- Мсье Виктор! Господин Мори ждал вас к завтраку: мадмуазель Жермен пожарила эскалопы по-милански, но вы так и не явились, и он ушел.
- Я вчера предупредил его, что приду не раньше трех. А он сказал, куда ушел? - спросил Виктор, нахмурившись.
- На свидание с коллегой.
Виктор подумал, что, похоже, коллега носит юбку и туфельки и в эту минуту, скорее всего, с радостным кудахтаньем распечатывает множество пакетов от "Королевы пчел".
- Вы что-нибудь продали?
- Совсем чуть-чуть вчера вечером, жаль не было вас, мне удалось толкнуть по дешевке неполное издание "Энциклопедии" Дидро - помните, то самое, что так пострадало от сырости в подвале на улице Ле Реграттье, - одному провинциальному книгопродавцу, а потом я…
- Да-да. А что это вы читаете?
- "Господин Лекок", это вы мне посоветовали, очень увлекательно.
Виктор улыбнулся.
- Популярными романами сыт не будешь, надо кушать, Жозеф, и не только яблоки. Вы воспользовались моим отсутствием, чтобы угоститься эскалопом по-милански?
- Предпочитаю питать мозг, не перегружая желудок, простите за такую колкость, мама всегда говорила, что три четверти болезней вызываются жжением внутренностей, и я…
- Вы, должно быть, хотели сказать - изжогой.
- И потом, полицейское следствие так захватывает, ах, этот Лекок такой умный, какие умозаключения он выводит из неприметных улик… Загляни он в мою записную книжку, тоже бы что-нибудь сказал!
Жозеф вынул из кармана блокнот в обложке из черной "чертовой кожи", в который заносил указания хозяев, и бросил его на прилавок.
- Что это вы тут записываете? Фамилии клиентов или ваши любовные победы?
- Намного лучше! Меня интересуют необычные факты, неразгаданные тайны. Я вырезаю из газет заметки и наклеиваю их подряд. Вот, взгляните!
Виктор пролистал блокнот и прочел на случайно открытой странице:
Дождь из лягушек в Монтобане… Преступление в вагоне… Женщина с отрезанной головой в Бонди… Рыбы выбрасываются на берег из вод канала в Урке… В веревочной сумке найдены сокровища Меровингов… Пчела-убийца в Париже.
Он склонился над статьей, вышедшей 13 мая.
Вчера утром на вокзале Батиньоль, будучи в числе любопытных, собравшихся взглянуть на приезд Буффало Билла и его команду, Жан Меренга, по роду занятий тряпичник, проживавший на улице Паршеминери, нашел свою смерть из-за пчелиного укуса.
- Вырезка из "Эклер" за прошлый месяц. Вам это тоже кажется любопытным, а? Никто не догадался связать смерть старьевщика и те, что случились на выставке. А ведь это достойно романа Габорио. Ах, если бы я мог писать!
Виктор улыбнулся. Имя Буффало Билла напомнило ему встречу с Таша.
- Вам смешно, мсье Виктор? Я и сам знаю, что дурак необразованный, но ведь у меня есть книги, я все узнаю из них!
- Я вовсе не над вами, Жозеф, просто Буффало Билл мне кое-кого напомнил…
- Мсье Легри! Наконец-то я вас нашла! Вчера дважды приходила, а вас уже как ветром сдуло! - заголосила графиня де Салиньяк, рывком распахивая дверь.
Виктор подпрыгнул, обогнул Жозефа, послав ему выразительный взгляд и спрятав блокнот в карман своего редингота.
- Не забудьте напомнить, чтобы я вам его вернул! - прошептал он, удирая в подсобку.
- Да какая муха его укусила?! - вскричала графиня.
- Не к мухам в наши дни питать бы надо подозренье, а к пчелам - вот, - заключил Жозеф, последний раз откусив от яблока.
- Но позвольте, молодой человек, вы можете сказать, куда ушел мсье Легри?
- Думаю, он спустился в свою мастерскую, внизу, рядом со складом. Он там проявляет фотографии. Видите, на камине за бюстом Мольера маленькая красная лампочка? Она работает от электричества. Если она горит, значит, мсье Легри заперся в своей потайной комнате и настоятельно просит не беспокоить его всяких….
- Всяких, ну-ну, - проворчала графиня. - Это про меня-то, а ведь я хотела только узнать, разыскал ли он наконец "Орла и голубку"!
- Это книга о птичках? - лукаво осведомился Жозеф, крутя яблочный огрызок за хвостик, зажатый между пальцами.
- Экий вы непонятливый! Это роман Зенаиды Флерьо!
Запершись в лаборатории, Виктор снял проявленные накануне снимки, аккуратно отметив на обороте каждого дату и время, когда они были сделаны, потом разложил их лицом вверх. Решительно, портативный фотоаппарат "Акме" по точности превосходил все, что было ему известно: сфотографировать за долю секунды так, чтобы объект даже не успел понять, что его снимают! Правда, фотопортреты сенегальца Самбы, получившиеся очень выразительными, подкачали из-за плохого освещения, зато фотографии Таша по-настоящему удачные. А если их отретушировать, цены им не будет. Он приготовил инструменты: маленькую кисточку, бутылочку с тушью, и устроился за столом. Кисточка появилась из бутылочки совершенно сухой: тушь закончилась. Он сунул пачку фотографий в конверт и, надев редингот, отправился на склад, где собирался разобрать груду книг, но конверт не давал ему покоя. Виктор поднялся по лестнице и рискнул заглянуть в лавку. Никого. Жозеф большим пером стирал с этажерок пыль. Виктор чуть слышно свистнул, и Жожо тут же появился перед ним.
- Ушла бабища?
- Вы тоже ее так зовете? А ведь это я подал идею господину Мори, - гордо ответил Жозеф. - Осторожней, она придет снова: предупредила, что без книг домой не вернется.
- Если будет спрашивать, ответите, я на вершине башни!
Виктор устремился к лестнице, ведущей наверх, но вдруг резко обернулся, чтобы погладить череп Мольера, его амулет с тех самых пор, как он стал владельцем книжного магазина.
Мягким волчьим шагом Виктор зашел к Кэндзи, уже готовый в случае чего произнести слова извинения. Квартира была пуста. Он безуспешно поискал "Капричос" в сундуке. Недоставало и некоторых других книг. Виктор закрыл створки. Неужели Кэндзи продал Гойю?! Он так им дорожил! Выпрямившись, он заметил, что на стене больше нет и рамок с офортами Утамаро. Он вспомнил визит Кэндзи к книготорговцу на улицу Обер и его встречу на террасе "Кафе де ля Пэ". А выручку от продаж съела "Королева пчел". От этого названия ему стало не по себе. Конечно, случайное совпадение, и все-таки с некоторых пор пчелы стали вспоминаться ему уж слишком часто.
Он подошел к столу с тяжелым зеленым бюваром, где были разложены кисти для каллиграфического письма, стопка рисовой бумаги, бутылочки с тушью разных цветов. Схватил черную. Взгляд его упал на газету "Фигаро на башне" от 22 июня, ту самую, что выпала из кармана Кэндзи в день его рождения. На полях, острым почерком, принадлежность которого ему не составило никакого труда установить, было написано нечто в духе изречений Сивиллы: "R.D.V. J.C. 24-6 12.30 Гранд-Отель № 312." "Jesus Christ - Иисус Христос, не иначе!" - весело решил он, как вдруг его резанула одна мысль. Вынув из кармана "Пасс-парту", он еще раз прочел заметку, озаглавленную "Двоих одним махом!" Натуралист, умерший перед Дворцом колоний, тоже остановился в "Гранд-Отеле".
"Просто забавное совпадение, - подумал он. - Тебя-то тоже угораздило дважды прийти туда, где кто-то умер". Он пожал плечами, взволнованный больше, чем готов был признать. Обойдя дубовый стол, заметил стоящую у ножки кресла кожаную сумку, откидной верх ее был полуоткрыт, оттуда торчали несколько запечатанных пакетиков из шелковой сиреневой бумаги. Он нагнулся, просунул пальцы, чтобы исследовать содержимое: коробочка с рисовой пудрой, шейный платок, маленькая Эйфелева башня и флакон духов "Жасмин Прованса". На всех подарках стоял оттиск "Королевы пчел", элегантная этикетка с золотым тиснением в виде герба. Виктор присвистнул. "Ну и дела, да он ее балует, свою Дульсинею! Дорого бы я дал, чтобы с ней познакомиться!"
- Да говорю же вам, мсье Легри меня заверил, что найдет обе книги! И "Орла с голубкой", и "Скверные дни"! Валентина может вам это подтвердить, она была со мной! - кричала графиня де Салиньяк прямо в лицо Кэндзи, который методично заполнял формуляр.
"Собака лает, ветер носит", - подумал Жозеф, сдерживая смех. Племянница графини, тощая юная девица с слишком длинным носом и прыщиками на щечках, смущенно вертела в руках зонтик.
- Да бросьте, тетя, ну придем в другой раз, - прошептала она.
- Как это так! Да ведь я только за этим пришла! И что же, мсье, вы мне ответите?
- Что тут не вокзальная библиотечка с вагонным чтивом, а книжный магазин, - сухо бросил Кэндзи.
Графиня побагровела и открыла было рот, чтобы возразить, но тут за ее спиной раздался голос Виктора.
- Дорогой мой Кэндзи, вы же в этом ничего не понимаете! О, эти романы, как они освежают, вот какое чтение помогает нам переносить страшную жару и надежно защищает от вульгарностей господ Мопассана и Золя!
Выпрямившись во весь рост, высоченная графиня - пока племянница с обожанием смотрела на Виктора - не дала себя так просто улестить.
- Вульгарности - это еще мягко сказано. Гниль - вот точное слово! Точь-в-точь как мазня, якобы полная духовности, а на деле являющаяся плевком в лицо власти! Вот что прямой дорогой ведет нас к развалу и беспорядкам! - заключила она, бросая на стол последний выпуск "Пасс-парту".
Кэндзи невозмутимо взял газету, развернул, пробежал глазами первую полосу, задержавшись на рисунке и подписи "Таша X.":
- Весьма поучительно, я и не знал, что жандармы умеют так лазить по деревьям!
Он свернул листок и вернулся к работе. Виктор кашлянул.
- Сожалею, госпожа графиня, я еще не успел найти для вас эти книги Зенаиды Флерьо. Могу еще предложить Рауля де Навери, читается так же легко, и мадмуазель понравится всенепременно.
Валентина бросила на Виктора благодарный взгляд, прежде чем поспешно сделать вид, будто ее интересует только рукоятка от зонтика.
- Жозеф, спуститесь на склад, там Рауль де Навери, полное собрание, на тех полках, где всякая туфта.
- Туфта? Что за слово такое? - спросила графиня.
- О… это… это, так сказать, вроде…
- Именно так мы, книгопродавцы, именуем между собой самые изысканные из наших приобретений, - поспешил на выручку Виктору Кэндзи.
- Неужели? А словцо-то странное, - недоверчиво заметила графиня.
- Это, скорее всего, пришло к нам из английского, как "клоун", - рискнула вставить Валентина, заслужив благодарный взгляд Виктора и вся вспыхнув.
- Не вижу связи.
- Вот они, вот, мадам… графиня! - победоносно воскликнул внезапно вернувшийся Жозеф, неся в руках картонную коробку.
Пока обе дамы листали пропитанные пылью тома, Виктор подошел к конторке и склонился над газетой.
- Что скажете? Вас это не встревожило?
- Я не боюсь насекомых. Когда я был маленький, отец научил меня прихлопывать их рукой.
- Если мы купим их все, тома вашего Навери, вы сделаете нам скидку, не так ли? - проворчала графиня.
- Само собой, - отвечал Виктор, стараясь поскорее отделаться от этих книг и от нее самой.
- И прикажете доставить?
- Жозеф принесет их вам сегодня вечером, - пообещал Кэндзи, изо всех сил стараясь изобразить на лице приятную мину.
Одарив его улыбкой, графиня величественно выплыла из лавки, за ней, стуча каблучками, засеменила племянница. Острый носик Валентины маячил в витрине чуть дольше, чем следовало, однако Виктор не удостоил ее взглядом. Подойдя к Жозефу, он весело сказал:
- Следите за собой, а то в один прекрасный день язык сыграет с вами злую шутку!
- И тут же будете уволены! - строго отчеканил Кэндзи. - Виктор, надеюсь, завтра вы свободны, или вы забыли, что мы собираемся делать инвентаризацию? - добавил он, опуская голову.
"А не хочет ли он, чтобы меня тут не было?" - спросил себя Виктор и тут же бросился в контратаку.
- Разумеется, нет. А вы не забыли мне сказать, как сладилось дело с библиотекой на улице Одеон?
- Нет, там дорого, слишком дорого.
"Во талант, надо же, как складно врет!" - подумал Виктор.
- Пока не забыл, - продолжил он. - Не могли бы вы дать мне на время "Капричос" Гойи?
Кэндзи совсем согнулся над каталожным ящиком и ответил деревянным голосом:
- Сейчас не выйдет, я отдал его переплетчику, а у него полно заказов, скоро не ждите.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Понедельник 27 июня, утро
Вчерашний день выдался утомительным: инвентаризация в магазине, сортировка новых приобретений. "Эдак философом станешь, - заметил Кэндзи. - Сегодня только и говорят, что обо всех этих книгах, а завтра, глядишь, они лежат на лотках у набережной, и никто их не берет…" Охая от прострела в пояснице, Виктор в который раз шагал по улице Круа-де-Пти-Шам, мимо нескольких торговок, кативших по мостовой телеги с зеленью. Невзирая на сохранившуюся с минувшего вечера усталость, он помнил обещание, данное Мариусу, - написать литературную хронику и маленький анонс, - и все это только в надежде увидеть Таша. К тому же воображение работало исправно, и он вполне мог рассчитывать, что ему удастся проявить некое подобие виртуозности пера. "А не начать ли мне самому писать книги?" - подумал он, перечитывая статью. Но тут же вспомнил слова Кэндзи: "Эдак философом станешь…"
Духота усиливалась - собиралась гроза, - и он на мгновение остановился перед цветочным магазинчиком, в котором две женщины расставляли гвоздики в вазах. Если он не встретит Таша в газете, можно принести цветы прямо к ней домой и оставить у дверей с маленькой смешной записочкой, в которой будет приглашение к обеду. "Нет, дурень эдакий, ты постучишь, и уж тогда…" Он пожал плечами. Мечтать о таких перспективах было слишком рано.
В газете царила суматоха, а Эдокси Аллар и Исидор Гувье, замерев, стояли возле линотипов и следили за каждым движением наборщиков.
Виктору пришлось хлопнуть Гувье по плечу, чтобы на него обратили внимание. Старик поднял к нему бульдожье лицо с круглыми глазами, и пышные усы над погасшей сигарой слегка дрогнули.
- Ах, здравствуйте, мсье Ленуар!
- Легри.
- Простите, такая тут работенка - голова идет кругом. Эдокси…
Секретарша, одетая в темное шелковое платье, подчеркивавшее ее образ вдовушки-сердцеедки, рассеянно взглянула на Виктора и едва заметно кивнула.
- Пойду добивать хронику, - заявила она папаше Гувье, который ее не слышал.
Она отошла к боковой двери, повернулась и посмотрела на Виктора таким взглядом, точно, разглядывая на витрине товар, составила о нем определенное мнение. Коснувшись своих волос цвета воронова крыла, другой рукой потеребив приколотую на груди брошку, она замерла на пороге. Почувствовав, что на него смотрят, Виктор, в свою очередь, тоже уставился на нее. Секретарша изобразила робкое подобие улыбки и улетучилась, как испуганная девственница.
- Хотите, я вам объясню? - бормотал папаша Гувье. - Вот, взгляните, этот кусок мрамора - не что иное, как поверхность для заливки шрифтов. В нем четыре формочки по размерам газетного листа. Внутри этих формочек - отвесные свинцовые штырьки, а на них большие буквицы и оттиски рисунков.
Виктор рассеянно смотрел, как метранпаж несколько раз повернул ключ, чтобы заблокировать движение отвесов, и формочки поползли под пресс. Папаша Гувье откашлялся:
- Так, а теперь берем сырой картонный макет и накладываем на…
- Мариус здесь? - перебил его Виктор.
- Минутку, я еще не закончил, - проворчал старик. - Картонный макет выходит из-под пресса сухим, видите? И в него глубоко впечатана страница. А сейчас пройдем через двор и отнесем это к печатнику. Там Клюзель, он вместо Бонне, тот ушел на прием в честь принца Уэльского. Идемте со мной!
Опираясь на ротационную машину, в английском костюме, Антонен Клюзель, покусывая гаванскую сигару, придирчиво просматривал передовицу.
- Основное блюдо первосортное, я про эту парочку трупов, тут ничего не скажешь, мы оказались на высоте! - бросил он Виктору, который, не говоря ни слова, протянул ему две странички литературной хроники.
Клюзель пробежал листки глазами, выдавил смущенный смешок, выплюнул сигару на пол и раздавил носком ботинка.
- Блистательная диатриба против ссор между представителями разных направлений, очень забавно, вы удачно обыгрываете "куриную шейку" и "Панамский перешеек", а также сочетаете литературные "измы" и "ставить друг другу клизмы". Но увы, слишком поздно печатать это в сегодняшнем выпуске, статья может выйти только завтра.
- Тогда прилепите к ней вот это.
Клюзель бросил взгляд на маленькое объявление.
КНИЖНАЯ ТОРГОВЛЯ "ЭЛЬЗЕВИР"
В. ЛЕГРИ - К. МОРИ
Основана в 1835 году
Книги старинные и современные
Подлинники
Каталог по требованию