- Понимаешь, - говорил он Фандору, - понимаешь, малыш, я уже был порядком удивлен этими необычайными надписями… поэтому, увидев дурацкое нагромождение автодорожных карт, я был настороже, взволнован, готов вот-вот все понять. И, право слово, догадался я довольно быстро. К тому же это весьма несложно: вот, смотри, я закончил картинку! Первая стопка состоит из двадцати карт, двадцать - это число, соответствующее месту буквы Ф в алфавите, хорошо; вторая стопка состояла всего из одной карты: единица - это А. В третьей их тринадцать: тринадцать - это К; продолжай в том же духе - восемнадцать, четырнадцать, двенадцать, один, семнадцать - вот количество конвертов с картами, находившихся в остальных стопках и, если эти фигуры заменить соответствующими буквами, я получу - т… о… м… а… с… Ясно, просто, четко!
- Да, - очень тихо сказал Фандор, - вы правы, Жюв, все зловеще ясно: эти буквы, поставленные в ряд, образуют подпись, подпись Фантомаса!
Жюв опустил голову. Фандор после недолгого молчания заговорил опять:
- Итак, по вашему мнению, Жюв, таинственные события в "Пари-Галери" обязаны своим появлением Фантомасу?
Жюв ответил ему без колебаний, твердо и уверенно:
- Да, ты прав, эта подпись не допускает возражений, нечего тешить себя иллюзиями: тут действует Фантомас и заняться нам надо Фантомасом. - И, помолчав, добавил: - И ведь самое страшное, Фандор, то, что после открытия, сделанного мной у книжного прилавка, после этого невероятного способа, выбранного Фантомасом, чтобы поставить свою подпись, мы должны неизбежно прийти к единственному выводу - схватка будет еще более отчаянной, более ожесточенной, чем когда-либо.
- Почему, Жюв? Не понимаю.
Жюв еле заметно улыбнулся, отвечая:
- Почему, Фандор? Да пойми ты, трижды глупыш: если Фантомас для собственного развлечения заявил о своем присутствии таким загадочным способом, раскладывая по стопкам конверты с картами, этому можно найти только одно объяснение.
- А именно?
- А вот какие, - с гордостью ответил Жюв. - Фантомас - единственный человек, сумевший похитить Раймонду, убить ее, быть может, и проделать с таким блеском все эти фокусы в "Пари-Галери", но он в то же время отлично знает, что единственный человек, способный разгадать тайну его подписи, - это я. Если Фантомас, забавы ради, подписался "Фантомас", не сомневайся, это означает, что ему известно: этим делом займусь я. Ну, что ни говори - Фантомас против Жюва в точно рассчитанной, четкой борьбе…
Фандор закончил его фразу:
- Да, - молвил он, - это очень страшно.
А потом добавил, со свойственной ему беспечной отвагой:
- Страшно, но в то же время увлекательно. Ах! Жюв, старик, дружище Жюв, мне все-таки больше по душе честно бороться с этим бандитом, рискуя своей шкурой, чем оставаться в неизвестности, не зная, что он делает, что задумал, какие сети плетет где-то во мраке. Да здравствует борьба! Борьба против Фантомаса!
Глава 6
ТАИНСТВЕННЫЙ ОГОНЕК
- Сколько там пробило на Нотр-Дам? Будь хоть на грош светлее, я бы мог взглянуть на часы, но, право же, при всем моем уважении к ночи, воспетой поэтами и обожествляемой влюбленными, сегодня она мрачна, как негр, страдающий зубной болью… Ладно! Должно быть, сейчас часов девять вечера, примерно так… Черт! Ко всему еще дождь пошел и стемнело пуще прежнего… Ну, хорошую пору я выбрал, чтобы полюбоваться цветущими берегами!..
Таков был монолог Фандора. Он шел по набережной, ведущей от моста Сен-Мишель к мосту Пти-Пон, переброшенному через один из рукавов Сены, неподалеку от казармы Муниципальной Гвардии и площади Парви.
Что тут понадобилось журналисту? Свой вчерашний разговор с Жювом Фандор продолжил с весьма приятным собеседником, а именно - с самим собой.
- Что за черт! - задавался вопросом Фандор. - Что за чудеса творятся вокруг? Вчера Жюв рассказывал о таинственных огнях, которые, по словам многочисленных свидетелей, мелькают в водах Сены, а сегодня какие-то загадочные события разыгрываются в "Пари-Галери". Разрази меня гром, ни черта не понимаю!
Журналист не хотел признаться себе в тайной тревоге, охватившей его, но как ни старался обмануть самого себя, он испытывал какой-то страх, даже ужас, при мысли о том, что те и другие удивительные происшествия, описанные Жювом, пожалуй, как-то связаны между собой.
Если в "Пари-Галери" подвизался Фантомас, то не исключено, что ему же обязаны своим появлением таинственные огни, замеченные на набережных - конечно, при условии, что огни эти существуют в действительности, а не в воображении доброхотов-наблюдателей.
Вот тогда-то Фандор и задал Жюву неожиданный вопрос.
- Помните, старый мой друг, с чего начали люди в те давние времена, когда пошла молва о курице, несущей золотые яйца?
Жюв, погрузившийся в это время в глубокое раздумье, так и подскочил, услышав нелепый вопрос Фандора.
- Что за ерунду ты несешь? - отозвался он.
Но на Фандора не произвел ни малейшего впечатления разъяренный вид полицейского.
- Мне думается, - продолжал он, - что в те минувшие дни добрые люди, прежде чем рассуждать о курице, несущей золотые яйца, взялись сперва выяснить, существует ли такая курица на деле.
Жюв хранил молчание. Фандор продолжал:
- А если они этого не сделали, значит, разыграли из себя круглых дураков…
- Ей-богу, - прервал его Жюв, - ты окончательно спятил, бедный мой Фандор.
Но Фандор, сохраняя полное спокойствие, добавил к сказанному:
- Между тем, дорогой Жюв, я смею утверждать, что ни вас, ни меня нельзя причислить к круглым дуракам…
- И что же из этого следует?
- Из этого следует, ч;о прежде чем рассуждать об огнях, увиденных в воде…
В ответ на это Жюв поднялся и недовольным тоном сказал:
- Ах, да, правда! Еще и это! Ей-богу, я совсем позабыл! Огни под водой! Префектура требует, чтоб я составил об этом донесение, вот досада-то, я бы предпочел отправиться завтра в "Пари-Галери".
Фандор поднялся в свою очередь:
- Правильно, - сказал он, - вот вы и пойдете в "Пари-Галери", Жюв, а я поброжу по набережным, расспрошу людей, прочищу мозги свидетелям, - словом, постараюсь раздобыть интересные сведения. Устраивает вас это, Жюв?
- Черт побери, ты меня здорово выручишь!
И тогда Жюв и Фандор улеглись спать.
На следующее утро Жюв пошел в "Пари-Галери"; что касается Фандора, то он сперва отправился в редакцию своей бывшей газеты "Ла Капиталь", чтобы восстановить старые связи перед возвращением на работу, а в девять часов вечера оказался на набережной.
Настроение у него было не блестящее - уже целый час бродил он по набережным, а расследование не сдвинулось ни на шаг.
Огней он не увидел, и это его не расстроило, так как в глубине души он не очень-то верил в их существование, но хуже было то, что не удалось спросить ни одного прохожего.
"До чего же глупо, - думал Фандор, - вот так шляться в девять часов вечера по набережной; скорее всего я так ни черта и не увижу, а уж что касается прохожих - ищи ветра в поле! Опять новость! Только компота мне недоставало!"
На красочном языке Фандора под "компотом" подразумевалось ни что иное, как дождь. Погода хмурилась весь день, тяжелые тучи застилали небо и, спустившись еще ниже, разразились наконец грозовым ливнем, который безжалостно хлестал по мостовой, не оставляя никакой надежды, что скоро прекратится.
Фандор пустился бегом в обратный путь по мосту Пти-Пон, надеясь добраться до какой-нибудь подворотни, где сможет укрыться.
- Тысяча чертей! - бормотал он. - Вот сволочная погодка… Веди тут расследование, когда льет как из ведра…
Фандор повернул на улицу Лагарп, все еще рассчитывая отыскать подворотню, но внезапно замер на месте, позабыв про дождь, и захохотал во все горло: его обогнал некий экипаж, поистине заслуживающий внимания.
Экипаж этот представлял собой тачку, которую тащил ослик, щеголявший, невзирая на поздний час, в огромной соломенной шляпе, из тех, что плетут по заказу Общества защиты животных на горе лошадям, а по мнению Общества - им на благо. На тачку была навалена груда ветоши, предназначенная, очевидно, для старьевщика; на ней в беспорядке громоздилась старая ломаная мебель, а на этом шатком возу сидел, с трудом удерживая равновесие, презабавный человечек: на плечах его красовалась церковная риза, защищавшая его от ливня и, видимо, с той же целью на голову была напялена жандармская треуголка. Впрочем, человечек этот пребывал в отличнейшем настроении и, подбадривая лихими ударами кнута ленивого осла, распевал во все горло отчаянно фальшивя и исказив мотив до неузнаваемости, любовный романс:
Усни, мое сердце,
Настала весна…
Потешаясь вовсю, Фандор рассматривал ослика, тачку и певца.
Улица Лагарп, начисто промытая грозовым ливнем, насквозь продутая ветром, была совершенно пустынна.
Ослик, не обращая никакого внимания на удары кнута, с философским спокойствием брел мелкими шажками, а хозяин его распевал все громче и громче.
"Ах, парижская улица, - думал Фандор. - Каких только забавных, неожиданных зрелищ тут ни насмотришься!"
Но когда диковинный экипаж поравнялся с журналистом, тот нахмурился и прошептал, уставясь на жандарма в ризе:
- Ей-богу, я не ошибся… это же он… - И громко окликнул возницу. - Бузий! Эй, Бузий!
Певец с удивительной ловкостью натянул вожжи, и злополучный ослик встал как вкопанный.
- Кто позволяет себе произносить мое имя, не предварив его титулом монсеньор?
На этот раз Фандор выругался:
- Нечистая сила! Да он же пьян, бьюсь об заклад!
Между тем, человечек, завидев Фандора, отважно скатился с поклажи, на которой восседал, бросил свой экипаж посреди улицы, пренебрегая всеми правилами уличного движения, и подбежал к Фандору.
- Как, неужели это вы, господин Фандор? Очень рад встрече! А мне как раз выпить захотелось.
Фандор, без какого-либо лицемерия или надменности, дружески пожал руку весельчака Бузия, - да, это был Бузий, старый знакомый, бывший бродяга Бузий.
- Скажите честно, - спросил Фандор, - с чего это вы так обрадовались нашей встрече?
- Так очень выпить захотелось, господин Фандор.
- И вы, стало быть, рассчитываете, что я оплачу вам выпивку, не так ли, Бузий?
- Именно так!
Бузий, по всей видимости, не сомневался в добрых намерениях Фандора.
- Конечно, я предложил бы вам место в моей коляске, - сказал он, указывая на ослика, - но я как раз еду со склада и полностью загружен.
- Со склада, Бузий? Чем же вы теперь занимаетесь?
- Я портной, к вашим услугам, - сказал Бузий, отвесив изысканный поклон. - Портной, виноторговец, скупщик железного лома, ювелир, уличный певец, непременный участник похоронных процессий и квартиросъемщик…
- Вы - квартиросъемщик, Бузий?
Бывший бродяга ответил, расплываясь в блаженной улыбке:
- А как же, а как же, господин Фандор, квартиросъемщик, не хуже всякого другого, не хуже вас, не хуже любого похоронного служителя или любого посла. Снимаю квартиру и оплачиваю в положенный срок. Пойдемте-ка, выпьем по стаканчику за ваш счет у меня в лавочке, это неподалеку, в двух шагах…
И вот уже полчаса как Фандор с Бузием вели беседу, сидя в удивительнейшем каретном сарае, превращенном стараниями Бузия в магазин; сарай этот находился на улице Лагарп, в одном из самых темных и грязных ее уголков, в двух шагах от комиссариата полиции, что очень льстило Бузию, ибо он почитал подобное соседство своего рода свидетельством его благонадежности.
Бузий оказал Фандору торжественный прием в своем жилища и с важностью сообщил ему о назначении каждого из четырех углов:
- В северном крыле у меня мебель, в южном - одежда, в западном - розничный товар, в восточном - все остальное. Я ведь торгую всяческим товаром, господин Фандор, и как только у меня заведутся лишние четыре су, я закажу вывеску, а текст к ней у меня уже готов: "У нас можно все найти, все купить и все продать!"
Фандора забавлял этот человечек, сияющий удовлетворенным тщеславием. Он поздравил Бузия, а тот отыскал в углу каморки парочку стаканов, вымыл их, на глазах у журналиста, под краном, торчавшим прямо из-под земляного пола, и вот журналист уже чокался с бывшим бродягой.
- За ваши успехи в торговле, господин Бузий.
- За ваши успехи в любви, господин Фандор!
И Бузий без устали рассказывал о том, как ему посчастливилось так ладно устроить свою жизнь.
- Помните старые времена, господин Фандор? И старых друзей - Бедо, Полэ, мамашу Тулуш - она вроде бы была ко мне неравнодушна, - и Лупара, и Автобуса, и долговязую Эрнестину?
- Да, конечно, всех я помню, Бузий; а что с ними сталось?
- Все теперь переселились в новые места…
- Какие-такие новые места? Что это значит?
- Это значит, что они строят дачные поселки…
- А где же?
- А в Новой Каледонии!
Судьба старых друзей, видимо, необычайно потешала Бузия, так как он хохотал во весь голос, растянув рот до ушей.
Фандор тоже смеялся, заразившись веселостью старого бродяги.
К тому же Фандор был рад неожиданной встрече с Бузием. Поговорить с ним было очень любопытно и даже полезно, - ведь Бузий в свое время знал всех членов шайки Фантомаса.
И Фандор принялся его расспрашивать.
- Ну, а Фонарь с Глазком, что они поделывают?
Услышав эти имена, Бузий помрачнел.
- Ну, эти-то, - сказал он, - они от меня теперь нос воротят.
- Что это значит, Бузий?
- А вот что, господин Фандор, не по-хорошему они поступают. Ну, скажем, вы заработали пятнадцать миллионов франков, господин Фандор - приятно вам будет, если ваши старые друзья вам даже кланяться перестанут? И все из зависти!
- Нет, конечно, только я не понимаю…
- А вот сейчас поймете, господин Фандор. Представьте себе, что Фонарь, Глазок и Пантера завистью исходят с того, что я завел торговлю. - И с трагическим жестом добавил, взмахнув рукой. - А ведь я-то, ей-богу, нисколько не загордился, я же знаю, как оно бывает - сегодня ты богат, а завтра в долгах… да мне наплевать… в общем-то, я их почти не встречаю. А дела у них, похоже, идут неплохо, прижились они, как говорится, на Монмартре, особнячок у них там есть - бывший амбар…
Потом Бузий и Фандор заговорили о делах. Фандору вдруг пришло в голову, что неплохо было бы порасспросить собеседника, и мысль эта ему понравилась.
- Бузий, - сказал он, - вам случается бывать на набережных?
Бузий не очень-то жаловал расспросы и поэтому слова Фандора его смутили.
- Случается, не случается, - уклончиво сказал он. - Скупаю-то одежду, где придется, опять же и продаю, где придется. А к чему вы это спросили, господин Фандор?
Фандор хорошо знал собеседника и ответил без колебаний:
- Чтобы дать вам заработать двадцать су, Бузий; ну как, идет?
- Ну, если только не в ущерб моей чести…
Фандор тут же рассеял его сомнения.
- Да нет, дружище, - сказал он, не беспокойтесь, мне просто нужно проверить кое-какие сведения. Слушайте, Бузий, это между нами, вы в последнее время не замечали чего-нибудь необычного на берегах Сены?
Бузий с первых слов догадался, о чем речь.
- Черт возьми, - сказал он, - это вы про огоньки?
- Именно… Вы их видели, Бузий?
- Вот как вас сейчас вижу.
- И вы знаете, что это такое?
Бузий снял свой головной убор и положил его на колени Фандору, сидевшему на груде старой мебели.
- Господин Фандор, - заявил он, - у меня на этот счет шевелятся разные домыслы, только, видите ли, я сам собираюсь податься в журналисты и поэтому не хотел бы делиться с вами моими сведениями… разве только вы у меня их купите - тогда, разумеется…
- За сколько, Бузий?
- Десять су за штуку, господин Фандор, все равно, что даром.
- По рукам, Бузий, говорите.
- Так что, собственно, вы хотите знать, господин Фандор?
- Бузий, вот вам пятьдесят сантимов - скажите прежде всего, что там все люди видят?
Бузий ловко поймал серебряную монету, которую Фандор бросил в треуголку.
- Ну, - начал он, - когда видишь огонек, значит, вот что видишь: огонек.
- Ясно, но какой он из себя?
- Огонек - он и есть, господин Фандор, в точности - огонек.
- Яснее, Бузий, черт побери… за мои десять су я ничего не получил.
- Так вот, скажу вам яснее, господин Фандор, хотя за эту цену, по правде говоря, вот и все, что я могу сказать: огонек этот - как бы световое пятно, шляется оно по Сене туда-сюда, мигает, то появится, то исчезнет, то здесь, то там, то поближе, то подальше, без причины-повода, и увидишь его как с моста, так и из-под моста, то с одного берега, то с другого…
Фандор засмеялся против воли.
- Гм! Все очень туманно, - сказал он. - Огонек этот появляется на поверхности воды или под водой?
- Чтобы это узнать, господин Фандор, с вас еще десять су.
- Вот они, Бузий, говорите же.
- Так вот, месье, сознаюсь вам прямо, что никто ничего толком не знает, а кто скажет, что знает, тот соврет и насчет того, над водой или под водой, так что, слово Бузия, ничего неизвестно.
Фандор встал, притворясь рассерженным на этот бессмысленный ответ.
- Бузий, - заявил он, - вы смеетесь надо мной, вы у меня выудили двадцать су и ничего не сказали: так ведет себя или хороший журналист, или нечестный коммерсант. Держу пари, вы этих огоньков сами-то никогда не видели!
- Это я-то не видел, господин Фандор, это я-то? Да вот не далее как четыре дня назад, в одиннадцать часов вечера, я их видел у острова Ситэ, а в полночь, как раз когда закурил трубку, я опять их видел с моста Дэз-Ар!
- И вам не приходила в голову мысль, Бузий, что это такое?
Бузий с самым благодушным видом ответил:
- Мысли-то у меня возникали, господин Фандор, только они кой-чего стоят, каждая из них…
- Вот десять су, Бузий.
- Ну, господин Фандор, есть у меня мыслишка, что это вроде призраки.
- Нет, Бузий, нет, не болтайте о призраках - еще что-нибудь?
- Тогда с вас еще десять су, господин Фандор.
- Нет, Бузий, ни за что, вы просто потешаетесь надо мной. Договоримся так: пятьдесят су и выкладывайте все, как есть.
Бузий нерешительно спросил:
- Вперед заплатите?
- Вот вам один франк и пятьдесят сантимов. Бузий, будете наконец говорить?
Бузий сунул деньги в карман и решился:
- Ну, раз договорились, я вам чистую правду выложу обо всем, что передумал. Я ведь во всех этих темных делах разбираюсь… Так вот, клянусь чревом пресвятой Девы, что в этой истории я вовсе ничего не понимаю. Вы меня спрашиваете, что за огни, и я тоже сам себя спрашиваю. Черт их побери совсем! Блуждающие огни? Нет! Светящиеся рыбки? Опять же нет! Может, скажете, рыбачит кто с сетью или с фонарем? Так лодки-то не видать. Слушайте, господин Фандор, дайте мне еще десять су, а я вам подам хорошую мысль.
- Ни за что, Бузий, это уж слишком.
- Ну, тогда четыре су, господин Фандор, в последний раз.
- Четыре су? Слишком многого хотите, Бузий.
- Ну, скажем, два су, вы же не такой жмот, господин Фандор, чтобы пожалеть два су.
Фандор, развеселясь, вынул два су.
- Ну, какая же мысль, Бузий?