Поезд протяжно загудел, призывая зазевавшихся пассажиров занять места в вагонах, и через несколько минут тронулся. Чудаков вскочил на подножку и, перекрывая стук колес набирающего скорость поезда, крикнул:
- До встречи, Виталик!
- До свидания, Максим!..
Элегантный, в меру упитанный молодой человек одиноко стоял на пустом перроне и, печально глядя вслед уходящему поезду, подозрительно шмыгал носом.
Глава седьмая
Улица Чкалова, дом пятьдесят восемь, квартира… так… Бобров Михаил Павлович. Очень хорошо… Интересно, какое отношение Мартинес имеет к Боброву? Сообщники? Или Бобров тоже ничего не знает?.. Да-а, загадка на загадке…
Эти и подобные мысли роем носились в голове Чудакова, когда он входил в свою московскую квартиру. В почтовом ящике его ждали две грозные повестки от следователя Щеглова с просьбой немедленно явиться по указанному адресу. Чудаков почесал в затылке, сделал недовольную гримасу и, переступая порог квартиры, вдруг услышал, как соседняя дверь чуть приоткрылась и из нее высунулась женская голова с выпученными от испуга глазами и обильно усеянная бигудями.
- Здрасьте, - заговорщически прошипела голова. - А к вам, Максим Леонидович, из милиции приходили. Два раза.
Дверь тут же захлопнулась, и Чудаков, пожав плечами, вошел в квартиру. Тут же до его ушей донесся настойчивый телефонный звонок.
- Гражданин Чудаков? - зарокотал в трубке сердитый голос следователя Щеглова. - Вы куда исчезли?! Я понадеялся на ваше обещание и не стал брать с вас подписку о невыезде, а вы словно в воду канули! Мне необходимо с вами срочно побеседовать. Жду вас сегодня у себя в семнадцать ноль-ноль. Пропуск получите внизу. Ясно?.. Кстати, на вас поступило заявление от граждан Тютюнниковых. - Голос следователя чуть заметно повеселел. - Вы что, действительно спекулируете картошкой?
- Какой картошкой? Какие Тютюнниковы? - растерянно пробормотал Чудаков, ничего не понимая.
- Я так и думал, - удовлетворенно ответила трубка. - Ладно, приезжайте - а там разберемся. Жду.
Короткие гудки возвестили о конце разговора. Чудаков медленно положил трубку на рычаг, стараясь понять, что же все-таки произошло в его отсутствие, кто такие эти Тютюнниковы, сколько их и причем здесь картошка.
Но все эти нелепые вопросы вмиг отошли на задний план, как только внезапная мысль молнией поразила его мозг. Ведь улица Чкалова, где скрывается сейчас этот Алфред Мартинес, находится в двух шагах от дома Храпова! Возможно, конечно, что это чистое совпадение, но - кто знает? - может быть, здесь-то и кроется разгадка?
До встречи со следователем Щегловым оставалось еще несколько часов, и Чудаков решил употребить это время на визит к Алфреду Мартинесу - неуловимому радисту с судна "Академик Булкин", если, конечно, тот действительно остановился по указанному в записке адресу. Некий отчаянный план созрел в голове отважного сыщика. Выудив из гардероба легкую летнюю куртку, он облачился в нее, застегнул молнию до самого подбородка - так, чтобы не видна была тасамая футболка, - сунул в карман пистолет-зажигалку и выскочил на улицу. До Курского он домчался в считанные минуты.
Дом Чудаков нашел быстро. Поднялся на нужный этаж, еще раз просчитал в голове весь свой план и, преодолевая волнение и дрожь в руках, нажал, наконец, на кнопку звонка. Резкий, пронзительный звук отрезал все пути к отступлению. Эх, был бы сейчас рядом Виталик со своими дружками!
Дверь открылась только после третьего звонка. На пороге выросла высокая фигура белобрысого мужчины лет тридцати пяти в слегка поношенных бельгийских "варенках" и - сердце сыщика бешено забилось - точно такой же футболке, которая в этот самый момент сидела на Чудакове, скрытая курткой от любопытных глаз. Старик не ошибся: при беглом взгляде их действительно можно было спутать - Чудакова и Мартинеса. Мартинес - по крайней мере, Чудаков очень надеялся, что это был именно он, - настороженно оглядел незнакомца, краем глаза окинул взглядом лестничную площадку и с легким, чуть заметным акцентом, отчетливо выговаривая русские слова, спросил:
- Что вам угодно?
Чудаков справился с волнением и как можно спокойнее ответил, понизив голос чуть ли не до шепота и многозначительно скосив глаза:
- Бобров здесь живет? Говорите шепотом. Я от Гуссейна Николаевича.
- Что-о? - Мартинес угрожающе двинулся на Чудакова. - Не знаю я никакого Гуссейна!
- Тише! Вы ведь Мартинес? Можете не отвечать - я и так знаю, что вы Мартинес. Гуссейн Николаевич мне вас описал. Разрешите, я войду, здесь не место для серьезных разговоров.
Не дождавшись ответа, Чудаков решительно отстранил Мартинеса и проник в квартиру. И тут же чуть было не споткнулся о небольшой чемодан, стоявший у самой двери.
- А, так вы уже собрались! Отлично! - Чудаков нес всякую околесицу, импровизируя буквально на ходу. - Только зря торопитесь, господин Мартинес. Нас никто не слышит?
Мартинес медленно закрыл дверь за вошедшим, основательно запер ее на всевозможные запоры, обернулся и вплотную приблизился к Чудакову. Сильный запах винного перегара обдал нашего сыщика, заставив его сделать судорожный вдох. Только теперь Максим понял, что тот старик из Снегирей все же ошибся: Мартинес был выше и крепче его, а под экзотической футболкой эстонца недвусмысленно вздувались мощные бицепсы. "Пропал!" - подумал Чудаков, но присутствия духа не потерял. Мартинес злобно усмехнулся, прищурился и оценивающе примерился к хлипкой комплекции гостя. Результаты осмотра, видимо, удовлетворили его.
- Ну, так что же тебе надо, паренек? - растягивая слова, медленно произнес Мартинес. - Может быть, милицию вызвать?
"А вдруг он непричастен к убийству профессора?" - пронеслась в голове Чудакова внезапная мысль, но тут же исчезла. Нет, надо действовать решительнее!
- Отчего же не вызвать. Вызови, - развязно произнес Чудаков и недобро усмехнулся. - Только никакая милиция тебе уже не поможет.
Чудаков прошел в комнату и с размаху плюхнулся в глубокое кресло.
- А это мы сейчас посмотрим! - сказал Мартинес и уверенно направился к телефону. Послышался скрип вращающегося диска.
"Он что, действительно хочет позвонить в милицию, - с еле скрываемым любопытством подумал Чудаков, - или придуривается? Если этот тип не шутит, то это означает, что он честный человек, а моя версия ошибочна, и тогда я с удовольствием пожму ему руку. Но если это только игра, то - берегись, Мартинес!"
Чудаков остался доволен своим решением не вмешиваться в действия корабельного радиста: в любом случае в выигрыше оставался Максим.
На шестой цифре Мартинес не выдержал, бросил трубку и угрюмо уставился на гостя, нахально развалившегося в кресле.
- Ну что же вы, господин Мартинес? - продолжал игру Чудаков. - Или номер забыли? Ай, какое несчастье! Так вы не отчаивайтесь - я вам дам! В уголовный розыск желаете? Пожалуйста! - Максим действительно достал из кармана какую-то бумажку, но продолжал держать ее в руках. - Или в органы госбезопасности? - Голос его сорвался на шепот. - По-моему, по их линии за вами больше числится. Нет?
- Что вам угодно? - глухо произнес Мартинес.
"Одно из двух: либо он вцепится мне в горло, либо бухнется на колени и начнет молить о пощаде".
- Где валюта? - грубо спросил Чудаков.
- Какая валюта?
- Не юли, Мартинес. Сам знаешь - какая.
- Вы от Роланда?
"Ага, клюнул!"
- От какого еще Роланда! Я от Гуссейна Николаевича.
- Не знаю я никакого Гуссейна Николаевича!
- Узнаешь еще, коли потребуется, - зловеще прошипел Чудаков. - Ха, Роланда вспомнил! Да Роланд твой в шестерках ходил у Гуссейна Николаевича - и почитал это за великую честь. А сейчас твой Роланд мусорам сортиры драет. Что побледнел-то? Замели твоего Роланда и раскололи по всем швам. Так-то! Менты тоже не спят.
- Врешь, гад! - сорвался с места Мартинес и кинулся на Чудакова, но тот быстро кинул на журнальный столик небольшой клочок бумаги и тихо, насколько позволяла выдержка, спросил:
- Узнаешь руку?
Это была та самая записка с адресом, написанная рукой жены Мартинеса. Мартинес остановился и сильно побледнел.
- Что с Матильдой? - глухо спросил он, узнав почерк супруги.
- Пока ничего. Но судьба ее зависит от твоего, Мартинес, поведения. Где валюта?
Мартинес кивнул на стоявший у входной двери чемодан.
- Отлично! - произнес Чудаков, сам не веря внезапному успеху. - Валюту я возьму с собой.
- Но на каком основании… - попытался возразить Мартинес.
- А тебе известно, болван, что у тебя на хвосте менты висят? Или ты хочешь к ним прямо с этим чемоданчиком угодить?
Если бы Максим знал, как он сейчас был недалек от истины!
- Что вам от меня угодно? - тихо спросил Мартинес и окончательно сник.
- Меня интересует некто Бобров.
- Бобров? А что Бобров? - насторожился Мартинес.
- Он в курсе наших дел? Ты говорил ему что-нибудь?
- Кому? Боброву-то? - Голос Мартинеса как-то странно зазвенел. - Нет, конечно. Бобров не в курсе. Откуда? Нет, нет. Бобров не в курсе.
Глаза Мартинеса зловеще блеснули из-под нависших век. Чудаков вдруг ясно понял, что допустил какую-то ошибку. Наверное, не нужно было спрашивать про Боброва. Действительно, на кой черт ему этот Бобров сдался? Ведь он хотел спросить о профессоре Красницком!
Мартинес медленно, по-кошачьи, подобрался к креслу, в котором сидел Чудаков, и навис над ним, приблизив свои налитые яростью глаза к лицу бедного сыщика.
- Бобров, говоришь? - прошипел он и вдруг рявкнул: - А ты, часом, не мент?!
Его мощная пятерня вцепилась в куртку Максима и с силой дернула ее. Молния на куртке не выдержала и разъехалась, обнажив лицо туземного святого на той самой футболке. Мартинес отшатнулся, как от заразы, и в ужасе выкатил глаза. Футболка подействовала на него словно шок. Именно на такой эффект и рассчитывал Максим Чудаков. Воспользовавшись замешательством противника, Максим вскочил с кресла и выхватил пистолет-зажигалку.
- Руки! - крикнул он. - Ну!
- Это… это… откуда?.. - только и смог выдавить Мартинес, тыча пальцем Чудакову в грудь.
- От убитого тобой профессора Красницкого! - выпалил Чудаков. - Руки! Ну, живо!
Лицо Мартинеса исказилось, но он подчинился и поднял руки; смысл происходящего постепенно начал доходить до его сознания, и с каждой секундой он чувствовал себя все уверенней и уверенней. Чудаков же, напротив, растерялся. Действительно, что ему делать дальше с этим типом? Так и держать его на мушке игрушечного пистолета?
А Мартинес тем временем уже окончательно оправился от потрясения; более того, он видел замешательство Чудакова, который, кажется, впервые держит в руках оружие. Ба, да это игрушка!.. Мартинес зло усмехнулся и опустил руки.
- Подними руки, Алфред Мартинес, или я выстрелю!
- Ну, это мы еще посмотрим, - ответил тот и грозно двинулся на Чудакова.
В этот самый момент в дверь кто-то позвонил. Чудаков невольно повернул голову в сторону входной двери и краем глаза вдруг увидел, что в него летит большая хрустальная ваза; Чудаков пригнулся, и ваза со звоном разбилась о бетонную стену. Выпрямившись, он обнаружил, что вслед за вазой на него летит сам Мартинес. Через секунду оба тела с воплями и рычанием покатились по полу. Из серванта посыпался китайский фаянс и саксонский фарфор. В дверь кто-то настойчиво ломился - слышны были глухие удары и чьи-то голоса. Сильный удар в лицо на миг лишил Чудакова сознания, а когда он очнулся, то совсем близко увидел перекошенное злобой лицо Мартинеса, чуть поодаль - укоризненные глаза следователя Щеглова, еще каких-то людей… Потом еще удар - и сознание окончательно покинуло его…
Глава восьмая
Логическая цепочка, приведшая следователя Щеглова в квартиру Боброва, была совершенно иной, нежели у Чудакова. Но отправной точкой для обоих сыщиков служил один и тот же факт: вторая пуля в теле покойного профессора.
Выпроводив Чудакова и тут же о нем забыв, следователь глубоко задумался. И преступник, и свидетель в один голос утверждают, что выстрел был только один. Откуда же вторая пуля? Может быть, они сговорились? Может быть, это просто хитрый тактический ход, припасенный сообщниками про запас на случай поимки убийцы? Такой случай представился - и докажи теперь, что он стрелял не дважды! Впрочем, заключение экспертов поставит все точки над "i", а пока… пока приходится только гадать.
От этих мыслей Щеглова отвлек молодой лейтенант, вошедший в кабинет.
- Товарищ капитан, получены результаты графологической экспертизы.
- А, отлично! - обрадовался Щеглов. - Я вас слушаю, лейтенант. Что же графологи?
- Из тетради, найденной на месте убийства, вырваны два листа, - сообщил лейтенант.
- Ну, это мне известно, - нетерпеливо перебил его Щеглов.
- Так вот, на первом листе содержался текст, написанный рукой профессора; этот текст явно в чем-то изобличал убийцу, поэтому он вырвал лист из тетради, но, зная, видимо, возможности наших экспертов восстанавливать текст по отпечаткам букв на следующем листе, он заодно вырвал и его. Судя по всему, этим и объясняется исчезновение первых двух листов. Но одной детали преступник не учел. Профессор писал шариковой ручкой, и ему приходилось сильно нажимать на нее, так как стержень, видимо, попался не из лучших - вам ведь известно качество наших стержней. Так вот, именно благодаря плохому качеству стержня наши эксперты не то что по третьему - по пятому листу вполне могли бы восстановить пропавший текст. Но ни третьего, ни четвертого, ни тем более пятого листа преступник не тронул - видимо, недооценил наших ребят-графологов. Вот восстановленный текст. - И лейтенант протянул следователю лист бумаги.
- "В Комитет государственной безопасности СССР…" - прочитал Щеглов и удивленно вскинул брови. - О! Это интересно! "Довожу до Вашего сведения, что я, профессор Московского Государственного университета Красницкий П.Н., оказался невольным свидетелем некоего преступного деяния, которое на моих глазах совершал Алфред…" - Дальше текст обрывался. - И это все?
- Все, товарищ капитан.
- Гм… Любопытно. - Лицо следователя Щеглова просветлело. - Спасибо, лейтенант, это очень ценный документ. Передайте мою благодарность экспертам-графологам.
- Есть!
Лейтенант вышел. А капитан Щеглов вновь задумался - теперь уже над неоконченным письмом профессора Красницкого в КГБ. Алфред… Алфред… Интересно, кто это - Алфред? Сам убийца? Или кто-то третий?.. То, что некий Алфред был причастен к убийству профессора, у следователя сомнений не вызывало. Иначе бы убийца не стал вырывать листы из профессорской тетради, даже наоборот - специально оставил бы их, чтобы отвести от себя подозрение. Но листы вырваны, а это значит, что срочно надо искать Алфреда. А что, если под этим именем профессору был известен не кто иной, как Храпов?
Щеглов вызвал своего помощника.
- Выясните, пожалуйста, все, что касается круга знакомых профессора Красницкого, и особое внимание уделите человеку по имени Алфред… Да, и доставьте ко мне Храпова.
Помощник молча кивнул и вышел. Вскоре в сопровождении конвоира вошел Храпов.
- Садитесь, гражданин Храпов, - предложил Щеглов, буравя его взглядом. - Итак, у меня к вам один очень серьезный вопрос. Отнеситесь, прошу вас, к нему со всей ответственностью. Вы продолжаете утверждать, что произвели только один выстрел?
- Да, продолжаю утверждать, - твердо произнес Храпов.
- Вы ведь, кажется, служили в Афганистане? В каком чине?
- Начал с лейтенанта, дослужился до майора. Трижды ранен, имею боевые награды… К чему все это, гражданин следователь?
- Как же вы, боевой заслуженный офицер, решились на убийство человека? Ответьте мне, Храпов, я никак не могу взять это в толк.
Лицо Храпова стало каменным.
- Это мое дело, гражданин следователь, - глухо произнес он. - Скажу лишь одно: я никогда бы не посмел поднять руку на человека.
- Но ведь подняли же!
- Это не человек.
- Не человек? - удивился Щеглов. - Кто же он тогда?
- Это не человек, - настойчиво повторил Храпов. - И хватит об этом. Я вам уже сказал, что готов предстать перед судом за совершенное мною преступление и понести самое строгое наказание.
- Ладно, оставим это. Тогда ответьте мне еще на один вопрос. Вам известен человек по имени Алфред?
- Первый раз слышу.
- Вы уверены? Подумайте, Храпов, подумайте хорошенько. Может быть, слышали от кого-нибудь? Вас, случаем, так никто не называл?
- Меня? - в свою очередь удивился Храпов. - Нет, меня так никто не называл. Это имя я слышу впервые.
- Ладно, - кивнул Щеглов и протянул подследственному принесенный лейтенантом текст. - Тогда прочтите вот это.
- Что это? - удивленно спросил Храпов, когда прочитал письмо Красницкого в органы госбезопасности.
- Вам не знаком этот текст?
- Нет.
- Тогда объясните мне, Храпов, каким образом этот самый текст мог исчезнуть с письменного стола профессора Красницкого?
- А уж это вы будьте добры объяснить сами, гражданин следователь. Я же в комнату этого типа даже не входил.
- Верно, - согласился Щеглов, убирая текст письма в ящик стола, - ваших следов в комнате не обнаружено. Вы стреляли с порога, не так ли?
- Так.
- И профессор в это время спал за столом?
- Думаю, что спал.
- Думаете? А что, у вас есть какие-то сомнения на этот счет?
- Я не могу утверждать того, чего не знаю, - ведь в комнату я не входил.
- Ладно, допустим, он спал. В таком случае, может быть, вы заметили у него на столе блокнот или, скажем, тетрадь? Общую, за сорок четыре копейки?
- Я видел только его спину.
- Ладно. Допустим. А теперь скажите - вы ведь себя борцом за справедливость мните, эдаким мстителем, благородным рыцарем, не так ли? Так вот, Храпов, должен вас разочаровать. По некоторым соображениям вы таковым не являетесь. И знаете почему? Да потому, Храпов, что стреляли-то вы в труп!
Лицо Храпова перекосила страшная гримаса.
- Что-о?! - взревел он, вскакивая со стула. - Вы что, смеетесь надо мной?!
- Да, да, Храпов, в труп, - спокойно продолжал Щеглов, - и вся эта ваша благородная вендетта превратилась для вас в трагикомический фарс, за который, правда, придется нести ответственность.
Храпов упал на стул и в смятении обхватил голову руками.
- Но как же в труп! - воскликнул он, вновь поднимая лицо. - Ведь он спал - этот ваш профессор!
- Вы же сами только что сказали, что утверждать этого не беретесь.
- М-м-м… - замычал Храпов и зажмурился.
- Но самое ужасное для вас то, что вы, не будучи виновником смерти человека, все же являетесь убийцей. И будете судимы за убийство. Вот такой парадокс.
- Но кто же опередил меня? - вскричал Храпов.
- Тот, кто выстрелил первым. Ведь в теле покойного профессора обнаружили две пули - и обе смертельные. Я же не зря спрашивал вас, сколько раз вы стреляли.
- Да один, один раз!
- Вот именно. Вы стреляли один раз - но вторым.
- Но, может быть, все-таки первым?..
Щеглов покачал головой.