- Послушайте, инспектор! - Я приподнял руку ладонью вверх: излюбленный жест Вулфа, когда он начинает вещать о семейных ценностях. - При необходимости я готов вынести любые неудобства, но сейчас такой необходимости нет. Время близится к полуночи. Если мои слова в чем-то противоречат показаниям Сью, то, разумеется, вы должны допросить меня до того, как мне выпадет возможность пообщаться с ней. Согласен излить вам все, как на духу. Спрашивайте!
- В твоем распоряжении одна минута, - процедил Кремер. - Собирайся!
Я и глазом не моргнул.
- Нет, у меня есть конституционное право выразить свое несогласие, и я им воспользуюсь. Я настаиваю на том, что вы должны обосновать законность своего требования.
Глаза Кремера заполыхали.
- Так, по-твоему, я действую незаконно?
Что ж, я его разозлил - уже неплохо.
- Мистер Гудвин, я задерживаю вас как основного свидетеля.
Я даже ухом не повел.
- Ордера у вас, конечно же, нет, но я законопослушный гражданин и спорить не стану. - И обратился к Вулфу: - Если я вам завтра понадоблюсь, позвоните Паркеру.
- Непременно. - Вулф посмотрел на Кремера. - Мистер Кремер, преклоняясь перед вашими недюжинными талантами, я тем не менее не устаю удивляться самонадеянности и косности вашего мышления. Вас настолько обуревает стремление уязвить и припереть к стенке мистера Гудвина, что вы не соизволили хоть чуть-чуть пораскинуть мозгами над важными фактами, к которым я привлек ваше внимание. - И он ткнул пальцем в три кучки початков, разложенных на письменном столе. - Как по-вашему, кто их срезал?
- Да кому это интересно?! - рассвирепел Кремер. - Мне куда важнее знать, кто убил Кеннета Фабера. Пошли, Гудвин!
ГЛАВА 2
В среду днем, в двадцать минут двенадцатого, когда мы с адвокатом Натаниэлем Паркером стояли на тротуаре Леонард-стрит, я сказал:
- Можно даже расценить это как комплимент. Когда в последний раз меня выпускали под залог, то затребовали каких-то пятьсот долларов, а теперь уже две тысячи. Явный прогресс.
Паркер кивнул.
- Это с какой стороны посмотреть, - промолвил он. - Честно говоря, поначалу он настаивал на сумме в шесть тысяч, однако мне удалось его уломать, и в итоге мы сошлись на двух. Надеюсь, Арчи, ты понимаешь, что это означает? Тебя просто… Ну, наконец-то!
Возле нас притормозило такси.
Мы устроились на заднем сиденье, я назвал водителю адрес, и лишь после этого Паркер продолжил прерванный разговор, предусмотрительно перейдя на шепот.
Что ж, вполне оправданно. Некоторые таксисты страдают излишним любопытством и обожают подслушивать болтовню пассажиров, жадно ловя каждое слово. Вдобавок кто мог поручиться, что нашего водителя не подослали из окружной прокуратуры? Так что Натаниэль Паркер подстраховался не зря.
- Ну, так вот, Арчи, - продолжил адвокат, - судя по поведению Мандельбаума, он подозревает в убийстве именно тебя. И это вовсе не шутки. Я объяснил судье, что настаивать на столь крупном залоге помощник прокурора может лишь в том случае, если следствие уже располагает достаточно вескими уликами для того, чтобы предъявить тебе обвинение в убийстве, а раз так, то тебя вообще нельзя выпускать ни под какой залог! Судья согласился с моими доводами. Послушай моего совета, Арчи, - ты должен быть готов к тому, что арестовать тебя могут в любую минуту. Мне очень не по душе позиция, которую занимает Мандельбаум. И еще: хочу тебя предупредить, что Ниро Вулф распорядился, чтобы счет отправили не ему, а нам. Сказал, что это твое личное дело, а сам он умывает руки. Но ты не огорчайся, с тебя я много не возьму.
Я рассыпался в благодарностях. Мне уже и самому было ясно, что на сей раз не только помощник окружного прокурора Ирвинг Мандельбаум, но, возможно, и сам Кремер всерьез подозревают меня в убийстве.
Кремер отвез меня в уголовку Южного Манхэттена, где битых полчаса тщетно пытался вывести на чистую воду, после чего отказался от неравной борьбы и отдал в лапы лейтенанта Роуклиффа. Тот допрашивал меня целый час и, несмотря на то, что на сей раз мне не удалось в первые же пятнадцать минут довести его до заикания, все же препроводил в контору окружного прокурора. Там за меня взялся уже Мандельбаум, который явно был настроен пожертвовать сном и посвятить всю ночь общению со мной. Содействие в этом ему оказали двое усердных следователей. Я ни минуты не сомневался, что его накачали Кремер с Роук-лиффом, поскольку его предубеждение ощущалось еще до начала допроса. Причем Мандельбаум подозревал меня не только в попытке выгородить какое-то третье лицо, но явно верил, что именно я мог совершить это тяжкое преступление.
Разумеется, меня так и распирало от желания выяснить, на чем зиждется его уверенность, и я затеял с ним хитрую игру. С Кремером, да еще в присутствии Вулфа, я, конечно, тягаться не пытался, потому что такого старого воробья на мякине не проведешь, с Роуклиффом же играть в кошки-мышки было рискованно. Этот безмозглый истукан верит только в силу собственных кулаков. А вот с Мандельбаумом попытаться стоило.
Несмотря на то что вопросы задавал он сам или его помощники, я пытался выстраивать ответы таким образом, чтобы из каждого или почти каждого следующего вопроса извлечь что-нибудь полезное для себя. Такая затея требует немалого опыта, в котором я, понятное дело, недостатка не испытывал. Причем задача допрашиваемого даже упрощается, если сначала вопросы задает один человек, а когда он выдыхается, то его сменяет другой, который повторяет все заново, сосредоточивая внимание на тех же самых вопросах.
Взять, скажем, место преступления - закоулок и склад возле черного хода "Рустермана". Поскольку попечителем ресторана был Вулф, незнакомых мне уголков там почти не было. Закоулок отделяла от склада узкая аллея длиной около пятнадцати ярдов. Развернуться в ней не смог бы не то что фургон, но даже обычная легковушка, поэтому машины поставщиков, разгрузившись, вынуждены были сдавать назад задним ходом. Поэтому любой злоумышленник, например я, знавший, что в шестом часу Кеннет Фабер привезет в ресторан кукурузу, мог преспокойно расправиться с ним, не слишком опасаясь, что его заметят. Вдобавок я отлично знал, что из окна ресторанной кухни увидеть что-нибудь тоже было невозможно, поскольку стекла с внутренней стороны замазали. Сделали это для того, чтобы излишне любопытные подростки не забирались на разгрузочную платформу поглазеть на то, как Лео, священнодействуя над блюдами из утки, ловко разбавляет филейные части косточками, а Феликс подмешивает гусиный жир в жаркое из перепелов.
По мере того как я правдиво отвечал на вопросы, помогая следствию зафиксировать в протоколе, что все эти подробности мне известны, я выведал следующее. Во-первых, полиция не нашла ни одного свидетеля, который видел убийцу на месте преступления хотя бы издали.
Во-вторых, когда один из работников ресторана, выйдя покурить на свежий воздух, обнаружил труп Фабера, тот не дышал уже минут пять или десять. Наконец, в-третьих, я выяснил, что орудием убийства послужил отрезок ржавой металлической трубы диаметром в 2 дюйма, длиной в 16,58 дюйма, с наружной резьбой с одной стороны и внутренней - с другой. Незаметно пронести такую под верхней одеждой - пара пустяков. Происхождение трубы с равным успехом мог установить один человек за десять часов или, скажем, тысяча человек за десять лет.
Особой выгоды из всех этих подробностей я не извлек, тем более что наверняка прочитал бы об этом в утренних выпусках газет, зато мне удалось выяснить нечто более важное, о чем бы я из газет не вычитал. Я имею в виду некие предположения о тех планах, которые строили на мой счет в полиции. Поскольку речь идет всего лишь о предположениях, не подтвержденных фактами, мне придется ограничиться описанием того, что происходило в прокуратуре утром, когда Паркер пришел меня вызволять.
С показаниями Сью ознакомиться мне не Дали, и это убедило меня в том, что в них было нечто очень важное. Сью вполне могла сболтнуть что-то лишнее, хотя с таким же успехом это могли сделать Карл Хийдт, Питер Джей или Макс Маслоу. Либо даже Дункан Маклеод, отец Сью. В правдоподобность последней версии я поначалу не верил, однако потом, неожиданно столкнувшись с Маклеодом, решил ее не отбрасывать. Когда мы с Паркером вышли в приемную здания окружной прокуратуры, то увидели Дункана Маклеода, который, приодетый, даже при шейном платке, сидел на стуле возле стены. На его бронзовом от загара лице поблескивали капли пота. Я вежливо поздоровался, пожелав доброго утра, на что Маклеод хмуро ответил, что утро вовсе даже не доброе, а, напротив, крайне скверное, что день напрочь потерян, а за фермой некому присматривать.
Я уже прикидывал, не стоит ли задать Маклеоду вопрос о том, кто в последний раз срезал для нас кукурузные початки, как, к величайшей моей досаде, его вызвали на допрос. Я успокоил себя тем, что все равно негоже было бы беседовать о столь важных вещах в присутствии дюжины незнакомых людей, томившихся в ожидании своей очереди на расставленных вдоль стен стульях.
В итоге, когда, выйдя на перекрестке из такси и поблагодарив Паркера за то, что он подбросил меня почти до самого дома, я пообещал держать его в курсе событий и преодолел пешком по Западной Тридцать пятой улице оставшихся до нашего особняка полквартала, то знал об обстоятельствах убийства ни на йоту не больше, чем накануне. Озаботили меня и предстоящие в связи с оплатой счетов адвоката расходы, не говоря уж о двух тысячах залога. На финансовую помощь Вулфа надежды не было, ибо мой шеф никогда в глаза не видел ни Кеннета Фабера, ни Сью Маклеод. Вот такие невеселые мысли одолевали меня, когда я, преодолев семь ступенек нашего крыльца, попытался отпереть своим ключом входную дверь.
Ключ мне не помог: дверь приоткрылась на пару дюймов и застряла - она была заперта на цепочку. Я надавил кнопку звонка и дождался, пока Фриц впустит меня в дом.
О том, что дома что-то неладно, я догадался, прежде чем он успел раскрыть рот. Немудрено - за годы проживания под одной крышей поневоле начинаешь ощущать мельчайшие перемены в облике своих домочадцев. Поэтому, едва переступив порог, я спросил:
- Доброе утро, старина, что стряслось?
Фриц запер дверь и поприветствовал меня словами:
- Ну и вид у тебя, Арчи!
- А чувствую я себя еще хуже, - отрезал я. - Так в чем дело?
- К тебе пришла женщина. Мисс Сьюзен Маклеод. Раньше она привозила нам…
- Да, помню. Где она?
- В кабинете.
- А он?
- В кухне.
- Беседовал с ней?
- Нет.
- Давно она пришла?
- Полчаса назад.
- Ты уж извини, старина. Ночка у меня выдалась еще та.
Я пересек прихожую, добрался до кухни, толкнул дверь и вошел. Вулф восседал за столом с неизменным стаканом пива. Увидев мою потрепанную физиономию, он хрюкнул.
- Ты спал, Арчи?
- Нет.
- Но ел, надеюсь?
Я взял со стойки чистый стакан, наполнил молоком из холодильника, осушил до половины и лишь затем ответил:
- Видели бы вы только, какую отраву мне принесли, причем содрали за нее два доллара, вы бы от самого себя отреклись. Я уж не говорю о вкусе! Нет, вы бежали бы оттуда быстрее собственной тени, позабыв, что вас держат под стражей. Между прочим, в прокуратуре всерьез полагают, что Фабера убил я. Так вот, я его не убивал. - Я опорожнил стакан и удовлетворенно вздохнул. - Ну вот, до обеда теперь продержусь. Фриц сказал, что ко мне пришла дама. Поскольку, как вы сообщили Паркеру, дело это мое, причем личное, к вам оно отношения не имеет. Могу я препроводить ее в гостиную? Несмотря на гнусные намеки Кремера, мы еще недостаточно близки, чтобы я пригласил ее в свою опочивальню.
- Проклятье! - взорвался Вулф. - Когда ты вчера втирал очки Кремеру, ты сказал хоть каплю правды?
- Я говорил чистую правду и ничего, кроме правды, - возмутился я. - Просто ему с помощником окружного прокурора понадобился козел отпущения, а выбор почему-то пал на меня. И мне бы очень хотелось выяснить почему.
Вулф исподлобья взглянул на меня.
- Ты примешь мисс Маклеод в кабинете.
- Меня вполне устроит и гостиная. Наша беседа может затянуться на целый час, а то и больше.
- А вдруг тебе придется воспользоваться телефоном? Кабинет.
Если бы не бессонная ночь, я бы сразу смекнул, к чему клонит Вулф, но ночные приключения притупили мою сообразительность. В итоге, прихватив с собой второй стакан молока, я прошествовал в кабинет. Дверь была закрыта, поэтому, войдя внутрь, я притворил ее за собой.
Поскольку Сью пришла ко мне, а не к Ниро Вулфу, Фриц усадил ее не в красное кожаное кресло, а в одно из менее почетных - желтых.
Услышав скрип двери и увидев меня, Сью вскочила с кресла, подбежала ко мне, порывисто схватила за руки и, запрокинув голову, встревоженно посмотрела мне в глаза.
К сожалению, стакан молока помешал мне найти своим рукам более достойное применение, ведь без их помощи откровенную и дружескую беседу с хорошенькой девушкой не начать. Поскольку обнять Сью я не мог, то ограничился тем, что нагнулся к ней и поцеловал. Нет, не просто чмокнул в щечку, а поцеловал как следует. Сью не отстранилась, а сама потянулась ко мне, еще сильнее стиснув мои руки, так что я даже испугался, что оболью ее молоком. Воспитание не позволяет мне первому прерывать поцелуй, поэтому я дождался, пока она оторвется от меня сама.
Наконец она высвободилась, отступила на шаг, окинула меня придирчивым взглядом и сказала:
- Ты небрит.
Я подошел к своему письменному столу, отхлебнул молока, поставил стакан на стол и ответил:
- Между прочим, я провел ночь не в своей постели, а в прокуратуре, поэтому я не только усталый и потный, но и зол как черт. Но если ты дашь мне полчаса, то я успею принять душ, побриться и переодеться.
- Арчи, ты просто душка! - Она плюхнулась в кресло. - Посмотри на меня!
- Смотрю во все глаза. - Я опустился на свой вращающийся стул. - Выглядишь вполне недурно. Можешь даже рекламировать чудодейственные свойства витаминов. Я имею в виду - до приема. Кстати, ты сама-то ела что-нибудь сегодня?
- Вроде бы да. Точно не уверена.
Она приоткрыла рот и втянула в себя воздух. Это был вздох, а не зевок, можете мне поверить.
- Между прочим, меня возили на допрос. Не в тюрьму, нет - занавесок на окнах не было, и я видела, что они не зарешечены. Меня допрашивали примерно до половины первого, а потом отвезли домой. До самого утра почти проворочалась. А потом, наверно, уснула. Боже мой, Арчи, я просто не представляю, что ты со мной сделаешь, когда…
- Я и сам не представляю. - Я отпил еще молока. - Сначала объясни, почему ты так со мной обошлась.
- Я не хотела, поверь!
- Ну, разумеется. А дальше?
- Все это вышло случайно, я тут совершенно ни при чем. Помнишь, ты мне сам говорил, как такое случается.
- Я говорил, что обычно в мозгу любого человека функционирует своеобразный пропускной пункт, который контролирует его речь и не позволяет наговорить лишнего. Когда же человек, находясь в состоянии аффекта, будучи напуган или, наоборот, чем-то взбешен, перестает себя контролировать, этот пункт выходит из строя, и тут можно наболтать чего угодно.
Сью горестно вздохнула.
- Вот почему, наверно, я сболтнула, что вчера мы с тобой условились встретиться там.
- Где именно?
- На Сорок восьмой улице. Возле поворота в закоулок, куда я заезжала, когда доставляла кукурузу в "Рустерман". Я сказала, что мы назначили встречу на пять часов вечера и собирались вместе дождаться приезда Кена, к которому у нас был разговор. Но я на пятнадцать минут опоздала и попала на место лишь в четверть шестого. Тебя там не было, поэтому ждать я не стала и сразу ушла.
Я готов был растерзать ее.
- И кому ты все это наговорила?
- Сразу нескольким копам. Сначала тому, что первым нагрянул ко мне домой, а потом и остальным, не помню, сколько их было - двое, трое, а то и четверо. Они составили протокол, все это в него занесли, а потом велели, чтобы я его подписала.
- И когда, по твоим словам, мы с тобой условились о встрече? Ведь тебе, конечно же, задали этот вопрос?
- Господи, да они мне всю душу наизнанку вывернули! Я сказала, что позвонила тебе вчера утром и тогда мы обо всем и договорились…
- Ничего умнее ты придумать не могла. Неужели не ясно было, что они тут же ко мне нагрянут?
- Ну а что такого? Ты бы все отрицал. Чтобы тебе немного подсобить, я первым делом заявила им, что тебя там не было. Ты ведь в два счета докажешь, что это так, верно? - И она заискивающе заглянула мне в глаза. - Иначе мне пришлось бы объяснять, с какой целью я там появилась и почему сразу же ушла, вместо того чтобы зайти в ресторан и спросить, не знают ли там, где искать Кена.
Я промолчал. Сью подалась вперед.
- Пойми же, Арчи, ну не могла же я, в самом деле, сказать полицейским, что собиралась встречаться там с Кеном?
- Разумеется, не могла. Что ж, похоже, ты вовсе не такая безмозглая, какой пытаешься показаться. - Я закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула. - Значит, говоришь, ты собиралась встретиться там с Кеном?
- Ну, да. Нам нужно было кое-что обсудить.
- И ты была на месте в четверть шестого?
- Да.
- И ушла, даже не догадавшись зайти в ресторан и спросить про Кена?
- Не совсем… То есть да, ушла.
Я покачал головой:
- Послушай, Сью, пусть ты и не хотела втянуть меня в эту историю, но тем не менее втянула, и я настаиваю на том, чтобы ты сказала мне всю правду. Если ты и в самом деле была на условленном месте в пять пятнадцать, то должна была видеть Кена. Ты ведь его видела, да?
- Да… Но только не… живым. - Ее изящные пальцы сжались в кулаки. - Когда я его увидела, он уже не дышал. Когда я подошла к черному ходу ресторана, то увидела его лежащим на земле. Мне сразу показалось, что он мертв, а потом вдруг почудилось, что кто-нибудь вот-вот выскочит из ресторана и поднимет тревогу. Я жутко испугалась, ведь и двух дней еще не прошло с тех пор, как я пригрозила, что убью его. Я совсем потеряла голову. Даже не думая о последствиях, понеслась оттуда во всю мочь. И лишь отбежав на несколько кварталов поняла, что натворила.
- И что же натворила?
- Дело в том, что меня видели Феликс и швейцар. Ведь сначала я подошла к ресторану со стороны парадного входа и как раз наткнулась на них. Мы даже обменялись несколькими фразами. Поэтому я не могла говорить, что вообще там не была. Понимаю, безрассудно было сбегать с места преступления, но меня и правда обуял безумный страх. Лишь по возвращении домой я взяла себя в руки и приняла решение, что именно должна говорить полицейским. Мне показалось самым правильным заявить, что я собиралась встретиться там с тобой, поэтому по приезде полиции я так и заявила. Только вот протокол, наверно, зря подписала… - Она разжала кулаки и всплеснула руками: - Арчи, видит бог, я не хотела!
Хотя это плохо согласовывалось с концепцией "своеобразного пропускного пункта, который контролирует речь", я предпочел не устраивать разборки по этому поводу. Какой смысл выяснять, кто прав, а кто виноват, когда нужно спасать собственную шкуру!