- Да. Он позвонил, когда вы с Элизой были на кухне. Я ходила в Фарн, чтобы увидеться с ним.
- Почему ты мне не сказала?
Инна потерла глаза.
- Отчасти потому, что не хотела испортить тебе день. Я открыла дверь в кабинет, когда ты разговаривала по телефону с Ричардом Каннингемом, так что я знала, что он придет. В конце концов, я и не думала, что это может быть кто-то еще.
Мэриан сказала:
- Я бы хотела, чтобы ты с ним познакомилась.
- Я встречалась с Сирилом.
- И чего хочет Сирил? - тон Мэриан был сухим.
- У него нет денег. Он хочет приехать сюда.
Мэриан подумала: "Ну, вот мы и добрались до сути дела. Деньги - вот что всегда приводит его обратно, но Инна никогда не решалась посмотреть правде в глаза. Бедная Инна!"
Она увидела, как краска залила лицо Инны.
- Мэриан...
- Когда он хочет приехать?
- Сейчас, сегодня вечером на ужин. Я сказала ему подождать до этого времени. У него совеем нет денег. Он рассчитывал получить немного, но не вышло. Он... он... просил сказать тебе, что извиняется... за все, что наговорил. Он не хотел. Все говорят то, чего на самом деле не думают, когда разозлятся, и я тоже.
Это была неубедительная и спотыкающаяся на каждом слове речь. В голосе Инны не было уверенности. Она смотрела куда угодно, но только не на сестру. Мэриан не могла этого вынести. Видеть, как страдает ее сестра, всегда было выше ее сил. Она сказала настолько безмятежно, насколько могла:
- Все в порядке. Конечно, пусть приходит, и мы обо всем поговорим. Но он должен постараться найти работу.
Инна кивнула.
- Он сказал, что найдет, - она резко отвернулась к окну.
Только теперь Мэриан заметила, что комнату уже подготовили для гостя. На умывальнике лежало мыло, и на вешалке висели два свежих полотенца. Графин был наполнен, и постель заправлена.
Глядя в окно и повернувшись к сестре спиной, Инна сказала:
- Он будет жить в этой комнате.
Сирил прибыл с пятнадцатиминутным опозданием, и с заискивающим "моя дорогая" для свояченицы, и с солнечной улыбкой для жены. За восемь лет Мэриан научилась смотреть сквозь пальцы на тот факт, что эти проявления любви, на самом деле, ничего не означают. Может быть, Сирил и не самый хороший актер на сцене, но в обычной жизни он мог сыграть любую роль с легкостью и обаянием, да так убедительно, что и сам не на шутку увлекшись, начинал в это верить. В настоящее время он со всей искренностью изображал беззаботного парня, у которого язык без костей, но сердце глубоко спрятано. Он не пытался скрыть, что переигрывает с братской привязанностью к Мэриан и преданностью своей жене. Ему не понравилась скромная спальня, но он и виду не показал и приложил все усилия, чтобы быть душой компании за ужином. I
Пенни, приглашенная зайти и выпить кофе, получила, что называется, анонс от Элизы Коттон, которая заходила к ним с благой целью - ужин холодный стоял на столе.
- Язык что помело, ля-ля-ля, но толку от него никакого. Дорогая то, дорогая сё!..
- Он не такой!
- По мне, так именно такой, - она выдержала зловещую паузу - Пока еще не такой. Но я не сомневаюсь, он себя еще покажет. Дорогая или милая, или обе сразу, он так и сыплет этими словечками. И за плечи ее обнимает и вообще всячески втирается в доверие, прямо голова кружится. И на Мактавише опробовал свой приемчик - назвал его "киской", что тот ненавидит пуще всякого яда - а кому бы понравилось? - и протянул к нему свои пальцы.
- И что сделал Мактавиш?
- Даже не показал вида, что заметил его присутствие - взмахнул хвостом и выпрыгнул в окно. И если бы он до него дотронулся, то получил бы пару царапин.
Глаза Пенни округлились и посерьезнели.
- Бедная Инна! Элиза, ты уверена? Может, он просто не разбирается в котах.
- Никогда в своей жизни не была ни в чем более уверена. Встречала я такого, как он, в долине Бери, где мы с тетей однажды останавливались. Джим Хоскинс его звали - кудрявые волосы и голубые глаза, и все девчонки за ним бегали. Шутил со всеми подряд, целовался больше, чем разговаривал, и женился потом на той бедняжечке, у которой был самый толстый кошелек. Она ни разу об этом не пожалела, только однажды, но это уж было разочарование навсегда. Скоро все узнали о том, что деньги испарились и он тоже, а она нанялась прачкой, чтобы прокормить его ребятишек-близнецов. Вот так-то.
Пенни хихикнула.
- Ну, у Инны ведь нет близнецов.
- Пока нет, - сказала Элиза и удалилась, источая неодобрение.
Впоследствии Пенни задумывалась, интересно, очаровал бы ее Сирил, если бы Элиза не успела первой сделать свое ужасное предостережение.
Может, да, а может, и нет, она не знала. Она видела, что ни Инна, ни Мэриан очарованы не были. Мэриан была сдержанна и задумчива, и Инна под ее взором была подавлена. Обе почти не разговаривали, но не Сирил, и, чем больше он говорил, чем больше обаяния излучал, тем меньше он нравился Пенни. У Феликса, может, и самые худшие манеры в мире, но он никогда не подлизывался. Он не говорил "дорогая", если не имел этого в виду, и, если он делал это не очень часто, так это потому, что он был отчаянно несчастен, ягненочек. Бе, бе, паршивая овца, а у тебя есть шерсть?
Феликс был подстрижен до основания. Детская считалочка странным образом вызвала в памяти пословицу, которую говаривала Элиза. Что-то насчет похода за шерстью и возвращения домой подстриженным. Надо бы вспомнить ее попозже.
Глава шестнадцатая
На следующий день мисс Сильвер завтракала с племянницей и маленькой Жозефиной, когда зазвонил телефон. Миссис Баркет зачитывала вслух избранные отрывки из только что полученного письма от мужа, а Жозефина, пользуясь случаем, выуживала из своей молочной кашки сухарики и бросала их один за другим на ковер. Внимание мисс Сильвер разрывалось между последними новостями из Европы и менее волнующими событиями, пересказанными Джоном Баркетом, так что маневр девочки проходил с большим успехом. Правда, только до того момента, пока мисс Сильвер не сняла трубку и не сказала "Алло!", и не услышала за своей спиной восклицание Этель, охваченной ужасом: "О, Жозефина! Что за шалости!" Бросив взгляд через плечо, она убедилась, что Жозефина сидит с ангельским видом, улыбающаяся, кудрявая и невинная.
А потом нежный голос мисс Эдриан пропел в трубку:
- Мисс Сильвер?
- Мисс Сильвер слушает.
- Это Хелен Эдриан. Ну, не предусмотрительно ли я поступила, запомнив номер дома, в котором остановилась ваша племянница! Это к тому, откуда у меня ваш телефонный номер. Я позвонила инспектору, и он тут же дал его мне. И, я полагаю, вам интересно, зачем он мне понадобился, но, на самом деле... ну... вы помните, зачем я приходила к вам?
- Безусловно.
- Я подумала, может быть, это хороший план, если вы придете и встретитесь со всей честной компанией прямо здесь. Вчера прикатил Сирил. Слишком жизнерадостный для серьезных разговоров. Мы еще ни о чем не договорились. Видите ли, для спешки нет причин, ему вполне удобно, и он может еще немного поизлучать счастье и побыть пай-мальчиком с горящими глазами, пока не подумает, что я уже вполне смягчилась и готова расстаться с деньгами, - она залилась смехом. - Надеюсь, он не подслушивает! На обеих половинах дома одна и та же телефонная линия, ему нужно только поднять трубку по ту сторону стены, а я, кажется, слышала щелчок. Так я собиралась сказать вам, мисс Сильвер, что сегодня мисс Ремингтон устраивает что-то вроде ужасного пикника - это тетя, которой я вам рассказывала. Мы все встретились в саду вчера после ужина, и Сирил умасливал ее, как сумасшедший. Он явился ответом на молитвы старой девы - ему ли этого не знать!
Мисс Сильвер кашлянула. Ох уж эти интонации мисс Эдриан! И выражения, которые она употребляет - немыслимо грубые! Покашливание было многозначительным. Оно могло одернуть человека, чувствительного и к более тонким намекам. Возможно, у мисс Эдриан и чуткое ухо в музыкальном плане, но ни в каких других. Она продолжала, будто не было никакого покашливания.
- Так вот, что я пытаюсь объяснить, у нас вместо вечернего чая будет веселая вечеринка на пляже. И когда я сказала, что вы моя старая знакомая и остановились в Фарне, мисс Ремингтон спросила, не приглашу ли я вас присоединиться к нам. И я подумала, какая вам представится отличная возможность увидеть Сирила и Феликса, и всю компанию. И, если вы интересуетесь писателями и всем таким, будет Ричард Каннингем. Знаете, он написал "Шелестящее дерево". Он вместе с Мэриан попал в ту железнодорожную аварию, о которой я вам говорила, но, собственно говоря, он мой очень близкий друг.
Мисс Сильвер кашлянула с решительной непреклонностью.
- Если это приглашение связано с моей профессиональной деятельностью, то должна напомнить вам, мисс Эдриан, что я отказалась браться за ваше дело.
- Да, я знаю, что отказались. И в этом нет ничего страшного, потому что, я уверена, что могу и сама справиться. Но я подумала, может, вы придете к нам в качестве моего друга и просто выпьете чашечку чая. Я подумала, может, вам будет интересно, и потом, в случае, если что-то пойдет не так - конечно, ничто этого не предвещает, но если такое произойдет, и мне понадобится какой-нибудь совет, а вы будете со всеми знакомы, ну? И, если до этого дойдет, то я, безусловно, охотно оплачу ваши услуги.
О чем она только думала, когда говорила это? Было что-то в ее словах, интонациях и манерах, что подстегивало профессиональный инстинкт мисс Сильвер. Пожалуй, "подстегивало" - слишком сильно сказано. Этот инстинкт был очень сильно развит. Он был чуток и восприимчив к самым незначительным деталям.
Хелен Эдриан не подозревала ни о какой чуткости и восприимчивости вовсе. Она спросила:
- Вы придете, да?
Почти не играющим никакой роли стимулом, было то, что мисс Сильвер питала ненасытный интерес к жизни других людей, но было и кое-что еще. Под предлогом чего она и решила принять приглашение.
- Спасибо, я с удовольствием приду. Мне будет интересно познакомиться с мистером Каннингемом. Его кузен - мой хороший друг. Не поблагодарите ли вы мисс Ремингтон за приглашение?
Мисс Эдриан сказала:
- Вот это правильно. Они сказали, что от отеля в четверть пятого отходит автобус, который останавливается недалеко от их дома. Приезжайте и окиньте всех нас своим оценивающим взглядом.
Неудовольствие, с которым мисс Сильвер выслушала заключительную фразу, почти заставило ее взять назад свое согласие, но прежде, чем она успела в полной мере ощутить неистребимое желание сказать, что, наверное, она все-таки не сможет оставить племянницу одну, мисс Эдриан повесила трубку.
Она оглянулась и увидела, как маленькая Жозефина со следами слез на лице ест шесть маленьких кусочков хлеба, отрезанных специально, поскольку те сухарики, что она с таким озорством отвергла, едва ли могли быть собраны с пола и возвращены обратно в ее тарелку с кашей. Встретившись взглядом с мисс Сильвер, она взмахнула ложкой и со взрослой интонацией произнесла:
- Теперь Жозефина хорошая девочка!
Глава семнадцатая
Невозможно определить, что побудило мисс Ремингтон устроить совместный пикник. Она любила мужское общество и всегда чувствовала себя несправедливо им обделенной. Это, а также то, что компания по соседству пополнилась двумя привлекательными мужчинами, могло быть решающей причиной. Могли быть и другие причины - желание досадить Мэриан с Инной, которые, несомненно, предпочитали оберегать свое маленькое общество от вторжений. Или Феликсу, чьи манеры в последнее время стали невыносимо грубыми, и ее сестре Флоренс, ненавидящей пикники. Так или иначе, идея была принята в основном из-за необходимости, что она должна быть претворена в жизнь. Как говорила Элиза Коттон: "Если уж мисс Кэсси вобьет себе что-то в голову, она не успокоится, пока своего не добьется".
Кексы были испечены, сандвичи нарезаны, все обитатели на обеих половинах были вовлечены в подготовку к пикнику, что послужило помехой послеобеденному отдыху Флоренс Брэнд. Не то чтобы она принимала какое-то участие в приготовлениях, в этом вопросе она могла, да и была весьма уклончивой. Но как тут насладишься медитативным покоем, столь благоприятным для пищеварения - ноги на изящной табуретке, подушка под головой, легкий плед на коленях, и книга, страницы которой никогда не перелистывались, - когда в любой момент может забежать Кэсси, чтобы взять то, другое или третье, и снова убежать, и, что весьма вероятно, даже дверь за собой не закрыть? Медленно растущее негодование миссис Брэнд не только перебило ей сон, но и заставило побагроветь от ярости.
Неприязнь, которую она обычно испытывала к домочадцам, достигла угрожающих размеров. Феликс вел себя отвратительно. Она никогда его не любила, а теперь вообще считала невыносимым. Хелен Эдриан - эта легкомысленная женщина - в своих мыслях она использовала более грубое выражение. А Мэриан Брэнд со своей сестрой практически украли деньги Мартина. Когда она вспоминала о том, сколько сделала для этого человека, совершенно наплевав на собственную независимость, построив свою жизнь так, чтобы постоянно заботиться о нем - нет, думать об этом было просто невыносимо. Но она практически никогда не переставала об этом думать. Пенни была маленькой дурочкой. Вне всякого сомнения, она считала Феликса хорошей добычей, и сейчас, когда он принадлежал не ей, ее гордости не хватало на большее, чем позволять всем подряд видеть, насколько она огорчена. Элиза Коттон - так тут вообще одна сплошная неблагодарность и предательство, если хотите. Подлое, бесстыжее создание, готовое бежать туда, где есть деньги и, возможно, рассчитывающее извлечь хорошую выгоду из тех денег, что выдаются еженедельно на продукты. Мэриан Брэнд не узнает, обманывают ее или нет. Что до Кэсси, так она просто затеяла этот пикник, чтобы повыставляться. Такой Кэсси была с детских лет - шумной в играх, хвастливой и все устраивающей так, чтобы удобно было только ей. Раздражение росло, и кровь закипала.
Полдень был жаркий, но с моря дул приятный ветерок. Мисс Сильвер было жарко и душно в автобусе. Она надела свою оливково-зеленую шаль и черное пальто, и не имела никакого желания снимать их в общественном транспорте. Поэтому она была очень рада обнаружить, что в бухте царит приятная прохлада. Конечно, там не было тени, - обстоятельство, которое заставило ее сравнить побережье не в его пользу с такими местами, как поляны, где провизия для пикника может быть съедена под ветвями величавого дуба или раскинувшегося каштана, - такие определения внезапно пришли ей в голову. Она тем не менее захватила с собой полосатый зонтик, принадлежащий ее племяннице Этель, который поможет ей защититься от солнца.
Это был не самый спокойный и располагающий прием пищи. Из двух старших леди, миссис Брэнд пребывала в состоянии неугасающей ярости, которую она и не пыталась скрывать, а неугомонная мисс Ремингтон жалила всех язвительными замечаниями, словно оса. Только какая-нибудь пара людей завязывала беседу, как она тут же встревала в разговор, скача туда-сюда, назойливо предлагая блюдо и выхватывая наполовину опустевшие чашки, чтобы надлежащим образом до краев наполнить их горьким чаем, и заставляя всех чувствовать себя еще более неуютно.
Хелен Эдриан, начавшая было тихим голосом переговариваться с Сирилом Фелтоном, была вынуждена уступить его общество мисс Ремингтон, но, только она переключилась на Ричарда Каннингема, как мисс Кэсси оборвала свою беседу с Сирилом, чтобы громко сказать:
- Боже мой, Хелен, я и предположить не могла, что мистер Каннингем - твой друг. Мы все думали, что он с Мэриан пришел повидаться, - она повернулась к мисс Сильвер. Так романтично, знаете ли, они вдвоем были погребены под поездом в течение нескольких часов.
Мэриан обнаружила, что способна улыбнуться.
- Вы бы не посчитали это таким уж романтичным, если бы были там, - сказала она. - Бедный Ричард сломал два ребра, а я думала, что никогда не избавлюсь от пыли в волосах. Я пришла домой в таком виде, будто поменялась одеждой с огородным пугалом. Вы никогда не видели подобного страшилища.
Среди потоков враждебности, которые мисс Сильвер ощущала довольно остро, она заметила взгляд Ричарда Каннингема, на мгновение задержавшийся на Мэриан Брэнд, и подумала, что в резком замечании мисс Кэсси была своя правда. Взгляд был очень мимолетным, и, возможно, никто больше его и не заметил. Она продолжала подмечать детали, пока вела весьма затруднительный разговор с миссис Брэнд, из которой можно было выдавить только "да" и "нет", да и эти односложные слова она произносила весьма недружелюбно.
Инна Фелтон и Пенни Хэллидей - обе были несчастны. Мисс Сильвер заметила, как Пенни неосторожно засмотрелась на мрачное, раздраженное лицо Феликса Брэнда. Это был взгляд матери на любимое больное дитя, совершенно открытый и демонстрирующий готовность все отдать, страдающий, потому что страдало дитя. Хелен Эдриан на Феликса не посмотрела ни разу. Она смеялась и шутила с Сирилом Фелтоном. Она брала под руку Ричарда Каннингема и говорила с ним таким тихим голосом, что слышно было ему одному.
Инна задумчиво смотрела на берег, покрытый галькой, смешанной с маленькими ракушками, по большей части разбившимися на кусочки от соприкосновения с камнями. Ты должен быть твердым, или развалишься на кусочки. В действительности, у ракушки почти нет шансов.
Трапеза, к превеликому облегчению всех присутствующих, подошла к концу. Пока мисс Кэсси заставляла мужчин собирать и укладывать в корзину остатки угощения, мисс Сильвер подошла к Хелен Эдриан.
- Вы собирались показать мне какой-то удивительный вид на море. В двух шагах отсюда, не так ли? Было бы неплохо немного прогуляться. Мне кажется, у меня начинаются судороги от долгого сидения на пляже.
Хелен Эдриан кивнула.
- Это из-за одежды, вам нужно было надеть купальный костюм. Но, думаю, вы со мной не согласитесь.
Они шли и разговаривали, и теперь оказались довольно далеко от остальных. Мисс Сильвер сказала:
- Зачем вы пригласили меня, мисс Эдриан?
- О, я не знаю...
- Думаю, что знаете.
- О, хорошо, я хотела, чтобы вы их всех увидели.
- Зачем?
Она поколебалась, будто хотела что-то утаить, но внезапно решилась открыться.
- Я хотела убедиться, что задуманный план пройдет как по маслу. Я Сирила имею в виду и все остальное. У меня чувство, мне кажется, глупое...
- Какое чувство?
- О, я не знаю...
Мисс Сильвер посмотрела ей прямо в глаза.
- Мне кажется, вы напуганы.
- Почему это я должна быть напугана?
- Думаю, что это так, и у вас есть на то причины. Вы затеяли очень опасную игру. Вы пробудили кое в ком чувства, которыми не можете управлять.
Хелен Эдриан рассмеялась.
- Мне жаль, но ничем не могу помочь. Сирил!
Мисс Сильвер покачала головой.
- Нет, не мистер Фелтон, а мистер Брэнд.
Хелен вновь рассмеялась, на этот раз в ее смехе сквозило презрение.
- О, Феликс! Да он мне туфли станет облизывать, если я пожелаю!
Мисс Сильвер сказала со всей серьезностью: