Пассажиры разминали затекшие наги. Финелла Пейн-Персиваль радостно, будто маленькая девочка, попрыгала. Майор побарабанил пальцами по футляру бинокля. Энни Вилларс решительно подхватила свои вещи и смотрела на герцога нежным и беспомощным взглядом хрупкой женщины. Колин взглянул на часы и улыбнулся. Герцог с интересом рассматривая ипподром, сказал:
- Славный денек, не правда ли?
Герцог - высокий человек с красиво вылепленной головой, густыми седеющими волосами, кустистыми бровями и тяжелой квадратной челюстью - выглядел очень импозантно, но в лице не было энергии жизни, обычно еще свойственной пятидесятилетним мужчинам, и я вспомнил слова Нэнси, что, хотя он и милый, в голове у него одни опилки.
- Вы придете в паддок? - спросил меня Колин.
- На этот раз мне лучше остаться возле самолета, - покачал я головой.
- Друг мой, разве вам не надо поесть среди дня? - спросил герцог.
- Вы так любезны, сэр, но я часто обхожусь без еды.
- Неужели? - Герцог улыбнулся. - А я без ленча никак.
- Мы вылетим сразу же после последнего заезда, - переменила тему разговора Энни Вилларс. - Примерно в четверть пятого.
- Но у нас не останется времени даже выпить, - пожаловался герцог.
- Тогда чуть позже. - Энни с трудом подавила досаду.
- Я буду здесь, - успокоил я ее.
- Ну пойдемте же! - нетерпеливо воскликнула Финелла. - Разве пилот не может сам позаботиться о себе? Пошли, пошли. Я с вами, Колин, дорогой. - И она опять вцепилась ему в руку, а он едва не отпрыгнул в сторону. Все покорно потянулись к паддоку, и только Колин оглянулся. Я засмеялся, увидев отчаяние, написанное у него на лице. В ответ он показал мне язык.
Недалеко выстроились в ряд три самолета. Один - частный, один - шотландской фирмы воздушных такси и один - "Полиплейн". Пилотов не было видно, наверно, ушли на скачки, но когда я прошел ярдов десять, чтобы размять ноги, то заметил пилота "Полиплейн", стоявшего в стороне и сквозь дым сигареты разглядывавшего "Чероки".
Это был один из тех, кого я уже встречал в Хейдоке. Он вроде бы удивился, увидев меня.
- Привет, - спокойно проговорил я и подумал: "Вечная моя мягкотелость…"
Он окинул меня прежним неприязненным взглядом.
- Что, сегодня не рискуете?
Я не обратил внимания на издевку в его голосе.
- Слава Богу, мы избавились от этой развалины. - Он мотнул головой в сторону "Чероки". - Мы выжали из нее все, что можно. Теперь она годится только для такой мелочи, как ваша фирма.
- Да, по ней видно, как вы на ней летали, - вежливо ответил я, и, конечно, такое смертельное оскорбление не уменьшило вражду.
Он поджал губы и бросил сигарету в траву. Тонкая струйка голубого дыма поднималась над зелеными стебельками. Я молча наблюдал за ней. Он так же, как и я, знал, что курение на всех аэродромах, а тем более возле самолета, запрещено.
- Удивляюсь, как вы рискуете летать с Колином Россом, - снова заговорил он. - Если на фирму возложат ответственность за его гибель, вашему бизнесу конец.
- Он пока не погиб.
- На его месте я не рискнул бы летать на самолете "Дерридаун".
- А он, случайно, не летал раньше на самолетах "Полиплейн"? - спросил я. - И не вызвано ли ваше ехидство тем, что он перешел на "Дерридаун"?
- Нет. - Он мрачно смерил меня взглядом.
Я не поверил ему. Он это увидел, повернулся на каблуках и ушел.
* * *
Рудиментс выиграл главный заезд. Оливково-серебристые цвета в последний момент прорвались в центр дорожки и оттеснили Колина на фаворите на второе место. До меня доносились поощрительные вопли трибун.
За час до конца скачек, зевнув, я откинулся на спинку сиденья и уснул.
Меня разбудил детский голос, несколько раз повторивший:
- Простите, пожалуйста.
Я открыл глаза. Мальчик лет десяти, застенчивый и удивительно хорошо воспитанный, забравшись на крыло, говорил в открытую дверку:
- Простите, что я вас разбудил, но дядя просил, чтобы я привел вас. Он говорит, что вы ничего не ели весь день. Дядя считает, что вам надо поесть. И кроме того, лошадь выиграла, и он хочет, чтобы вы выпили за его здоровье.
- Твой дядя замечательно добрый человек, но я не могу отойти от самолета.
- Да, и он об этом подумал. Я привел отцовского шофера, и он посидит здесь, пока вы не вернетесь. - Мальчик улыбнулся довольный, что все предусмотрел.
Я выглянул в дверку, там и правда стоял шофер, затянутый в оливковую кожу, с блестящей фуражкой на голове.
- Хорошо, - согласился я. - Только возьму куртку.
Мальчик повел меня прямо через ворота вдоль паддока, в бар для членов клуба.
- Дядя у меня ужасно симпатичный, - сказал мальчик.
- Необычайно внимательный, - согласился я.
- Мама говорит, что слишком мягкий, - безучастно сообщил он. - Дядя ее брат. Они не очень-то ладят.
- Какая жалость.
- Ну-у, не знаю. Если бы они крепко дружили, она бы всегда ездила со мной, когда я остаюсь у дяди. А раз не дружат, то я езжу сам, и мы фантастически проводим время, я и дядя. Поэтому я знаю, какой он замечательный, - Мальчик помолчал. - Многие думают, что он не очень умный, не понимаю почему. - Нотка озабоченности проскользнула в его голосе, - Но он и вправду ужасно добрый.
- Сегодня утром я первый раз его увидел, но думаю, он очень славный, - заверил я племянника.
- Правда? О, это хорошо. - Нахмуренные брови разгладились.
Герцог стоял, окруженный друзьями по скачкам, у всех в руках бокалы с шампанским. Племянник бросил меня, нырнул в толпу и снова появился, ведя дядю за руку.
- Что? - Добрые карие глаза скользнули по головам и остановились на мне. - О да! - Он наклонился к мальчику и что-то сказал, тот немедленно снова подошел ко мне.
- Шампанское или кофе?
- Пожалуйста, кофе.
- Сейчас принесу.
- Я сам принесу, - предложил я.
- Нет, пожалуйста, позвольте мне. Я принесу. Дядя дал мне денег. - Он почти бегом устремился к дальнему концу стойки бара, заказал кофе и две порции сандвичей с копченой лососиной, потом расплатился сильно смятой фунтовой бумажкой.
- Вот, - с гордостью сказал он. - Так пойдет?
- Прекрасно, - заверил я его. - Потрясающе. Возьми сандвич.
- Хорошо.
Мы вместе дружно принялись за сандвичи.
- Посмотрите вон на того человека, он похож на призрак.
Я повернул голову. Мальчик показывал на здоровенного блондина с очень бледной кожей. Два костыля. Нога в гипсе. Эйси Джонс. Сегодня не такой шумный. Австралиец спокойно пил пиво с очередным другом в дальнем углу бара.
- Он упал с лестницы, сломал лодыжку и получил тысячу фунтов как страховую премию, - объяснил я.
- Ну и ну! - воскликнул мальчик. - Стоит того.
- Он тоже так думает.
- Дядя тоже имеет какое-то отношение к страховкам. Правда, не знаю какое.
- По-видимому, один из гарантов, - предположил я.
- А что это такое?
- Человек, который вкладывает деньги в страховую компанию на особых условиях.
- Он говорил что-то о Ллойде. Знаете, знаменитой страховой компании? Это похоже на Ллойда?
- Да, что-то в таком роде.
Мальчик кивнул и задумчиво посмотрел на сандвич.
- Возьми еще, - предложил я.
- Но ведь я покупал для вас.
- Бери. Мне приятно есть вместе с тобой.
Он взглянул на меня сияющими глазами и впился зубами в сандвич.
- Меня зовут Мэтью, - сказал он.
- Меня тоже, - засмеялся я.
- Правда? В самом деле?
- Да.
- У-у-у!
За моей спиной послышались шаги, и глубокий голос выпускника Итона проговорил:
- Мэтью сумел позаботиться о вас?
- Превосходно, сэр. Благодарю вас, - ответил я.
- Дядя, его имя тоже Мэтью, - радостно сообщил мальчик.
Герцог переводил глаза с мальчика на меня.
- Пара Мэттов, да? Не позволяйте слишком многим вытирать о вас ноги.
Мэтью решил, что дядя замечательно пошутил, но ноты печали слишком явно звучали в тоне герцога. В глубине души, видимо, его сильно тревожила мысль, что, несмотря на древнее происхождение и высокое положение, предприимчивые умы нередко вытирают о него ноги.
Положительно, герцог начинал мне нравиться.
- Рудиментс хорошо прошел, сэр, - сказал и.
- Великолепно, правда? - Лицо у него просияло. - Совершенно великолепно. Ничто в жизни не доставляет мне такого удовольствия, как победный финиш моей лошади. Видеть, как твоя лошадь выигрывает…
* * *
Я вернулся к "Чероки" перед началом последнего заезда. Шофер сидел на траве и читал "Доктора Живаго". Он поднялся, сказал, что ничего не произошло, и направился к трибунам.
Но я все равно осмотрел весь самолет дюйм за дюймом, даже отвинтил панель в багажнике и мог видеть всю заднюю часть фюзеляжа до самого хвоста. Ничего неположенного нигде не было.
Потом я начал осматривать самолет снаружи. Но только начал, потому что, когда я ощупывал на хвосте один винт за другим, то услышал возле соседнего самолета крик. Я оглянулся с любопытством, но без тревоги.
На не видной с трибун стороне "Полиплейн" двое здоровенных типов били Кенни Бейста.
Глава 6Пилот "Полиплейн" стоял в стороне и наблюдал за избиением. Я подбежал к нему.
- Ради Бога, - воскликнул я, - пойдем поможем ему!
Он бросил на меня холодный бесстрастный взгляд.
- У меня завтра медицинская комиссия. Идите сами.
Тремя прыжками я подскочил к дерущимся, перехватил занесенный над скорчившимся Кенни кулак одного из мужчин и ударил его ногой под колени. Он упал навзничь с криком, в котором смешались злость, удивление и боль. Его напарник получил мощный удар носком ботинка под зад. Их вопли слились в совсем не музыкальный дуэт.
Бить людей было их профессией, не моей, а у Кенни не хватило сил встать, поэтому один из них снова полез в драку. И мне досталось, удары сыпались со всех сторон. Разумеется, они не ждали от меня серьезного сопротивления и с самого начала увидели, что я играю не по их правилам.
Они умело работали тяжелыми кулаками, а носки ботинок утяжелили свинцовыми подковками, как всегда делают трусы. Изо всех оставшихся сил я лягал их по коленям, тыкал пальцами в глаза и рубил ребром ладони по шеям.
Хотя я почти выдохся, но превосходил их в решимости и не хотел упасть и подставить почки под их свинцовые подковки. Но и они наконец устали и совершенно неожиданно, будто им кто-то свистнул, захромали прочь, унося с собой разбитые колени, кровоподтеки на шее и один серьезно расцарапанный глаз, оставив мне звон в голове и боль в ребрах.
Я прислонился к самолету, чтобы отдышаться, и смотрел на Кенни, сидевшего на траве. У него из носа шла кровь, все лицо тоже было залито кровью, и он пытался вытереть ее ладонью.
Нагнувшись, я помог ему встать. Он легко поднялся. Мне стало спокойнее: значит, серьезных повреждений нет. Когда он заговорил, голос звучал вполне нормально.
- Спасибо, старина! - Он чуть усмехнулся. - Эти ублюдки говорили, будто их прислали вбить мне в голову, что с жокейской карьерой покончено… Господи, меня просто согнуло… У вас не найдется виски?… О Господи!… - Он наклонился, и его вырвало прямо на траву.
Выпрямившись, он вынул из кармана большой носовой платок и вытер рот, а потом с ужасом уставился на оставшиеся на белом платке красные разводы.
- У меня кровь…
- Из носа, - успокоил его я. - Ничего страшного.
- Ох… - кашлянул он. - Послушайте, старина, спасибо. Понимаю, спасибо - это мало… - Сузившимися глазами он посмотрел на пилота "Полиплейн", который все еще молча стоял и наблюдал за нами. - Этот подонок даже не пошевелил пальцем… Они калечили меня, а он даже не подошел… Я кричал…
- У него завтра медицинская комиссия, - перебил я Кенни.
- Будь он проклят вместе со своей комиссией!
- Если летчик каждые полгода не проходит медицинскую комиссию, ему запрещают летать. А если ему надолго запретили летать, он теряет работу на воздушном такси или, в лучшем случае, половину жалованья.
- Угу. А у вас когда медицинская комиссия?
- Меньше чем через два месяца.
Кенни засмеялся, и смех прозвучал болезненно и глухо. Он сглотнул, покачнулся и вдруг показался мне таким маленьким и слабым.
- Сейчас вам лучше пойти к врачу, - предложил я.
- Может быть… но в понедельник я должен скакать на Вольюм-Тене… Большие скачки… Если я пройду хорошо, есть возможность получить работу получше, чем у Энни Вилларс. Не хочу упускать шанс. - Он криво усмехнулся. - Жокею тоже плохо, когда спустят на землю. Понимаете, старина?
- Вы не очень-то здорово выглядите.
- К понедельнику все пройдет… Ничего не сломано, кроме, может быть, носа. Такое уже бывало. Ничего, пройдет. - Он закашлялся. - Горячая ванна. Сауна. И к понедельнику буду как новенький, благодаря вам.
- А почему бы не обратиться в полицию?
- Угу, блестящая идея! - саркастически воскликнул он. - Только представьте вопросы, которые они зададут мне! "Мистер Бейст, почему кто-то пытался искалечить вас?" - "Понимаете, офицер, я обещал провести скачку, как им надо, а этот подонок Голденберг, простите, офицер, мистер Эрик Голденберг нанял двух бандитов, чтобы отомстить мне за все упреки, какие он получил, когда я выиграл скачку вместо того, чтобы проиграть…" - "Почему вы обещали проиграть скачку, мистер Бейст?" - "Дело в том, офицер, что я делал это и раньше и заработал на этом приличные левые деньги…" - Он искоса взглянул на меня и замолчал, решив, что сказал достаточно. - Посмотрю, как буду чувствовать себя завтра, и если в понедельник смогу работать с лошадью, то забуду обо всем случившемся.
- А если они снова налетят на вас?
- Нет, - осторожно покачал он головой. - Дважды они этого не делают.
Он прошел вдоль самолета и, посмотрев на свое отражение в окне, снова вытащил платок, послюнявил и почти дочиста стер кровь с лица.
Из носа кровь больше не текла. Он осторожно ощупал его большим и указательным пальцами.
- Вроде не качается. И я не чувствую, что там скрипит. Когда у меня был перелом, там все скрипело.
Теперь, когда он стер кровь, в глаза бросалась страшная бледность, которую еще подчеркивали рыжие волосы. Но он совсем не казался огорченным.
- К понедельнику все будет в порядке. А сейчас, пожалуй, влезу в самолет и буду там сидеть… Пойдем…
Я помог Кенни взобраться в кабину. Он медленно опустился на сиденье, вовсе не походя на человека, который через сорок восемь часов будет способен участвовать в скачках.
- Послушайте… - сказал он, - я так и не спросил вас, с вами все в порядке?
- Да… Я, пожалуй, попрошу вашего пилота принести виски.
- Это будет очень здорово. Но он не пойдет. - Голос Кенни выдавал, как плохо он себе чувствует.
- Пойдет, - ответил я.
И он пошел. Британская авиация - маленький мирок. Все друг друга знают. Новости определенного рода распространяются медленно, но обязательно рано или поздно о поступке узнают все. Он понял, что последует, и даже согласился купить виски.
К тому времени, когда он хмуро принес четверть бутылки виски и картонный стаканчик со льдом, закончился последний заезд, и пассажиры маленькими группами потянулись к самолетам. Кенни уже не выглядел таким напуганным, и, когда пришли два жокея и стали возмущаться и сочувствовать ему, я вернулся к "Чероки".
Возле самолета уже ждала Энни Вилларс, не особенно взволнованная победой Рудиментса.
- Я думала, что на этот раз вы не отойдете от самолета. - На меня повеяло арктическим холодом.
- Я не сводил с него глаз.
Она фыркнула, а я быстро осмотрел все внутри: хотел лишний раз убедиться, что после последней проверки ничего не изменилось. Внешний осмотр я провел медленнее и тщательнее. Ничего.
Удары, которые я подучил, напомнили о себе. Звон в голове перешел в давящую боль. Заныли синяки и ссадины в плечах. Солнечное сплетение и мышцы вокруг него подсказали, как чувствуют себя тяжеловесы на следующее утро после нокдауна.
- Знаете, - обратился я к Энни Вилларс таким тоном, будто собираюсь из вежливости поддержать разговор, - двое типов только что избили Кенни Бейста.
- И сильно избили? - Если она почувствовала сострадание, то просто артистически скрыла его.
- Ему предстоит неприятная ночь.
- Да… Но я бы сказала, что он заслужил.
- За что?
- Вы не глухой. - Она прямо посмотрела мне в глаза.
- Кенни считает, что мистер Голденберг нанял этих двух типов.
Видимо, Энни Вилларс не знала, что Кенни собирались избить. И не знала, кто это устроил - Голденберг или кто-то другой. Я наблюдал, как она размышляет над полученной информацией. Наконец мисс Энни довольно равнодушно произнесла:
- Кенни не умел держать язык за зубами. - Потом тихо буркнула: - Болван! Сделать такую глупость.
Майор Тайдермен, герцог Уэссекс и Финелла Боль-в-печенках подошли вместе. Герцог счастливым голосом рассказывал о своей победившей лошади.
- Где Колин? - удивилась Финелла. - Разве его здесь нет? Как странно! Я спросила в весовой, и этот человек - как он назвал себя? Ах да, гардеробщик, конечно… его гардеробщик сказал, что Колин уже пошел к самолету. - Она обиженно выпятила нижнюю губу. По глазам было видно, что она хлебнула шампанского, в голосе слышалось капризное нетерпение. Золотые браслеты раздраженно позвякивали, и за утро совсем не выветрился тяжелый запах духов. Я подумал, что Колин ловко увильнул. Майор тоже участвовал в праздновании победы Рудиментса. Ему не удавалось ни на чем сфокусировать глаза, и в нем не чувствовалось прежней напряженности. Рука, поглаживавшая жесткие усы, казалась почти нежной. И даже в подбородке не осталось агрессивности. У меня мелькнула мысль, что его манеры и подозрительность - всего лишь способ создать себе репутацию проницательного человека.
Герцог спросил, не будет ли майор возражать, если они поменяются местами, и герцог сядет впереди.
- Мне нравится смотреть, как колеблются стрелки на приборах, - объяснил он свою просьбу.
Майор, в котором еще играло герцогское шампанское, любезно согласился. Он и Финелла влезли в самолет, а мы с герцогом стояли и ждали внизу.
- Друг мой, вас что-то тревожит? - спросил герцог.
- Нет, сэр.
- По-моему, что-то случилось. - Он внимательно изучал мое лицо.
- Жаркий день. - Я провел пальцем по лбу и почувствовал капельки пота.
В этот момент подошел Колин, тоже мокрый от пота, светлая рубашка помялась, и под мышками темнели большие круги. Он сегодня провел пять заездов и выглядел осунувшимся и усталым.
- Мэтт, с тобой все в порядке? - резко спросил он.
- Я так и знал! - сказал герцог.
- Спасибо, все в порядке.
Колин оглянулся на самолет "Полиплейн", который еще ждал пассажиров.