- Может быть, она думала о мистере Моррисе?
Сесилия пожала плечиками.
- Возможно, она думала о новой жизни, предстоящей ей, и боюсь, сожалела о том, что вверила мне свои надежды и желания. Говорила она вам вчера, что ей предстоит, когда она выйдет из школы?
- Она сказала мне, что вы помогли ей. Наверное, я узнала бы больше, если бы не заснула. Что будет она делать?
- Жить в скучном доме, далеко на Севере, - ответила Сесилия, - и только со старыми людьми. Она должна писать и переводить для одного большого ученого, который изучает таинственные надписи - кажется, их называют иероглифами, - найденные в развалинах центральной Америки. Право, это невесело, Франсина! Эмили упрашивала меня помочь ей честным образом содержать себя. Что могла я сделать? Я могла только написать своему отцу. Он - член парламента. Все, кому нужно место, думают, что он обязан найти его для них. Случилось так, что старый друг отца - сэр Джервис Редвуд - искал секретаря. Держась мнения, что женщин следует допускать к мужским занятиям, сэр Джервис готов был взять к себе на пробу, "существо женского пола". Не ужасно ли так говорить о нас? Папа отвечал ему, что он не знает никакой дамы, которую мог бы рекомендовать ему. Получив мое письмо, в котором я ему говорила об Эмили, он написал опять. В это время к сэру Джервису обращались две просительницы. Они обе были старухи, и он не согласился взять их.
- Потому что они стары, - коварно заметили Франсина.
- Мы послушаем, как он сам объясняет причину, милая моя. Папа послал мне выписку из его письма. Оно рассердило меня, и может быть, по этой причине я могу повторить вам слово в слово: "Нас в этом доме четыре старых человека и нам не нужен пятый. Пусть у нас будет молодая девушка, которая будет нас развлекать. Если приятельнице вашей дочери понравятся условия, если она ни в кого не влюблена, я приглашу ее, когда школа закроется летом". Грубо и эгоистично - не так ли? Однако Эмили не согласилась со мною, когда я ей показала выписку. Она приняла это место к большому удивлению и сожалению ее тетки. Теперь, когда настало время - хотя Эмили в этом не сознается, - я думаю, что она, бедняжка, в душе страшится своего будущего.
- Весьма вероятно, - согласилась Франсина без малейшего притязания на сочувствие. - Но скажите мне, кто они, четыре старых человека?
- Во первых, сам сэр Джервис, которому семьдесят лет; во во-вторых, его незамужняя сестра, которой около восьмидесяти, потом - его камердинер, мистер Рук, которому за шестьдесят; и наконец, жена камердинера, которая считает себя молодой, потому что ей немного больше сорока. Миссис Рук приедет сегодня, проводить Эмили на Север, и я не уверена, что она понравится Эмили.
- Должно быть, неприятная женщина?
- Нет - не совсем то; немножко странная и причудливая. Дело в том, что у мистера Рука были неприятности, и может быть, они несколько расстроили ее. Она и ее муж содержали деревенскую гостиницу возле нашего парка. Мне очень жаль этих бедных людей. На что вы смотрите, Франсина?
Нисколько не интересуясь мистером и миссис Рук, Франсина отыскивала недостатки в хорошеньком личике своей подруги. Она уже нашла, что глаза Сесилии располагаются очень далеко один от другого, и что ее подбородок мал и безволен.
- Я восхищалась цветом вашего лица, - ответила она хладнокровно. - Ну-с, почему вам жаль мистера и миссис Рук?
Простодушная Сесилия улыбнулась и продолжала свой рассказ.
- Они были принуждены поступить на место, на старости лет, вследствие несчастья. Мистер Рук обанкротился; гостиница получила дурную репутацию - самым ужасным образом - там было убийство.
- Убийство?! - вскрикнула Франсина. - Ах как это интересно! Зачем вы не сказали мне этого прежде?
- Я не подумала об этом, - спокойно ответила Сесилия.
- Продолжайте! Вы были дома, когда это случилось?
- Я была здесь, в школе.
- Вы, верно, прочитали в газетах?
- Мисс Лед не позволяет нам читать газеты. Я узнала из писем. Хотя в письмах не было подробностей. Мне сообщили, что это было так ужасно, что описывать нельзя. Бедный убитый джентльмен…
Франсина пришла в искреннее негодование.
- Джентльмен! - воскликнула она. - Какой ужас!
- Бедняжка был приезжий, - продолжала Сесилия, - и полиция никак не могла узнать причину убийства. Бумажник его пропал; но часы и перстень были найдены на теле. Я помню метку на его белье, потому что начальные буквы его имени такие же, как у моей матери до ее замужества "Д. Б.". Вот все что я знаю об этом, Франсина.
- Наверное, вы знаете, нашли ли убийцу?
- Правительство предложило награду, из Лондона прислали искусных сыщиков. Ничего из этого не вышло. Убийца не найден до сих пор.
- Когда это случилось?
- Осенью.
- Прошлого года?
- Нет! Нет! Около четырех лет тому назад.
Глава VI
По дороге в деревню
Албан Моррис, которого увидела Франсина, не довольствовался тем, что ушел в другую часть сада. Он направился дальше, к тропинке через поля, которая вела на большую дорогу и железнодорожную станцию.
Учитель рисования пансиона мисс Лед находился в таком нервном состоянии, которое ищет облегчение в быстром движении. Общественное мнение (особенно между женщинами) давно решило, что его обращение оскорбительно, а характер неизлечимо дурной. Мужчины, проходившие мимо него на тропинке, неохотно желали ему "доброго утра". Женщины не обращали на него внимания за исключением молодой и лукавой женщины, которая, видя, что он идет очень скоро к железной дороге, закричала ему в след:
- Не торопитесь, сэр! Вы еще поспеете к лондонскому поезду.
К ее удивлению, он вдруг остановился. Его репутация грубияна была так известна, что женщина отошла на безопасное расстояние, прежде чем решилась взглянуть на него опять. Он не обращал на нее внимания - он как будто что-то соображал. Шаловливая молодая женщина оказала услугу - она подсказала ему мысль.
"Не поехать ли мне в Лондон? - подумал он. - Почему же и нет? Школа закрывается на каникулы, и она уезжает так же как и все".
Он оглянулся на школу.
"Если я вернусь проститься с Эмили, она не покажется мне, и расстанется со мною в последнюю минуту как чужая. После моей опытности в женщинах, опять влюбиться - влюбиться в девушку, которая по летам может быть моею дочерью, - какой я дурак, какой чистейший, униженный дурак!"
Горячие слезы выступили на его глазах, он свирепо отер их и пошел быстрее, решившись тотчас уложить вещи в своей деревенской квартире и уехать следующим поездом.
В том месте, где тропинка выходила на дорогу, он остановился во второй раз.
Причиной опять была особа женского пола - но на этот раз жалкая девочка, плакавшая над разбитой кружкой.
Албан Моррис посмотрел на девочку с угрюмой улыбкой.
- Ты разбила кружку? - спросил он.
- И пролила пиво отца, - ответила девочка.
Ее слабое маленькое тело дрожало от страха.
- Мать прибьет меня, когда я вернусь домой, - всхлипнула она.
- А что делает мать, когда ты приносишь кружку целой? - спросил Албан.
- Дает мне хлеба с маслом.
- Очень хорошо. Теперь выслушай меня. Мать опять даст тебе на этот раз хлеба с маслом.
Девочка вытаращила на него глаза, слезы висели еще на ее ресницах. Он продолжал говорить с нею по-прежнему серьезно.
- Ты поняла, что я сейчас сказал тебе?
- Да, сэр.
- Есть у тебя носовой платок?
- Нет, сэр.
- Так вытри себе глаза моим.
Одной рукой он бросил ей свой платок, а другой поднял черепок разбитой кружки.
- Это годится для рисунка, - сказал он себе.
Девочка ободрилась и вытерлась платком. Инстинкт, никогда не обманывающий, сказал этому маленькому существу, что она нашла друга. В серьезном молчании отдала она носовой платок. Албан взял ее на руки.
- Глазки твои опять сухи, а личико приятно видеть, - сказал он. - Хочешь поцеловать меня?
Девочка охотно чмокнула его.
- Теперь пойдем и купим другую кружку.
Ее красные круглые глазки широко раскрылись от страха.
- А деньги-то у вас есть? - спросила она.
Албан похлопал себя по карману.
- Да, есть, - ответил он.
- Вот это хорошо, - сказала девочка, - пойдемте.
Они пошли рука об руку в деревню, купили новую кружку и налили ее пивом. Отец девочки работал на дальнем конце полей, там, где рыли канаву. Албан нес кружку до тех пор, пока они не увидали работника.
- Теперь недалеко идти, - сказал он. - Смотри не урони опять. Что еще?
- Я боюсь.
- Чего?
- О, дайте мне кружку.
Она почти вырвала ее из его рук. Если она пропустит драгоценные минуты, ее прибьют у канавы. Торопясь к своему суровому отцу, девочка тем не менее вспомнила законы вежливости, которым учат в школе, она присела и сказала:
- Благодарю вас, сэр.
Албан посмотрел ей вслед и вздохнул.
- Какая жалость, что из нее выйдет женщина! - сказал он.
Приключение с разбитой кружкой замедлило более чем на полчаса возвращение в квартиру. Когда он вышел опять на дорогу, дешевый поезд с Севера остановился у станции. Он слышал звонок.
Одна из пассажирок, судя по дорожному мешку, который она несла, не остановилась в деревне. Это была маленькая, сухощавая живая женщина - она была одета в яркие цвета и с самым отвратительным безвкусием. Будучи, вероятно, близорукой, она прищурила глаза, и в углах их были заметны хитрые морщинки. Несмотря на свою наружность, она явно не хотела признавать ход времени. Волосы ее были выкрашены, шляпка сидела на затылке и украшалась ярким пером. Она шла легкими, подпрыгивающими шагами и щеголевато держала голову. Ее манера, как и одежда, говорили: "Все равно, сколько бы я ни прожила, я намерена остаться молодой и очаровательной до конца своей жизни". К удивлению Албана, она остановилась и заговорила с ним.
- О, извините. Можете вы сказать мне, по этой ли дороге я иду в школу мисс Лед?
Не заботясь скрыть неприятное впечатление, которое она произвела на него, Албан ответил грубо: "Прямо" - и хотел пройти.
Женщина остановила его решительным движением.
- Я обошлась с вами вежливо, - заметила она, - а как вы обходитесь со мной! Ну, я не удивляюсь; мужчины все грубияны по природе - а вы мужчина. "Прямо"? - повторила она презрительно. - Хотелось бы мне знать, насколько подобный ответ может помочь человеку в чужом месте. Может быть, вы знаете не больше меня, где школа мисс Лед? Или, может быть, вы не хотите взять на себя труд указать мне? Впрочем, чего я должна была ожидать от особы вашего пола! Прощайте.
Албан почувствовал упрек. Извинившись, он сухо сообщил ей все сведения, какие ей были нужны, - потом опять хотел пройти - и опять напрасно. Она еще с ним не покончила.
- Вы знаете здешнюю дорогу, - сказала женщина, - а желала бы я знать, известно ли вам что-нибудь о школе?
До сих пор она прямо смотрела ему в лицо. Теперь она потупилась. Перемена была ничтожная; и, по всей вероятности, не значила ничего - а между тем, только потому что это была перемена, она возбудила его любопытство.
- Мне должно быть известно что-нибудь о школе, - ответил он. - Я там учитель.
- Стало быть, вы именно тот, кто мне нужен. Могу я узнать ваше имя?
- Албан Моррис.
- Благодарю. Я миссис Рук. Вы, может быть, слышали о сэре Джервисе Редвуде?
- Нет.
- Господи помилуй! Вы ученый, разумеется, и не слыхали о человеке вашего сословия! Очень странно. Я экономка Джервиса и послана сюда привезти к нам одну из ваших молодых девиц. Не прерывайте меня! Не будьте опять грубияном! Джервис вечно сидит над своими книгами и писанием, а мисс Редвуд, в своих преклонных летах, половину дня проводит в постели. Ничего не знаю я об этой новой обитательнице нашего дома, кроме того, что должна ее везти с собой. Вам самим было бы любопытно на моем месте? Не правда ли? Теперь скажите мне, кто она такая, эта мисс Эмили Браун?
Имя, о котором он постоянно думал, - на губах этой женщины! Албан оторопело посмотрел на нее.
- Ну, получу я ответ? - сказала миссис Рук. - А, вас надо спрашивать! Опять, как все мужчины? Хорошенькая она?
Албан ответил нелюбезно:
- Да.
- Хорошего характера?
Албан опять сказал:
- Да.
- Этого довольно о ней, - заметила миссис Рук. - Может быть, вы можете сказать, жив ли отец мисс Эмили… вернее, живы ли родители мисс Эмили?
- Я не знаю.
- То есть вы не хотите мне сказать.
- Я сказал вам правду.
- О, это не беда, - отозвалась миссис Рук, - я узнаю это в школе. Первый поворот налево, кажется, вы сказали - через поля.
Алан был так взволнован, что не мог расстаться с экономкой, не задав вопроса со своей стороны.
- Сэр Джервис Редвуд один из старых друзей мисс Эмили?
- Он? С чего это вы взяли? Он даже никогда не видал мисс Эмили. Она едет к нам - ах, женщины теперь одерживают верх; и поделом мужчинам, скажу я! - секретаршей к сэру Джервису. Вам самим хотелось бы этого места? О, можете смотреть свирепо, как вам угодно - прошло то время, когда мужчина мог напугать меня. Мне нравится ее имя. Эмили - имя довольно хорошенькое. Но Браун! Прощайте, мистер Моррис. Мы с вами не носим такой пошлой фамилии, как Браун! О, Боже мой!
Она презрительно покачала головой и ушла, напевая какой-то мотив.
Албан остался, как прикованный, на месте. Он смотрел вслед легкомысленной экономке сэра Джервиса Редвуда и совсем забыл, зачем шел в свою квартиру. Прежде чем миссис Рук скрылась из вида, Албан Моррис отправился следом за ней.
Глава VII
События разворачиваются
Мисс де Сор и мисс Вайвиль еще сидели в саду и разговаривали об убийстве в гостинице.
- И вы больше ничего не можете сказать мне? - спросила Франсина.
- Больше ничего, - ответила Сесилия.
- Любви тут не было?
- Не было, насколько мне известно.
- Это самое неинтересное убийство. Мне надоело сидеть в саду. Когда начнется представление в школе?
- Не прежде, как часа через два.
Франсина зевнула.
- А вы что там делаете? - спросила она.
- Ничего. Я пробовала раз спеть простую песенку. Но когда я очутилась перед всеми зрителями и увидела ряды дам и мужчин, ожидавших, чтобы я начала, я так перепугалась, что мисс Лед должна была извиниться за меня. Я не могла оправиться целый день. Первый раз в жизни у меня не было аппетита за обедом. Ужас! Уверяю вас, я думала, что умру.
Нисколько не тронутая этим прискорбным рассказом, Франсина лениво повернула голову к дому. В эту самую минуту отворилась дверь. Стройная, невысокого роста девушка быстро спускалась по ступеням, которые вели на лужайку.
- Это Эмили возвращается, - сказала Франсина.
- И кажется, торопится, - заметила Сесилия.
Эмили даже не смотрела на Франсину. Она была явно огорчена. Сесилия встала, испугавшись. Ей прежде всех Эмили поверяла свои семейные беспокойства.
- Дурные известия от вашей тетушки? - спросила она, когда девушка приблизилась.
- Нет, милая моя; совсем никаких известий.
Эмили нежно обняла подругу.
- Настала пора, Сесилия, - сказала она, - мы должны проститься.
- Разве миссис Рук уже здесь? Вы уезжаете?
- Это вы уезжаете, - грустно ответила Эмили. - За вами прислали гувернантку. Мисс Лед занята в классной и не может видеть ее, - а она все рассказала мне. Не пугайтесь. Дурных известий из дома нет. Только планы ваши изменены.
- Изменены? - повторила Сесилия. - В каком отношении?
- В очень приятном. Вы едете путешествовать. Отец ваш желает, чтобы вы поспели в Лондон к вечернему поезду во Францию.
Сесилия угадала, что случилось.
- Моя сестра нездорова, - сказала она, - и доктора посылают ее за границу.
- На Сен-Морицкие ванны, - прибавила Эмили. - Вы знаете, как Джулия вас любит. Она не хотела и слышать об отъезде, если вы не поедете с ней. Квартира на ваннах уже нанята.
- Я очень рада ехать с Джулией, - с жаром ответила Сесилия. - Я думала о вас, душечка.
Ее нежная натура, ужасавшаяся суровых трудностей жизни, ужасалась теперь жестокости близкой разлуки.
- Я думала, что мы проведем вместе еще несколько часов, - сказала она, - зачем нас так торопят? В Лондон с нашей станции поезд идет довольно поздно.
- Есть скорый поезд, - напомнила ей Эмили, - и вы поспеете к нему, если тотчас поедете.
Она взяла руку Сесилии и прижала ее к груди.
- Благодарю вас опять и опять, за все, что вы сделали для меня. Увидимся мы или нет, но пока я жива, я буду вас любить. Не плачьте.
Она сделала усилие и вернула свою обычную веселость.
- Постарайтесь быть так же спокойны сердцем, как я. Думайте о вашей сестре - не думайте обо мне. Только поцелуйте меня.
Сесилия заплакала.
- О, моя милочка, я так беспокоюсь о вас! Я так боюсь, что вы будете несчастливы с этим старым эгоистом - в этом скучном доме. Откажитесь, Эмили. У меня довольно денег для нас обеих. Поезжайте за границу со мной. Почему же нет? Вы всегда хорошо сходились с Джулией, когда приезжали к нам на праздники. О, моя дорогая! Моя дорогая! Что я буду делать без вас?
- Наши пути в жизни расходятся, - сказала Эмили. - Но всегда остается надежда встретиться опять.
Сесилия еще крепче обняла ее.
- Нет ни малейшей причины, Сесилия, тревожиться о моей будущности, - успокаивала ее Эмили. И пошутила: - Я намерена сделаться фавориткой сэра Джервиса Редвуда.
Неожиданно Эмили запнулась. К девушкам подходила гувернантка.
- Еще один поцелуй, дорогая, - попросила Сесилия. - Мы не должны забывать счастливых часов, проведенных вместе. Мы должны постоянно писать друг другу.
Эмили не выдержала.
- О, Сесилия! Оставь меня ради бога, я больше не могу переносить этого.
Гувернантка развела их. Эмили опустилась на стул, с которого только что встала ее подруга.
- Предпочли ли бы вы быть на моем месте? - спросила Франсина после некоторого молчания. - Не имея ни души, любящей вас?
Эмили подняла голову. Франсина стояла возле нее, обрывая листья розы, которая упала из букета Сесилии.
Эмили посмотрела на нее. В глазах мисс де Сор не было ответной доброты, а только мрачная терпеливость, которую грустно было видеть в таком молодом существе.