- Я только что передал Сиду, как высоко Жокейский Клуб ценит его успехи, и от этого он просто лишился дара речи.
Ни Тревор Динсгейт, ни я ничего не ответили. Сэр Томас приподнял брови и попытался продолжить:
- Ладно, Сид, расскажи нам что-нибудь о скачках. Кто, по-твоему, должен победить?
Я попробовал сосредоточиться и пошевелить плохо соображавшими мозгами, то есть сделать вид, что жизнь по-прежнему идет своим чередом.
- Я полагаю… Уайнтестер.
Мой голос прозвучал сдавленно, но сэр Томас, похоже, не обратил на это внимания. Тревор Динсгейт поглядел вниз на бокал, зажатый в его холеной руке, и покрутил кубики льда в золотистой жидкости. Кто-то из гостей обратился к сэру Томасу, он повернулся, а Тревор Динсгейт пристально посмотрел на меня, отчего я ощутил настоящий ужас. Он говорил быстро, низким голосом, исходившим из самых глубин его существа. В этом голосе чувствовались жестокость, мстительность, и в нем не было ни капли жалости.
- Если вы нарушите ваше обещание, я сделаю все, о чем сказал.
Он не отрывал от меня глаз, пока не убедился, что я понял, а потом повернулся, и я обратил внимание на его тяжелые плечи. Они отчетливо вырисовывались под пиджаком.
- Сид, - Филипп Фрайли вновь направился ко мне, - леди Улластон хочет знать… хорошо ли ты себя чувствуешь?
Я неуверенно кивнул.
- Мой дорогой, ты страшно побледнел.
- Я… я… - Я постарался взять себя в руки. - О чем вы говорите?
- Леди Улластон хочет знать… - Он приблизился ко мне, я выслушал и ответил ему, ощущая полную нереальность происходящего. Душа человека может на время покинуть его и отлететь в какое-то иное измерение, пока он стоит, держа в руке бокал, и ведет светскую беседу с супругой главного распорядителя. Пять минут спустя я не мог вспомнить ни одного сказанного мной слова, Я не ощущал своих ног на ковре. Я схожу с ума, думал я.
До конца дня было еще далеко. Начались скачки. Угольно-черная кобылица по кличке Миссис Хиллман победила в большом забеге Уайнтестера, а в следующих скачках Ларри Сервер пришел к финишу последним на "синдикатской" лошади Филиппа Фрайли. Никаких перемен к лучшему не чувствовалось, и после пятого заезда я решил, что оставаться здесь бессмысленно. К тому же я был внутренне оглушен и ни о чем не мог думать.
Шоферы стояли рядом с машинами у ворот и по обыкновению громко переговаривались и шутили. Они поджидали своих хозяев. Среди них я заметил одного из знакомых жокеев. Раньше он участвовал в скачках с препятствиями, но его лишили лицензии, потому что он брал взятки у Раммилиза.
Я кивнул ему:
- Джекси.
- Сид.
Я подошел к машине и открыл дверцу, швырнув на заднее сиденье мой бинокль для скачек. Забрался внутрь, включил мотор, немного помедлил и дал обратный ход к воротам.
- Джекси, - предложил я. - Садись. Я покупаю.
- Что ты покупаешь? - Он приблизился, открыл заднюю дверцу и сел в "Шимитар". Я вытащил бумажник из кармана брюк и швырнул ему на колени.
- Возьми все деньги, - сказал я и проехал через автомобильный парк, миновал ворота и направился к шоссе.
- Но ты мне уже много дал в прошлый раз. Помнишь, это было совсем недавно, - заявил он. Я чуть заметно улыбнулся ему.
- Да. Ну, что же. Это за оказанную помощь и на будущее. Он пересчитал банкноты.
- Все это? - недоверчиво спросил он.
- Я хочу узнать побольше о Питере Раммилизе.
- Нет. - Он попытался открыть дверь, но к этому времени я уже разогнал машину.
- Джекси, - начал убеждать его я. - Нас никто не слышит, и я никому не собираюсь говорить. Ответь мне лишь, сколько он тебе заплатил и за что именно.
Если хочешь, можешь, конечно, что-нибудь добавить.
Он немного помолчал. А потом проговорил:
- Это стоит дороже жизни, Сид. Ходят слухи, что он нанял двух профи из Глазго для особого дела, и если кто-нибудь встанет у него на пути, то его непременно прикончат.
- А ты видел этих профи? - спросил я и подумал, что уж я-то их не забуду.
- Нет. Я просто узнал по тайным каналам.
- А тайным каналам известно, что это за дело? Он покачал головой.
- Оно связано с синдикатами?
- Не будь ребенком, Сид. Все имеющее отношение к Раммилизу так или иначе связано с синдикатами. Он контролирует целых двадцать. А может быть, и больше.
Двадцать, подумал я, и нахмурился.
- Сколько он обычно платит таким жокеям, как Ларри Сервер, чтобы они пришли последними?
- Сид, - возразил он.
- А как же иначе он смог уговорить Ларри Сервера сесть на лошадь, на которой тот не умеет ездить?
- Он обращается к тренерам и дает им уйму долларов.
- Он подкупает тренеров?
- А иногда им много и не требуется. - Джекси задумчиво поглядел на меня. Не ссылайся на меня, но на скачках прошлой осенью все лошади были от Раммилиза.
Он даже украсил их как хотел.
- Невероятно, - проговорил я.
- Нет. Ты вспомни. Тогда был очень сухой и ясный день. На поле выехали четыре, пять или шесть жокеев, потому что земля пересохла. Я точно знаю, что в трех скачках все жокеи были его. А бедные букмекеры остались ни с чем и не понимали, почему им так не повезло. Джекси вновь пересчитал деньги.
- Ты хоть знаешь, сколько мне дал? - полюбопытствовал он.
- Приблизительно.
Я окинул его беглым взглядом. Ему было двадцать пять лет. Бывший младший жокей, ставший чересчур тяжелым для флэта. Это его страшно расстраивало. Жокеи в стипль-чезе в общем зарабатывали меньше, чем ребята, ездившие "на ровняке", да к тому же постоянно падали и ходили все в синяках. Никому, кроме меня, стипль-чез не доставлял такого удовольствия. Джекси не любил его, но мог скакать совсем неплохо, и я нередко соревновался вместе с ним. Я знал, что он не подставит подножку и я не зацеплюсь о перекладину. Он мог сделать такое случайно, но из подлости - никогда.
Деньги озадачили его. За десять или двадцать тысяч он соврал бы мне без всякого труда, но нас связывали годы, о которых мы не могли забыть. Мы менялись комнатами и лошадьми, скакали под дождем по грязи, падали и тащились назад в конюшню, хлюпая по размокшей земле в легких ботинках для верховой езды. И если ты не последний негодяй, то не станешь грабить старого приятеля.
- Занятно, - произнес он, - что ты увлекся розыском.
- Знаешь, это опасное дело.
- Нет, если честно. Я хочу сказать… Ты же не ходишь по пятам за этими типами ради всякой мелочи.
- Нет, не хожу, - согласился я. Мелочь в его понимании означала получение взяток. Меня же по преимуществу интересовали люди, которые их давали, - У меня сохранились газеты, - сказал он. - После того процесса.
Я с горечью покачал головой. Слишком многие в мире скачек сохранили эти газеты, а суд в целом ряде отношений сделался для меня настоящим судилищем.
Адвокат торжествовал, видя глубокую растерянность жертвы, а подсудимый был признан виновным в нанесении тяжких телесных повреждений согласно статье 18 "Преступлений против личности" (от 1861 г.), или, иными словами, в нанесении удара кочергой по левой руке бывшего жокея, и приговорен к четырем годам тюремного заключения. Трудно сказать, кого сильнее надломил этот процесс сидевшего в ложе для свидетелей или сидевшего на скамье подсудимых.
Джекси продолжал о чем-то бессвязно вспоминать, по-моему, он просто тянул время, а сам прикидывал, стоит ли ему откровенничать.
- Мне обещали вернуть лицензию, и я буду участвовать в скачках в следующем сезоне, - сообщил он.
- Замечательно.
- В Сибури хорошие дорожки. Я выступлю там в августе. Все ребята считают, что это хорошо, что ничего не изменилось, если только… - Он посмотрел на мою руку. - Ну… ты же больше не сможешь ездить как раньше, верно?
- Джекси, - раздраженно проговорил я. - Ты скажешь что-нибудь или нет?
Он опять похлопал по пачке банкнот, сложил их и сунул себе в карман.
- Да. Все в порядке. Вот твой бумажник.
- Положи его в коробку для перчаток. Он сделал это и поглядел в окно.
- Куда мы едем? - спросил он.
- Куда тебе хочется.
- Я условился, что приятель подвезет меня в Честер. Но теперь уже ясно, он уехал без меня. Можешь отвезти меня на юг, и я немного передохну.
Итак, я двинулся в Лондон, и Джекси разговорился.
- Раммилиз десять раз платил мне гонорар за проигрыши. Сид, поклянись, что он ни о чем не узнает. - Во всяком случае, не от меня.
- Ладно. Полагаю, тебе можно доверять.
- Тогда выкладывай.
- Он покупает хороших, здоровых лошадей, которые могут выиграть, а затем перепродает синдикатам. Я думаю, что вначале он получает от сделки пятипроцентную прибыль. У него есть двое знакомых зарегистрированных владельцев, и он устроил одного из них во все синдикаты. Они так раскрутили дело, что какой-то подставной начальник получает свою долю, а значит, придраться не к чему.
- А кто они, эти двое?
Он тяжело вздохнул, но все же назвал их. Первое имя мне ничего не говорило, но второе фигурировало во всех списках синдикатов Филиппа Фрайли.
- Точно, - подтвердил я. - Продолжай.
- Лошадей тренирует человек, к которому опять же не придерешься. Они отлично выглядят, и он получает за них двойной оклад. Так что вопросов нет.
Затем Раммилиз выясняет, в каких скачках они должны будут участвовать, и лошади выступают на них гораздо ниже своих возможностей. А после он жокею говорит:
"Ради Бога, помоги, ты ведь рисковый парень и здорово Прыгаешь". - Он ухмыльнулся. - Победителю он платит двадцать окладов.
Мне показалось, что он завысил сумму.
- И часто ты для него ездил?
- Как правило, раз или два в неделю.
- И снова станешь, когда получишь лицензию?
Он заерзал на сиденье, и его спина оказалась прижатой к двери машины.
Потом он долго глядел мне в лицо, хотя со своего места мог видеть лишь его половину. Его молчание само по себе было ответом, но, когда мы проехали добрых три мили, он глубоко вздохнул и наконец признался:
- Да.
Я был благодарен ему за доверие.
- Расскажи мне о лошадях, - попросил я, и он мне кое-что сообщил. Меня удивили имена, которые он назвал, а судьбы этих лошадей оказались такими же темными и загадочными, как у Никласа Эша.
- Скажи мне, как у тебя отобрали лицензию? - задал я новый вопрос.
Он ездил для одного тренера, с которым легко смог договориться. Однако жена этого тренера была не столь сговорчива. "Она привыкла делать все ему назло. Ну вот и пожаловалась в Жокейский Клуб. Написала самому Томасу Улластону. Конечно, распорядители ей поверили, и многих из нас тогда лишили лицензии. Меня, его, еще одного жокея, который объезжал для него лошадей. Бедняга, он-то вообще был ни при чем, даже пенни от Раммилиза не получил".
- Как получилось, что никому в Жокейском Клубе до сих пор не известно обо всех этих синдикатах и никто всерьез не занялся Раммилизом? - полюбопытствовал я.
- Серьезный вопрос.
Я взглянул на Джекси, уловив в его голосе сомнение, и заметил, что он помрачнел.
- Продолжай, - подбодрил я его.
- Да… Знаешь, тут перешептывались, и это даже не сплетня, но я слышал…
- Он сделал паузу, а потом предупредил:
- Вряд ли это правда.
- Я сам разберусь.
- Один букмекер… Я ждал у ворот в Кемптоне, оттуда вышли два букмекера, и первый из них сказал, что типы из службы безопасности все спустят на тормозах, если "цена их устроит". - Джекси опять оборвал себя и добавил:
- А еще кто-то из ребят уверял, что меня никогда не лишили бы лицензии, отправь эта стерва письмо в службу безопасности, а не самому боссу.
- Кто из ребят это сказал?
- А… Я не помню. И не смотри на меня так, Сид, я действительно не помню.
Все случилось несколько месяцев назад. Я хочу сказать, что даже не думал об этом, пока не услышал, о чем трепались букмекеры в Кемптоне. Я и не подозревал, будто в службе безопасности кого-то можно купить. Во всяком случае, не в Жокейском Клубе.
Его убежденность растрогала меня, ведь я знал, как трудно ему приходится.
Но в общем он, по-моему, был прав. Стоит зародиться сомнению, и без труда можно предположить, что Эдди Кейт за кругленькую сумму закрывал глаза на массу грязных дел. Если он не обратил внимания на четыре синдиката Фрайли, то с таким же успехом мог не заметить и целых двадцать. Он мог даже включить двух людей Раммилиза в престижный список владельцев, зная, что они ими не являются. Так или иначе, но я должен во всем разобраться.
- Сид, - проговорил Джекси, - лучше оставь и не допытывайся. Я не собираюсь откровенничать с руководством.
- Я не буду на тебя ссылаться, - заверил я его. - Ты знаком с этими двумя букмекерами в Кемптоне?
- Я их совсем не знаю. Мне неизвестно даже, букмекеры они или нет. Просто с виду похожи на них. Вот я и решил, что они "буки".
Столь сильное впечатление обычно оказывается верным, но едва ли способно помочь. Да к тому же Джекси хотелось выйти сухим из воды. Я высадил его там, где он попросил, - на окраине Уэтфорда. Напоследок он сказал, что если я буду и дальше охотиться на Раммилиза, то он, Джекси, тут ни при чем и наш уговор остается в силе.
Я не поехал домой, а заказал номер в отеле. Я чувствовал, что перестраховался. Однако, когда я позвонил Чико, он одобрил мой поступок и нашел его весьма разумным. Я предложил ему позавтракать, и он сказал, что обязательно придет.
Он появился, но какой-то замотанный и угрюмый. Чико провел весь вчерашний день на ногах. Он начал проверять клиентов по списку, но никто из них не получал за последний месяц писем Эша.
- Вот что я тебе скажу, - заявил он. - Люди с фамилиями на буквы "А", "Б" и вплоть до буквы "К" в прошлом получали воск. Так что теперь я займусь клиентами на буквы "П" и "Р". Это сузит круг наших поисков, и я перестану столько бегать.
- Отлично, - одобрил я его предложение.
- Я оставил твой адрес, и некоторые клиенты пообещали дать нам знать, если они получат заказы. Но беспокоит ли их это…
- Нам хватит лишь одного, - проговорил я.
- Верно.
- Тебе не кажется, будто мы вламываемся и проникаем повсюду?
- Почему бы и нет. - Он принялся за огромную порцию яичницы с сосисками. Куда мы двинемся и что станем делать?
- Э…э, - начал я. - Сегодня утром ты пойдешь в разведку. А вечером, после работы, но еще засветло, мы отправимся на Портмен-сквер. - Чико перестал жевать, потом проглотил слюну и переспросил:
- На Портмен-сквер, ты хочешь сказать, в Жокейский Клуб?
- Ты прав.
- А разве ты не заметил, что тебя пускают туда с парадного входа?
- Мне нужно кое-что спокойно исследовать, так чтобы об этом никто не узнал. Он пожал плечами.
- Ну, тогда ладно. А я должен ждать, пока ты там будешь что-то вынюхивать?
Я кивнул головой, - Адмирал явится сюда на ленч. Вчера он был на фабрике по производству воска.
- И там у него заблестели глаза.
- Да, это очень забавно.
Когда Чико расправился с яичницей и принялся за тосты, я передал ему многое из того, что Джекси рассказал мне о синдикатах. Не умолчал я и о слухах относительно взяток в высоких инстанциях.
- В таком случае что же мы будем искать? Вломимся в офис к Эдди Кейту посмотреть, чего он не сделал?
- А ты постереги меня. Сэр Томас Улластон, главный распорядитель, сообщил, что Эдди пожаловался ему на меня. Дескать, я изучал секретные документы. А Лукас Вейнрайт не позволил мне смотреть их в присутствии секретарши Эдди, потому что та непременно доложит своему шефу. Значит, если я хочу их изучить, то это нужно делать как можно тише и незаметнее. А если меня там застанут, то мне не поздоровится. Это уж наверняка.
- О'кей, - откликнулся он. - Но не забывай, у меня сегодня урок дзюдо, - Маленькие оболтусы всегда тебе рады, - проговорил я.
Чарльз появился в двенадцать и стал принюхиваться к незнакомой обстановке, как возбужденный пес.
- Миссис Кросс передала мне, что ты звонил, - сказал он. - Но почему здесь? Почему не в, "Кавендише", как обычно?
- Там есть один человек, с которым я не желаю встречаться, - пояснил я. А здесь он не станет меня искать. Что вы будете пить, розовый джин?
- Двойную порцию. Я заказал напиток.
- Ну, и чего же мы достигли за эти шесть дней? Что мы сделали? - словно размышляя вслух, проговорил он. - Все как-то неопределенно. Я не ответил.
Он насмешливо поглядел на меня. - Я вижу, тебя это до сих пор мучает. Как бы ни шли дела.
- Не надо, Чарльз.
Он вздохнул, зажег сигарету, крепко затянулся и посмотрел на меня сквозь дым. - Ну, и с кем ты не хочешь встречаться? - С человеком по имени Питер Раммилиз. Если кто-нибудь спросит, скажите, что вы не знаете, где я. - Я редко так поступаю. - Он глубоко вдохнул дым и стал изучать пепел, будто драгоценность. - Полететь на аэростате… Я улыбнулся.
- Я предложил себя в качестве помощника настоящему сумасшедшему.
- Меня это не удивляет, - сухо отозвался он.
- Ну, а что нового вы узнали о воске? Он не торопился рассказывать мне и подождал, пока принесут напитки, а потом нарочно тянул время, расспрашивая, почему я решил пить воду "Перрье", а не виски.
- Мне нужна свежая голова для кражи со взломом, - откровенно признался я, и он лишь наполовину поверил мне.
- Воск перерабатывается, - наконец сказал он, - на каком-то примитивном оборудовании рядом с фабрикой, производящей мед.
- Пчелиный воск? - усомнился я.
Он кивнул.
- Пчелиный воск, парафин и скипидар - вот состав этой полировки. - Чарльз с наслаждением курил. - Я беседовал там с очаровательной женщиной, и она была очень любезна. Я задержался, просматривая их документацию. Люди редко отдают столько времени работе, как это делала Дженни, и уж совсем немногие специально оговаривают, что коробочки для отправки должны быть в белых упаковках. - Его глаза сверкнули сквозь кольца дыма. - Три человека, и все в прошлом году, если уж быть точными.
- …Трое… Вы думаете… что там три раза заказывал Никлас Эш?
- Всегда в тех же количествах, - откликнулся Чарльз. - Но, конечно, он называл себя по-разному и давал разные адреса.
- И вы взяли с собой образчик документа?
- И я его взял, - он достал из кармана сложенный лист бумаги. - Вот он.
- Ну теперь вы найдете Эша, - удовлетворенно произнес я. - Какой же он дурак.
- Кстати, к ним по тому же поводу явился полицейский, - продолжил Чарльз.
- Он пришел,; когда я только что кончил выписывать эти имена. Похоже, что они всерьез занялись поисками Эша.
- Хорошо… Вы сообщили им о списке клиентов? - Нет, я не стал. - Он отвел от меня взгляд и уставился в бокал, поднеся его к свету, как будто розовый джин каждый раз менял цвет и он хотел его запомнить. - Но было бы лучше, если бы ты опередил их.
- Хм. Если вы полагаете, что Дженни меня поблагодарит, то могу вас разочаровать. - Но ты же вытащил ее из петли. - Она бы предпочла, чтобы это сделала полиция. - Мне пришло в голову, что ее отношение ко мне могло измениться к лучшему, потерпи я неудачу. Однако мне не хотелось заслужить ее одобрение такой ценой.
Чико позвонил в середине дня.
- Интересно, что это ты сейчас делаешь в спальне? - принялся допытываться он.
- Смотрю по телевизору скачки в Честере.