- Разве… разве мы все потеряли? Совершенно разорились? - задыхаясь, спросила бедная женщина.
В этот момент доктор вытянул вперед руки, как бы призывая жену в свои объятия, и патетически воскликнул:
- Да, разорились! Да, мой ангел, твой злополучный муж окончательно разорил тебя!
Казимир с иронией взглянул через стеклышко монокля на нежные объятия удрученных супругов и, обращаясь к Жану-Мари, тем же насмешливым тоном сказал:
- Слышишь, молодчик, они вконец разорились, теперь от них ничем больше не поживишься! Ни денег, ни дома, ни жирных кусков! И мне думается, друг мой, что тебе всего лучше, недолго думая, забрать свои пожитки да и убираться отсюда подобру-поздорову. Как видишь, это дело теперь выеденного яйца не стоит - оно, можно сказать, окончательно прогорело!
При этом Казимир лукаво прищурился и многозначительно кивнул мальчику на дверь.
- Ни за что на свете! - воскликнул доктор, вскочив с места. - Жан-Мари, если ты хочешь меня покинуть теперь, когда мы разорились и стали беднее любого крестьянина в этой деревне, я тебе не препятствую, иди с богом! Ты получишь от меня обещанные тебе сто франков, если только они у меня найдутся, но если ты захочешь остаться с нами… - И доктор немного всплакнул. - Казимир предлагает мне место писца, и хотя вознаграждение будет скромное, но на нас троих хватит. Не достаточно ли того, что я потерял дом, имущество и все свое состояние? Неужели я еще должен лишиться и сына?!
Жан-Мари горько заплакал, но не произнес ни слова.
- Терпеть не могу мальчишек, которые плачут, - досадливо заметил Казимир, - а этот постоянно ревет. Эй, ты, слушай, убирайся-ка ты вон отсюда! У меня есть серьезные дела, о которых нужно поговорить с твоими хозяином и хозяйкой, а эти ваши семейные отношения вы успеете выяснить и после моего отъезда. Ну, марш, живо! - И он раскрыл дверь выразительным жестом.
Жан-Мари выбрался из комнаты, точно уличенный вор, не переставая плакать. В двенадцать часов все сели за стол, но мальчик так и не появился.
- Эге, брат, ушел твой мальчик-то? Ну, что, сам теперь видишь? - сказал Казимир. - Небось, с полуслова понял?
- Я, конечно, сознаю, - залепетал несвязно доктор, - сознаю и не ищу оправданий для его отсутствия, хотя это, конечно, доказывает его бессердечность, что меня глубоко огорчает.
- Ты лучше скажи, доказывает отсутствие чувства приличия, - поправил его Казимир, - потому что сердечности в нем никогда и не было и быть не могло - откуда ему было взять подобные качества? Право, Депрэ, для человека умного, каким я тебя считаю, ты удивительно, можно сказать, непростительно наивен! Ты воистину легковернейший из смертных. Твое полнейшее неведение и непонимание ни людей, ни дел совершенно непостижимо! Всё и все тебя обманывают и обводят вокруг пальца. И твои турецкие акции, и бродяга мальчишка, и всякий, кто только вздумает! Тебя обманывают и справа, и слева, и снизу, и сверху, а ты все еще продолжаешь всем верить и всему доверять! Я полагаю, что тому главным образом причиной твое воображение. Благодарю судьбу, что она не наделила меня этим опасным даром!
- Прости, пожалуйста, - возразил Депрэ, хотя все еще смиренным тоном, но уже несколько приободрившись ввиду неожиданно представившегося ему случая указать Казимиру на его несправедливость, - ты очень ошибаешься, Казимир: ты одарен даже в очень сильной степени воображением, но воображением иного рода, так сказать, коммерческим воображением. Отсутствие именно этого воображения у меня и является, по-видимому, источником всех моих настоящих бедствий. Благодаря такому коммерческому воображению вы, деловые, денежные люди, умеете предвидеть и предугадывать судьбы своих вкладов, предвидеть моменты крахов известных предприятий, банков и банкирских домов - словом, всякого рода финансовые катастрофы.
- Как видно, твой конюх тоже одарен таким коммерческим воображением, - прервал доктора Казимир, после чего Депрэ смолк.
Обед продолжался и окончился под аккомпанемент не особенно утешительных и приятных для хозяев речей самоуверенного гостя. Он совершенно игнорировал присутствие двух молодых англичан-художников, не ответил даже на их поклоны, хотя и посмотрел в их сторону сквозь стеклышко своего монокля. Не стесняясь их присутствия, он продолжал делать свои далеко не всегда деликатные замечания, как будто был один или в тесном кругу своей семьи. Через каждые два слова он как будто умышленно наносил все новые и новые уколы самолюбию бедного шурина, всячески стараясь уязвить его, так что под конец обеда, когда подали кофе, доктор совершенно поник и упал духом.
- Пойдем взглянем на развалины! - предложил Казимир, вставая из-за стола.
Депрэ беспрекословно повиновался, и оба вышли на улицу. Обрушившийся дом образовал пустое место между строениями деревни, и как выпавший передний зуб изменяет и обезображивает физиономию, так и этот провал обезобразил деревню. За ним, сколько мог видеть глаз, простерлось покрытое снегом поле, и, по сравнению с этим большим пространством, прогал между постройками на месте рухнувшего дома казался столь незначительным, что производил впечатление открытой в большую комнату двери. У стоявших пока на своем месте зеленых ворот сторожил весь красный от холода и иззябший на ветру очередной караульный. Он встретил доктора и его богатого родственника приветливым словом и добродушной улыбкой.
Казимир деловито окинул взглядом груду развалин, брезгливо, но с видом знатока пощупал брезент, желая определить его качество, и затем сказал:
- Хм!.. Я полагаю, что своды твоего погреба устояли. Если так, то, любезнейший братец, знай, что я дам тебе хорошую цену за твое вино, потому что вино у тебя было действительно знатным.
- Мы завтра же начнем раскопки! - сказал весело караульный. - Теперь уж нечего больше ждать снега, погода стала как будто проясняться.
- А ты бы для начала спросил, любезный, заплатят ли тебе за твои труды! - язвительно заметил Казимир. - Может быть, нечем будет заплатить-то.
Добродушный крестьянин только рот разинул, но ничего не возразил, а доктор болезненно поморщился, нахмурился и поспешил увлечь своего неприятного и во многих отношениях неудобного шурина к гостинице госпожи Тентальон, где все же было меньше посторонних слушателей, а те, что там были, уже знали о постигшем его несчастье.
- Смотри! - вдруг воскликнул Казимир. - Вон твой конюх пробирается со своими пожитками… Ан нет! Он несет их в гостиницу!
Действительно, Жан-Мари едва тащился через покрытую снегом улицу к гостинице, спотыкаясь и чуть не падая под тяжестью огромной корзины. Вдруг доктор остановился как вкопанный, и в душе его зародилась безумная надежда.
- Что это он тащит? - промолвил он. - Надо пойти посмотреть. - И он ускорил шаги.
- Что? Ну, разумеется, свои пожитки! Видно, немало он прикопил и припрятал всякого добра, живя у тебя, - ядовито заметил Казимир, - и благодаря его коммерческому воображению его дела, надо думать, обстоят недурно.
- Я что-то уже очень давно не видел этой большой корзины, - как бы про себя сказал доктор.
- Да и теперь недолго полюбуешься на нее, - засмеялся Казимир, - если только мы не вмешаемся в это дело. Что касается меня, то я положительно настаиваю на обыске! Надо же знать, чего он туда наложил!
- И без обыска узнаешь! - пронзительным голосом воскликнул Депрэ и, кинув на Казимира торжествующий, влажный от слез взгляд, бросился бежать.
- Кой черт! Что с ним такое делается? Понять не могу! - пробормотал Казимир и в следующий момент, подстрекаемый любопытством, по примеру доктора, тоже пустился бежать.
Громадная корзина была так велика и так тяжела, а Жан-Мари такой маленький, слабенький и истощенный, что ему потребовалось очень много времени, чтобы втащить свою ношу наверх, в комнату, занимаемую Депрэ. Едва он только успел опустить ношу на пол и поставить перед Анастази, как прибежал доктор и следом за ним Казимир. И корзина, и мальчик были в самом плачевном виде: первая - потому что пробыла целых четыре месяца зарытая в пещере, что на дороге в Ашер, а последний - потому что пробежал целых пять миль своими слабыми ножонками, не переводя духа, и половину этого расстояния под непосильной ношей.
- Жан-Мари! - воскликнул доктор восторженным голосом, в котором звучали истерические нотки. - Неужели это?.. Неужели это?.. О, сын мой! Сын мой!.. - И, опустившись на корзину, он заплакал, всхлипывая, как ребенок.
- Ведь теперь вы не переедете в Париж? - робко спросил мальчик.
- Казимир! - громко сказал Депрэ, подняв на шурина свое мокрое от слез лицо. - Ты видишь сейчас этого мальчика? Этого ангела? И он - вор?! Да, он отнял сокровища у человека, обезумевшего, потерявшего голову и рассудок и не способного разумно распорядиться ими, но он приносит их обратно и отдает мне, когда я протрезвел от угара и когда я действительно нуждаюсь в них. Вот, Казимир, плоды моего воспитания! Этот момент вознаградил меня за все!
- Да-а! - протянул Казимир.
Примечания
1
Род водки, дешевый напиток простонародья в Англии.
2
Ученые степени (транслит.): доктор медицины; Д.С.Л., Л.Л.Д. - доктор права; Ф.Р.С. - член Королевской академии наук.
3
Дамон и Финтий - два пифагорейца из Сиракуз, образец истинной дружбы.
4
Здесь игра слов: Нyde созвучно с глаголом to hide - "прятаться", а Sеек означает "искать".
5
Идиосинкразия - болезненная реакция, возникающая у некоторых людей на раздражители, которые у других подобных явлений не вызывают. В психологии термин "идиосинкразия" используется метафорически, для обозначения психологической несовместимости, непереносимости некоторыми людьми друг друга.
6
В Шотландии было вообще повсеместно распространено поверие, что дьявол является на землю в образе чернокожего, о чем свидетельствуют многие судебные процессы над ведьмами и колдуньями, а также сборник легенд Лоу "Memorials".
7
Этот поклеп на законы несправедлив, но он нужен автору для целей его рассказа.