- Он не занимался политикой? Не имеет ли это тайное общество какой-либо связи с политикой?
- Нет, к политике он относился безразлично.
- У вас нет оснований думать, что он был преступником?
- Напротив, я не встречал человека честнее его.
- Не замечали вы чего-либо странного, когда жили вместе в Калифорнии?
- Он часто уходил в горы и работал там на нашем участке. Он вообще избегал людных мест. Вот почему я тогда еще подумал, что он кого-то опасается. Потом, когда он неожиданно уехал в Европу, я убедился, что это именно так. Я уверен, что он получил тогда нечто вроде предостережения. Через неделю после его отъезда шестеро человек справлялись о нем.
- Как они выглядели?
- Грубоватые на вид парни. Пришли на рудник и пожелали узнать, где он находится. Я сказал им, что Дуглас уехал в Европу и что я не знаю, где его искать. У них было что-то недоброе на уме - это ясно.
- Были ли это люди калифорнийцами?
- Не думаю, чтобы это были калифорнийцы. Но, несомненно, - американцы. На шахтеров они не походили. Словом, не знаю, кто они были, но я был рад, когда они ушли.
- Это произошло шесть лет тому назад?
- Да, примерно.
- А до того вы с Дугласом провели в Калифорнии пять лет; и та, неизвестная нам история произошла, надо полагать, не менее одиннадцати лет назад?
- Да, видимо так.
- Это должно быть, была очень сильная вражда, если она длилась до сих пор и привела к такому печальному финалу, должно быть, довольно темное дело.
- Я думаю, оно бросало тень на всю его жизнь. Мысль о нем никогда не выходила из его головы.
- Но раз человек знает, что над его головой висит опасность, и знает, какая это опасность, не находите ли вы, что он мог обратиться за защитой к полиции?
- Вероятно от этой опасности никто его не мог защитить. Да, вот еще что вам необходимо знать; он всюду ходил вооруженным. Всегда носил револьвер в кармане. Но в эту ночь, к несчастью, он был в халате и оставил револьвер в спальне. Раз мост был поднят, я думаю, он считал себя в безопасности.
- Я хотел бы пояснее разобраться в этих сроках, - сказал Мак-Дональд. - Шесть лет назад Дуглас оставил Калифорнию. Вы последовали за ним в следующем году, не так ли?
- Совершенно верно.
- И он был пять лет женат. Значит, вы вернулись в Англию около времени его свадьбы?
- За месяц до венчания. Я был его шафером.
- Знали ли вы миссис Дуглас до свадьбы?
- Нет, не знал. Я ведь долго не был в Англии.
- Но после этого вы часто ее видели?
Баркер холодно взглянул на сыщика.
- Я часто видел его после этого, - ответил он. - Если же я видел ее, то только потому, что невозможно посещать человека, не будучи знакомым с его женой. Если же вы предполагаете, что…
- Я ничего не предполагаю, мистер, Баркер. Я обязан задавать все те вопросы, какие нужны для выяснения дела. Но я не имел намерения оскорбить вас.
- Некоторые вопросы оскорбительны, - гневно отвечал Баркер.
- Мы просто желаем знать факты. В ваших интересах и интересах всех нас, чтобы они были выяснены. Мистер Дуглас одобрял вашу дружбу с его женой?
Баркер побледнел, и его большие сильные руки конвульсивно сжимали одна другую.
- Вы не имеете права задавать подобные вопросы! - крикнул он. - Что общее имеет это с делом, которое вы расследуете?
- Я должен повторить свой вопрос.
- Тогда я отказываюсь отвечать, - отрезал Баркер.
- Вы, конечно в праве отказаться, но знайте, что ваш отказ является сам по себе ответом.
Баркер помолчал минуту. Его властные черные глаза выражали сильное напряжение мысли. Потом он улыбнулся и взглянул на нас.
- Хорошо, я вижу джентльмены, что вы только исполняете свою обязанность и что я не имею права мешать вам. Я только прошу вас не мучить миссис Дуглас подобными расспросами, так как ей пришлось и без того много пережить.
Я должен сказать вам, что бедный Дуглас имел всего один недостаток, а именно - ревность. Он любил меня - ни один человек не мог больше любить своего друга. И он обожал свою жену. Он любил, когда я приходил сюда, и очень часто посылал за мной. А когда он видел, что его жена и я болтали, на него точно налетала волна ревности, он терял всякое самообладание и говорил в такие минуты ужаснейшие вещи. Из-за этого я часто давал клятву никогда больше нё приходить сюда, но он писал мне такие покаянные и умоляющие письма, что я изменял своему слову. Но вы должны поверить мне, джентльмены, ибо это мое последнее слово: никто в мире не имел более любящей и верной жены и - я смело могу сказать - друга, более преданного, чем я.
Это было произнесено с горячностью и чувством, но и после этого инспектор Мак-Дональд не сразу отпустил свидетеля.
- Вы знаете, - сказал он, - что обручальное кольцо убитого снято с его пальца?
- По-видимому, так, - сказал Баркер.
- Что вы хотите сказать этим "по-видимому"? Вы же знаете, что это - факт.
Баркер казался растерянным и смущенным.
- Когда я сказал "по-видимому", я хотел сказать: вполне допустимо, что Дуглас сам снял кольцо.
- Тот факт, что кольцо исчезло, кто бы его не снял, наводит на мысль, что между браком Дугласа и преступником имеется некоторая связь.
Баркер пожал плечами.
- Не могу сказать, на какие мысли это наводит, - отвечал он. - Но если вы намекаете, что это может бросить тень на репутацию миссис Дуглас, то… - глаза его засверкали, но он видимым усилием воли сдержал волнение. - То вы на ложном пути, вот и все.
- Я больше не имею вопросов, - холодно сказал Мак-Дональд.
- А у меня только один маленький вопрос, - заметил Шерлок Холмс. - Когда вы вошли в комнату, там горела только свеча на столе, не так ли?
- Да, так.
- И при ее свете вы увидели, что произошло нечто ужасное?
- Совершенно верно.
- Вы тотчас же позвонили?
- Да.
- И помощь прибыла очень скоро?
- Через минуту или около того.
- И когда люди прибежали, они увидели, что свеча потушена и зажжена лампа. Это кажется довольно странным.
Баркер опять проявил признаки смущения.
- Я не вижу в этом ничего удивительного, мистер Холмс, - отвечал он после некоторой паузы. - Свеча давала скверный свет. Моей первой мыслью было заменить ее чем-либо получше. На столе стояла лампа, и я ее зажег.
- И задули свечу?
- Конечно.
Холмс вопросов больше не задавал, и Баркер, осторожно взглянув на каждого из нас, - причем в его взгляде я заметил что-то недоверчивое, - повернулся и вышел из комнаты.
Инспектор Мак-Дональд послал миссис Дуглас записку, в которой написал, что готов подняться в ее комнату. Она отвечала, что спустится к нам. И почти тотчас вслед за слугой в столовую вошла стройная и красивая женщина, лет тридцати, сдержанная и владеющая собой в высшей степени, совсем не похожая на ту трагически растерянную женщину, какой я ее себе рисовал. Правда, бледное лицо ее осунулось, как у человека, перенесшего тяжелый удар, но держалась она спокойно, и прекрасная тонкая рука ее, которой она оперлась о стол, была так же тверда, как моя собственная. Ее вопрошающий взгляд переходил с одного из нас на другого.
- Вы открыли что-нибудь? - спросила она.
Была ли то игра моего воображения, или в ее вопросе действительно звучал скорее страх, чем надежда?
- Мы делаем все зависящее от нас, миссис Дуглас, - сказал инспектор. - Вы можете быть уверены, что мы обратим внимание на все.
- Не стесняйтесь в расходах, - сказала она холодным, бесстрастным тоном. - Я хочу, чтобы сделали все возможное.
- Быть может, вы расскажите нам что-либо, дающее делу новое освещение?
- Все, что я знаю, к вашим услугам.
- Мы слышали от мистера Сесиля Баркера, что вы не видели… что вы не были в комнате, в которой совершалось преступление?
- Нет, он задержал меня на лестнице. Он упросил меня вернуться к себе.
- Так. Вы услыхали выстрел и спустились вниз?
- Я накинула капот и пошла вниз.
- Через какое время после выстрела вы были задержаны на лестнице мистером Баркером?
- Это могло быть очень скоро. Трудно считать время в такой момент. Он умолял меня не входить туда. Он уверял, что я ничем не могу помочь. Тогда миссис Аллен, наша экономка, проводила меня обратно наверх. Все это походило на кошмарный сон.
- Не можете ли вы нам сказать, сколько времени ваш супруг уже находился внизу, когда вы услышали выстрел?
- Нет, не могу. Он вышел из гардеробной, и я не слышала его шагов. Он каждую ночь обходил дом, потому что боялся пожара, единственное, что он откровенно боялся.
- Его обходы - это как раз то, из-за чего я вас побеспокоил, миссис Дуглас. Вы впервые познакомились с вашим супругом в Англии, не так ли?
- Да.
- Вам не приходилось слышать, чтобы мистер Дуглас рассказывал о событии, которое произошло в Америке и навлекло на него опасность?
Миссис Дуглас серьезно задумалась, прежде чем ответить.
- Да, - сказала она наконец. - Я всегда чувствовала, что над ним висит какая-то опасность. Он отказывался говорить о ней, и, я думаю не от недостатка доверия ко мне - между нами всегда царили полнейшие любовь и доверие, - но просто он желал оградить меня от всяких огорчений. Он, видимо, думал, что я буду беспокоиться, если все узнаю, и потому молчал.
- Как же тогда вы узнали о грозящей ему опасности?
Лицо миссис Дуглас осветилось спокойной улыбкой.
- Разве может муж скрывать что-либо всю свою жизнь так, чтобы любящая его женщина ничего не заподозрила? Я догадалась об этом по многим признакам: по его отказу рассказать о некоторых эпизодах из его жизни в Америке, по некоторым предосторожностям, которые он принимал, по словам, которые у него иногда вырывались, по его манере общаться с незнакомыми людьми. Я была вполне уверена, что у него есть сильные враги и что он думал, будто они напали на его след - он всегда был настороже. Я была так уверена в этом, что прямо-таки дрожала, если он приходил домой позже обычного.
- Могу я спросить, - сказал Холмс, - какие слова мужа привлекли ваше внимание?
- "Долина страха", - ответила женщина. - Таково было выражение, которое он употребил, отвечая на мои расспросы о его прошлом. "Я был в долине страха. Я еще и теперь не совсем из нее вышел". "Неужели мы никогда не выберемся из этой Долины страха?" - спрашивала я, когда видела его серьезнее обыкновенного. "Временами я думаю, что никогда", - отвечал он.
- Конечно, вы спрашивали его, что он подразумевает под "Долиной страха"?
- Да, но его лицо становилось мрачным, и он покачивал головой. "Достаточно плохо уже то, что один из нас побывал в ее тени, - говорил он. - Дай Бог, чтобы она никогда не упала на тебя". Это была какая-то действительно существующая Долина, в которой он жил и в которой с ним произошло что-то ужасное - в этом я уверена. Но больше ничего не могу сказать.
- И он никогда не называл имен?
- Нет. Но однажды у него был лихорадочный бред, после несчастного случая на охоте, года три назад. Тогда я запомнила имя, беспрестанно им повторяемое. Он произносил его с гневом и каким-то ужасом; "Мак-Гинти" было это имя, мастер Мак-Гинти. "Властитель души и тела". Я спросила его, когда он выздоровел, кто такой мастер Мак-Гинти и чьих душ и тел он властитель. "Слава Богу, не моих!" - отвечал он, смеясь, и это было все, что только я смогла из него вытянуть. Я думаю, что существует связь между Мак-Гинти и Долиной Страха.
- Еще один вопрос, - сказал Мак-Дональд. - Вы встретились с мистером Дугласом в пансионате в Лондоне, и там он сделал вам предложение, не так ли? Предшествовал этому какой-нибудь роман? Было ли что-нибудь таинственное в вашем обручении?
- Роман - был. В таких случаях всегда бывают романы. Но не помню ничего таинственного.
- У него не было соперника?
- Нет, я была свободной.
- Вы, несомненно, слышали, что его обручальное кольцо оказалось снятым. Не наводит ли это вас на размышление? Предположим, какой-нибудь старинный враг выследил вашего мужа и совершил преступление, но чего ради он снял его обручальное кольцо?
Мгновение я готов был поклясться, что легкая улыбка заиграла на ее губах.
- Право, не могу сказать, - отвечала она. - Так или иначе - это необыкновенный случай.
- Хорошо, мы больше вас задерживать не будем. Сожалеем, что так долго причиняли вам беспокойство, - сказал инспектор. - Осталось еще немало других пунктов, но мы обратимся к вам потом.
Она поднялась, и я опять увидел быстрый вопрошающий взгляд, которым она нас окинула: "Какое впечатление произвело на вас мое показание?" Вопрос был как бы произнесен. Потом, поклонившись, она удалилась.
- Красивая женщина, очень красивая, задумчиво сказал Мак-Дональд, когда дверь за ней закрылась. - Баркер, вероятно, принимал немалое участие здесь внизу. Он тип человека, сильно привязывающегося к женщине. Он признавал, что покойный был ревнив, и, быть может, он более, чем кто либо, знал причины его ревности. Потом - обручальное кольцо. Этого нельзя пропустить. Человек, стаскивающий с мертвеца обручальное кольцо… Что вы скажите, мистер Холмс?
Мой друг сидел опустив голову на руки, погруженный в глубокое раздумье. Потом он встал и позвонил.
- Эймс, - сказал он, когда вошел дворецкий, - где теперь мистер Сесиль Баркер?
- Пойду погляжу, сэр.
Через минуту он вернулся и сказал, что мистер Баркер в саду.
- Вы не припомните, Эймс, что было на ногах у мистера Баркера в последнюю ночь, когда вы застали его в кабинете?
- Как же, мистер Холмс. Он был в ночных туфлях. Я принес ему сапоги, когда он отправился в полицию.
- Где теперь эти туфли?
- Они еще стоят под стулом в зале.
- Хорошо, Эймс. Для нас очень важно знать, какие следы оставлены мистером Баркером и какие - преступником.
- Так, сэр. Должен сказать, что я заметил: его туфли запятнаны кровью так же, как и мои собственные, конечно.
- Ведь это вполне естественно, если учесть состояние комнаты. Прекрасно, Эймс. Мы позвоним, когда вы нам понадобитесь.
Несколько минут спустя мы перешли в кабинет. Холмс принес с собой ковровые туфли из залы. Как уже заметил Эймс, подошвы их были черны от крови.
- Странно! - сказал Холмс, стоя у окна и рассматривая туфли. - Действительно, очень странно!
Затем одним из своих быстрых резких движений он поставил туфлю на кровавый след, оставшийся на подоконнике. След вполне соответствовал туфле. Он молча улыбнулся своим коллегам.
Инспектор переменился в лице. В его речи явственно звучал шотландский акцент, как всегда в минуту волнения.
- Господа, - закричал он, - тут не приходиться сомневаться! Баркер сам указал на окно. Пятно много больше, чем след сапога. Я помню, вы сказали, что то была плоская нога, и вот объяснение. Но что это значит?
- Что это значит? - задумчиво повторил мой ДРУГ.
Уайт Мейсон хихикнул и потер свои полные руки в профессиональном восторге.
- Я говорил, тут замечательный случай! - воскликнул он. И в самом деле, замечательный случай!
Глава 6. Проблеск света
Три сыщика остались в усадьбе, чтобы подробнее разобраться в результатах следствия, а я отправился один в наше скромное помещение в деревенской гостинице; но прежде мне вздумалось погулять в старинном саду, окружавшем усадьбу, между рядами старых, причудливо подстриженных тисов. В глубине сада раскинулся красивый газон со старинными солнечными часами посередине: все это создавало чрезвычайно мирное и успокаивающее настроение, столь желанное для моих несколько натянутых нервов. В этой спокойной атмосфере как-то забывался мрачный кабинет с окровавленным телом на полу, а если и вспоминался, то лишь как фантастический ночной кошмар. Но в то время как я бродил по саду, стараясь отдохнуть душой в тихом уголке, произошел случай, вернувший меня к трагедии и остановивший у меня на душе тягостный отпечаток.
Я сказал уже, что ряды тисовых деревьев окружали дом. В самом дальнем от дома ряду они сгущались и переходили в длинную изгородь. По другую сторону изгороди, скрытая от взгляда человека, который шел бы от дома, стояла каменная скамья. Приблизившись, я услыхал голоса: какую-то фразу, произнесенную низким мужским голосом, и тихий смех женщины как бы в ответ на нее. Минуту спустя, обойдя изгородь, я увидел миссис Дуглас и Баркера, увидел раньше чем они заметили мое присутствие. Выражение ее лица меня поразило. В столовой, на следствии, она казалась серьезной и грустной. Теперь же все следы горя исчезли. Глаза горели радостью, и лицо явственно выражало удовольствие от какого-то замечания собеседника. Баркер сидел, сложив руки на коленях, с ответной улыбкой на лице. Через мгновение, увидев меня - они опоздали лишь на мгновение, - оба надели торжественно сумрачные маски. Еще два-три быстрых слова - Баркер встал и пошел мне навстречу.
- Извините, сэр, - сказал он, - но я имею честь обращаться к доктору Уотсону?
Я поклонился с холодностью, которая очень ясно показывала, какое впечатление произвело на меня увиденное.
- Мы так и думали, что это должны быть вы; ведь ваша дружба с мистером Шерлоком Холмсом всем известна. Не подойдете ли вы на минуту, чтобы поговорить с миссис Дуглас?
Я последовал за ним с угрюмым лицом. Я отчетливо вообразил себе растерзанное тело в кабинете. А здесь, в саду покойного, спустя несколько часов после преступления его жена и его лучший друг весело смеются над чем-то. Я сдержанно поклонился миссис Дуглас. Я переживал с ней ее горе в гостиной. Теперь ее вопрошающий взгляд не вызвал во мне никакого отклика.
- Я боюсь, что вы сочли меня пустой и бессердечной, - сказала она.
Я пожал плечами.
- Меня это не касается, - сказал я.
- После, быть может, вы воздадите мне должное. Если бы вы только выполнили…
- Совершенно не нужно, чтобы доктор Уотсон что-либо выполнял, - быстро произнес Баркер. - Как он сам сказал, это его не касается.
- Совершенно верно, - сказал я. - А теперь прошу разрешения продолжить мою прогулку.
- Одну минуту, доктор Уотсон, - воскликнула молодая женщина молящим голосом. - Я вам задам всего один вопрос, на который вы можете ответить с большей точностью, чем кто бы то ни было на свете; это для меня очень важно. Вы знаете мистера Холмса и его взаимоотношения с полицией лучше, чем кто-либо другой. Предположим, что разгадка дела будет ему конфиденциально сообщена, должен ли он непременно поделиться ею с официальным сыщиком?
- Да, вот именно, - резко сказал Баркер. - Самостоятелен ли он или работает с ними и для них?
- Я, право, не знаю, могу ли обсуждать такой вопрос…
- Я прошу… я умоляю вас об этом, доктор Уотсон. Я уверяю вас, что вы очень поможете… очень мне поможете, если разъясните этот вопрос.
В голосе ее звучала такая искренность, что на мгновение я позабыл про все ее легкомыслие.