- Мне пришлось ждать, чтобы получить то, что требовалось. Некоторое время я жил очень скромно только с Катбертом и Котеночком в четырех комнатах восточного крыла. Но постепенно кандидаты прибывали. Вейл не единственный источник. Скрабс и Бродмур - Найджел пришел оттуда - также очень помогли. Между прочим, - подчеркнул Хилари, - я хотел бы напомнить вам, что в моих действиях нет ничего оригинального. Идея была обозначена еще в викторианские времена и не кем-нибудь, а Чарлзом Диккенсом. Значительно позже ее поддержал, уже в комическом ключе, сэр Артур Уинг Пинеро. Я лишь взял ее на вооружение и довел до логического завершения.
- Конечно, маловероятно, - сказала Трой, - но тем не менее возможно, что мой муж Рори несет ответственность за арест одного или нескольких из ваших людей. Не станут ли они?..
- О, не мучайтесь угрызениями совести! С одной стороны, они не знают о вашем родстве, а с другой, если бы даже знали, им было бы все равно. Насколько я понял, они не держат зла на полицию. Возможно, исключением является только Мервин, бывший вывесочник. Он полагает, что, коль ловушка была предназначена тому слою населения, который полиция должна преследовать, он понес чересчур суровое наказание за ликвидацию одного из представителей этого слоя. Но даже Мервин больше сердится на прокуратуру и дубов присяжных, нежели на полицейских, арестовавших его.
- Очень великодушно с его стороны, - заметила Трой.
Этот разговор происходил на одном из первых сеансов. На пятый день пребывания в доме отношения между Трой и Хилари стали вполне дружескими. Портрет был близок к завершению. Трой работала с необычной быстротой и почти без терзаний и сомнений. Все складывалось замечательно.
- Я так рад, - сказал Хилари, - что вам ничто не мешает остаться здесь на Рождество. Жаль, вашего мужа не будет с нами. Мой способ нанимать прислугу мог бы его заинтересовать.
- Он в Австралии по делу о выдаче преступника.
- Кто-то теряет, кто-то находит, - обронил Хилари. - Что мы будем делать до вечера? Еще один сеанс? Я полностью в вашем распоряжении.
- Отлично. Поработаем часок, пока свет не ушел, а потом я хотела бы заняться своими делами.
Трой взглянула на хозяина Холбердса глазом художника. Исключительно благодарная модель, хотя и тот случай, когда легко соскользнуть в окарикатуривание. Яйцевидная голова, пушок волос, венчиком торчавших надо лбом, широко открытые голубые глаза и вечно приподнятые уголки рта, вовсе не предвещавшие улыбки.
"Но, - подумала Трой, - разве любое изображение не является по определению разновидностью карикатуры?"
Вдруг она обнаружила, что Хилари тоже разглядывает ее, словно она была моделью, а он - художником.
- Послушайте, - резко спросила Трой, - а вы, случаем, не дурачите меня? Насчет слуг и всего прочего?
- Нет.
- Правда?
- Уверяю вас.
- Ладно, - сказала Трой, - пора возвращаться к работе. Минут десять я буду копаться и раздумывать, а потом вы сядете позировать.
- Замечательно, - откликнулся Хилари. - Я необыкновенно хорошо провожу время.
Трой вернулась в библиотеку. Ее кисти, как обычно, были вымыты в скипидаре. Сегодня они были разложены на большой чистой тряпке. Заляпанный краской халат аккуратно свисал со спинки стула. К импровизированному рабочему столу добавилась подставка, покрытая бумагой.
"Опять Мервин позаботился, - догадалась Трой. - Ловец домушников и бывший вывесочник".
В этот момент вошел сам Мервин, настороженный и неулыбчивый.
- Извините, - сказал он и добавил "мадам", словно только что вспомнив о подобающем обращении. - Что-нибудь еще?
- Большое спасибо, - ответила Трой. - Больше ничего не нужно. Все чудесно, - и почувствовала, как неестественно избыточно прозвучала ее благодарность.
- Я подумал, - пробормотал Мервин, уставясь на портрет, - что вам как бы не хватает места для кистей. Мадам.
- О, пожалуй, вы правы. Спасибо.
- Как бы вам приходилось тесниться.
- Но… теперь все в порядке.
Мервин молчал, но не уходил, продолжая смотреть на портрет. Трой, не умевшая рассуждать о незаконченной работе, занялась палитрой, повернувшись спиной к слуге. Когда она обернулась, то слегка опешила, обнаружив его стоящим рядом.
Но Мервин всего лишь намеревался подать ей халат, держа его так, словно то была дорогая шуба, а сам он - профессиональный дворецкий. Трой не почувствовала прикосновения, когда он помог ей облачиться в рабочую спецовку.
- Большое спасибо, - с нажимом повторила Трой, желая отослать Мервина и надеясь, что тот не обидится.
- Спасибо вам, мадам, - отозвался Мервин, а Трой, как обычно при обмене подобными репликами, подавила естественный порыв спросить "За что?"
"За то, что я обращаюсь с ним как с дворецким, когда он всего лишь изобретатель ловушки, загубившей чью-то жизнь?" - подумала Трой.
Мервин удалился, осторожно прикрыв за собой дверь.
Вскоре вошел Хилари, и Трой около часа работала над портретом. Но затем свет стал меркнуть, и, поскольку хозяин дома упомянул о том, что ожидает звонок из Лондона, Трой сказала, что пойдет прогуляться. Она чувствовала, что им пора отдохнуть друг от друга.
3
Бугорчатая тропинка пересекала пустырь, который Хилари собирался превратить в прелестный парк. Трой прошла мимо разрушенной оранжереи к вспаханному полю, видневшемуся из окна ее спальни.
Пугало - набитое соломой тряпье на шаткой палке - причудливо скособочилось под северным ветром. Ямка, куда была воткнута палка, непрестанно расширялась от вращений непоседливого чучела. На пугале болтались останки древнего сюртука и черных брюк. Завершал наряд потертый котелок, натянутый на мешок с соломой. Пугало торчало в классической распятой позе. Две огромные перчатки, привязанные к перекладине, скорбно трепетали на ветру, а с ними и нелепые лохмотья, видимо бывшие когда-то шикарной накидкой. Трой догадывалась, что Хилари лично приложил руку к сотворению чучела.
Он в подробностях рассказал художнице, как далеко зашел в реставрации Холбердса и каких невероятных трат времени и денег ему это стоило. Охота за фамильными портретами и их выкуп, возвращение стенам шелковой обивки, обновление панелей и восстановление замысловатого узора потолочных балок. Возможно, в какой-нибудь коллекции побуревших акварелей Хилари нашел рисунок этого поля на косогоре с жестикулирующим пугалом и не преминул его воссоздать.
Трой обогнула поле и взобралась по крутому склону. Она оказалась на пустоши, частично отвоеванной асфальтированной дорогой. Трой пошла по ней, пока не добралась до развилки.
Теперь она была высоко над Холбердсом и, взглянув на дом сверху, увидела, что здание располагалось буквой "Е" без срединной палочки и являло собой безупречный архитектурный ансамбль. В библиотеке висело изображение усадьбы, датированное восемнадцатым веком. Вспоминая его, Трой сумела мысленно восстановить террасы, тропинки, искусственные холмы и аллеи, когда-то окружавшие дом и созданные, по словам Хилари, Капабилити Брауном. По неопрятным развалинам оранжереи Трой нашла окно своей комнаты на западном фасаде. Из нескольких труб вырывался густой дым, и Трой уловила запах горящего дерева. Перед домом Винсент, казавшийся издалека пигмеем, возился со своей тачкой. В отдалении неповоротливый бульдозер возделывал почву для дальнейших реставраций Хилари. Трой разглядела место, где когда-то над прелестным озерцом стоял холмик с беседкой-"капризом" на вершине, позднее разрушенный бомбой. Над ним как раз и трудился бульдозер, выкапывая новое озерцо и складывая землю в кучу, которой предстояло стать холмиком. И несомненно, со временем его увенчает "Каприз Хилари".
Несомненно также, что все будет очень, очень красиво, однако между "сохранилось с давних времен" и "сделано по образцу" пролегает целая пропасть, и все на свете блошиные рынки, а также дорогие антикварные лавки вкупе с футбольным тотализатором не помогут ее преодолеть.
Трой повернулась и прошла десяток шагов навстречу северному ветру. Пейзаж резко переменился, словно в проекторе щелчком сменили слайд и на экране возникло изображение, не имеющее ни малейшего отношения к предыдущему. Теперь Трой смотрела на долину, приютившую Вейл, здешнюю тюрьму, и ей невольно подумалось о печальном несоответствии ласкового названия, в котором слышалось "приволье", "вейся, ветерок", угрюмой тюрьме, чьи осушенные рвы, заборы, наблюдательные вышки, плацы, бараки и дымоходы лежали сейчас перед ней как на ладони. Трой стало не по себе, она вспомнила, как ее муж однажды назвал Вейл "домом, где разбиваются сердца".
К ветру теперь примешался мокрый снег, и на мрачный пейзаж, напоминавший гравюру на стали, то и дело накатывали косые влажные полосы, тут же сдуваемые ветром.
Перед Трой возник дорожный знак:
Крутой спуск
Опасные повороты
Гололед
Сбавьте скорость
И словно для иллюстрации действенности предупреждения рядом остановился нагруженный фургон, ехавший из Холбердса, послышался скрип рычага переключения скоростей, и фургон стал медленно спускаться к Вейлу. Он исчез за первым же поворотом, а на дороге возник мужчина в теплом плаще и твидовой шляпе, взбиравшийся наверх навстречу Трой. Мужчина поднял голову, и Трой увидела покрасневшее лицо, седые усы и голубые глаза.
Трой уже было решила повернуть назад, но почувствовала, что будет неловко вот так грубо показать спину незнакомцу. Она помедлила. Мужчина поравнялся с ней, приподнял шляпу, бросил вежливое "добрый вечер" и вдруг остановился.
- Тяжеловато взбираться наверх, - произнес он. У него был приятный голос.
- Да, - ответила Трой. - Пожалуй, я уже выдохлась. Я иду из Холбердса.
- Крутой подъем вам пришлось одолеть, но с моей стороны дорога вздымается еще круче. Прошу прощения, но вы, должно быть, знаменитая гостья Хилари Билл-Тасмана, не так ли? Моя фамилия Марчбэнкс.
- Ах да, я слыхала…
- Почти каждый вечер я совершаю прогулку до этого места во благо моих ног и легких. К тому же, знаете ли, выбраться на часок из долины всегда полезно.
- Могу себе представить.
- Да, - сказал майор Марчбэнкс, - довольно мрачное зрелище, не так ли? Но я не должен держать вас на таком жутком ветру. Скоро увидимся, надеюсь. У рождественской елки.
- Буду рада, - откликнулась Трой.
- Наверное, уклад жизни в Холбердсе показался вам странноватым?
- Необычным, так скажем.
- Согласен. О, - добавил майор Марчбэнкс, словно отвечая на непрозвучавший вопрос, - я полностью "за", понимаете ли. Полностью "за".
Он приподнял намокшую шляпу, взмахнул тростью и зашагал прочь. Где-то внизу ударил тюремный колокол.
Трой вернулась в Холбердс.
Вместе с Хилари они выпили чаю, уютно устроившись перед камином с полыхающими сосновыми поленьями. Небольшая комната была когда-то, по словам хозяина, будуаром его пять-раз-прабабушки. Над камином висел портрет прежней владелицы: злокозненного вида старая дама безусловно походила на самого Хилари. Комната была обита бледно-зеленым шелком, на окне висели занавески с вышитыми розочками. Очаровательная ширма, французский письменный стол с украшениями из позолоченной бронзы, изящные стулья и россыпь фарфоровых амурчиков дополняли общую картину.
- Догадываюсь, - сказал Хилари, пережевывая горячую булочку с маслом, - обстановка кажется вам чересчур женственной для холостяка. Она ждет хозяйку.
- Правда?
- Правда. Ее зовут Крессида Тоттенхэм, и она тоже приезжает завтра. Мы собираемся объявить о нашей помолвке.
- Какая она? - без обиняков спросила Трой. Художница уже знала, что Хилари не любит излишних церемоний.
- Гм, дайте подумать. Если попробовать на вкус, то она окажется соленой с легкой примесью лимона.
- На ум сразу приходит копченая камбала.
- Могу лишь сказать: на камбалу она не похожа.
- А на кого она похожа?
- На женщину, которую, надеюсь, вам очень захочется нарисовать.
- Ох, - вздохнула Трой. - Понятно, куда ветер дует.
- Да, и дует он сильно и упорно. Погодите, вот увидите ее и тогда скажете, согласны ли вы написать еще один фамильный портрет Билл-Тасманов, причем гораздо более приятный глазу. Вы заметили пустое место на северной стене столовой?
- Заметила.
- Я его берегу для портрета Крессиды Тоттенхэм работы Агаты Трой.
- Ясно.
- Она и правда очаровательное создание, - вздохнул Хилари, с видимым усилием стараясь быть объективным. - Вот увидите. Между прочим, в театре играет. То есть только начала играть. Училась в какой-то академии, а затем занялась чем-то, что называется органическим экспрессивизмом. Я пытался убедить ее, что термин вычурный и не имеет смысла, но ей, похоже, все равно.
- Что они делают?
- Насколько я понял, раздеваются, что, имея в виду Крессиду, не может не доставить удовольствия, и разрисовывают лица зелеными завитками, что - опять же в отношении моей невесты - является вопиющей порчей природных ресурсов. И вредно для кожи.
- Загадочное явление.
- К несчастью, тетя Трах не совсем одобряет Крессиду, подопечную дяди Прыга. Ее отец служил под началом дяди Прыга и был убит в оккупированной Германии, спасая жизнь дяди, Поэтому дядя Прыг чувствовал себя обязанным и воспитал Крессиду.
- Ясно, - повторила Трой.
- Знаете, - улыбнулся Хилари, - что мне нравится в вас, кроме вашего дара и внешности, так это завидная лаконичность во всех проявлениях. Вы словно выдающееся произведение искусства очень интересного периода. Если бы не Крессида, я бы, наверное, приударил за вами.
- И поставили бы меня в неловкое положение, - с нажимом произнесла Трой.
- Вы предпочитаете не сближаться со своими моделями?
- Именно.
- Мне понятна ваша точка зрения, - покивал Хилари.
- Я рада.
Покончив с булочкой, он окунул салфетку в горячую воду, вытер пальцы и подошел к окну. Занавески с розочками были задернуты; Хилари раздвинул их и стал вглядываться в темноту.
- Снег идет, - промолвил он. - Дяде Прыгу и тете Трах предстоит романтическое путешествие по бескрайней пустоши.
- Разве… Они приезжают сегодня?
- Ах да, забыл вам сказать. Тот звонок из Лондона был от их экономки. Они выехали до рассвета и рассчитывают прибыть к ужину.
- У них переменились планы?
- Нет, просто вдруг решили, что надо ехать. Они начинают готовиться к поездке в гости по крайней мере дня за три до назначенного срока и все равно терпеть не могут предотъездное состояние. Поэтому решили его сократить. Я пойду отдохну. А вы?
- После прогулки меня что-то клонит ко сну. Я тоже отправлюсь к себе.
- Это северный ветер виноват. Он новичков в сон вгоняет. Я велю Найджелу разбудить вас в половине восьмого. Ужин в полдевятого, предупредительный звонок дается за четверть часа. Приятного вам отдыха, - поклонился Хилари, открывая дверь для Трой.
Проходя мимо него, Трой вдруг осознала, какой он высокий, а также ощутила его запах: аромат хорошего твида, смешанный с чем-то более экзотическим.
- Приятного вам отдыха, - повторил Хилари.
Поднимаясь по лестнице, Трой спиной чувствовала пристальный взгляд хозяина дома.
4
В спальне она застала Найджела. Он подготовил к вечеру ее шелковое платье рубинового цвета и все, что к нему полагалось. Трой понадеялась, что ансамбль не навел его на мысль о пороке.
Найджел стоял на коленях перед камином, раздувая огонь, что было совершенно излишне: дрова ярко пылали. Волосы второго слуги были настолько светлыми, что Трой почти боялась увидеть под густыми белесыми ресницами розовые глазки. Найджел встал на ноги и, глядя в пол, глухим бесцветным голосом осведомился, не нуждается ли мадам в чем-нибудь еще. Та ответила, что больше ничего не нужно.
- Ночь выдастся бурной, - заметила Трой, стараясь говорить как можно более естественно и все равно чувствуя, что сбивается на интонации романтических героинь.
- На все воля божья, миссис Аллейн, - сурово произнес Найджел и вышел. Трой засомневалась было в абсолютном выздоровлении слуги, но, вспомнив уверения Хилари, успокоилась.
Она приняла ванну, блаженствуя в ароматных смолистых парах и размышляя о том, как деморализует подобный образ жизни, если к нему привыкнуть. В конце концов Трой пришла к выводу (несомненно, порочному, с точки зрения Найджела), что до сих пор, по крайней мере, роскошь усиливала в ее характере лучшие стороны. Она подремала у камина, прислушиваясь сквозь сон к мягкому шороху падающего снега. В полвосьмого в дверь постучал Найджел и Трой встала, чтобы одеться. В комнате стояло большое подвижное зеркало и Трой не без удовлетворения отметила, что рубиновое платье ей очень к лицу.
Тишину нарушили отдаленные звуки: кто-то приехал. Урчанье мотора. Хлопок двери. После продолжительной паузы голоса в коридоре, а затем в соседней комнате. Брюзгливый женский голос - дама, очевидно, задержалась на пороге комнаты - прокричал:
- Нисколько. Чушь! Кто говорит об усталости? Мы не станем переодеваться. Я говорю - мы не станем переодеваться. - Снова пауза и опять женский голос: - Тебе ведь не нужен Молт, да? Молт! Полковник не нуждается в вашей помощи. Чемоданы распакуете позже. Я сказала, что он может распаковать чемоданы попозже.
"Дядя Прыг глух как пень", - подумала Трой.
- И перестаньте, - донеслось из-за стены, - надоедать мне с бородой!
Дверь закрылась. Кто-то пошел прочь по коридору.
"С бородой? - удивилась Трой. - Я не ослышалась, она говорила про бороду?"
Несколько минут из соседней комнаты ничего не было слышно. Трой заключила, что кто-то из супругов удалился в ванную, находившуюся с другой стороны. Догадка подтвердилась, когда прямо за гардеробом Трой раздался мужской голос: "Тру! Что с моей бородой?" Ответа Трой не разобрала.
Вскоре она услышала, как Форестеры вышли из своих апартаментов.
Трой решила дать им время побыть наедине с Хилари, и, когда в конюшенной башне прозвонил колокол, созывавший к ужину, она все еще задумчиво смотрела на огонь. Колокол, по словам Хилари, был трофеем и находился в доме со времен разграбления монастырей Генрихом VIII. "Не напоминает ли он Найджелу о его монашеской жизни до того, как он немножечко рехнулся?" - подумала Трой.
Она стряхнула с себя мечтательную сонливость и направилась вниз в большой холл, откуда поджидавший здесь Мервин проводил ее в зеленый будуар.
- Мы не используем библиотеку, - со значением произнес он. - Мадам.
- Вы удивительно внимательны, - отозвалась Трой. Мервин открыл дверь будуара, и Трой вошла.
Форестеры вместе с Хилари стояли перед камином, на Хилари был сливового цвета домашний костюм и широкий галстук. Полковник Форестер производил впечатление вечно удивленного старичка с бело-розовым лицом и пушистыми усами. Однако бороды у него не было. Полковник пользовался слуховым аппаратом.