- Видите ли, дело в том, что мы все не слишком хорошо знали эту пару, - неохотно начала Виктория Алексеевна Касаткина. - Егор уже говорил о том, что Крутицкие - так сказать, приглашенные со стороны гости. Мы, конечно, уже не раз встречались на протокольных мероприятиях, но никто из присутствующих никогда с ними тесно не общался. И вообще, совать нос в чужую личную жизнь - это признак очень дурного тона, - добавила она недовольно.
- Согласен, - усмехнулся Проскурин, - Но, смею вам напомнить, что здесь речь идет не о праздном интересе или желании посплетничать, а о поиске убийцы.
Виктория Алексеевна презрительно поджала губы и демонстративно отвернулась. Все остальные тоже не спешили комментировать сложившуюся ситуацию. Что ж, пожалуй, сегодня ничего не получится. Надо разговаривать с каждым по отдельности, иначе толку не будет - корпоративная этика, мать ее так!
- Сделаем так. Завтра я хотел бы снова пообщаться со всеми вами. Прошу вас никуда не уезжать.
- Как так? - воскликнула молчавшая до этого момента Кристина. - Что значит - не уезжать?!
- А почему вы так расстроились? - удивился Проскурин. - Насколько мне известно, вы так и так собирались здесь оставаться до среды.
- Но… - начала Кристина.
- Успокойся, прошу тебя, - перебил ее муж, как показалось капитану, не без раздражения. - Так надо.
Капитан заметил насмешливый взгляд Ренаты Скворцовой. Вот кто не мог не вызвать восхищения! Стильная, спокойная и держится с достоинством. Ей удивительно шел легкий шелковый костюм - широкие брюки и какая-то немыслимая жилетка, открывающая стройные сильные руки, унизанные браслетами. За все время она не произнесла ни слова. Ее лицо выражало скуку и безразличие, она лишь слегка покачивала ножкой, обутой в высокие босоножки на плоской подошве и иногда похлопывала по руке своего бойфренда. Впрочем, довольно равнодушно, как показалось Проскурину.
- Спокойной ночи, господа. Я очень рассчитываю, что за эту ночь ничего экстраординарного не произойдет, - веско произнес Проскурин, поднялся и вышел.
Некоторое время царила полная тишина. Собравшиеся украдкой бросали друг на друга взгляды, полные невысказанных вопросов.
- Господи, что же это творится-то! - нарушил молчание Юрий Георгиевич Кравчук. - Кому это понадобилось убивать Антона Владимировича, да еще таким зверским способом! Подумать только - всадить нож в самое горло! Да еще какая-то неизвестная девица. Это вообще какой-то бред. Кто-нибудь в курсе, что происходит?
- Я в курсе, - спокойно отозвался Шатров. - Все, о чем сказал капитан - правда. Сегодня в лесу действительно был найдено тело некой девушки.
- И кто же она, Сергей Евгеньевич?
- Понятия не имею, - пожал плечами тот. - Думаю, что завтра вам всем будет предъявлена ее фотография. Не могу понять, почему это не было сделано сегодня, но полиции виднее.
- Кошмар какой-то! - воскликнул Пахомов. - Не было печали!
- Господа, мне кажется, что все это какое-то нелепое совпадение, - произнесла Вика. - Любому здравомыслящему человеку понятно, что никто из нас не может иметь к убийствам никакого отношения!
Несмотря на искусно наложенный макияж и со вкусом подобранную одежду, сегодня вечером на ее лице явно отражались все ее сорок с лишним лет.
- Я хочу уехать! Немедленно! - истерически взвизгнула Кристина. - И зачем ты только притащил меня сюда?
Костров решительно встал и потянул ее за собой.
- Все, хватит. Простите, мы пойдем домой.
Провожаемые разноречивыми взглядами, они удалились.
- Бедная девочка, - сокрушенно покачала головой Добрынина. - Боюсь, что у нее до предела расшатаны нервы. Я бы могла посоветовать ей хорошего психотерапевта…
- Брось, Марина, - перебила ее Вика, не скрывая презрения, - Проблема не в расшатанных нервах, а в воспитании. В любых обстоятельствах надо уметь себя контролировать. Все мы здесь испытали шок, но, тем не менее, никто не бьется в истерике.
- Ладно, я думаю всем нам необходимо хорошенько отдохнуть, - сказал Касаткин. - Завтра, судя по всему, предстоит нелегкий день. Желаю всем спокойной ночи. Вика, ты идешь?
Народ начал потихоньку расходиться.
* * *
Уже подойдя к воротам, где он оставил свои "Жигули", Проскурин услышал знакомый голос:
- Простите, Григорий Семенович, если не ошибаюсь?
Он обернулся и увидел быстро идущего в его сторону Касаткина, одетого в дорогую бежевую штормовку и высокие ботинки. "Вот и началось" - уныло подумал про себя капитан.
- Григорий Степанович, - нехотя поправил он.
- Простите, Григорий Степанович.
- Я вас слушаю, господин Касаткин. Вы что-то хотите мне сообщить?
- Скорее спросить. Может, присядем к вам в машину? Очень уже сыро.
Проскурин саркастически усмехнулся:
- Боюсь, что мой транспорт не тянет на лимузин. Вы, наверное, небольшой поклонник отечественного автопрома? Или я ошибаюсь?
- Зря вы так, капитан. Если вы считаете, что я родился с серебряной ложечкой во рту, то сильно заблуждаетесь. Во мне нет снобизма, и я уважаю любой труд. Так что, присядем, или будем мокнуть вместе?
- Ну, если так, то пожалуйста, - Проскурин распахнул пассажирскую дверь и жестом пригласил Касаткина садиться.
- Так о чем пойдет разговор? - спросил он, неловко перекинув портфель на заднее сидение.
- Понимаете, я попал в достаточно щекотливое положение. Ведь именно с моей подачи все эти люди собрались в этом месте в это время. И тут - такое! Я чувствую ответственность за все, что произошло.
- Понимаю, - с тоской протянул Проскурин, чувствуя, куда клонит Касаткин. - И что вы мне предлагаете?
- Помощь. Любую, какая только потребуется.
- Вы имеете в виду - подключить к расследованию Москву? - на всякий случай уточнил он.
- И это тоже, но только в том случае, если вы сами не справитесь.
Повисла минутная пауза.
- Я правильно понимаю, что вы пока не собираетесь сообщать наверх? - Проскурин многозначительно поднял глаза.
Касаткин кивнул.
Проскурин недоверчиво покосился на него, пытаясь уловить подвох. Но лицо его собеседника было серьезным, а взгляд прямым. Странно, чем дольше он общался с этим человеком, тем большую симпатию чувствовал к нему. И все же он постоянно ощущал некий дискомфорт от того, что в его сознании рушился устоявшийся за долгую жизнь стереотип. Все москвичи - зажравшиеся сволочи, а богатые москвичи - в квадрате. Так неужели он ошибался?
- Благодарю за доверие, - медленно произнес он. - Не думал, что в вашем лице найду соратника.
- Почему бы и нет? У меня нет причин не доверять вам. По крайней мере, пока, - добавил он.
- И сколько времени у меня есть?
- Давайте так. У вас три дня, а потом посмотрим.
- Богато! - усмехнулся Проскурин. - Ну, и на этом спасибо. И, раз уж мы с вами оказались здесь наедине, то не согласитесь ли вы, Егор Николаевич, ответить мне на пару вопросов?
- Конечно, я готов.
- Итак. Скажите мне откровенно, что за отношения связывали вас и Крутицкого?
- На этот вопрос, капитан, я уже ответил. Добавить мне нечего. Моя фирма должна была выступить спонсором. Но процесс несколько затормозился из-за юридических формальностей. Если вас интересуют подробности, то вам лучше поговорить с Шатровым. Это он занимался делами фонда. Уверен, что Сергей вам обрисует ситуацию более детально.
- Поговорим, обязательно поговорим, Егор Николаевич. А как человек, что он из себя представлял?
Касаткин пожал плечами.
- Понятия не имею. Меня этот вопрос не особенно волнует.
- А с женой у него были конфликты?
- Думаю, что в семье без этого вообще невозможно. Но о каких-то конкретных ссорах или размолвках я не знаю. Я - деловой человек, и прежде всего меня интересуют профессиональные качества людей, с которыми я сталкиваюсь по работе. А что творится в их личной жизни, меня не касается.
- Хорошо. Я правильно понимаю, что для вас не было сюрпризом сообщение о первом убийстве?
- Правильно, капитан, - вздохнул Касаткин, - Шатров сообщил мне о случившемся.
- Ну, я так и думал. Взгляните, может, вам знакома эта девушка?
Он перегнулся через спинку и выудил из портфеля фотографию. Некоторое время Касаткин всматривался в снимок. Проскурин исподволь наблюдал за его реакцией.
- Нет, я ее вижу первый раз в жизни. Надо же, совсем еще ребенок! Сергей сказал, ее задушили?
- Именно. Причем все это произошло между десятью и одиннадцатью часами вечера. То есть в то время, пока ваша компания веселилась и радовалась жизни.
- Страшно. А еще страшнее то, что кто-то из моих людей, - последние слова Касаткин подчеркнул особо, - причастен к этому.
- С чего вы взяли? - с наигранной наивностью проговорил Проскурин.
- Капитан! Я же вам уже говорил, что общался с Шатровым. Неужели вы считаете, что он мог умолчать о том, что он нашел на месте преступления? Я сам лично заказывал эти значки к юбилею "КЕН-Строя".
- Значит, вы и об этом уже тоже знаете, - констатировал Проскурин. - Ну, что ж, так даже лучше. Тогда давайте договоримся - завтра утром я приеду и начну работу.
- А почему вы не захотели поговорить сегодня?
- По ряду причин. Во-первых, мне хотелось бы выслушать заключение эксперта, чтобы разговор был более предметным.
- Ну, а во-вторых?..
- А во-вторых, Егор Николаевич, мне важно выслушать каждого в отдельности, а не толпу людей, которые постоянно косятся друг на друга и боятся ляпнуть лишнее. Извините за прямоту.
- Ясно, капитан. Единственная просьба - держите меня в курсе.
- Непременно, Егор Николаевич. Зайду к вам ближе к вечеру. Всего доброго.
Проскурин молча смотрел вслед удаляющейся фигуре. Странно все это. Зачем он приходил? Действительно, так сильно беспокоится? Или пытался прощупать почву? А вдруг это он по какой-то причине совершил все эти убийства? Но если это так, то пиши пропало!.. О-хо-хо, грехи наши тяжкие! Проскурин ткнул кнопку на панели и старый приемник захрипел голосом Никольского:
…Пустые споры, слов туман,
Дворцы и норы, свет и тьма,
И утешенье лишь в одном
Стоять до смерти на своем…
Мотор пару раз надрывно чихнул и автомобиль тронулся.
Глава четырнадцатая
Все разошлись, и вскоре в баре остались только Алиса и Сергей.
- Будешь что-нибудь, Лисенок?
- Возьми мне чаю с мятой, что-то совершенно не могу согреться.
Вскоре бармен поставил перед ними симпатичный фарфоровый чайник с веселенькими фиалками на белых пузатых боках.
- Ну, что скажешь? - спросила Алиса, обхватив свою чашку ладонями.
- Честно говоря, я совершенно запутался, - признался Шатров, медленно размешивая сахар. - У меня создалось впечатление, что здесь почти все врут или, по меньшей мере, что-то скрывают. Взять хотя бы ту же Кристину. Странно, что она так бурно отреагировала на все, что произошло.
- Думаю, насчет Кристины ты прав. Мне еще вчера показалось, что она постоянно нервничала. А еще вчера в туалете она плакала. Она думала, что там кроме нее никого нет, но я была в дальней кабинке. Через щель я видела туфли, это была именно она, Сереж.
- Ну, ты даешь, Лисенок! - не то с восхищением, не то с осуждением протянул Шатров. - И как ты умудряешься вечно попадать в такие переделки?
- Сама не могу понять, почему мне так "везет"! - невесело хмыкнула Алиса.
Она осторожно отпила горячий ароматный чай.
- И почему же она рыдала?
- Понятия не имею! Просто констатирую факт.
- Да, интересно. Я тоже сегодня за обедом наблюдал за некоторыми персонажами. Так вот скажу тебе, что Виктория Алексеевна просто терпеть не может Добрынину. Она, конечно, тщательно скрывает это, но у нее не очень-то получается. Думаю, что это из-за того, что последняя, ничуть не стесняясь, критикует ее сыночка. А для Касаткиной Артем - это все. Егор Николаевич же, в свою очередь, недолюбливает пасынка, и в этом они с Мариной похожи, - усмехнулся Сергей.
- А что по поводу документов, которые получил Шепс? - вспомнила Алиса.
Сергей досадливо отмахнулся:
- Ерунда. Я спросил у него и, оказалось, что речь шла о каких-то скучных биржевых сводках. Идем дальше. Элла. Она сегодня на обеде была сама не своя. Дергалась, почти ничего не ела, и постоянно оглядывалась на дверь, будто ждала кого-то. Мне кажется, что история про головную боль - сказка от начала и до конца. Она сама не знала, куда пропал ее муж. Именно это и заставляло ее нервничать.
- А может наоборот? - осторожно предположила Алиса. - Она как раз знала?
- Ты имеешь в виду, что это… она?
Алиса выразительно пожала плечами.
- Вряд ли, - возразил Шатров, - Ведь это именно она позвонила в полицию. Зачем? Можно было бы сказать, что у Антона возникли дела в Москве, и он просто уехал. Для чего ей было так подставляться?
- Согласна. А остальные?
- Пахомов был сегодня в ударе, - весело хохотнул Сергей. - Представляешь, расфуфырился, раскраснелся, как пацан, когда Рената предложила ему сыграть с ними в теннис. Он, оказывается, в молодости увлекался этим видом спорта. Она наговорила ему кучу комплиментов и пригласила на партию.
- Рената и Пахомов? - искренне удивилась Алиса.
- Ну, нет, конечно. Она с Артемом, а ему предложили составить пару Диме Кострову.
- А как же Кристина?
- То-то и оно! - поднял палец Сергей. - Дима сказал, что его жена не любительница спорта. Но мне почему-то кажется, что дело вовсе не в этом…
- А в том, что он сам неровно дышит к Скворцовой, - закончила за него Алиса.
Шатров улыбнулся.
- Тогда понятно. Кристина просто ревнует мужа, и терпеть не может Ренату. И вполне возможно, что у нее есть на это веские причины. Почему-то мне кажется, что Костров и вправду гораздо больше времени уделяет Скворцовой, чем жене. В этом случае вчерашнюю сцену в туалете вполне можно объяснить, - резюмировала Алиса. - Но каким образом это может быть связано со смертью неизвестной девушки и Крутицкого? А так же с пропавшими документами и обыском в нашем доме?
- Пока не знаю.
- До сегодняшнего вечера я была почти уверена, что это именно Крутицкий разговаривал вчера у пруда с этой девушкой. И он по каким-то причинам убил ее. Но теперь все опять встало с ног на голову.
- Согласен. И еще, - он слегка поколебался, - Когда я рассказал Касаткиным про первый труп, Виктория Алексеевна отреагировала весьма неоднозначно. Конечно, это может быть простым совпадением, но то, что она очень испугалась - это точно. Ты бы видела, как она изменилась в лице!
- Ну, вообще-то, это вполне объяснимо, Сереж! Любой нормальный человек испытывает потрясение, если ему сообщают подобные новости.
- Может быть, - Сергей, однако, не выглядел убежденным.
Повисла короткая пауза.
- Мне все-таки не дает покоя история с ключом, ведь наша дверь не была сломана, - заговорила Алиса, - Я как раз шла на ресепшен, чтобы расспросить дежурного о том, у кого в это утро была возможность взять ключ, которым пользуются горничные. Но по дороге мне встретился Проскурин, и…
- Ясно, - Сергей взглянул на часы. - Еще не так и поздно. Пойдем вместе.
* * *
Черная тень легко перепрыгнула через невысокий парапет. Непромокаемая куртка и ботинки были переброшены на землю, а рука в тонкой перчатке слегка толкнула балконную дверь. Как и ожидалось, она была не заперта. Человек бесшумно, словно кошка, проскользнул в спальню.
Несмотря на открытые окна, в комнате стоял затхлый запах перегара и табачного дыма. Тусклый свет фонаря на мгновение осветил изголовье широкой постели. Женщина спала глубоким, но очень тревожным сном, о чем свидетельствовали влажные дорожки слез, застывшие на бледных впалых щеках.
На тумбочке стояла початая бутылка виски. Судя по следам помады на горлышке, пили прямо оттуда. Что ж, тем лучше, все получается гораздо проще и изящнее. Горсть мелких белых таблеток мигом перекочевала из ладони в емкость. Раздалось едва слышное шипение. Спящая тревожно заворочалась и всхлипнула. Темный силуэт отступил на пару шагов в тень и замер на месте. Через минуту в комнате вновь воцарилась тишина.
Он уже сделал шаг к балкону, когда его внимание вдруг привлек тонкий блокнот, завалившийся между столиком и кроватью. К нему была прикреплена изящная дорогая ручка с гравировкой.
Осторожно вынув блокнот, человек бегло пробежал глазами по строкам и, удивленно подняв брови, удовлетворенно улыбнулся. Затем, слегка поколебавшись, он вырвал один листок и небрежно бросил его на пол. Осторожно, двумя пальцами, он положил туда же и ручку.
Теперь все. Остались лишь документы, но здесь их точно нет. А, может, их никогда и не было? И все это только блеф?
Через пару минут вновь скрипнула балконная дверь, и мрачная дождливая ночь, словно бездна, проглотила темную призрачную фигуру.