Я знала, что, высунувшись из окна комнаты миссис Фелтон, я смогу следить за передвижениями Кэсси Ремингтон. Выяснив, что ее нет в комнате, я пошла к себе, выглянула в свое окно и обнаружила, что она у сестры. Как вы знаете, мое внимание немедленно привлекли слова мисс Ремингтон: "Я скажу, что Феликс сделал это". Окно было открыто, и я услышала все, что последовало за этими словами. Мисс Ремингтон продолжила тщательно разрабатывать свои показания, свидетельствующие против Феликса Брэнда, и, увлекшись, она проговорилась. Когда она говорила о Феликсе: "Он увидел в свете фонаря желто-синий шарф, что был на ее голове, и пошел за ней вниз на террасу и столкнул ее с обрыва после того, как Сирил вернулся в дом. А потом, вне всяких сомнений, Сирил догадался, и он убил его тоже", - она описывала то, что случилось на самом деле. Только это не Феликс Брэнд увидел свет, упавший на тот очень приметный шарф, и пошел на террасу вслед за Хелен Эдриан, а она сама.
Ричард сказал:
- Она ведь говорила еще что-то о шантаже, верно?
Мисс Сильвер кашлянула.
- Точные слова мисс Ремингтон таковы: "А потом, вне всяких сомнений, Сирил догадался, и попытался его шантажировать, и он убил его тоже". Вы должны помнить, что она фабриковала дело против Феликса Брэнда. Как я уже сказала, я считаю несомненным тот факт, что она слышала, как Сирил Фелтон сказал своей жене о том, что знает, кто убийца. Она была умна, изобретательна и озлоблена. Она просто связала воедино две ниточки, и сделала свою лживую версию чрезвычайно правдоподобной. Но, когда она упомянула о свете, упавшем на шарф, я заподозрила, что она описывает нечто, что видела своими глазами. Когда, чуть позже, она сказала: "Полиция не обратит никакого внимания на показания Пенни. У них просто не будет такой возможности, это я могу тебе обещать!" - и, - "Не думаю, что нам нужно беспокоиться о Пенни", - я очень встревожилась. Никто, услышав, как мисс Ремингтон произносила эти слова, не усомнился бы в их истинном значении. Сирил Фелтон мертв. Пенни оказалась крайне неудобным свидетелем. Миссис Брэнд была напугана и безропотно подчинялась мисс Ремингтон, а Пенни почему-то будет молчать. Я поняла, что она в опасности.
Как вы знаете теперь, мисс Ремингтон очень тщательно подготовилась к третьему убийству. Она растворила в кофе смертельную дозу снотворного миссис Брэнд. Элиза рассказала мне, что однажды, еще в детстве, Пенни подавилась таблеткой, и с тех пор очень боялась их принимать. Если ей нужно было выпить даже одну, то ее обязательно растворяли. Мисс Ремингтон, конечно, об этом знала и приберегла одну таблетку, чтобы растворить ее в присутствии самой Пенни и избежать вопросов о лекарственном привкусе кофе. Если бы Пенни выпила этот кофе, она бы легла спать и больше никогда не проснулась. Мисс Ремингтон предусмотрела также и то, что на чашке не осталось бы ничьих отпечатков пальцев, кроме самой Пенни. Последней подлостью явилась записка, найденная между страниц книги мисс Ремингтон и довольно убедительно имитирующая почерк Пенни - "Я не могу больше терпеть... Феликс...". Если бы мы не подоспели вовремя, эту записку обнаружили бы рядом с телом Пенни, и кто бы усомнился в том, что она рассталась с жизнью, не справившись с непосильным бременем, зная, что Феликс - убийца? Не могу выразить, как я счастлива, что у меня возникли подозрения, и что мы успели вовремя.
Мэриан спросила:
- Она бы выпила кофе?
- Трудно сказать. Она была в шоковом состоянии. К тому же воспитана так, что привыкла слушаться старших. Мисс Ремингтон оказывала на нее величайшее давление, парализующее ее волю. И в самом деле это счастье, что мы подоспели вовремя.
Глава сорок третья
Это легко - эффектно опустить занавес в конце спектакля, но в делах человеческих не бывает финального занавеса. Если один "актер" покидает сцену, остальные участники должны продолжать жить и решать проблемы. Мэриан и Ричард столкнулись с одной из таких жизненных проблем. За несколько дней они пришли к взаимному доверию и пониманию, для достижения которых при обычных обстоятельствах потребовались бы недели и месяцы. Они узнали друг друга при невероятных и трагических обстоятельствах, и каждый оказался благородным, добрым и сильным духом. Непреодолимое влечение, возникшее еще при их первой встрече, настолько их сблизило, что ни один теперь не строил планов, в которых не присутствовал бы другой. Почти без слов и уж точно без формальных вопросов и ответов, они поняли, что полюбили.
Когда в ту ужасную ночь, пока продолжались поиски Кэсси Ремингтон, Ричард в какой-то момент обнял Мэриан, у нее возникло очень странное чувство, будто они вырвались из всего этого кошмара в потайной мир, полный красоты и света, и что этот мир был только их страной, из которой они были родом, и куда всегда могли вернуться. Спустя мгновение он должен был уйти, чтобы вновь принять участие в поисках, а ей нужно было идти к Инне, но им принадлежала целая страна, и в ней они будут свободны от всех кошмаров этого мира. Они даже не целовались, стояли, молча обнявшись, и были счастливы.
Теперь, когда прощальные слова мисс Сильвер были сказаны, они сели поговорить о своих планах на будущее. Поскольку никаких оснований для того, чтобы ждать, у них не было, они решили пожениться без промедления. Инна будет жить с ними, тут нет никаких проблем. А вот дом явился весьма ощутимой проблемой.
Ричард сказал:
- Лучше немного выждать, прежде чем пытаться его продавать. Из-за всего случившегося, даже при нехватке жилья, покупатели не выстроятся в очередь. Лучше подожди немного, пока история не забудется.
Мэриан смотрела на залитый солнечным светом сад. Мактавиш играл с прошлогодним листком, найденным среди зарослей желтофиолей. Он лениво похлопывал по нему лапкой. Его хвост был словно поднятое знамя, его рыжая шкурка блестела на солнце. Не оборачиваясь, она сказала:
- Разве такая история забудется сама собой?
- Что ты имеешь в виду?
- Я думала обо всем, что случается в домах... Люди рождаются и умирают, переживают хорошие и плохие времена, люди могут быть хорошими или плохими, счастливыми или несчастными, а дом все стоит.
- Да?
Она, раскрасневшись, обернулась.
- Это похоже на то, как каждое поколение обставляет дом мебелью по своему вкусу - какая-то отвратительна, какая-то прекрасна, и когда ты поселяешься в доме, то оставляешь хорошую и избавляешься от плохой, и добавляешь ту, что есть у тебя. Я подумала, не можем ли и мы поступить так же.
- То есть, ты хочешь оставить дом и жить в нем?
- Да. Если ты, конечно, не против. Когда ты сказал, что история забудется, я подумала, что мы могли бы дать этому дому новую и хорошую историю. Знаешь, здесь жило много хороших людей, так же много, как и плохих. Элиза говорит, жена дяди Мартина была сущим ангелом. Мне кажется, что в некотором роде я обязана этим хорошим людям и должна вернуть в их дом чистоту и счастье.
Он встал, подошел к ней и обнял за плечи.
- Ты и сама - очень хороший человек, разве не так? У меня такое чувство, что мне понравится быть твоим мужем.
Они поцеловались. Спустя некоторое время он спросил:
- А что насчет Инны?
- Знаешь, мне кажется, она будет рада остаться. Думаю, она считает, что гораздо проще быть там, где все знают и жалеют тебя, стараясь проявить доброту. Наверное, это легче, чем отправиться в незнакомое место, где все время будешь гадать, известно ли обо всем людям, или нет. У мисс Сильвер множество друзей в этих местах. Она сказала, что непременно попросит их приезжать к нам. Еще она сказала, что скоро приедет миссис Марш. И Феликс и Пенни...
Феликс и Пенни сидели на утесе. Они какое-то время молчали, пока Пенни не сказала:
- Тетя Флоренс завтра уезжает.
Он смотрел на море и после ее слов повернулся, нахмурился и переспросил.
- Уезжает?
Пенни кивнула.
- Сразу после похорон. Ты не знал?
Он покачал головой.
- Откуда? Она мне никогда ничего не рассказывает. Надолго она уезжает?
Пенни так спокойно, как только могла, сказала:
- Она не вернется.
Трудно было не поддаться чудесному чувству легкости, охватившему ее при этих словах. Должно быть, чувствовать нечто подобное неправильно, ведь этот человек тебя вырастил, и ты всегда называла ее "тетя Флоренс"... Но мысль об имении "Бухта" без ее тягостного неодобрительного присутствия была для Пенни слишком радостной. Она почти пропела эти слова.
Феликс воскликнул:
- Что?!
Она снова кивнула.
- Сначала Лондон - какое-то место, о котором ей рассказывала мисс Сильвер. А потом, надо думать, пансионат в Брайтоне. И, мне кажется, она намерена сменить имя, потому что все письма теперь надо будет посылать в ее банк. Как бы то ни было, она более-менее ясно дала понять, что не хочет, чтобы мы ей писали.
Феликс дерзко рассмеялся.
- Жизнь с чистого листа! Что ж, нам есть за что быть благодарными. Боже мой! Как я не любил эту женщину!
Она на мгновение коснулась его руки.
- Теперь в этом больше нет необходимости. Я пыталась полюбить ее, но так и не смогла. Забудь и ты о ней. Забудь обо всем - о ненависти и унынии, неприятностях, которые они принесли, о страхе и напряжении.
Феликс смотрел на нее задумчивым взглядом. Спустя какое-то время он сказал:
- Что мы будем делать?
Пенни ответила:
- Я не знаю.
Она посмотрела на него сияющими ясными глазами. В них светилось доверие, взволновавшее его. Он нахмурился, посерьезнел.
- Я могу кое-что заработать своей музыкой. У меня есть песенный цикл для Каррингтона, еще не законченный, но я мог бы дописать. Пару песен он слышал, и они ему понравились - он посчитал, что песни подходят для его голоса. Мы поссорились из-за того, что я не стал дописывать цикл, но, смею надеяться, что смогу с ним переговорить, возобновив работу. Ему они нужны для тура по Америке. Песнями вполне можно заработать на хлеб, если, конечно, напишешь хит, и мне нравится этим заниматься. У меня снова множество идей.
- Да...
- Отец оставил мне содержание - две сотни фунтов в год. Остальное забрала эта женщина, и, похоже, жить она будет вечно, так что рассчитывать, что что-то останется, не имеет смысла.
- У тебя все будет в порядке, учитывая, что ты можешь...
- Да. Но я думал о тебе.
- Обо мне?
Он резко кивнул.
- Здесь все принадлежит Мэриан.
Пенни мягко сказала:
- Она позволит нам остаться, если ты не станешь яростно сопротивляться...
- Почему я должен? Это место всегда было самым подходящим для работы. Некоторые места совсем не годятся. Но здесь я всегда очень хорошо работал. Ты правда думаешь, что мы сможем остаться? Она выходит замуж за Каннингема, ведь так? Разве они не захотят забрать весь дом?
- Нет. Мне кажется, мы можем... остаться на нашей половине... если хотим.
Все это время она не сводила с него глаз. Но произнося последние слова, перевела взгляд на море. Глаза ей слепило так, что синева воды слилась с синевой неба.
Феликс произнес странным и бесцеремонным тоном:
- Я полагаю... мы не можем пожениться...
- Не понимаю, почему.
- Это будет для тебя не самый выгодный брак. У меня слишком мало денег.
По-прежнему не глядя на него, она сказала:
- Знаешь, у меня ведь тоже есть деньги.
Он был так изумлен, что подпрыгнул.
- У тебя! Я всегда думал, что у тебя нет ни фартинга!
- У меня и не было. Но дядя Мартин оставил мне наследство. Он закрепил его за мной. Я не знала, пока он в прошлом году, когда мне исполнился двадцать один год, не рассказал об этом. И это довольно крупная сумма. Он попросил, чтобы я никому не говорила, ну я никому и не сказала.
- Почему?
- Я не хотела уезжать отсюда, но, если бы они узнали, мне было бы очень сложно остаться.
- Ты даже мне ничего не сказала, - произнес он обвиняющим тоном.
Ее веки опустились. Он увидел мокрые ресницы и слезинки, упавшие на щеки.
- Ты был далеко.
Он не был глупым. Ему прекрасно было известно, насколько далеко он находился. Он хотел, чтобы Пэнни узнала, что он вернулся и что больше никогда не захочет снова уйти в эту даль. Он не мог найти подходящих слов.
- Если тебе... достаточно... без меня...
Пенни сказала слабым, тихим голосом:
- Без тебя мне ничего не достаточно.
Он со стоном проговорил:
- Для тебя так будет лучше. Когда я работаю, я даже не знаю, рядом ли ты.
- Но я буду рядом, если ты захочешь. Ведь ты захочешь?
- Пенни... - он споткнулся на имени, - у меня ужасный характер.
Мокрые ресницы встрепенулись. Она повернулась к нему, раскинув руки, смеясь и плача.
- Дорогой, я жила с этим двадцать лет. Полагаю, смогу и больше.