Ему пришлось совершенно неожиданно прервать свой отпуск и возвратиться для решения задачи, которая была лишь под силу человеку его склада и способностей. Он должен был выследить величайшего мошенника современности - Монтегю Феллока. Ныне эта задача становилась еще более значительной, ибо на Монтегю или его соучастников ложилась ответственность за смерть двух людей, убитых на Бреклей-сквер.
Никто никогда не видел Монтегю, не существовало и его фотографических снимков, которые облегчили бы сыщикам поиски этого человека. Порой попадались кое-какие его соучастники, но и они после самых строгих допросов не могли ничего сказать о нем: они были всего лишь соучастниками его соучастников.
Монтегю продолжал оставаться невидимым. Скрытый за завесой банков, адвокатов, анонимных лиц, он продолжал оставаться и недосягаемым для рук полиции.
Дежурный полицейский снова вошел в кабинет Смита, неся в руках небольшой черный портфель, который и вручил Смиту. Затем он покинул комнату и возвратился на свой пост.
Смит открыл портфель и вынул из него три небольших пакетика, перевязанных красным шнурком.
Раскрыв один, он вынул из него три карточки. Это были фотографические увеличения дактилоскопических оттисков. Даже неопытный глаз сразу установил бы, что эти оттиски сделаны одним и тем же пальцем, несмотря на то, что были сняты при различных обстоятельствах.
Сыщик сличил их с небольшим снимком, который извлек из своего жилетного кармана, - не было никакого сомнения в том, что и он совпадал с остальными оттисками. Этот оттиск был обнаружен на письме, которое было прислано вымогателем Феллоком леди Констанции Дэкс.
Снова раздался звонок, и в кабинет к Смиту вошел дежурный.
- Что, мистер Эла находится у себя в кабинете?
- Да. Он работает над делом таможни.
- Да, да, я припоминаю: в таможне застали двух человек за попыткой похитить что-то из грузов. Они бежали, застрелили одного из таможенных полицейских.
- Действительно, им обоим посчастливилось удрать, но один из них был ранен. Удалось обнаружить следы крови, ведшие до стоянки автомобиля.
Смит кивнул головой.
- Попросите мистера Элу пройти ко мне после того, как он закончит свою работу.
Полицейский инспектор скоро завершил свою работу, поэтому не заставил себя долго ждать и появился в кабинете Смита. Эла производил впечатление несколько меланхолически настроенного человека.
- Прошу вас, садитесь, - улыбаясь, приветствовал его Смит. - Расскажите мне обо всех ваших заботах.
Эла опустился в кресло и сказал:
- Основная моя забота заключается в том, что мне не удается найти очевидцев, которые могли бы установить личность грабителей. Разумеется, номер автомобиля оказался фальшивым. Удалось проследить машину до Лимхоуза. Все это затрудняет дело. Мне известно лишь, что один из преступников был ранен и что соучастник дотащил его до автомобиля. Возможно, что он убит; в этом случае вполне вероятно, что рано или поздно мы обнаружим его труп и тогда сможем продолжить наши розыски.
- Если бы в этой истории оказался замешанным мой друг Монтегю Феллок, - добродушно заметил Смит, - то я был бы очень счастлив. Чего они хотели в таможне? Что рассчитывали там найти?
- Этого я не знаю. Они взломали два совершенно ничем не замечательных чемодана, прибывших накануне на пароходе "Мандавия" из Южной Африки. Эти чемоданы были сданы в таможню, как это обычно случается с багажом пассажиров, рассчитывающих пробыть в отлучке всего несколько дней. Чемоданы принадлежат секретарю губернатора одной из провинций в Конго. Это некая дама - имя ее я, к сожалению, забыл. Часть багажа принадлежала некоему доктору Голдуорти, также возвратившемуся из Конго, где он занимался исследованием сонной болезни.
- Все это не вносит никакой ясности и звучит не особенно утешительно, - заметил Смит, - Мне непонятно, почему такие современные и изысканные грабители, подъехавшие к таможне на автомобиле, уделяют внимание незначительному и малоценному грузу. И почему они были вооружены и в масках? Насколько мне помнится, это было именно так?
Эла подтвердил правильность сказанного Смитом.
- Чего ради эти люди занялись такими пустяками?
- Это и любопытно узнать… А теперь я попрошу вас рассказать мне и о вашем деле, - попросил инспектор.
- Вы хотите, чтобы я вам рассказал о деле Монтегю Феллока? - осведомился Смит. - Снова этот таинственный Монтегю Феллок! Он был настолько скромен, что потребовал от леди Констанции Дэкс, сестры известного и почтенного священника Иеремии Бенгли в Грет-Бредли всего лишь десять тысяч фунтов. Это обычное шантажное послание: если она не уплатит требуемой суммы, то он выступит с разоблачением какой-то ее давнишней любовной истории. Бенгли - очень добродушный и приветливый человек, целиком находящийся под влиянием своей сестры. Она в летах, но все еще красивая женщина. Это дело в известной степени утратило свое значение, потому что человек, который имеется в виду в этой переписке, недавно умер в Африке. Вот как будто бы и все. Ее брат в достаточной степени информирован обо всем, но Монтегю пригрозил, что он предаст это дело всеобщей гласности. При этом он грозит леди смертью, если она вздумает обратиться за содействием к полиции. Это не впервые он прибегает к подобным угрозам. В последний раз он пытался шантажировать Фаррингтона, по случайности, хорошего приятеля леди Дэкс.
- Довольно запутанная история, - заметил Эла. - Вам не удалось напасть на какой-нибудь след при осмотре трупов, обнаруженных на Бреклей-сквер?
Смит, засунув руки в карманы, расхаживал по кабинету и, услышав вопрос Элы, задумчиво покачал головой.
- Один из убитых был Ферейра де Коста, а второго звали Генри Санс. Несомненно, оба были причастны к делам Монтегю. Первый из них был образованным человеком и, по-видимому, выступал у него в роли посредника - он был по профессии архитектором, запутавшимся в Париже в каких-то темных делах. Санс, очевидно, был осведомлен в большей или меньшей степени в делах. Но ни у того, ни у другого мне не удалось ничего обнаружить, что привело бы меня на след Монтегю. Мне удалось обнаружить лишь вот это.
И, выдвинув один из ящиков письменного стола, он показал инспектору маленький серебряный медальон, на котором красовалась полустершаяся монограмма.
Смит нажал на пружину, и медальон раскрылся. В нем находился маленький круглый клочок белой бумаги.
- Покрытая клеем этикетка, - пояснил Смит. - Но надпись не лишена интереса.
Он приблизил маленький медальон к лампе и прочел:
"Мор. Кот.
Боже хрони кароля".
- Очень патриотично, но совершенно невероятное правописание, - заметил Смит и положил медальон в карман.
Затем он запер портфель и засунул его в ящик письменного стола. Эла зевнул.
- Прошу прощения, но я очень устал. Кстати, не в Грет-Бредли, о котором мы только что говорили, находится романтическое строение?
Смит кивнул головой.
- Да, там находится строение, называемое Таинственным Домом, - сказал он. - Но до эксцентричности сумасбродных американцев, забавляющихся тем, что возводят причудливые постройки, полиции нет никакого дела. До Челси я вас подвезу на своей машине. - С этими словами он взялся за пальто и натянул на руки перчатки. - Возможно, что судьба будет милостива к нам, и мы в тумане наскочим на Монтегю.
- Я вижу, вы сегодня готовы поверить даже в чудеса, - заметил Эла, следуя за Смитом.
- Я сегодня способен лишь на одно - поскорее лечь в постель, - честно признался Смит.
Выйдя на улицу, они в нерешительности остановились. Туман был очень густой и окутывал город непроницаемой пеленой. Шофер Смита был благоразумным полицейским чиновником и откровенно сознался, что попытка при таком тумане добраться до Челси заранее обречена на неудачу.
Смит кивком головы согласился с ним.
- В таком случае я заночую в полицейском управлении. А вам советую заночевать в одной из комнат дежурных, - посоветовал он шоферу. - А что вы собираетесь предпринять, Эла?
- Я пойду погулять в парк, - иронически заметил Эла.
Смит возвратился в свой кабинет, и Эла последовал за ним.
Включив свет, Смит в изумлении застыл на месте. За время его десятиминутного отсутствия кто-то успел побывать в кабинете. Некоторые из ящиков письменного стола были взломаны, на полу валялись в беспорядке документы и письменные принадлежности.
Смит бросился к столу и обнаружил, что черный портфель исчез.
Одно окно кабинета было распахнуто настежь.
- Вот… следы крови… - воскликнул Эла и указал на промокательную бумагу, разостланную на письменном столе.
- Он порезал себе руку стеклом, - пояснил Смит, указывая на высаженное стекло, и поспешно выглянул в окно. Туман был настолько густой, что его попытки что-либо разглядеть кончились неудачей. На подоконнике он обнаружил легкую пожарную лестницу американского образца. Полицейские втащили ее в комнату и увидели, что лестница сделана из бамбуковых прутьев, скрепленных металлическими скрепами.
- И здесь имеются следы крови, - сказал Эла.
Смит вызвал полицейского и отдал ему приказ: дежурному инспектору со всеми имеющимися в его распоряжении людьми оцепить здание полицейского управления. Протелефонировать в соседний участок и вызвать всех дежурных. Сообщить всем участкам - в случае появления человека, поранившего руку, задержать его.
- У нас не особенно много шансов подобным образом изловить нашего приятеля, - заметил Смит и, взяв лупу, занялся исследованием пятна крови.
- Кто бы это мог быть? - осведомился Эла.
Смит указал на кровавый оттиск пальца.
- Это был Монтегю Феллок. И теперь ему станет известно то, о чем я менее всего хотел бы оповещать его.
- А именно?
Смит не сразу ответил на этот вопрос. Еще раз оглядев комнату, он мрачно заметил:
- Ему станет известно ровно столько же, сколько я знаю о нем. Но, быть может, на основании этого ему придет в голову, что мне известно о нем нечто большее. Впрочем, все покажет будущее.
Глава 3
СТРАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ МИЛЛИОНЕРА
Лондонцам выпала тяжелая ночь. Густой туман окутал город, словно покрывало, скрывающее лица мусульман. Он заволок улицы, лишил возможности передвижения, превратил переулки и боковые улицы в лабиринт. Особенно трудно было ориентироваться на площадях - туман не позволял видеть далее чем на метр, люди брели, медленно озираясь, словно очутились в каком-то причудливом призрачном мире.
Временами туман несколько рассеивался, чтобы затем снова сгустить свой покров. У Джолли-театра горело много сильных огней, рассеивающих туман. Сюда стремился тесный поток автомобилей. Машины казались исполинскими блестящими жуками, вынырнувшими откуда-то из мрака и снова исчезавшим под покровом тумана. К этому освещенному центру стремилось и множество пешеходов.
Среди этой толпы скользил проворный подросток с плутоватым живым лицом. Это был продавец газет, внимательно следивший за пассажирами подкатывавших к театру автомобилей.
Вдруг он стремительно бросился к мостовой и остановился около элегантной машины. Из нее вылез грузный мужчина и помог выйти молодой изящной женщине.
Лишь на одно мгновение привлекла внимание мальчика эта молодая женщина. Она была закутана в элегантное кремовое пальто, подчеркивавшее ее стройный стан. Большие голубые глаза были обрамлены пышными длинными ресницами.
Женщина звонко расхохоталась.
- Будь осторожна, тетя, - сказала она, помогая выйти из машины чопорной даме. - Эти лондонские туманы опасны.
Мальчуган оторвал взгляд от красавицы и вспомнил о поручении, возложенном на него. Он протиснулся к спутнику этих дам и обратился к нему.
- Не угодно ли газету, сэр?
Тот, к кому он обратился, сперва хотел было отказаться от газеты, но что-то в облике мальчика привлекло его внимание.
Пока он рылся в жилетном кармане в поисках мелочи, газетчик внимательно приглядывался к нему. Под широкополой шляпой виднелось энергичное, решительное лицо. Губы были плотно стиснуты, резкие морщины пролегли от носа к подбородку.
"Это он", - сказал самому себе мальчуган.
Молодая женщина расхохоталась, обратив внимание на интерес, проявленный ее спутником к газетам в этой необычной обстановке, и обратилась к молодому человеку, в это мгновение также покинувшему машину.
Улучив мгновение, когда внимание всех отвлеклось от пожилого господина, газетчик приблизился к нему и шепнул:
- Т. Б. С.
Мужчина побледнел и выронил монету, которую приготовил для мальчика.
Газетчик оглянулся по сторонам и, ловко подхватив монету, прошептал вторично:
- Т. Б. С.
- Здесь? - губы господина задрожали.
- Он установил наблюдение за театром. В театре находится большое количество сыщиков, - сообщил газетчик, радуясь тому, что ему удалось точно выполнить поручение.
И, возвращая господину уроненную им монету, он незаметно сунул ему записку.
Проделав все это, газетчик повернулся к молодой девушке, окинул ее взглядом, в котором сквозило хвастливое удовлетворение, и убежал.
Все это длилось не долее минуты. Прибывшее в театр общество направилось в одну из лож и вскоре внимало чудесным звукам увертюры.
- Я желала бы быть лондонским уличным мальчишкой, - задумчиво произнесла молодая девушка. - А вы не мечтаете о приключениях, Франк?
Франк Доутон многозначительно улыбнулся ей, и девушка зарделась румянцем.
- Нет, Дорис, я не мечтаю об этом, - ответил он.
Девушка рассмеялась и повела своими прекрасными плечами.
- Вы слишком откровенны и доверчивы для молодого журналиста, - сказала она, обращаясь к Франку. - Я готова сказать еще больше: вы слишком неискушенны и неопытны. Вам следовало бы быть более скрытным и более дипломатичным… Берите пример с нашего общего приятеля, графа Полтаво.
Услышав это имя, Франк нахмурился.
- Надеюсь, сегодня он не придет к нам? - спросил он, неприятно пораженный.
Дорис улыбнулась и ответила ему кивком головы.
- Право, не понимаю, что вы в нем нашли, - продолжал Франк, и в голосе его зазвучал упрек. - Я готов поспорить с вами, что этот парень - продувная штучка. Он очень ловок и увертлив, но я убежден в том, что он нехороший человек. Леди Динсмор, - обратился он к пожилой даме, - неужели и вам он также симпатичен?
- Лучше не спрашивайте об этом тетю Патрицию, - перебила его девушка. - Она полагает, что граф Полтаво - самый любезный и изысканный человек во всем Лондоне… Не отпирайся, тетя.
- Я и не собираюсь отпираться, потому что все это соответствует действительности. Граф Полтаво… - леди Динсмор замолчала, занявшись разглядыванием зрителей в лорнет. Напротив в ложе она увидела мерцание жемчужно-серого платья и женскую ручку в белой перчатке. Ложа была погружена во мрак, и она не смогла разглядеть, кто именно сидел против нее. - Граф Полтаво единственный интересный мужчина в Лондоне. Он - гений. - И она опустила лорнет. - Я всегда рада случаю побеседовать с ним. Он забавно рассказывает анекдоты, цитирует старика Талейрана и Лукулла, и при этом он так проницателен, так быстро определяет людей. Кажется, что для каждого человека у него имеется отдельная дощечка, на которую он наносит его особенности. И суждения его всегда в полном порядке, словно склянки со снадобьями в аптеке.
Дорис задумчиво кивнула головой.
- Я была бы не прочь однажды откупорить одну из этих склянок. Возможно, когда-нибудь я это и сделаю.
- Берегитесь, - насмешливо заметил Франк. - Я предполагаю, что каждая из этих склянок украшена тремя крестами и надписью "Яд".
Франк испытывал недовольство. За последнее время отношение к нему Дорис резко изменилось. Ранее она была его подругой, доверявшейся ему во всем, теперь он был свидетелем того, как она превратилась в чужого для него человека, едва ли не испытывавшего страх перед ним. Она посмеивалась над ним, подшучивала и, казалось, испытывала дьявольское удовлетворение от того, что ей удалось задеть его. Она смеялась над его откровенностью, искренностью и доверчивостью. Больнее всего задевали ее насмешки, когда он пытался в какой-нибудь форме выразить ей свое внимание. И как охотно признался бы он ей в охватившей его страсти.
Порой он погружался в мрачные мысли. Он думал об этом вкрадчивом графе, льстеце и притворщике, неожиданно оказавшимся его соперником, ослеплявшим окружающих изяществом своих манер и суждениями об искусстве и литературе.
Разве мог он, ничем не примечательный британец, рассчитывать на успех рядом с великолепным иностранцем? Оставалось только мечтать о том, что в одно прекрасное мгновение откроется подлинная, преступная сущность этого человека. Он хотел услышать мнение об иностранце опекуна Дорис.
- Мистер Фаррингтон, - обратился он к нему, - какого вы мнения… - но Франк неожиданно оборвал свою речь и вскочил оказать помощь собеседнику.
Фаррингтон поднялся со своего стула и покачнулся, словно испытал большую боль. Он побледнел, и на лице его выразилась мука.
- Дорис, - спросил он, - когда ты рассталась с леди Констанцией?
Девушка изумленно взглянула на него.
- Я сегодня не видела ее, она вчера поехала в Грет-Бредли, не так ли, тетя?
- Да, и, по-моему, это было весьма странно и не совсем вежливо по отношению к нам, - обиженно сказала тетка. - Она оставила своих гостей на произвол судьбы и в тумане умчалась на своей машине. Порой мне кажется, что леди Констанция слишком экстравагантна.
- Я был бы не прочь быть того же мнения, - мрачно заметил Фаррингтон. Затем он обратился к Доутону: - Попрошу вас уделить внимание Дорис, я совсем забыл о том, что условился кое-кого повидать.
И поманив Франка чуть заметным движением руки, он покинул вместе с ним ложу.
- Вам удалось что-либо обнаружить? - спросил Фаррингтон, оставшись наедине с журналистом.
- В каком отношении? - спросил невинно Франк.
На губах Фаррингтона заиграла ироническая улыбка.
- Пожалуй, вы недостаточно наблюдательны для молодого человека, занявшегося столь важными изысканиями.
- Ах, вы говорите о деле Толлингтона! Нет, до сих пор мне не удалось что-либо выяснить, и я полагаю, что не в моих возможностях разыгрывать из себя сыщика и выслеживать людей. Я могу писать неплохие новеллы, но не гожусь для роли сыщика. С вашей стороны очень любезно, что вы поручили мне…
- Не говорите глупостей, - перебил его Фаррингтон. - Это не любезность, я действовал в своих собственных интересах. Где-то в стране находится наследник миллионов Толлингтона. Я являюсь одним из кураторов по этому наследству и заинтересован в том, чтобы поскорее избавиться от возложенной на меня ответственности и разыскать наследника. Вы знаете, что я выплачу тому, кто доставит мне наследника, несколько тысяч фунтов. - Он взглянул на часы. - Но я хочу переговорить с вами о следующем: речь идет о Дорис.
Они находились в небольшом коридорчике, примыкающем к ложе, и Франк подивился тому, что Фаррингтон выбрал столь неудобное время и место для разговора с ним на такую интимную тему. Он был очень благодарен миллионеру за оказанное ему доверие, несмотря на то, что задача отыскания наследников толлингтонского богатства была не менее трудна, чем попытка отыскать иголку в стоге сена. Но он принял это поручение, так как оно давало возможность чаще видеться с Дорис.