- Попытайся узнать, что это за деловая встреча была накануне вечером, поскольку, не считая поварихи, второй участник этой встречи был последним, кто видел сэра Рубена перед его исчезновением. Конечно, может оказаться, что для всего этого есть какое-нибудь очень простое объяснение, хотя будь я проклят, если в данный момент могу указать на кого-нибудь конкретно. Да пропади оно все, так не бывает, чтобы человек пришел домой, лег спать, а потом снова ушел в середине ночи в чем мать родила.
- Может быть, он не хотел, чтобы его узнали, и переоделся?
- Я подумал об этом - ведь это пока единственное возможное объяснение. Но это чертовски странно, Уимзи. Известный в городе человек, накануне важного разговора, не сказав никому ни слова, тихонько уходит из дому, переодевшись неизвестно в кого, и при этом оставляет дома часы, бумажник, чековую книжку и, что самое важное, свои очки, без которых он ничего не видит в шаге перед собой, так как чрезвычайно близорук. Он...
- Это действительно важно, - перебил его Уимзи. - Вы уверены, что он не взял запасные очки?
- Его слуга клянется, что у него было только две пары очков, одну из которых нашли на его туалетном столике, а вторую - в ящике стола, где он ее всегда держал.
Лорд Питер присвистнул.
- Ну, вы поразили меня, Паркер. Даже если бы он пошел куда-нибудь, чтобы покончить с собой, он и в этом случае обязательно взял бы с собой очки.
- Я уже начал проверять эту версию и раздобыл подробности всех дорожно-транспортных происшествий, случившихся до сегодняшнего дня, ведь сэр Ливи мог запросто угодить под машину и по чистой случайности - без очков он был слеп как крот. Но ничего подозрительного в сводках я не нашел. Кроме того, он взял с собой ключ от наружной двери, что свидетельствует о его намерении вернуться.
- Вы повидали тех, с кем он накануне обедал?
- Я встретил двоих из них в клубе. Они говорят, что он в тот день выглядел образцом здоровья и находился в наилучшем расположении духа, говорил, что с нетерпением ждет встречи с леди Ливи - позже, может быть на Рождество, - и с большим удовлетворением говорил о состоявшейся утром деловой встрече, в которой участвовал один из моих собеседников. Его фамилия Андерсон, он член клуба "Уиндхэмс".
- Значит, по крайней мере до девяти часов или около того у сэра Ливи не было никакого видимого намерения исчезнуть?
- Никакого - если только он не был актером исключительных способностей. Если что-то и заставило его изменить свои планы, это должно было произойти либо на таинственной встрече, которая произошла после обеда, либо когда он был в постели, между полуночью и половиной шестого.
- Ну, Бантер, что ты обо всем этом думаешь? - спросил лорд Питер.
- Это не по моей части, милорд. Разве что кажется странным, что джентльмен, который был слишком взбудоражен или нездоров, чтобы сложить свою одежду так, как он привык это делать, вспомнил, что ему надо почистить зубы и поставить ботинки за дверь. Обычно эти две вещи и забывают делать, милорд.
- Если ты на кого-то намекаешь, Бантер, - возмутился лорд Питер, - то я могу сказать только, что эта речь была недостойна тебя. Это мелкая личная проблема, дорогой Паркер. Послушайте, я не хочу вмешиваться, но мне ужасно хочется увидеть эту спальню, и притом как можно скорее.
- Конечно, вы можете пойти и посмотреть на все это - вы, вероятно, обнаружите много вещей, которые я проглядел, - спокойно ответил его собеседник.
- Паркер, друг мой, вы - гордость и честь Скотленд-Ярда! Смотрю я на вас, и Сагг представляется мне мифом, сказкой, мальчиком-идиотом, порожденным на свет мозгом какого-то поэта-фантазера. Сагг слишком совершенен, чтобы быть настоящим. Кстати, он что-нибудь узнал о трупе?
- Сагг говорит, - ответил Паркер, стараясь точно передать слова Сагга, - что человек умер от удара по шее. Это ему сказал врач. Сагг говорит, что убийство произошло день или два назад. Это тоже ему сказал врач. Сагг полагает, что это тело принадлежало богатому еврею в возрасте около пятидесяти лет. Это ему мог сказать кто угодно. Он говорит, что нелепо предполагать, что труп втащили через окно так, чтобы никто ничего об этом не знал. Он говорит, что, скорее всего, человек вошел через дверь и был убит кем-то из семьи или прислуги. Он арестовал девушку, хотя она мала ростом и выглядит хрупкой и болезненной и никак не могла угробить кочергой крепкого и рослого мужчину. Сагг арестовал бы и Типпса, но Типпс весь вчерашний день, а также позавчерашний был в Манчестере и вернулся домой только прошлой ночью, - сказать по правде, Сагг все равно хотел арестовать его, хотя если человек был мертв уже день или два, то малыш Типпс никак не мог убить его накануне вечером. Но завтра он все равно арестует его как соучастника, а также старую леди с ее вязаньем - я бы этому не удивился…
- Ну что ж, я рад, что у малыша такое крепкое алиби, - заметил лорд Питер, - хотя, если вы основываете свою версию на трупной бледности, синюшности, окоченелости и прочих, казалось бы, вполне убедительных для здравомыслящего человека доказательствах, вы должны быть готовы к тому, что какой-нибудь скептик из прокуратуры просто-напросто наплюет на все свидетельства медицинского характера. Помните защиту Импи Биггза в деле с этим чайным магазином в Челси? Шесть медиков в расцвете сил, противоречащие один другому, и старый Импи, расписывающий всякие аномальные случаи из Глейстера и Диксона Манна, пока глаза присяжных не завертелись в глазницах! "Готовы ли вы поклясться, доктор Сингамтайт, что начало трупного окоченения указывает без всякой возможной ошибки на час смерти?" - "Согласно моему опыту, в большинстве случаев", - отвечает доктор холодно и непреклонно. "А, говорит Биггз, - но ведь это суд, а не парламентские выборы. Мы не можем продолжать без выражения особого мнения меньшинства. Закон, доктор Сингамтайт, уважает права меньшинства, живого или мертвого". Какой-нибудь осел смеется, и старый Биггз выпячиваем грудь и бесстрастно продолжает: "Джентльмены, это не предмет для смеха. Мой клиент - честный и уважаемый джентльмен, он боролся за свою жизнь, джентльмены, и дело обвинения доказать его виновность - если оно это сможет - без всякой тени сомнения. Итак, я снова спрашиваю вас, доктор Сингамтайт, можете ли вы торжественно поклясться, без малейшей тени сомнения, - вероятной или возможной тени сомнения, - что эта несчастная женщина встретила свою смерть не раньше и не позже, чем вечером в четверг? Вероятнее всего? Джентльмены, мы не иезуиты, мы прямые и честные англичане! Вы не можете просить жюри, состоящее из прирожденных англичан, осудить кого-либо на основании "вероятности". Гром аплодисментов.
- Подзащитный Биггза все равно был виновен, заметил Паркер.
- Конечно. И тем не менее он был оправдан. Уимзи подошел к книжному шкафу и вынул из него том "Судебной медицины". - "Время наступления трупного окоченения может быть установлено только самым общим образом весьма приблизительно, так как результат определяется многими факторами". Осторожная скотина. "Однако в среднем окоченение может наступить - шея и нижняя челюсть - через 5-6 часов после смерти"… м-м-м... "до полного окоченения проходит, по всей вероятности, до 36 часов. Однако при некоторых обстоятельствах оно может наступить и необычно рано или значительно задержаться"! Очень помогает, верно? "Браун-Сэкар утверждает… три с половиной минуты после смерти... В некоторых случаях наступало только спустя 16 суток после смерти... сохранялось в течение 21 дня". Господи! "Модифицирующими факторами являются: возраст... состояние мускулатуры или лихорадочное состояние... или высокая температура окружающей среды... и так далее и тому подобное... почти все, что угодно. Впрочем, не важно. Вы можете сообщить свои доводы насчет того, чего это все стоит, инспектору Саггу. Уж он-то и того не знает. - Он отложил книгу подальше. - Вернемся к фактам. Что вы сами разузнали о трупе?
- Ну, - ответил детектив, - не так уж много. Я был озадачен, откровенно говоря. Могу сказать, что это был богатый человек, но вышедший из низов и что его богатство пришло к нему совсем недавно.
- А, так вы заметили мозоли у него на руках - я уж думал, вы это пропустили.
- Обе ноги у него были сильно натерты и даже с пузырями - он носил тесную обувь.
- А также прошел много пешком, - сказал лорд Питер, - чтобы натереть себе такие пузыри. Не поразило ли вас это - у такого несомненно небедного человека?
- Ну, не знаю. Пузыри были двух-трехдневной давности. Может быть, однажды ночью он задержался где-нибудь в пригороде - трамвай только что ушел, такси не видно - и ему пришлось пешком добираться домой.
- Это возможно.
- У него на спине и на одной ноге были какие-то красные пятна, происхождение которых я не могу объяснить.
- Я видел их.
- Как вы их объясняете?
- Позже скажу, продолжайте.
- У него была очень сильная дальнозоркость - странно сильная для человека в расцвете лет. Стекла пенсне были как у старика. Кстати, к пенсне была прикреплена превосходной работы цепочка из плоских звеньев, образующих определенный рисунок. Мне пришло в голову, что с ее помощью труп можно было бы опознать,
- Я только что поместил о ней объявление в "Таймс", - заметил лорд Питер. - Продолжайте.
- Он носил пенсне довольно долго - оно было а починке два раза.
- Прекрасно, Паркер, прекрасно. Вы понимаете важность этого?
- Боюсь, что не особенно, а что?
- Не важно, продолжайте.
- Он был, вероятно, угрюмым и вспыльчивым человеком - его ногти были обгрызены до мяса, даже пальцы его были покусаны. Он выкуривал горы сигарет без мундштука. Он тщательно следил за своей внешностью.
- Вы осмотрели комнату в целом. У меня не было такой возможности.
- Что касается улик, то мне удалось найти немного. Сагг и компания все там истоптали, не говоря уж о малыше Тиггсе и его служанке, но я заметил очень четкое пятно сразу же за изголовьем ванны, словно там стояло что-то очень мокрое. Вряд ли это можно назвать уликой.
- Конечно, всю ночь шел сильный дождь.
- Да. А вы заметили, что копоть на подоконнике была с каким-то неясным узором?
- Заметил, - ответил Уимзи, - и тщательно осмотрел его, но не увидел ничего, не считая того, что кто-то или что-то опиралось на подоконник. - Он снял свой монокль и передал его Паркеру.
- Ей-богу, это же мощная линза.
- Именно, - пояснил Уимзи, - и к тому же крайне полезная штука, когда вам надо незаметно что-нибудь осмотреть и в то же время иметь вид набитого дурака. Только она не подходит для того, чтобы носить ее постоянно, - если на вас посмотрят анфас, то непременно скажут: "Господи, как же он вообще видит этим глазом!" И все же она полезна.
- Мы с Саггом обследовали и почву под окном позади здания, но не обнаружили ни следа, - продолжал Паркер.
- Это интересно. А на крыше вы смотрели?
- Нет.
- Мы займемся этим завтра. Водосточный желоб находится всего, в паре футов над окном. Я измерил его своей тростью - спутник джентльмена-разведчика, как я ее называю его, - на нее нанесены дюймовые деления. Временами она - неоценимый помощник. У нее внутри спрятан стилет, а в набалдашнике - компас. Я специально взял ее с собой. Еще что-нибудь?
- Боюсь, что нет. Давайте послушаем вашу версию, Уимзи.
- Ладно, я думаю, что вы выдержали экзамен по большинству пунктов. Я заметил только одно или два небольших противоречия. Например, человек носит дорогое пенсне в золотой оправе, и притом довольно долго, поскольку чинил его дважды. Но вот его зубы не только в табачных пятнах, но и сильно испорчены, они выглядят так, словно он никогда в жизни не чистил их. На одной стороне у него отсутствуют четыре коренных зуба, на другой - три, а один из передних зубов сломан как раз посредине. Этот человек тщательно следил за своей внешностью, о чем свидетельствуют его волосы. Что вы там еще сказали в дополнение к этому?
- О, эти вышедшие из низов люди не особенно заботятся о своих зубах и приходят в ужас от перспективы обратиться к зубному врачу.
- Правильно, но один из коренных зубов обломан так, что его острый край врезывается в язык. Нет ничего более мучительного. Уж не думаете ли вы, что человек стал бы терпеть такое, когда он вполне может позволить себе подпилить сломанный зуб?
- Ну, люди странные существа. Я знавал слуг, которые терпели страшные муки, но не решались войти кабинет дантиста. Как вы все это понимаете, Уимзи?
- Что ж, может быть, вы правы, - кивнул лорд Питер. - Второе: этот джентльмен, у которого волосы пахнут "Пармской фиалкой", а ногти аккуратно подстрижены, никогда не мыл уши. У него полно серы в ушах. Это отвратительно.
- Ну, здесь вы меня обошли, Уимзи, при осмотре трупа я совсем не обратил на это внимания. Да, действительно, старые привычки умирают с трудом.
- Вот именно! В-третьих: джентльмен с маникюром, бриолином и всем остальным страдает от блох.
- Ей-богу, вы правы! Блошиные укусы. Мне это в голову не приходило.
- В этом нет никаких сомнений, старина. Следы их были слабые и старые, но несомненные.
- Конечно, раз вы это говорите. И тем не менее, это может случиться с каждым. На позапрошлой неделе я всю ночь отбивался от блох в лучшем отеле в Линкольне.
- Да, конечно, все эти вещи могут случиться с кем угодно, но - по отдельности. Четвертый пункт: джентльмен, который пользуется "Пармской фиалкой" при уходе за волосами и тэ дэ и тэ пэ, моет свое тело крепким карболовым мылом - таким крепким, что его запах висит в воздухе спустя 24 часа или около того.
- Карболовое мыло - хорошее средство от блох.
- Паркер, у вас на все готов ответ! Пятый пункт: у джентльмена с ухоженными, наманикюренными, хотя и обгрызенными ногтями оказываются отвратительные, черные ногти на пальцах ног, словно он годами не подстригал их.
- Это опять-таки дело привычки!
- Возможно, но, согласитесь, привычка странная. Далее, шестой, и последний, пункт: этот джентльмен с целым набором неджентльменских привычек прибывает в чужой дом в середине ночи под проливным дождем и к тому же, очевидно, через окно, будучи, напоминаю, мертвым уже в течение суток, и спокойно ложится в ванну мистера Типпса, одетый не по сезону в пенсне. На голове у него идеальная стрижка, будто бы он только что побывал у парикмахера, о чем говорит некоторое количество коротких волосков, прилипших к шее и стенкам ванны, кроме того, он совсем недавно брился - на щеке у него даже осталась полоска высохшего мыла...
- Уимзи!
- Подождите минутку - а также засохшая мыльная пена у него во рту...
Бантер встал и вытянулся перед детективом - с ног до головы почтительный вышколенный камердинер.
- Еще немного бренди, сэр? - пробормотал он.
- Уимзи, - сказал Паркер, - от вашего рассказа у меня мурашки бегут по коже.
Он опрокинул в себя содержимое рюмки, пристально посмотрел на нее, словно удивленный тем обстоятельством, что она вновь оказалась пустой, поставил ее на стол, встал, прошел к книжному шкафу, повернулся кругом, постоял, прислонившись к нему, и произнес:
- Послушайте, Уимзи, вы начитались детективных историй, вы говорите чепуху.
- Почему же чепуху? - сонно возразил Уимзи. - Великолепный сюжет для детективного романа получился, а? Бантер, мы его запишем, а ты проиллюстрируешь его своими фотографиями.
- Мыло у него во рту?.. Да ерунда это! - сказал Паркер. - Это должно быть что-нибудь другое...
- Э, нет, возразил лорд Питер, - там даже были волосы. Жесткие и довольно длинные - у него была борода.
Он вынул из кармана свои часы и вытащил из них пару волосков, которые были зажаты между внутренней и внешней крышками.
Паркер повертел их в руках, поднес к свету, чтобы рассмотреть внимательнее с помощью, лупы, передал их невозмутимому Бантеру и сказал:
- Вы хотите мне сказать, Уимзи, что живой человек, - он хрипло рассмеялся, - сбрил себе бороду с открытым ртом, а затем пошел куда-то и был убит с полным ртом волос? Да вы с ума сошли.
- Я вам этого не говорил, - возразил Уимзи. - Вы, полицейские, все похожи друг на друга - у вас в голове только одна мысль. Будь я проклят, если могу понять, как вас вообще назначили на эту должность. Он был побрит после того, как его убили. Ловко, не правда ли? Веселенькая работенка для парикмахера, а? Ну, сядьте, наконец, и перестаньте топать, как слон, по всей комнате. Во время войны происходят вещи и похуже. Это только старый дешевый бульварный ужастик. Но вот что я вам скажу, Паркер, мы имеем дело с необычным преступником - настоящим артистом с богатым воображением. Это настоящее, артистичное и законченное дело. Мне это нравится, Паркер.
Глава 3
Лорд Питер закончил играть сонату Скарлатти и задумчиво посмотрел на свои руки. У него были длинные сильные пальцы с широкими плоскими суставами и прямоугольными концами. Когда он играл, обычное довольно жесткое выражение его глаз смягчалось, но зато его большой нерешительный рот приобретал жесткость. Он никогда не старался выглядеть красавчиком - его лицо портил длинный узкий подбородок и высокий покатый лоб, подчеркнутый приглаженными, зачесанными назад паклеобразными волосами. Лейбористские газеты в своих карикатурах, смягчая характерность его подбородка, изображали его как типичного аристократа.
- Какой чудесный инструмент, - заметил Паркер.
- Да, он не так уж плох, - сказал лорд Питер, - но для Скарлатти требуется старинный клавесин. Фортепиано слишком современный инструмент - он слишком выделяет все колебания и обертоны. Это не годится для нашей работы, Паркер. Ну как, пришли вы к какому-нибудь выводу?
- Человек в ванне, - методично стал излагать свои соображения Паркер, - никоим образом не был состоятельным человеком, очень заботившимся о своей внешности. Он был рабочим, безработным, но только недавно потерявшим работу. Он бродил по городу в поисках работы, когда нашел свою смерть. Кто-то его убил, вымыл, надушил и побрил, чтобы изменить его внешность, после чего, не оставив никаких следов, уложил его в ванну Типпса. Вывод: убийца был очень сильным человеком, поскольку он прикончил его одним ударом по шее, человеком с холодным умом и весьма высоким уровнем интеллекта, поскольку он проделал все эти отвратительные манипуляции не оставив никаких следов, человеком богатым и утонченным, поскольку все необходимое для элегантного туалета было у него под рукой, и человеком со странным, почти извращенным воображением, о чем говорят такие отталкивающие детали, как то, что он раздел его, уложил в ванну и к тому же украсил пенсне.
- Да, он просто поэт преступления, - заметил Уимзи. - Кстати, ваше недоумение относительно пенсне можно прояснить: очевидно, пенсне никогда не принадлежало убитому.
- Ну, это только создает новую загадку. Можно предположить, что убийца оставил его столь любезно как ключ к собственной личности.
- Вряд ли можно принять это: скорее всего, у него есть то, что отсутствует у большинства преступников, - чувство юмора.
- Довольно мрачный юмор.