- О Боже!
Актёр потупил взор, потом развернулся на каблуках и быстро прошагал к своей комнате. Уже перед самой дверью он остановился и громко произнёс:
- Похоже, вы сели в лужу, доктор!
Не дожидаясь ответа, Гаунт скрылся в комнате и зычно позвал Колли.
Неловкое молчание нарушил Фолс:
- До чего мистер Эру Саул любит кричащие тона в одежде, - произнёс он.
В золотых лучах солнца рубашка удалявшегося Эру и впрямь отливала ярким багрянцем.
- Да он вообще никогда не расстаётся с этой рубахой, - сказала Барбара, высовываясь из окна. - Сто лет, наверное, её не стирал.
Дайкон, в любую секунду ожидая, что доктор Акрингтон взорвётся, поспешно добавил:
- Это верно. Он носил её и в тот день, когда Смит чуть под поезд не угодил.
- Точно.
- Ничего подобного! - вдруг заявил полковник Клэр.
Все уставились на него.
- Как же так, папочка! - укоризненно произнесла Барбара. - Разве ты не помнишь, как мы позвали его тогда в столовую, чтобы подтвердить слова Смита. На нем была именно эта рубашка. Помнишь, Сим?
- Да какая разница-то? - хмыкнул Саймон. - Ну, была. Не все ли равно?
- Вы ошибаетесь, - отрезал полковник.
- Эдвард, - развёл руками доктор Акрингтон. - Какая муха тебя укусила? Он был в красной рубашке.
- Нет!
- В красной, Эдвард!
- Нет, Джеймс.
Уэбли не выдержал.
- С вашего позволения, я продолжу осмотр, - сказал он и, метнув презрительный взгляд на полковника, скрылся в комнате Квестинга.
- Я знаю, что на нём была другая рубашка, - не унимался полковник Клэр.
- Неужели ты когда-нибудь обращаешь внимание на то, кто в чём ходит?
- Может, и нет, Джеймс. Но я точно помню, что тогда он был в голубой рубашке.
- Уймись, отец, - сказал Саймон. - На нем была та же рубашка, что и сейчас. Малиново-красная.
- Может, я и не такой наблюдательный, как вы, но эти слова я запомнил точно. Голубая рубашка.
- Это уже становится занятным, - вмешался мистер Фолс. - Трое из вас уверяют, что рубашка была красная, а один готов присягнуть, что - голубая. А вы на чьей стороне, Белл?
- О, я как раз посередине, - сказал Дайкон. - Эру был в красной рубашке, но я согласен с полковником: Квестинг и впрямь сказал, что рубашка была голубая.
- Я просто не понимаю, что происходит! - взвился доктор Акрингтон. - Массовое помешательство, что ли? Ну что вы тут набросились, как стервятники, на эту идиотскую рубашку, когда нам нужно обдумать, кто мог убить Квестинга?
- А вот мне любопытно, каким образом рубашка мистера Саула могла так быстро изменить цвет, - произнёс мистер Фолс. - Может быть, нам стоит послушать, что скажет по этому поводу мистер Смит? Где он?
Саймон, не сходя с места, заорал:
- Эй, Берт!
Минутой спустя Смит вернулся на веранду.
- Ну что ещё? - недовольно буркнул он.
- Не могли бы вы разрешить наш спор? - спросил мистер Фолс. - Помните, в тот вечер, когда вы едва спаслись из-под колёс поезда, Квестинг заявил, что оставил вас на попечение парня в голубой рубашке?
- Что?
Мистер Фолс повторил свой вопрос.
- Ну да, там был Эру Саул. Он и помог мне добраться до дома. А в чём дело?
- На нем была голубая рубашка?
- Да.
- Не голубая, а красная! - в один голос вскричали Саймон и доктор Акрингтон.
- Если Квестинг скаэал, что голубая, значит - голубая, - упрямо возразил Смит. - Мне-то, конечно, тогда было не до того. Впрочем, я и сам помню. Точно, голубая.
- Ты, наверное, дальтоник, - ухмыльнулся Саймон. - Голубой цвет от красного отличить не можешь.
Разразился спор. Смит ушёл, пьяно поругиваясь, а Саймон прокричал вдогонку:
- Ты просто доверился Квестингу, вот что! В следующий раз ты ещё скажешь нам, что в тот день он и в самом деле мотался в бухту Похутукава.
Смит замер на месте.
- Конечно, мотался! - проорал он.
- Вот как? А ты знаешь, что он сходу согласился со словами дяди Джеймса, что, мол, как жаль, что деревья ещё не цветут. Тогда как на самом деле они были в самом цвету!
- Ничего не знаю. В тот день он, безусловно, ездил в бухту. Он и Хойю с собой брал. Можете спросить у неё. Эру мне все рассказал. И вообще - катитесь к дьяволу! - закончил Смит и скрылся за домом.
- Как вам это понравится? - вскричал уязвлённый Саймон. - Может, Эру переоделся на кухне? Или Квестинг видел кого-нибудь другого?
- В залив он точно не ездил, - твёрдо заявил доктор Акрингтон. - С цветущими похутукавами я его ловко подловил. Посадил в калошу. Эй, Хойя!
Полминуты спустя на веранду вышла заплаканная Хойя.
- Чего вам? - спросила она, всхлипывая.
- Ты ездила с мистером Квестингом в бухту Похутукава в тот день, когда Смит чуть не попал под поезд?
- Мы ничего плохого не делать, - взвыла бедная девушка, от огорчения переходя на ломаный английский. - Только ехать залив и вертеться сюда. Вертухаться, - поправилась она. - Ни раз не стать, весь время только ехать.
- Вы видели похутукавы? - спросил Саймон.
Неожиданно девушка хихикнула.
- Как можно быть залив Похутукава и не видеть похутукавы? Конечно, видели. Они цвели как ненормальные!
- Скажи, а не переодевал ли Эру Саул в тот вечер свою рубашку на кухне?
- Ещё чего! - взвизгнула Хойя. - Да я бы ему весь башка оторвать!
- Тьфу, черт! - в сердцах сплюнул Саймон. Хойя умчалась прочь.
- По - моему, уже пора обедать, - сказал полковник. Он проследовал за Хойей в дом, громко призывая жену.
- Господи, что за бардак! - проронил доктор Акрингтон.
Из комнаты Квестинга вышел сержант Уэбли.
- Мистер Белл, - позвал он, - можно вас на минуточку?
IV
"Я чувствую себя так, будто сам убил беднягу Квестинга, - подумал Дайкон. - Чертовски нелепо."
В комнате Квестинга все оставалось по-прежнему, как и накануне вечером. Уэбли прошагал к туалетному столику и, взяв с него какой-то конверт, протянул Дайкону. Молодой человек с изумлением разглядел на конверте собственное имя. Надпись была сделана тем же витиеватым почерком, что и драгоценная расписка Смита.
- Прежде чем вы его вскроете, мистер Белл, я бы хотел позвать свидетеля, - произнёс сержант.
Он высунул голову наружу и что-то невнятно пробормотал. В следующее мгновение в комнате появился мистер Фолс.
- Господи, но с какой стати ему вздумалось писать мне? - изумился вслух Дайкон.
- Сейчас выясним, мистер Белл. Прошу вас, распечатайте конверт.
Послание было написано зелёными чернилами на бланке, согласно шапке которого мистер Квестинг представлял деловые интересы нескольких компаний. Письмо было датировано вчерашним днём, а сделанная наверху надпись гласила: "Строго конфиденциально".
Дайкон прочёл следующее:
"Уважаемый мистер Белл!
Вы, должно быть, удивитесь, получив это письмо. Мне понадобилось срочно побывать в Австралии, и завтра рано утром я уезжаю в Окленд, чтобы успеть на самолёт. По-видимому, на какое-то время мне придётся задержаться в Австралии.
Начну я своё послание, мистер Белл, с того, что хочу засвидетельствовать вам своё самое искреннее уважение. Вы - единственный человек, отношения с которым не омрачены у меня никакими трениями, за что я вам чрезвычайно признателен. Вы, видимо, уже обратили внимание, что я пометил письмо грифом "строго конфиденциально". Поскольку речь идёт о деле чрезвычайной важности, я в самом деле очень рассчитываю на ваши доверие и помощь. Если вас, по каким-либо причинам это не устраивает, то прошу вас - уничтожьте письмо, не читая."
- Я не могу это читать, - сказал Дайкон.
- Тогда придётся прочесть нам самим, сэр. Он ведь мёртв, не забывайте.
- Дьявольщина!
- Если вам проще, можете прочитать письмо про себя, мистер Белл, - предложил Уэбли, не спуская глаз с мистера Фолса. - А потом отдадите нам.
Дайкон пробежал глазами несколько строчек, потом махнул рукой.
- Нет уж, слушайте.
И зачитал вслух:
"Буду с вами предельно откровенен, мистер Белл. Должно быть, вы уже не преминули заметить, что я проявляю интерес к определённой местности, расположенной милях в десяти от нашего курорта…"
- Ну и закрутил, - пробормотал мистер Фолс.
- Он имеет в виду пик Ранги, - подсказал Уэбли, по-прежнему не сводя с него глаз.
- Совершенно верно.
"Во время моих поездок я обнаружил кое-что любопытное. А именно: в эту пятницу, накануне того дня, когда был пущен ко дну корабль "Хокианага", я находился на склоне горы и стал свидетелем весьма странных событий. Откуда-то выше меня по склону кто-то сигналил в сторону моря. В силу некоторых причин я не желал встречаться с кем бы то ни было, поэтому остался на прежнем месте, футах в девяти от тропы. Именно поэтому мне удалось хорошо рассмотреть и узнать одного человека, самому оставшись незамеченным. Сегодня утром, в субботу, я узнал о затоплении "Хокианаги" и немедленно связал это с вчерашним событием. Я припёр этого человека к стенке и обвинил его в саботаже. Он категорически отверг все мои обвинения, заявив, что может и сам выступить со встречными. И это, мистер Белл, ставит меня в крайне щекотливое положение. Дело в том, что слухи о моей активности в этом районе уже просочились наружу, а моё положение не позволяет мне оправдаться, тем более, что в силу определённых обстоятельств, этому человеку поверят скорее, чем мне. Словом, мне пришлось пообещать, что я его не выдам. Впрочем, не думаю, чтобы он мне поверил. Признаться, я сильно обеспокоен. Тем более, что он почему-то считает, будто бы я знаю его шифр.
Так вот, мистер Белл, с одной стороны я - человек слова, но с другой - патриот. Сама мысль о том, что в этой замечательной стране действует вражеской шпион, для меня невыносима. Вот почему, мистер Белл, я решил, что лучше всего в сложившейся ситуации мне будет покончить с давними делами по ту сторону Тасманова моря. Я скажу миссис К., что утром уеду.
Письмо же это я отправлю, прежде чем взойти на самолёт. Заметьте, слово своё я сдержал и не назвал вам имени этого человека. Надеюсь, мистер Белл, что вы никому не расскажете про это письмо, а предпримете действия, которые сами сочтёте нужными.
Позвольте ещё раз выразить вам мои искренние уважение и признательность.
Ваш Морис Квестинг."
Дайкон сложил письмо и протянул сержанту Уэбли.
- "Не думаю, чтобы он мне поверил", - процитировал тот. - Да, прав он оказался.
- И не только в этом, - кивнул Дайкон. - Хотя Квестинг и держался как последний подлец, я почему-то всегда питал к нему симпатию.
Снаружи послышался звон колокольчика. Хойя созывала всех к обеду.
Глава 14
Соло Септимуса Фолса
I
Прежде чем покинуть комнату, Уэбли показал Дайкону, что Квестинг уже упаковал к дороге почти всю свою одежду. Сержант также вскрыл тяжёлый кожаный чемодан и обнаружил, что тот битком набит изделиями из порфира, старинной утварью и оружием - плодами ночных вылазок на пик Ранги, вне сомнения. Топор Реви, как сказал Уэбли, был припрятан отдельно, в запертом ящике. Дайкон решил, что Квестинг, должно быть, хотел показать его после концерта Гаунту.
- Думаете, он надеялся вывезти все эти трофеи в Австралию? - спросил он.
- Возможно, мистер Белл, хотя я не сомневаюсь, что его задержали бы при таможенном досмотре. Вывоз подобных вещей строго запрещён.
- С другой стороны, - предположил мистер Фолс, - он мог быть просто заядлым коллекционером. Такие люди ведь ни перед чем не остановятся, чтобы завладеть предметом своей страсти. Щепетильные во всем остальном, они становятся абсолютно беспринципными, когда впереди замаячит объект их вожделения.
- Но ведь Квестинг был прежде всего деловым человеком, - произнёс Дайкон. - Он в бизнесе собаку съел.
- Это точно, - кивнул Уэбли. - Мы нашли у него план перестройки Ваи-ата-тапу, который превратил бы Роторуа в новую Ривьеру. Он собирался создать здесь настоящий рай.
Сержант поместил письмо Квестинга в большой конверт, надписал его на обороте, после чего попросил Дайкона и Фолса расписаться как свидетелей. Затем, выйдя вместе с ними на веранду, запер за собой дверь.
- Что ж, - произнёс Дайкон, - я с самого начала не верил, что он шпион.
- Да, и, между прочим, теперь этот вопрос повис в воздухе, - подметил Фолс.
- Вы имеете в виду вражеского агента, который к тому же оказался убийцей?
- Да, именно. Вы не против, Уэбли, если мы поделимся последней новостью с остальными?
Ответа пришлось ждать довольно долго.
- Ничуть, - произнёс наконец полицейский, когда мужчины приблизились к столовой. - Тем более, мистер Фолс, что воспрепятствовать вам я всё равно не в силах.
- Я хочу сказать, что люди должны быть предупреждены - будут, по крайней мере, держаться настороже. Проходите, мистер Белл.
- После вас, - учтиво предложил Дайкон.
- Нам с мистером Фолсом ещё нужно вымыть руки, - сказал Уэбли. - Не ждите нас, мистер Белл.
После такого топорного намёка Дакйону ничего не оставалось, как проследовать в столовую самому.
Все остальные уже сидели на своих местах. Дайкон присоединился к своему патрону. Доктор Акрингтон и семейство Клэров, за исключением Саймона, разместились за большим обеденным столом. Саймон сидел за маленьким столиком вместе со своим приятелем Смитом. Мистер Фолс, войдя, устроился отдельно, по соседству с ними.
- Не возражаете, если я присоединюсь к вам, сэр? - спросил Уэбли.
- Сочту за честь, сержант. С удовольствием угощу вас.
- Нет, нет, спасибо, - замотал головой полицейский. - За нас платит управление. Просто я вижу - здесь накрыто ещё одно место…
Похоже, тут Уэбли дал маху - второго прибора на столике Фолса не было. Однако Хойя, по-прежнему заплаканная, поспешила накрыть для гостя.
- Спасибо, что не забыл меня, Дайкон, - с нарочитой громкостью произнёс Гаунт. - А то я уже начал чувствовать себя изгоем.
Барбара метнула на актёра быстрый взгляд и столь же поспешно отвернулась.
- Да, совсем забыл, - добавил Гаунт, хлопнув себя по лбу. - Квестинг просил за топор пятьдесят гиней. Заломил, должно быть, лишку. Может, спросить у старикашки?
Ответом послужило молчание. Гаунт обиженно фыркнул и погрузился в тарелку.
Обед протекал в непривычной тишине, которую изредка прерывал только Уэбли, нахваливавший очередные яства. Едва приступив к трапезе, Дайкон, сидевший у окна, заметил, как со стороны источников из-за холма появились двое людей Уэбли, которые несли что-то на накрытых брезентом носилках. Подойдя к зарослям мануки, они двинулись в обход дома. Мрачное зрелище окончательно добило Дайкона, заодно прикончив и остатки аппетита. Несколько минут спустя, парочка, уже без своей скорбной ноши, поднялась на веранду. К ним тотчас присоединился молодой человек в серых фланелевых брюках и спортивной куртке, в котором Дайкон без труда узнал журналиста. Перебросившись с полицейскими парой слов, репортёр уселся на ступеньку и закурил трубку. Обедающие точно не замечали вновь прибывших, продолжая сосредоточенно работать челюстями.
"Ни дать, ни взять - зверинец", - подумал вдруг Дайкон.
Хойя начала собирать тарелки и, воспользовавшись тем, что миссис Клэр на минутку отвернулась, проворно сгребла недоеденные куски ростбифа на одно блюдо. Миссис Клэр и Барбара, словно сговорившись, вышли вместе. Смит, буркнув: - "Извиняюсь", - выбрался на веранду. Репортёр с надеждой во взгляде подлетел к нему, но почти тут же отошёл, сокрушённо качая головой.
Оставшиеся в столовой семеро мужчин заканчивали трапезу в гнетущем молчании.
- Посреди столь безудержного веселья даже собственный голос не услышишь, - попытался пошутить Гаунт. - Пойду, пожалуй, сосну полчасика.
Он отодвинул стул и встал.
- Вообще-то нашему молчанию есть серьёзная причина, - произнёс Фолс.
Какие-то новые непривычные нотки, прозвучавшие в его голосе, заставили окружающих буквально застыть в оцепенении.
- Вы позволите, сержант Уэбли? - спросил мистер Фолс.
Уэбли, сорвавшийся было с места, стоило только Гаунту привстать, упёрся ладонями в край стола и с серьёзным видом кивнул.
- Безусловно, сэр.
- Не знаю, - начал мистер Фолс, - любите ли вы читать детективные романы. Лично я их обожаю. Обычно их критики утверждают, что детективы оторваны от реальности. Говорят, например, что полицейское расследование вовсе не соткано из взвешивания мотивов, хитроумных догадок и беспрерывного лавирования во мраке, в процессе которого то над одним, то над другим подозреваемым зависает карающий меч правосудия. Такие люди считают, что в реальности простого, хотя и чрезвычайно трудоёмкого и медленного накопления фактов оказывается достаточным, чтобы арестовать того, на кого изначально падало наибольшее подозрение. Сержант Уэбли, - добавил мистер Фолс, - поправит меня, если я ошибаюсь.
Полицейский прокашлялся, но ничего не сказал.
- Наше недавнее собрание, - продолжил мистер Фолс, - только укрепило меня в моей правоте. Вот почему, прежде чем мы разойдёмся, я хотел бы оправдать в ваших глазах мистера Мориса Квестинга. Так вот, мистер Квестинг не был вражеским агентом.
Доктор Акрингтон взвился на дыбы. Он кричал, вопил, топал ногами, брызгал слюной и грозил всех разнести - пока мистер Фолс не рассказал о письме. Бедный анатом воспринял свалившуюся на него новость как личную трагедию. Мало того, что он уже смирился с ударом, каковым стала для него находка головы Квестинга, но письмо, подорвавшее краеугольный камень его замечательной теории, явилось последней соломинкой, сломавшей спину верблюда. Последовавшие слова мистера Фолса доктор Акрингтон слушал в подавленном молчании.