- Ладно! - постановила миссис Форестер. - Поглядим и увидим.
Хилари фыркнул.
- Я рисовал акварели, - вспомнил полковник Форестер, - когда учился в Итоне. Получалось не очень хорошо, но, по крайней мере, я старался.
- В них что-то такое было, - снизошла до похвалы его жена, а Трой неожиданно для себя добавила, что, мол, в жизни не слыхала более точного критического замечания.
Завтракать закончили в относительном молчании и уже собрались встать из-за стола, как в комнату вошел Катберт. Склонившись над Хилари, он живо напомнил присутствовавшим о своем прошлом старшего официанта.
- Да, Катберт, в чем дело? - повернул голову Хилари.
- Омела, сэр. Ее доставят поездом в три тридцать, и человек интересуется, нельзя ли ее забрать со станции.
- Я заберу. Она пойдет на ветку для поцелуев. Пожалуйста, попросите Винсента все подготовить.
- Конечно, сэр.
- Хорошо.
В радостном возбуждении Хилари потер руки и предложил Трой начать сеанс. Приблизительно через час они вышли на искрящийся двор взглянуть, как подвигаются дела у Найджела.
Работа спорилась. Распластанная фигура Билл-Тасмана, умершего в шестнадцатом веке, обретала форму. Руки Найджела, облаченные в митенки, так и мелькали перед глазами. Он бросал на клеть пригоршни снега, а затем снимал лишнее деревянной лопаточкой, позаимствованной, видимо, на кухне. Трудился Найджел с явной одержимостью. На зрителей даже не взглянул. Шлепок, еще шлепок, выемка, бороздка - и так без передышки.
И тут Трой впервые увидела Уилфреда, повара по прозвищу Котеночек.
Он появился в дверях в поварском колпаке, клетчатых брюках и белоснежном фартуке, на плечи не без шика было наброшено пальто. В руках Котеночек держал огромный половник и выглядел словно персонаж из рекламы вкусной и здоровой пищи. И впрямь, его круглое лицо, большие глаза и улыбчивый рот как нельзя более соответствовали жанру и теме.
Увидев Трой и Хилари, Котеночек радостно просиял, коснувшись пухлой рукой накрахмаленного колпака.
- Доброго вам утра, сэр, - сказал он. - Доброго утра, леди.
- Здравствуйте, Уилфред, - отозвался Хилари. - Решили помочь с заморозкой готового продукта?
Немудреная шутка вызвала у Котеночка приступ веселья.
- Вот уж нет, сэр, - возразил он. - Не смею мешать. Я просто подумал, не пригодится ли художнику половник.
В ответ на это предложение, сделанное через посредников, Найджел лишь покачал головой, ни на секунду не прекращая работу.
- Все хорошо в вашей епархии? - спросил Хилари.
- Да, сэр, спасибо. Дела идут отлично. Мальчик из Даунлоу оказался невероятно смышленым.
- О, хорошо, хорошо, - чересчур торопливо, как показалось Трой, произнес Хилари. - А как насчет мясных пирожков?
- После чая будут готовы, сэр, - весело отвечал Котеночек. - Уж будьте любезны, навострите зубы и заготовьте желания.
- Если пирожки будут такими же, как все остальное, чем вы нас потчуете, - вставила Трой, - то мы их смело назовем пирожками века.
Трудно сказать, кто больше обрадовался похвале, - Хилари или его повар.
Из-за угла западного крыла дома возник Винсент с очередной тачкой, наполненной снегом. При ближайшем рассмотрении садовник оказался смуглым худым человеком с угрюмым выражением лица. Он искоса глянул на Трой, вывалил груз и потащился обратно. Котеночек, пояснив, что вышел только на минутку посмотреть на будущую статую, одарил всех широчайшей улыбкой, при этом на его лице образовалось множество ямочек и складочек, и удалился в дом.
2
Крессида Тоттенхэм была светловолоса и необычайно элегантна. Настолько, что красота дамы отступала на второй план и воспринималась как нечто вроде поощрительного приза за элегантность или как последний штрих, придающий законченность картине. На голове Крессиды красовалась соболиная шапка. Соболя обрамляли ее лицо, свисали с рукавов и топорщились на сапогах. Под верхней одеждой оказался наряд чрезвычайной простоты и дороговизны, основную часть которого составляли перчатки.
Крессида слегка кривила рот и скашивала глаза, а голову держала набок. Вела она себя очень сдержанно и красноречием не отличалась. Когда же заговаривала, то через каждое слово вставляла "понимаете". Как модель она Трой абсолютно не привлекала. Ситуация складывалась неловкая: Хилари то и дело взглядывал на Трой, словно спрашивая, что она думает о Крессиде.
Зато мистер Берт Смит - маленький человечек с нахальным выражением лица, умными глазками и склонностью изъясняться на устаревшем лондонском просторечии - понравился Трой с первого взгляда. Одет он был с иголочки в агрессивно деревенском стиле. На вид Трой дала ему лет семьдесят, но годы явно не сказались на его самочувствии, мистер Смит излучал отменное здоровье.
Встреча между вновь прибывшими и Форестерами немало позабавила Трой. Полковник приветствовал мисс Тоттенхэм с застенчивой нежностью, называя ее "Кресси, дорогая". Трой почудилось, что в добродушной манере старого дядюшки проскользнула затаенная тревога.
С мистером Смитом полковник поздоровался с необычайной сердечностью. Он долго тряс его руку, беспрестанно повторяя: "Как поживаете? Как поживаете, старина, дорогой?" - то и дело разражаясь радостным смехом.
- А что же наш полковник? - отвечал мистер Смит. - Выглядите молодцом, уж поверьте. Глаз не оторвать, всякий скажет. А что это я слыхал, будто вы вознамерились нарядиться добрым королем Тингамом? И бороду лопатой нацепить! Бороду! - Мистер Смит обернулся к миссис Форестер и вдруг взревел: - Господи прости, да он потешается над нами! В его-то годы старичье изображать?!
- Глух мой муж, Смит, а не я, - напомнила миссис Форестер. - Вы и прежде частенько путали.
- Голова моя садовая, - веселился мистер Смит, подмигивая Трой и хлопая полковника по спине. - С языка соскочило, как говорил мясник, отправляя полголовы в требуху.
- В дяде Берте погиб выдающийся комедиант, - обратился Хилари к Трой. - Он изъясняется вполне нормально, когда захочет. А сейчас ради дяди Прыга разыгрывает представление под названием "Ну разве я не малый хоть куда, каких поискать". Вам ведь всегда удается его завести, дядя Прыг, правда?
Мисс Тоттенхэм поймала взгляд Трой и тут же опустила веки.
- Правда? - восторженно переспросил полковник. - Правда, удается?
После чего мистер Смит решил, что приветствия чересчур затянулись, и все отправились в столовую пить чай. Трой почувствовала, что уютной непринужденности прежних чаепитий вдвоем с Хилари в зеленом будуаре у камина пришел конец. И правда, все держались скованно, отказ Крессиды исполнять обязанности хозяйки дома лишь усугубил общее смущение.
- Умоляю, дорогой, даже не проси меня возиться с чашками-блюдцами, - капризно изогнула губы Крессида. - От таких приколов меня просто тошнит, понимаешь? Я же тебе говорила, почему я против. Не мое амплуа, понимаешь?
Миссис Форестер пристально посмотрела на Крессиду, а затем предложила:
- Не заняться ли мне чаем, Хилари?
- Тетушка, дорогая, сделайте одолжение. Все будет как в старые добрые времена. Помните, как дядя Берт приходил на Итон-сквер, когда вы наконец перестали ругаться по поводу моего воспитания?
- Вот это по-нашему, - поддержал мистер Смит. - Никаких обид. Живи сам и давай жить другим. Так у нас повелось, сударыня, а?
- По-своему вы неплохой человек, Смит, - снисходительно заметила миссис Форестер, - и, полагаю, мы научились понимать друг друга. Какой чай вы предпочитаете, миссис Аллейн?
"Я нахожусь среди людей, - вдруг пришло в голову Трой, - у которых что на уме, то и на языке. Они как дети, о последствиях своих высказываний не задумываются. Ситуация более чем необычная и может вылиться во что угодно".
Однако мистера Смита Трой исключила из категории "детей". Мистер Смит, похоже, был непростым старичком, и то, что он на самом деле думал о присутствующих, держал при себе, мол, "пусть другие болтают, а мы помалкивать станем".
- Как твои разбойники, Илли? - спросил он, склонив голову набок и с удовольствием откусывая булочку. - Не шалят?
- Ну разумеется, нет, дядя Берт, но, прошу вас, выбирайте выражения. Очень не хотелось бы, чтобы Катберт или Мервин вас услышали. Они могут войти в любую минуту.
- Да ну, - безмятежно проговорил мистер Смит.
- Противно, когда над камином ничего не висит, - протянула Крессида. - Ты нарочно оставил место? Ну ты понимаешь, для моего портрета?
- Да, дорогая, - отозвался Хилари. - По правде говоря, - он с беспокойством взглянул на Трой, - я уже сделал предварительный запрос.
От неприятной необходимости отвечать Трой избавила сама Крессида:
- Я бы предпочла гостиную. Не хочу оказаться в одной компании с супом и твоими офигительными предками. - Она неодобрительно оглядела старинные портреты. - Понимаешь?
Хилари явственно покраснел.
- Мы подумаем, - сказал он.
Вошел Мервин с поздравлениями от повара и приглашением отведать мясных пирожков.
- О чем это он? - заволновалась Крессида. - Разве нам чаю мало? И кроме того, я ненавижу пироги с фаршем.
- Дорогая, понимаю. По правде говоря, я их тоже терпеть не могу. Но, видишь ли, это древний английский обычай. Откусываешь пирожок, - объяснил Хилари, - и загадываешь желание. Церемония по традиции проводится на кухне. Откусить можно чисто символически. А повар будет так счастлив.
- Кошки все еще там, на кухне? - спросила Крессида. - Ты не забыл, я против кошек.
- Мервин попросит Котеночка убрать Прохвоста и Щеголя, - сказал Хилари. - Правда, Мервин? Повар поймет.
- Куда он денется. У меня аллергия, - пояснила Крессида, обратившись к Трой. - От кошек я просто шизею. Ну совершенно. Стоит мне краем глаза увидеть хоть одну, и меня можно отправлять в дурдом. - Она долго распространялась на кошачью тему, неустанно призывая Трой "понять".
- Буду рада, - громко произнесла миссис Форестер, - возобновить знакомство с Прохвостом и Щеголем.
- На здоровье, но только без меня, - ответствовала Крессида, впервые за все время обратившись к миссис Форестер, однако взглядом будущую родственницу так и не удостоила.
- Что касается твоего отношения к прислуге, Хилари, - продолжала миссис Форестер, - кое в чем я не могу с тобой не согласиться. Повар был абсолютно прав, когда напал на человека, мучившего кошек. Абсолютно прав. Я говорю…
- Согласен, тетушка, мы все согласны! Кроме тебя, дорогая, - поспешно заметил Хилари, предотвращая возражения со стороны Крессиды. - Ты в данном случае чудесное исключение. Так что же, идем заглатывать пирожки?
На кухне их поджидал торжествующий Котеночек. Он сиял и улыбался во весь рот, но Трой показалось, что в его взгляде мелькала тень неудовольствия. Тень стала доминировать над светом, когда за дверью, выходящей во двор, раздались разъяренные вопли. "Прохвост и Щеголь", - подумала Трой.
Паренек в красной клетчатой рубашке проскользнул в кухню со двора и быстро захлопнул за собой дверь, но все успели услышать взрыв кошачьего возмущения.
- Нам очень жаль, - сказал Хилари, - что так вышло с кошечками, Уилфред.
- В жизни и не такое случается, не правда ли, сэр? - загадочно произнес Котеночек, искоса поглядывая на мисс Тоттенхэм. Мальчик, облизывая исцарапанную руку, сердито смотрел в окно.
Пирожки были выложены на роскошном блюде, стоявшем посередине кухонного стола. Трой с облегчением увидела, что они очень маленькие. Хилари предложил по очереди откусывать и загадывать желания.
Позже Трой часто вспоминала, как они все послушно столпились вокруг стола, с легким смущением готовясь исполнить традиционный обряд. То были последние мгновения покоя, пережитые ею в Холбердсе.
- Вы первая, тетушка, - предложил Хилари.
- Загадывать вслух? - спросила миссис Форестер. Хилари торопливо заверил, что о желании необязательно объявлять во всеуслышание.
- Как хотите, - пожала плечами его тетка. Она схватила пирожок и откусила почти половину. Жуя, она не сводила глаз с Крессиды Тоттенхэм. Трой вдруг почувствовала тревогу. "Я знаю, что она загадала, - подумала Трой. - Знаю так точно, словно она проорала свое желание мне в лицо. Она хочет, чтобы помолвка была расторгнута".
Затем наступила очередь Крессиды. Изрядно поломавшись, Крессида откусила малюсенький кусочек и проглотила его, словно горькое лекарство.
- Ты загадала? - с беспокойством спросил полковник Форестер.
- Забыла, - ответила Крессида и вдруг пронзительно завизжала. Из очаровательного ротика полетели крошки теста и фарша.
Мистер Смит неприлично выругался, остальные издали удивленные возгласы. Крессида указывала на окно, выходившее во двор. Две кошки, пятнистая и полосатая, сидели на наружном подоконнике. Стекло слегка искажало их морды. Они в упор смотрели на присутствовавших и то открывали, то закрывали рты в слаженном мяуканье.
- Милая моя, - произнес Хилари, даже не пытаясь скрыть раздражения.
- Мои бедные киски, - протяжно подхватил Котеночек, словно альт, вторивший баритону в пьесе на два голоса.
- Я не выношу кошек! - орала Крессида.
- В таком случае, - невозмутимо заметила миссис Форестер, - тебе не возбраняется вынести себя из кухни.
- Нет, нет, - взмолился полковник. - Нет, Тру. Нет! Боже! Послушай!
Кошки принялись скрести подоконник, производя жуткие звуки. Трой, любившая кошек и находившая их забавными, была почти разочарована, когда Прохвост и Щеголь внезапно прекратили свое занятие, повернулись спиной и, задрав хвосты, исчезли из вида. Тем не менее Крессида все еще зажимала уши руками, кричала и топала ногами, словно отбивая чечетку.
- Все, напробовались пирожков, - сухо произнес мистер Смит.
Но полковник нежно увещевал Крессиду, лепеча нечто маловразумительное о собрате-офицере, чье отвращение к представителям кошачьих странным образом довело его до неряшливости в обмундировании и забвения воинского долга. Повествование было сбивчивым и несвязным, однако Крессида, завороженно глядя на полковника, опустилась на стул и умолкла.
- Ничего страшного! - произнес Хилари с тихим отчаянием в голосе. - Так на ком мы остановились? Ваша очередь! - воззвал он к Трой.
Трой взяла пирожок, и вдруг ее посетило столь сильное и неодолимое желание, что она едва не выкрикнула его во весь голос. "Пусть здесь не случится никакой гадости, - испуганно повторяла она про себя. - Ну пожалуйста". А вслух похвалила поварское искусство Котеночка.
Следующим был полковник Форестер.
- Вы бы очень удивились, - сказал он улыбаясь, - если бы узнали о моем желании. Непременно удивились бы. - Он закрыл глаза и с удовольствием принялся за пирожок. - Восхитительно!
- Каким симпатягой вы иногда бываете! - сказал мистер Смит и с аппетитом, смачно чавкая, съел весь пирожок.
Завершил обряд Хилари. Все поблагодарили Котеночка и вышли из кухни. Крессида сердито буркнула, что собирается принять две таблетки аспирина и отдохнуть до ужина.
- И я не желаю, - добавила она, выразительно глядя на жениха, - чтобы меня беспокоили.
- Никто и не думал тебя беспокоить, радость моя, - отозвался Хилари, а его тетка издала звук, который равно можно было принять как за смех, так и за презрительное фырканье.
- Мы с твоим дядей, - сообщила она Хилари, - как обычно, выйдем на воздух, минут на десять.
- Но… тетушка… уже слишком поздно. На улице темно и, наверное, снег идет.
- Прогуляемся по двору. Ветер, кажется, дует с востока.
- Хорошо, - согласился Хилари. - Дядя Берт, не побеседовать ли нам о делах?
- Всегда пожалуйста, - откликнулся мистер Смит.
Трой хотела взглянуть на свою работу и сказала, что отправится в библиотеку. Все разбрелись кто куда.
Проходя по холлу, а потом по коридору, ведущему в библиотеку, Трой вдруг отметила про себя полнейшую тишину и безупречный комфорт, царившие в Холбердсе и стоившие, видимо, немалых затрат и усилий. Полы были покрыты толстыми коврами. Лампы, развешенные по стенам на изрядном расстоянии друг от друга, испускали приглушенный абажурами свет. Центральное отопление, упрятанное в стены так, что и следов его не было видно, согревало более чем эффективно. Трой казалось, что она идет по обогреваемому туннелю.
Дверь в библиотеку была чуть приоткрыта. Трой повернула ручку, толкнула дверь и сделала два шага. Пальцы все еще сжимали ручку, как вдруг на голову художнице что-то шмякнулось, а по библиотеке поплыл запах скипидара.
Удар оказался несильным, Трой не было больно, и она не испугалась, но оторопела от неожиданности и на мгновение утратила способность соображать. Затем припомнила, что за дверью был выключатель, и зажгла свет.
В библиотеке все было как обычно: тепло, тихо, пахло кожей, горящими поленьями и краской. Портрет покоился на мольберте, рядом стоял рабочий стол с художническим снаряжением.
Но на ковре, у самых ног Трой, валялась жестяная банка, которая обычно использовалась для смешивания краски со скипидаром.
А по лицу Трой сбегали вонючие липкие струйки.
С отвращением коснувшись щеки, Трой поспешила отыскать на столе чистую тряпку и вытереться. Хилари на затененном мольберте вперил в нее загадочный взор.
- В хорошенькую компанию вы меня затащили, веселее некуда, - пробормотала Трой.
Она обернулась к двери. К ее удивлению, дверь оказалась закрыта. Мутный масляно-скипидарный ручеек стекал по красной лакированной поверхности. Неужто дверь сама ходит туда-сюда? Словно в ответ на вопрос, раздался легкий щелчок и дверь приоткрылась на несколько дюймов. Трой вспомнила, что дверь библиотеки могла открываться сама по себе, наверное, замок расшатался, но закрываться сама она не умела. Кто же ей помог?!
Трой переждала немного, собираясь с мыслями. Затем решительно подошла к двери, распахнула ее и едва не закричала - прямо перед ней, лицом к лицу, стоял Мервин.
Его внезапное появление потрясло Трой намного больше, чем удар по голове. Она почувствовала, как в горле зарождается тихий безумный всхлип, словно ей снился кошмар.
- Вам что-нибудь нужно, мадам? - спросил Мервин. Он был пепельно-бледен.
- Это вы закрыли дверь? Только что?
- Нет, мадам.
- Войдите, пожалуйста.
Ей показалось, что он собирался уклониться от приглашения, но все-таки вошел, сделал несколько шагов и остановился у жестяной банки, все еще валявшейся на ковре.
- Она опрокинулась, - сказала Трой.
- Позвольте мне, мадам.
Мервин поднял банку и вернул ее на прежнее место, на стол.
- Взгляните на дверь, - сказала Трой.
- Позвольте мне, мадам.
Она сразу поняла, что он уже видел испачканную дверь. И поняла также, что первый раз он вошел в комнату, когда она вытирала лицо, но потихоньку выбрался обратно, закрыв за собой дверь.
- Банка стояла на двери, - сказала Трой, - и свалилась мне на голову. Ловушка.
- Не очень приятно, - прошептал Мервин.
- Да уж. Ловушка.
- Это не я! - вдруг выпалил Мервин. - Господи, это не я. Господи, да я бы никогда в жизни!
- Я и не думала… в самом деле… при чем тут вы?
- Точно, - согласился Мервин с лихорадочной поспешностью. - Точнее не бывает. Боже, и при чем тут я? Я!