.
- Ну, так… - Она нетерпеливо махнула рукой и снова понюхала перчатку.
- Извините меня за глупый домысел. Пошутил. Просто мистера Лавери не было дома, а вы осмотрела помещение. А поскольку вы хозяйка, у вас есть свой ключ. Верно?
- Мне не хотелось заходить без спросу, - сказала она, покусывая палец. - Наверное, и не надо было. Но я ведь имею право знать, все ли тут в порядке.
- Ну и узнали. А вы точно уверены, что его нет дома?
- В холодильник и под кровати я не заглядывала, - холодно ответила она. - Когда он не ответил на звонок, я покричала с лестницы. Потом спустилась вниз и еще раз крикнула там. Даже в спальню заглянула. - Она застенчиво опустила глаза и сжала рукой колено.
- Значит, та-ак, - протянул я.
- Да-да, именно так, - бодро подхватила она. - Как вы сказали, вас зовут?
- Вэнс, - сказал я. - Фило Вэнс.
- И на какую фирму вы работаете, мистер Вэнс?
- Сейчас я не работаю, - сказал я. - Жду, пока полицейскому управлению снова понадобится помощь.
Она вроде бы встревожилась:
- Но вы же сказали, что пришли получить деньги за машину.
- Это у меня левая работа, - сказал я. - Временная.
Она встала и твердо посмотрела на меня. Голос ее стал ледяным:
- В таком случае, прошу вас оставить дом.
- Если не возражаете, я его сначала осмотрю. Вдруг вы что-то упустили.
- Такой необходимости нет, мистер Вэнс, - заявила она. - Это мой дом. Прошу вас его немедленно покинуть.
- А если не покину, вы позовете на помощь? Садитесь, миссис Фолбрук. Я быстро. Этот пистолет вызывает подозрения.
- Я же сказала, что нашла его на лестнице, - сказала она сердито, - больше я ничего не знаю. Я… я вообще ничего в них не смыслю. За всю жизнь не сделала ни выстрела.
Она открыла большую синюю сумку, вынула платочек и приложила к носу.
- А с какой стати я должен верить вашим словам? - спросил я.
Она трогательно воздела в мою сторону левую руку, словно проштрафившаяся жена из мелодрамы, и воскликнула:
- Не надо было мне сюда заходить. Ужасная глупость! Мистер Лавери будет возмущен.
- Не надо было допускать, чтобы я увидел пустую обойму, - сказал я. - Тогда бы все обошлось.
Она топнула ногой. Для полноты образа только этого жеста и не хватало. Теперь сцена выглядела идеально.
- Гадкий, гадкий человек! - заверещала она. - Не смейте ко мне прикасаться! Ни на шаг не подходите. Какое право вы имеете меня оскорблять…
Миссис Фолбрук резко, словно перерезая натянутую резинку, оборвала монолог, опустила голову в этой своей лиловой шляпке и кинулась к выходу. Пробегая мимо меня, она, защищаясь, вытянула руку, хотя я стоял в стороне и не двигался с места. Потом распахнула дверь и выскочила на тропинку к улице. Дверь медленно закрылась, и до меня донеслись быстрые шаги.
Я провел ногтем по зубам, щелкнул себя по подбородку и прислушался. Тишина. Итак, шестизарядный пистолет с пустым патронником.
- Что-то здесь не так, - сказал я громко.
Дом казался подозрительно спокойным. Я прошел по персиковому ковру под свод к лестнице. Снова прислушался, пожал плечами и стал осторожно спускаться.
15
В нижнем холле я увидел две двери по краям и две посередине. Одна из средних оказалась дверью бельевого шкафа, другая была заперта. Я направился в дальний конец и заглянул в запасную спальню - жалюзи на окнах были плотно прикрыты, здесь уже давно не жили. В спальне на противоположной стороне холла была широкая кровать, светлая мебель, ковер цвета кофе с молоком, квадратное зеркало над туалетным столиком, и над ним - длинная лампа дневного света. В углу на столе со стеклянной столешницей стояла хрустальная собака и шкатулка с сигаретами, тоже хрустальная.
По туалетному столику была рассыпана пудра. На корзинке для мусора висело полотенце с мазком темно-красной помады. Две подушки в изголовье кровати еще хранили вмятины от голов, и из-под одной торчал кончик женского носового платочка. В ногах валялась абсолютно черная ночная рубашка. Резко пахло сандалом.
Интересно, что подумала обо всем этом миссис Фолбрук.
Я повернулся и посмотрел на себя в большое зеркало на двери гардероба. Дверь эта была белой, с хрустальной шарообразной ручкой. Я открыл ее носовым платком и заглянул. Внутри была фанеровка из кедра, приятно, по-дружески попахивало твидом и висело много мужской одежды. Но не только мужской.
Я обнаружил там женский костюм, черный с белым, где преобладал белый, на верхней полке увидел панаму с черно-белой крученой лентой, а внизу - черно-белые туфли. Были там и еще какие-то тряпки, но больше я не присматривался.
Я закрыл гардероб и покинул спальню, держа наготове платок для следующих ручек.
Запертая дверь рядом с бельевым шкафом явно вела в ванную комнату. Я подергал ее, но безрезультатно. Наклонившись, я увидел в центре ручки узкую прорезь и понял устройство - дверь закрывалась щеколдой изнутри, а прорезь извне предназначалась для ключа без бородок - на случай, если кому-то в ванной станет плохо или там закроется капризный ребенок.
Такой ключ обычно держат на верхней полке бельевого шкафа, но сейчас его там не было. Я попытался всунуть в прорезь лезвие перочинного ножа, но оно оказалось широковатым. Тогда я вернулся в спальню и взял с туалетного столика пилку для ногтей. Пилка подошла, и дверь открылась.
На раскрашенной бельевой корзине валялась мужская пижама песочного цвета, рядом на полу - тапочки без задников. На раковине лежала безопасная бритва и тюбик крема для бритья с открученным колпачком. Окно было закрыто, в воздухе стоял специфический острый запах, который ни с чем не спутаешь.