- Ну да, ячмень. Из него получается классное виски. А птичий корм он не выращивает. Он закупает всякое зерно сотнями тонн, и у него на фабрике это зерно смешивают и фасуют в пакетики. А потом продают эти пакетики людям, которые держат канареек, попугайчиков и прочих пташек. Так что мой папа, как и Робин Дарси, получает миллионы стограммовыми упаковками.
- А что же Эвелин? - пробормотал я снова.
- О, она прекрасно ладит с моей матушкой! Они обе обожают драгоценности. Поговори с ней о бриллиантах, и ты ее друг навеки!
Разговор с Белл не помог мне склониться ни к какому решению, но мысль о Флориде, где я прежде не бывал, легко одержала победу. Вот тут-то я неблагоразумно сообщил бабушке, что мы с Крисом хотим пролететь сквозь ураган.
"Не делай этого, Перри. Мне что-то не по себе".
Но я только чмокнул ее в щеку и не обратил особого внимания на ее тревоги. К тому времени миновало уже немало лет со дня злополучного перелета из Феникса в Лондон, когда бабушку разбил паралич. А после этого ее зловещие предчувствия еще ни разу не поднимали головы.
- Ничего со мной не случится, - заверил я ее. - Я вернусь.
И улетел во Флориду - самым дешевым рейсом, какой только смог отыскать.
Дом Робина и Эвелин Дарси по меркам Южной Флориды, должно быть, не представлял собой ничего из ряда вон выходящего. Но мне, обитателю однокомнатной квартирки в мансарде на четвертом этаже, с крошечной ванной и кухней в закуточке, он показался прямо-таки дворцом.
Первое, что бросилось в глаза, - это яркость красок. Мои глаза были привычны к голубовато-серому северному свету, характерному для осенних дней в Лондоне, расположенном между 51-м и 52-м градусами северной широты.
Ну, а на Сэнд-Доллар-Бич, на широте 25 градусов, немного севернее тропика Рака, но на значительном расстоянии от экватора, трепетали розовые цветы, море полыхало бирюзой до самого горизонта и зеленые пальмы раскачивались над волнами, одетыми белым кружевом пены.
Мне не так уж часто случалось сожалеть об ограничениях, которые мне приходилось налагать на себя, чтобы обеспечивать уют и покой моей бабушке, но тут, в этот дивный сверкающий вечер, я невольно подумал, что, пожалуй, английские чайки, ссорящиеся над Темзой во время отлива, обходятся чересчур дорого.
Я поблагодарил супругов Дарси за приглашение. Они тепло приветствовали меня, поздравили с приездом. И все же, даже принимая в расчет традиционное радушие и гостеприимство американцев, я никак не мог понять, почему я сижу здесь, на Сэнд-Доллар-Бич, любуюсь золотым закатом, попиваю экзотический алкогольный напиток и кушаю канапе величиной со спичечный коробок.
Эвелин говорила о бриллиантах, как и предсказывала Белл. Серебристые волосы Эвелин были уложены в безукоризненную прическу. На ней были переливчатые льдисто-голубые шелковые брюки и такая же блузка, сплошь расшитая жемчугом и серебристыми трубочками - моя всеведущая бабушка говорила, что это называется "стеклярус".
Робин с полным стаканом ледяного коктейля в руке лениво развалился в просторном и мягком садовом шезлонге, задрав повыше босые ноги. Встречая меня у самолета, прилетевшего в Майами, Робин называл меня "доктор Стюарт". Протягивая мне pina colada, он назвал меня "дорогим мальчиком" и сообщил, что этот напиток состоит из "ананасового сока, кокосового молока и рома. Вас это устроит, надеюсь?".
"Он не доверяет мне, - подумал я. - И я ему тоже". Доброе расположение часто заметно сразу. В Робине ничего такого заметно не было. Он словно играл со мной в шахматы.
Мы сидели на просторной веранде, выходящей на юг. С одной стороны простирался спокойный Атлантический океан. С другой веранду озаряли отсветы перистых облаков, золотеющих в лучах заката.
Крис редко пил спиртное, даже когда ему не предстояло вести самолет. Сейчас он беспокойно бродил от веранды к бассейну, расположенному чуть ниже, и разочарованно разглядывал золотые небеса.
- Крис, - снисходительно сказал ему Робин Дарси, - ступайте в дом и посмотрите погоду по телевизору. Если ваш великий бог Один бродит над Карибским морем, сюда он еще несколько дней не доберется.
Я спросил у Робина и Эвелин, случалось ли им сидеть вот так и смотреть на ураган. Они грустно улыбнулись моей наивности.
- Во время урагана так не посидишь, - заверила меня Эвелин. - Сразу снесет. А я-то думала, вы метеоролог! Метеорологу следовало бы знать такие вещи.
- Он все это знает, но только в теории, - сказал Крис, словно бы извиняясь за меня. - Он знает, как формируются ураганы, а почему - этого никто не знает. Он знает, почему они называются ураганами, но не знает, куда они движутся. Он физик-теоретик - а для метеоролога это большая редкость, - и ему следовало бы писать исследование на тему: "Почему", на которые никто не знает ответа", а не сидеть тут на солнышке со стаканом в руке; но сюда он приехал потому, что я обещал прокатить его верхом на урагане, а вовсе не затем, чтобы исследовать ром с ананасовым соком.
Робин стрельнул глазами в мою сторону и слегка развернулся ко мне вместе со стаканом.
- Это правда? - спросил он.
- Ну, этот вечер я не променял бы ни на что на свете, - сказал я и поднял к солнцу свой стакан. Однако напиток был мутным, как большая часть моих вопросов, и не пропускал света.
ГЛАВА 3Робин не скупился не только на ром, но и на оплату телефонных переговоров. Он с почти нескрываемым энтузиазмом выслушал мой рассказ о циклоне, вызревающем над морем, названным в честь ужасных карибов, североамериканских индейцев, которые захватили острова и побережье и правили там безжалостной рукой, пока их в свою очередь не вытеснили Колумб и прочие европейцы.
Робин сообщил, что пираты там имеются и теперь - они рыщут в теплом синем море, как алчные акулы, захватывают яхты и убивают владельцев, - хотя, возможно, в наше время они все же менее кровожадны, чем когда-то. Робин с улыбкой добавил, что слово "кариб" происходит от того же корня, что и "каннибал".
Я позвонил в Центр оповещения об ураганах в Майами, и мой старый знакомый, с которым мы не раз говорили по телефону, сообщил мне последние известия о состоянии верхних слоев атмосферы.
- Один ползет в нашу сторону, - сказал он. - Ночью появились признаки созревания. Так что теперь уже можно сказать, что ты не зря прилетел сюда из-за океана. Позвони завтра, к тому времени должны появиться новые сведения. Циклон движется чрезвычайно медленно - миль шесть в час, если не меньше. Скорость ветра на уровне моря - тридцать пять миль в час, но "глаз" еще не сформировался.
- Пока что все вилами по воде писано, - сказал я Робину.
- Но похоже, что это все же будет ураган?
- А вам хочется, чтобы это был именно ураган? - полюбопытствовал я.
Мне казалось, что ему действительно этого хочется. Но Робин покачал своей очкастой головой и сказал:
- Нет, разумеется. Я живу здесь, во Флориде, уже сорок лет и каждый раз уезжаю с побережья, когда населению рекомендуют эвакуироваться. Нам еще повезло - на нашем берегу не бывает наводнений. В полумиле отсюда параллельно береговой линии проходит риф, он несколько сдерживает подъем воды и препятствует образованию крупных волн. А в других местах от наводнений гибнет гораздо больше народа, чем от самой бури.
Ну да, наверно, когда живешь в местности, через которую каждый год проносится по нескольку ураганов, поневоле изучишь кое-какую статистику, подумал я. Во второй вечер (столь же великолепный, как первый) Робин включил национальный метеорологический канал, чтобы мы могли посмотреть, как поживает Один.
Один поживал неплохо.
Жизнерадостный диктор сообщил, что давление в центре тропического циклона Один за последние два часа упало на двадцать миллибар. Почти неслыханно! Теперь Один был официально признан мощным тропическим штормом. Он порождал ветра скоростью около 65 миль в час, находился более чем в двухстах милях к югу от Ямайки и двигался точно на север со скоростью 7 миль в час.
Робин переварил полученную информацию и сообщил, что завтра все мы на несколько дней летим на Каймановы острова, позагорать на солнышке.
Поскольку весь этот день мы только и делали, что купались в бассейне Дарси, попивали прохладительные напитки Дарси и загорали на флоридском солнышке, было очевидно, что Робин добивается одного: перенести нас если не прямо в "глаз" Одина, то по крайней мере в такое место, где Один мог бы нас видеть.
Крис пружинистым шагом расхаживал вокруг солнечного бассейна и по полузатененной веранде. Один, преследуемый радарами и спутниками, на его вкус, был мелковат, слишком медлителен и шел слишком далеко от земли. Робин сухо извинился за то, что не сумел организовать ничего приличнее.
Эвелин сказала, что гоняться за ураганом - опасное мальчишество и ни на какие Кайманы она не собирается, а собирается спокойно сидеть дома. Однако Робин поставил ей на вид, что, если Один разрастется и сменит направление - а ураганы способны менять направление в любую минуту, - очень может быть, что это как раз мы окажемся в безопасности, а завывающее чудовище явится к ее порогу.
- И вообще, - решительно продолжала Эвелин не обращая внимания на рассуждения Робина, - у нас сегодня на обед каменные крабы, гордость Флориды, а после обеда Крис может прочесть нам стихотворение, которое он весь день бормочет себе под нос. А потом смотрите погоду по телевизору хоть до посинения, только меня утром не будите, потому что я никуда не полечу.
- Какое стихотворение? - удивился Робин.
- Никакое. Я пошел купаться, - тут же сказал Крис. И просидел в бассейне до заката.
- Он же читал какое-то стихотворение! - жаловалась Эвелин. - Зачем же он нас обманывает?
- Не торопите его. Дайте ему время, - сказал я.
У меня был большой опыт общения с Крисом.
На обед - каменные крабы с горчичным соусом и зеленым салатом. Рыбный пирог с петрушечным соусом им и в подметки не годится. И, сидя за чашкой кофе на веранде, в мягких сумерках, Крис внезапно, ни к селу ни к городу, сказал:
- Я ездил на мыс Канаверал, знаете ли.
Мы кивнули.
- Я, конечно, пролечу через ураган, но те, первые космонавты, они сидели на тоннах ракетного топлива и не побоялись чиркнуть спичкой. Ну и… короче, я про них написал. Про мыс Канаверал, про прошлое и про будущее.
Он резко встал и вышел со своей чашкой на край веранды. Из темноты послышался его спокойный, будничный голос:
Одинокие пусковые установки,
Не сразу заметные в пыльной траве,
Бетонные круги со следами пламени,
Двадцати футов в поперечнике.
Здесь ракеты стояли и ждали,
И пилоты ждали уверенно и храбро,
Ждали старта к звездам.
Никто ничего не сказал. Крис продолжал:
Теперь "шаттлы", как ни в чем не бывало,
Летают на орбиту, туда и обратно.
Скоро составят расписание рейсов
И будут продавать билеты на Луну.
И кто тогда вспомнит,
Кто тогда скажет "спасибо"
Этим кругам в траве?
Мы по-прежнему молчали.
Крис вздохнул и продолжил:
Много ветреных лет
Промчится над мысом забытым,
Призраки страха развеялись,
Пыл изначальный угас,
Сорняки затянули бетон.
А скоро с орбиты Люди стартуют на Марс.
Крис подошел к столу и поставил пустую чашку.
- Ну вот, - сказал он с легким смешком, как бы желая сгладить впечатление, произведенное стихами, - сами видите, до Китса мне далеко.
- И тем не менее apercu интересное, - веско сказал Робин.
Крис предоставил Робину объяснять Эвелин, что такое apercu и с чем его едят, и отвел меня к краю веранды, полюбоваться луной, отражающейся в бассейне.
- Робин приготовил мне на Кайманах "Пайпер", - сказал Крис. - Летать на нем я могу, я проверял. Ну что, ты со мной?
- Денег у меня немного, сам знаешь.
- Насчет денег не беспокойся. Морально ты готов?
- Да.
- Класс!
Мое согласие его явно обрадовало.
- Я был уверен, что ты именно за этим и приехал.
- Почему Робин так старается отправить нас к Одину?
Крис наморщил свой высокий бледный лоб.
- Знаешь, я никогда не задумываюсь, почему люди поступают так или иначе. Это больше по твоей части.
- Мне понравилось твое стихотворение.
Крис скривился.
- Тебе тоже стоило бы там побывать. Ни за что бы не подумал, что люди, ходившие по Луне, отправились туда с этих бетонных плит.
Бывали времена - иногда целые дни, - когда неустойчивая натура Криса приходила в равновесие. И не только на ту пару минут, когда он появлялся на экране - на экране он всегда был спокоен, - а на сравнительно длительный срок. Будто бы внимательный и сдержанный пилот остался пилотом и после того, как колеса коснулись земли, В тот вечер, когда Крис прочел стихи о мысе Канаверал, он казался более уравновешенным, чем я когда-либо видел его на земле.
- Ты с Белл виделся? - спросил он.
- По телефону разговаривал.
- Как ты думаешь, она согласится выйти за меня замуж?
Я тяжко, безнадежно вздохнул.
- Ну, во-первых, неплохо бы спросить у самой Белл.
- А во-вторых?
- Во-вторых - учитесь властвовать собой. Например, прежде чем орать, неплохо бы сосчитать до десяти.
Крис обдумал это и кивнул.
- Ты это ей скажи, а я постараюсь.
Я кивнул в знак согласия. Конечно, ничего у них не получится, но пусть хоть попытаются, уже хорошо.
Со своей обычной непоследовательностью Крис вдруг небрежно спросил:
- Слушай, а что тебе известно об острове Трокс?
Я не понял, при чем тут этот остров.
- А что, Белл там нравится?
- Белл? Он не имеет никакого отношения к Белл. Он имеет отношение к Робину и Эвелин.
- Да? - рассеянно сказал я. - Никогда о нем не слышал.
- Ты не единственный, кто о нем не слышал, - сказал Крис. - Но сдается мне, что Робин хочет, чтобы мы с тобой отправились не в "глаз" Одина, а на остров Трокс.
- С чего бы это вдруг? - удивился я.
- Похоже, он имеет какое-то отношение к грибам.
- Ну уж нет, Крис! - возмутился я. - Ради грибов я рисковать жизнью не согласен.
- Жизнью рисковать тебе и не придется. В прошлом десятки самолетов пролетали сквозь ураганы, получая таким образом уйму важной и полезной информации, и почти ни один не погиб.
Почти ни один! Хорошенькое утешение…
- А грибы-то тут при чем? - спросил я.
- Вскоре после того, как я приехал, Робин говорил по телефону - я его нечаянно подслушал, - и речь шла обо мне и, возможно, моем приятеле - это о тебе, стало быть, - об Одине и грибах на острове Трокс.
- А у него самого ты не спрашивал?
- Н-нет… нет еще, не спрашивал. В смысле… ну, мне неохота с ним ссориться. Он обещал оплатить поездку на Кайманы, и за самолет платит тоже он…
- Ну, так я у него сам спрошу, - сказал я. И ближе к ночи, сидя за рюмочкой коньяка на сон грядущий, упомянул, что Белл рассказывала мне о его грибах и дерновых плантациях, и поинтересовался, где лучше всего растут трава и грибочки.
- Во Флориде, - немедленно ответил Робин. - Я выращиваю дерн на болотах вокруг озера Окичоби. Там наилучшие климатические условия для выращивания дерна во всех Штатах.
- А кто-то что-то мне говорил насчет острова Трокс. Вы не знаете, где это?
Я спросил это совершенно нейтральным тоном, но, несмотря на это, ощутил, как наш хозяин напрягся, а потом усилием воли заставил себя расслабиться.
- Трокс?
Он не спешил отвечать. Открыл тяжелый сигарный ящик полированного дерева, не спеша выбрал сигару, не спеша обрезал кончик, все так же не спеша закурил. Его внутренняя борьба выплывала наружу клубами густого дыма. Я невозмутимо сидел и любовался бескрайним спокойным морем.
- Трокс, - любезно объяснил наконец Робин, убедившись, что сигара раскурена как следует, - это один из множества крошечных островков, рассеянных по всему Карибскому морю. Насколько мне известно, состоит он большей частью из гуано, то есть, попросту говоря, птичьего помета.
- Очень ценное удобрение, - заметил я. Робин кивнул.
- Это практически все, что мне о нем известно. Сам я на нем никогда не бывал.
Он затянулся, выпустил еще один клуб дыма и заговорил о том, как они с Эвелин рады, что мы с Крисом согласились у них пожить, какие у Криса интересные взгляды на будущее космонавтики и о том, что он ждет не дождется рассказов Криса о встрече с Одином. Тему об острове Трокс он предпочел замять как не представляющую интереса. Я было попытался еще раз упомянуть о нем, но Робин тут же пресек это, сказав:
- Забудьте вы об этом Троксе! Подумайте об Одине. Разрешите, я налью вам еще.
Эвелин отвела меня в сторонку, чтобы я сообщил ей названия созвездий. Она всем своим видом демонстрировала, что наши рассуждения о погоде и ураганах невыносимо скучны.
А потом мы с Крисом пожелали хозяевам доброй ночи и отправились по своим спальням, обустроенным в ярком, тропическом стиле: цветастые ткани, плетеная мебель, пол, выложенный белым кафелем, под потолком - вентилятор, при каждой комнате - веселенькая ванная, все в целом чрезвычайно уютно и комфортно. Я заснул так же быстро, как и накануне, но через несколько часов пробудился и, лежа в темноте, никак не мог понять, куда подевались знакомые тени, которые отбрасывают на потолок лондонские фонари.
Лондон… Майами… Я наконец очнулся. Я не в Лондоне, я на Сэнд-Доллар-Бич, Пляже Песчаных Долларов, который назван так в честь кругленьких декоративных ракушек, что часто попадаются на этом берегу. На самом деле это не ракушки, а разновидность морских ежей из отряда Clypeasteroida… Я сегодня посмотрел в справочнике.
Я включил лампу, висящую над кроватью. Нет, мне решительно не спалось. Я встал, прошлепал в ванную, натянул плавки, взял полотенце, прокрался на цыпочках через темный дом и плюхнулся в бассейн.
Робин Дарси. Дружелюбный, но скрытный, щедрый сверх всякой меры. Он дает нам слишком много, а объясняет слишком мало. Во что же мы с Крисом ввязались? Не может ли получиться так, что это будет поездка в один конец?
Миссис Меваджисси живет на мои деньги, она зависит от меня так же, как я в течение первых двадцати лет своей жизни зависел от нее. Я не имею права рисковать собой. Только мои деньги делают ее существование мало-мальски сносным. А потому мое дело - пролететь через ураган и вернуться домой живым и здоровым. Планы Криса для меня на втором месте, а планы Робина - уже на третьем.
Мои собственные знания и интуиция говорили мне, что Один довольно быстро может перерасти из урагана третьей категории в ураган пятой категории по шкале Саффира-Симпсона. То есть ветер будет такой силы, что сметет любые измерительные приборы. Пятая категория означает, что, подойдя к земле, Один вызовет сокрушительное наводнение, что в стене, окружающей "глаз" урагана, скорость ветра будет достигать 180 миль в час… и что мелкие островки, независимо от того, растут там грибы или нет, попросту смоет.