Вспомнила, как он встретил меня, провел в комнату, где на столе в высоком синем бокале белели хризантемы, а в хрустальной граненой вазе оранжево светились апельсины. Он бренчал на гитаре, поглядывая на меня выразительно. Мы пили коньяк, танцевали даже. Я играла роль, хотя мне совсем не хотелось походить на одну из женщин, которые, как я догадывалась, залетали к нему на одинокий хмельной огонек. Кажется, он почувствовал это, держался со мной вежливо и пристойно; сорвался он всего один раз, но мне не стоило большого труда поставить его на место… Я уже знала, кто он, а вот он еще не догадывался об этом. Мне же нужно было, чтобы он начал меня подозревать; я затеяла рискованную игру, которая чуть не закончилась для меня плохо.
Повезло!- как сказал полковник.
На самом деле повезло…
И все впустую, он на свободе, и никто не знает, где его искать. Надо было ложиться спать, но я чувствовала, что мне не уснуть, и направилась в комнату Петра Иваныча, сбросила тапочки и забралась с ногами в его старое покойное кресло, которое обладало удивительным свойством - в нем я обычно быстро засыпала. На этот раз что-то разладилось или в кресле, или во мне, я долго вертелась, устраивалась так и этак и вроде бы начала уже дремать, как меня разбудил дверной звонок.
Звонок был осторожный, короткий - я вначале подумала, что ослышалась. Звонок не повторялся, но какое-то внутреннее чутье подсказывало мне, что звонок был. Что тот, кто звонил сейчас, стоит за дверью и ждет, когда я открою.
Я накинула на плечи плед, зацепила пальцами ног тапочки и, то и дело теряя их на ходу, полусонная прошлепала в прихожую и зажгла свет.
Не сразу справилась с замком, чертыхнулась про себя и с досадой резко распахнула дверь.
3
Почему-то я не испугалась, даже не удивилась.
Узнала его сразу.
Чуть более недели тому назад он сидел передо мной в лодке, которую сильно качала волна, я глядела ему в лицо, освещенное отдаленными отблесками костра, и пыталась увидеть в его глазах хотя бы следы растерянности или страха, когда я сказала, что именно с ним встретилась той ночью на лестнице, возле квартиры Бессоновой, а ее потом нашли в постели, задохнувшуюся в газовом чаду. Тогда он только рассмеялся мне в лицо. И тут резко качнул лодку и опрокинул ее…
Повторяю, сейчас я не испугалась.
Да и он смотрел на меня без угрозы, мягко и даже как-то просительно, как бы извиняясь за неожиданный поздний визит.
- Здравствуйте, Евгения Сергеевна!- сказал он.
На площадке, этажом ниже, хлопнула дверь. Он глянул вниз, потом поверх моего плеча в прихожую, видимо, желая убедиться, что там никого нет.
- Здравствуйте!- наконец ответила я.
- Мне показалось, что вы меня не узнали.
- Нет, узнала. Просто удивилась.
- Можно мне к вам зайти?
Я ответила не сразу.
Перед моими дверями стоял человек, бежавший из-под стражи, его разыскивает милиция, следовательно, я должна помочь его задержать. Могу тут же захлопнуть дверь, быстро позвонить, пришлют "оперативку", район оцепят, и, вероятно, он не успеет уйти… И тут же решила, что делать этого не нужно.
- Я ненадолго, Евгения Сергеевна.
- А вы не ошиблись?- спросила я.- Вам на самом деле нужно ко мне, а не в милицию?
- Нет, не ошибся. Именно к вам.
В левой руке его были перчатки, правая глубоко опущена в карман пальто. Он опять глянул поверх моего плеча, а я пристально на его правую руку, он перехватил мой взгляд и тут же вынул руку из кармана.
- Тогда проходите,- сказала я.
Он вошел в прихожую, я закрыла за ним дверь.
- Может быть, я не вовремя?
- Нет, в самый раз. Только что вспоминала о вас.
- Вспоминали?
- А что же вы думаете? Слишком дорого обошлось это знакомство.
- Да. Мне - тоже.
- Раздевайтесь!
Он снял мокрую шляпу, аккуратно стряхнул ее в углу, стянул пальто, повесил на вешалку. Что-то стукнуло о стену. Я догадалась.
- Кроме меня никого в квартире нет. И никого не жду. Ботинки можете не снимать.
- Спасибо.
- Только подождите минутку. Я чуть приберу в комнате.
- Пожалуйста. Вы извините меня…
- Ничего. Я быстро.
Я вошла в комнату, застелила постель. Сняла халат, надела джинсы и свитер. Открыла дверь в прихожую.
Башков стоял, засунув руки в карманы пиджака и поглядывая на дверь. Кто-то громко топал, поднимаясь по лестнице.
- Это не ко мне,- сказала я.- Проходите и устраивайтесь, где вам удобно.
Проходя мимо меня, он придержал правой кистью карман пиджака, и я поняла, что он переложил туда пистолет из пальто. Присел к столу, положил руки перед собой, крепко переплел пальцы.
Я молчала.
Пауза затянулась. Он отвернулся, уставился на свои переплетенные пальцы и трудно вздохнул:
- Вот… пришел. Извините, что поздно. Гости у вас были, ждал, когда уйдут. Сам полковник Приходько, собственной персоной.
Он взглянул на меня. Я опять не сказала ничего.
- Евгения Сергеевна, вы в милицию позвонить не желаете?
- А вы хотите, чтобы я позвонила?
- Нет, не хочу. В милицию я мог пойти и сам.
- Тогда будем считать, что вы у меня в гостях.
Он похудел за эти дни, черты лица стали резче, грубее. В углах губ прорезались глубокие морщины. Но как и раньше, он был аккуратно подстрижен, чисто побрит, воротник рубашки свеж и поглажен, и галстук завязан правильным узлом.
Вот только "Шипром" от него уже не пахло.
- По грузинскому обычаю,- сказал он,- даже враг, приходя в гости, может рассчитывать на гостеприимство хозяина, так, кажется?
- По-грузински так.
- А у вас?
- И у меня так. Пока вы гость.
- Понимаю.
- А я вот в этом не уверена. Уж коли вы вспомнили про обычай - когда идут в гости, оружие с собой не берут.
Башков повернулся ко мне, прищурился, на щеках его заходили злые желваки. Но я с упрямым спокойствием встретила его недоверчивый взгляд. Башков тут же отвел глаза, плечи его обмякли, он достал из кармана пистолет, подал его мне, но я не протянула руку, тогда он встал, положил пистолет на тумбочку возле кровати и опять вернулся к столу.
- Так зачем же вы ко мне пришли?
Он положил руки на колени, опустил голову.
- Смешно, конечно…
- Да нет,- возразила я,- Мне, например, не смешно.
Тогда он исподлобья быстро взглянул на меня.
- Вам неприятно мое присутствие? Может, вы боитесь меня или еще что, тогда скажите сразу, и я уйду.
- Нет, я вас не боюсь. Я вас просто не понимаю.
- Совсем не понимаете?
- Могу только догадываться, но все это на вас так не похоже. Вы - такой здравомыслящий человек, расчетливый.
- Как же - бухгалтер!
- И вдруг…
- …веду себя так глупо и нелепо. То собираюсь вас утопить, потом бегу из-под стражи и опять прихожу к вам - к женщине, благодаря которой под эту стражу попал. Да еще рискую, что она позвонит по "ноль-два", и я опять отправляюсь туда же, откуда бежал. Вы это хотите сказать?
- Примерно.
- Да, на бухгалтера не похоже…
- Оправдываться пришли?
- А вы поверите?
Я помедлила:
- Не знаю.
Он опять потупился:
- Ну, поверите там или нет, а уж коли пришел… Утопить-то вас я по-настоящему хотел.
- Поняла уже, что не шутили.
- Не шутил, верно. Не до шуток мне было. Особенно, когда дали вы мне понять, что охотитесь за мной. Как кошка за мышью. И все у вас по форме сходится. Ведь на самом деле заходил я к Бессоновой, только убивать ее у меня и в мыслях не было. А тут вы на меня такую бочку катите, мне и посторониться некуда. Все подозрения на меня, и оправдаться нечем. И такое меня тут зло на вас разобрало. Раздумывать-то некогда было, вот и решил… концы в воду!… Пьяный был, на трезвую голову такое бы не пришло.
Он замолчал, ожидая каких-то моих слов. Но говорить мне пока было нечего. Я не очень ему верила.
Слишком уж прочно засела во мне убежденность в его вине.
- Поймали вы меня на испуг,- продолжал он.- На запахе "Шипра" и поймали. И здорово у вас получилось, ничего не скажу. Умница вы, Евгения Сергеевна… Ну, да я сейчас не о том говорю…
Он сильно потер лицо ладонью.
- Потом уж сообразил, кто вы и чего ради всю эту охоту на меня затеяли. А ведь когда в лодку садились и разговор свой завели - понимали, что рискуете. Что опасно со мной вам, женщине, в такие игрушки играть. Но пошли вы на этот риск, и не ради выгоды какой-то, а по убеждениям своим. А даже сквозь всю вашу игру порядочность ваша чувствовалась. Только это я уже потом понял. А когда понял, то, может быть, впервые над своей жизнью задумался. Ведь я на фронте был, воевал. И бухгалтер был, как говорили,- от бога. Не хвастаюсь, сколько раз на Доске почета висел, грамот у меня - папка целая. А тут разок у Аллаховой легких денег хлебнул, и все сразу пошло-поехало. Заторопился жить, радоваться, веселиться. Деньги, все деньги - за деньги и все радости, тряпки, гулянки… С женой развелся - совсем просторно стало. Женщины пошли всякие, чего ж скрывать. Только возле денег какие женщины, так…- он словно отмахнулся от кого-то ладонью.- И вдруг - вы! Поверьте, я не комплименты пришел говорить, в отцы вам гожусь…
Он переплел и крепко сжал пальцы, так что побелели суставы.
- Может, и не поверите, а я всю эту неделю, как сюда приехал, о вас думал. Вроде и не до того мне было - на вокзале ночевал. К сыну идти побаивался - подвести не хотел, он хоть и барахло, а все-таки сын… Сяду на электричку до Черепанова, четыре часа туда - четыре обратно. Сижу, дремлю. А если не дремлю - вас вспоминаю. Как вы у меня в гостях были, кофе пили вместе. Пел я вам что-то, на гитаре бренчал, а вы слушали. И улыбка у вас была такая… хорошая улыбка. И так мне хотелось еще раз на вас посмотреть. Поговорить. Чтобы вы меня последним подлецом и убийцей не считали. Пойду, думаю. Примет - не примет, а я пойду. А примет, так расскажу все, как есть. Вот и пришел. Раньше бы пришел - в больнице вы лежали. Понимал, что из-за меня, да ничего не поделаешь. Сколько раз туда звонил, узнавал, когда выпишетесь.
Больничные нянечки передавали мне о звонках, я думала, что звонили с работы или из Управления.
- Домой ко мне сегодня тоже вы звонили?
- Тоже я.
- Трубку положили.
- А что мне оставалось делать? Не мог же я сказать, что в гости к вам собираюсь. Вы же думать стали бы, маяться, как вам быть… Вот и пришел просто так, незваный, негаданный… Евгения Сергеевна, у вас стаканчик воды найдется? В горле что-то пересохло.
- Я вам кофе заварю.
- Стоит ли затрудняться.
- Какой труд. Кроме того, я перед вами в долгу. Правда, принять вас, как вы меня принимали, не смогу. Да и не ожидала, признаться.
- А то бы позвонили по "ноль-два"?
Я не ответила на его улыбку.
- Может быть, вы есть хотите?
- Нет, нет, что вы, я сыт. На вокзале буфет работает. Только пить.
Я прошла на кухню, налила в кофейник горячей воды, насыпала кофе. Присела на табуретку.
Неожиданный приход Башкова заставлял меня заново пересмотреть свои удобные - уже ставшие привычными - представления о нем, как о простом жулике и возможном убийце. Его взволнованное признание казалось мне искренним. Я догадывалась, что в темной душе моего бухгалтера сейчас идет жестокая ревизия прожитого, переоценка ценностей, борьба между злом и готовностью ответить перед людьми за это зло. И как бы ни была мала и случайна причина, толкнувшая на такую ревизию, она заставила его совершить необычайный в его положении поступок - прийти ко мне.
Как я должна ответить на такое доверие?
Позволить ему уйти?
Я не имею права так поступить, раз взяла на себя определенные обязательства перед законом.
Я сидела понурившись и думала, что, наверное, я все-таки никудышный работник милиции, если не могу в такой ситуации выбрать для себя точную линию поведения.
Конечно, рано или поздно Башкова возьмут и без меня. Как загнанного хищника, прижмут рогатиной в углу и возьмут. И другой судьбы у него нет… И все же, если у него достало решимости прийти ко мне, можно думать, что ее хватит и на другой, более смелый поступок - прийти самому в милицию.
Явка с повинной…
Кофейник на плите зашипел и зафыркал, как бы возмущаясь тем, что я собираюсь пристроить слишком уж красивый конец к этой нелегкой, непростой и совсем некрасивой истории…
4
Когда я с чашкой кофе и вазочкой с овсяным печеньем вошла в комнату, то увидела, что Башков спит, положив голову на сложенные на столе руки.
Осторожно поставила чашку и вазочку на стол, взглянула на тумбочку. Старенький "Макаров" с протертыми до блеска гранями лежал на месте. Я присела на кровать, она скрипнула. Башков быстро вскинул голову, встревоженно повернулся.
- Пейте кофе,- сказала я.
- Уснул, извините. На вокзале пришлось спать, а там сон, сами понимаете, какой.
Он взял чашку обеими руками, выпил залпом. Вытер губы ладонью.
- Налить вам еще?
- Нет, спасибо большое.
- Как вы узнали, что я в больнице?
- Сказали тут…- уклонился он.
- Поди, Саввушкин?
Он усмехнулся.
- Саввушкин меня пуще чумного боится. Сам висит на ниточке. Да и другие тоже… А я хожу по городу, не прячусь. Будь что будет. В кустах отлеживаться не хочу… И вот странно мне, Евгения Сергеевна, что я на вас не в обиде. Вроде бы ненавидеть должен лютой ненавистью. Всю жизнь мою разрушили. Оставили одну тревогу.
- Избавьтесь от нее.
- Каким же путем?… Самому в милицию прийти - это не по мне. Пусть ищут, пусть берут, такая у них служба, за это им зарплата идет. Когда меня с поезда сняли, я подумал: ладно, все! Смирился. И вдруг судьба подбрасывает шанс. Подумать, шофера и конвойного оглушило, а мне хоть бы что. Вот - повезло.
- И с деньгами повезло.
- Да, хорошо, что напомнили.
Он достал из кармана толстую пачку денег, отсчитал несколько десятирублевок, положил на стол.
- Что это?- не сразу сообразила я.
- А это я у конвоира позаимствовал, попутно. Надо же было как-то домой добираться, вот и взял, заимообразно. Когда вы полковнику Приходько обо мне рассказывать будете - деньги передайте. Пусть их конвоиру вернут.
- В благородство играете?
- Ах, Евгения Сергеевна… Ну, а если и играю, то чуть-чуть всего. Порядочным, конечно, через это я для вас не стану, но и простым карманником выглядеть тоже не хочу. Конвоир - работяга простой. У него, поди, семья, каждая копейка на счету. А у меня пока деньги есть… Деньги… ох уж эти деньги! Поздновато я им цену определил. Поверьте, если бы мог все государству вернуть…
- Всего не вернете.
- Верно, не верну. Потратился.
- Я говорю не про деньги.
Я хотела возобновить разговор о Бессоновой; даже если поверить Башкову, что он в ее смерти не виноват,- здесь я, честно говоря, все еще сомневалась,- то в том, что она, совсем еще молодая девчонка, стала воровкой, есть и его доля вины. Я бы завела беседу об этом, но тут не ко времени звякнул телефонный звонок.
Башков напряженно выпрямился, вопросительно и тревожно взглянул на меня.
- Это телефон,- сказала я.- Чего вы забеспокоились, вы же у меня в гостях. Извините, я подойду. Некому вроде бы, двенадцатый час уже.
Я вышла в прихожую, оставив дверь открытой. Так и есть, кто-то звонил в гостиницу, а попал ко мне.
Я вернулась к своему гостю; он уже поднялся со стула.
- Пойду, Евгения Сергеевна. Засиделся.
Он поглядел на пистолет.
- Оставьте его здесь,- сказала я мягко.- Не нужен он вам, поверьте…
Ничего не ответив, он не спеша взял пистолет с тумбочки. Подбросил его на ладони, как бы взвешивая, задумчиво глядя перед собой на темное окно. Потом положил пистолет обратно на тумбочку.
- И то правда. Все карманы им порвал…
Он повернулся ко мне, чинно, одной головой поклонился и вышел. Натянул в прихожей пальто. Долго застегивал пуговицы. Взял шляпу.
- Евгения Сергеевна, как я понимаю, вам нужно будет полковнику позвонить, когда я уйду?
Я промолчала.
- Конечно, нужно… Так разрешите, я сам ему позвоню. Только не отсюда, а вот выйду и с автомата позвоню.
- Зачем это вам?
- Избавлю вас от лишних объяснений. Я обязательно позвоню. Вы мне верите?
- В данном случае - да.
- В данном случае?… Ну и на том спасибо. И за гостеприимство ваше тоже спасибо. За кофе. Отличный вы варите кофе, Евгения Сергеевна.
Уверенно и сразу открыл замок, распахнул дверь и вышел не оглядываясь. Я слышала его шаги, как он спускался по лестнице, услыхала, как хлопнула дверь подъезда. Подумала, что если сейчас сама позвоню в наше железнодорожное отделение, то через какие-то пять минут дежурная "оперативка" будет возле нашего дома… Я пошла на кухню, выключила свет, поглядела в окно и увидела темную фигуру, которая завернула за угол, где стояла будка телефона-автомата.
На черные оконные стекла вместе с капельками дождя ложились белые пухлые снежинки. Какую-то секунду они ярко поблескивали в отраженном свете электрической лампочки, горевшей в передней, потом тут же таяли, а на их место ложились новые, такие же белые и пушистые, и тоже таяли, превращаясь в мутные капельки…
Позвонил полковник Приходько.
- Евгения Сергеевна?… Фу, а я напугался тут, признаться. Дежурный мне передал. Бухгалтер Башков вас навестил?
- Был, товарищ полковник.
- Ну и что?
- Поговорили.
- Он вам не угрожал?
- Что вы, наоборот. Пистолет мне оставил.
Полковник только хмыкнул в ответ, я не разобрала - сердито или весело.
- Я собирался "оперативку" в ваш район послать.
- Поздно, по-моему.
- А почему раньше не позвонили?
Я помедлила чуть:
- Не могла.
Видимо, в моем ответе прозвучало сомнение в необходимости этого звонка, и полковник Приходько уловил его. В трубке что-то затрещало, он подождал, когда утихнет линия.
- Знаете, Евгения Сергеевна, я предполагаю, что у вас новые мысли появились по этому поводу.
- Появились, товарищ полковник. Не совсем, правда, ясные…
- Вот и у меня появились. Полезно нам будет обменяться мыслями-то, как вы думаете? Не по телефону, конечно.