Фер де ланс (Острие копья) - Рекс Стаут 12 стр.


- И я тоже. Это был не вопрос, а просто замечание, не относящееся к делу. Мой вопрос к вам будет следующим: расскажите, что произошло у стартовой метки в воскресенье в полдень. Вам, очевидно, уже приходилось отвечать на этот вопрос?

- Да, дважды. Один раз сыщику, кажется, его звали Корбетт, и второй раз - мистеру Андерсону.

- Следовательно, ответ вы знаете наизусть. Не повторите ли вы мне его в третий раз?

Держа стакан в руке, я слушал его, не прерывая. Я не вынул блокнот, ибо у меня уже была запись показаний Ларри Барстоу, теперь моей задачей было проверить, насколько их рассказы совпадают. Мануэль Кимболл излагал всё чётко и обстоятельно. Когда он закончил, вопросов у меня, по сути, не было. Оставалось уточнить один или два факта, для меня неясные, особенно один, не совпадающий с рассказом Ларри. Мануэль сказал, что мистер Барстоу, после того как воскликнул, что его укусила оса, бросил клюшку на землю, и паренёк, обслуживающий его, подобрал её. Ларри же утверждал, что отец, расстегивая сорочку, продолжал в другой руке держать клюшку. Мануэль был уверен, что он прав, но не настаивал, раз Ларри так сказал. Это было не так уж важно, а главное было то, что клюшка снова оказалась в сумке вместе с другими. В остальном рассказы Ларри и Мануэля совпадали.

Вдохновлённый тем, что хозяин велел принести ещё по стаканчику виски с содовой, я не торопил беседу, мой собеседник тоже ничего не имел против. Из его рассказов я узнал, что его отец имеет брокерскую контору в Нью-Йорке на Перл-стрит и ежедневно ездит на работу в город. Сам Мануэль тоже собирался основать собственное дело, построив завод по выпуску спортивных самолётов. Он считал себя опытным пилотом и около года работал на заводах в Буффало. Отец, хотя и сомневался в его задумке и скептически относился к увлечению самолётами, готов был ссудить ему необходимую сумму. Мануэль считал, что у Ларри Барстоу настоящий талант дизайнера, и надеялся уговорить его войти с ним в долю.

- Конечно, Ларри сейчас не в том состоянии, чтобы можно было вести с ним разговоры об этом, но я не тороплюсь. Внезапная смерть отца, а потом это вскрытие и столь неожиданные его результаты… Кстати, мистер Гудвин, все продолжают теряться в догадках, как мистер Ниро Вулф - это ведь он, если я не ошибаюсь? - мог предугадать результаты вплоть до поразительных деталей. Хотя Андерсон, окружной прокурор, намекает на свои источники информации. Он сказал мне это не далее как вчера, сидя вот в этом кресле, в котором сейчас сидите вы. Но правда более или менее всем уже известна. В клубе "Зелёные луга" позавчера были лишь две темы разговора: кто убил Барстоу и как Ниро Вулф узнал, что это убийство. Что вы намерены делать дальше? В один драматический момент дать ответ на оба вопроса?

- Вполне возможно. Во всяком случае, я надеюсь. Однако мы не будем менять ответы, как вы вопросы, местами и не дадим ответ на второй вопрос раньше, чем на первый. Нет, спасибо, мне больше не надо. Ещё одна порция вашего изысканного коктейля, и теперь уже я буду отвечать на все ваши вопросы.

- В таком случае, прошу вас, выпейте ещё стаканчик. Конечно, как и все, я тоже любопытен. Ниро Вулф, должно быть, необыкновенный человек.

- Что ж, могу вам о нём рассказать, - сказал я и, запрокинув голову, выпил очередную порцию виски с содовой, почувствовав, как вместе с последними каплями в горло скользнули приятно холодящие льдинки. Допив, вместе с пустым стаканом я опустил и свой неумеренно задранный подбородок. Это была одна из моих маленьких хитростей. Я заметил, как Мануэль с любопытством наблюдает за мной, но он уже предупредил меня, что его распирает любопытство. - Отрицать, что Ниро Вулф необыкновенный человек, так же неразумно, как утверждать, что Наполеон тянет лишь на старшего сержанта. Мне жаль, что я не могу рассказать вам о всех его хитростях и секретах. За то мне и платят, чтобы держал язык за зубами. Кстати, который час? - Я взглянул на свои часы. - Время обеда, мистер Кимболл. Вы были весьма любезны, и я вам признателен, и, разумеется, Ниро Вулф тоже.

- Всегда к вашим услугам. Если вы из-за меня, то не стоит торопиться. Отца к обеду не будет, а я не люблю обедать один. Позже пообедаю в клубе.

- Ваш отец не приедет к обеду? Какая досада. Я собирался перекусить где-нибудь поблизости в Плезантвилле или Уайт-Плейнс, а потом снова заехать сюда и поговорить с ним. У меня просьба: предупредите его, что я заеду.

- Сожалею.

- Его не будет вечером?

- Не будет. На прошлой неделе он уехал по делам в Чикаго. Это огорчило не только вас, но и мистера Андерсона. Он и его сыщик чуть не каждый день присылают отцу депеши. Не знаю зачем. Ведь он, в сущности, едва был знаком с Барстоу. Не думаю, что их телеграммы заставят отца вернуться прежде, чем он закончит свои дела. Он у меня такой, должен всё довести до конца.

- Когда же вы ждёте его?

- Не знаю. Уезжая, он сказал, что не ранее пятнадцатого июня.

- Да, досадно. Это всего лишь формальность, но каждый сыщик обязан переговорить с каждым из вашей четвёрки. Но раз вы не можете помочь мне повидаться с вашим отцом, может, вы окажете мне другую услугу? Это тоже простая формальность. Скажите, где вы были вечером в понедельник, пятого июня, между семью вечера и двенадцатью ночи? Накануне похорон Барстоу? Вы на них присутствовали?

Мануэль Кимболл смотрел на меня так, будто силился что-то вспомнить.

- Я был на похоронах, - наконец сказал он. - Это было во вторник. Сегодня ровно неделя. Да, кажется, неделя. Скиннер должен помнить. В это время пятого июня я витал в облаках.

- В облаках?

Он кивнул.

- Я отрабатывал технику взлёта и посадки в ночных условиях. Пару раз я проделал это в мае, а потом повторил в понедельник. Скиннер вам подтвердит. Он мне помогал, а потом ждал, когда я вернусь, и следил, чтобы посадочные огни были в порядке. Полёты ночью - это совсем другое дело, чем днём.

- Когда вы поднялись в воздух?

- Около шести вечера. Разумеется, до девяти часов было ещё светло, но я хотел начать задолго до заката.

- Вы летали один?

- Совершенно один, - с улыбкой ответил Мануэль, но, как мне показалось, глаза его не улыбались. - Должен сказать, мистер Гудвин, что я достаточно терпелив. Но какое, чёрт побери, вам дело до моих тренировок в понедельник вечером или в какое-либо другое время? Если бы не моё любопытство, я уже давно рассердился бы. Вам не кажется?

- Согласен, - улыбнулся я. - Я на вашем месте давно бы рассердился. И тем не менее премного вам обязан. Что поделаешь, служба, мистер Кимболл, проклятые формальности. - Я встал и отряхнул брюки. - Благодарю вас, я очень признателен. Полагаю, летать ночью куда приятней, чем днём.

Он тоже поднялся, держась так же вежливо.

- Да, приятней. Не стоит благодарить. Теперь я буду знаменит в окрестностях тем, что имел беседу с человеком от самого Ниро Вулфа.

Он позвонил толстому дворецкому, чтобы тот принёс мою шляпу.

Полчаса спустя на поворотах шоссе Бронкс-Ривер я всё ещё размышлял над обстоятельствами этой беседы. Учитывая, что между Кимболлом-младшим, Барстоу и клюшкой не было прямой связи, Мануэль, видимо, не выходил у меня из головы лишь потому, что странным образом действовал мне на нервы. А Вулф ещё говорит, что я не способен оценить явление, когда оно передо мной. В следующий раз, как только он мне это скажет, я напомню ему о своих предчувствиях относительно Мануэля Кимболла, твёрдо решил я. Разумеется, это будет в том случае, если окажется, что именно он убил Барстоу, а такое представлялось мне маловероятным.

Когда в половине девятого вечера я приехал домой, Вулф уже отужинал. По дороге я позвонил, что еду, и Фриц приготовил мне запеченную в духовке камбалу с его знаменитым горячим соусом из лучших сортов сыра, зелёный салат, помидоры и стакан вкусного охлаждённого молока. Учитывая скудный ланч в поместье Барстоу и поздний час, я не считал свой ужин чрезмерным и быстро справился с ним. По этому поводу Фриц заметил, что мне на пользу заниматься делом.

- Ты прав, Фриц, чёрт побери. Что бы вы все делали, если бы не я?

Он хихикнул. Фриц единственный человек, чьё хихиканье не позволяет усомниться, что оно к месту.

Вулф был в кабинете. Он сидел в кресле и охотился на мух. Он их терпеть не может; они чувствуют это и редко залетают в его кабинет, но две всё же умудрились и кружили теперь над столом. Несмотря на свою нелюбовь к мухам он никогда их не убивает. Он говорит, что хотя живая муха может довести его до белого каления, мёртвая своим недостойным видом оскорбляет таинство смерти, что во сто крат хуже. Я полагаю, его просто мутит от вида раздавленной мухи. Итак, он сидел в кресле с мухобойкой в руках и проверял, как близко он может подкрасться к мухе, прежде чем та опомнится и улетит. Когда я вошёл, он передал мне мухобойку и предоставил полную свободу расправиться с мухой и бросить её в корзинку для бумаг.

- Спасибо, - сказал он, когда я провёл экзекуцию. - Эти несносные создания даже заставили меня забыть о том, что на дендробиум хлоростеле появились два новых бутона.

- Неужели?

Он довольно кивнул.

- На той, что стоит на солнце. Остальные убраны в тень.

- Для Хорстмана? Подарок?

- Да. Ну, так кто убил Барстоу?

Я улыбнулся.

- Дайте мне шанс. Имя я вам пока не назову, но постараюсь вспомнить…

- Надо было записать. Нет, зажги лампу у себя на столе. Так будет лучше. Ты хорошо поужинал? Ну, я слушаю.

Мой доклад был так себе: я не мог им гордиться, но и стыдиться причин не было. Вулф почти не перебивал меня, он сидел в той позе, в какой он обычно сидит, когда слушает мои подробные донесения, - откинувшись на спинку кресла, уткнувшись подбородком в грудь, положив локти на подлокотники кресла и сплетя пальцы покоящихся на животе рук. Глаза его были полузакрыты, но я постоянно чувствовал на себе его взгляд. Однажды, на середине, он прервал меня, чтобы попросить Фрица принести пиво. Поставив стакан и две бутылки с пивом на край стола, он принял прежнюю позу. Когда я закончил свой рассказ, была уже полночь. Вулф тяжело вздохнул. Я пошёл в кухню, чтобы принести себе стакан молока. Когда я вернулся, он в задумчивости тянул себя за ухо. Вид у него был сонный.

- Возможно, у тебя сложилось какое-то впечатление, - промолвил он.

- Весьма смутное. Миссис Барстоу слегка не в себе. Она могла убить мужа или не могла, но то, что она не убивала Карло Маттеи, совершенно точно. О мисс Барстоу вы сами можете судить, по-моему, это исключается. То же самое я могу сказать о её брате. Я имею в виду убийство Маттеи. У него крепкое алиби на пятое июня, ни единой зацепки. Доктор Брэдфорд представляет интерес, и мне хотелось бы с ним встретиться. Что касается Мануэля Кимболла, то, мне кажется, у него не было возможности убить Барстоу, но на своём самолёте он может далеко залететь, выше ангелов Господних.

- Почему? Он жесток? Циничен? Глаза бегают?

- Нет. Но вспомните его имя. И потом, он действует мне на нервы. Он похож на испанца. Не понимаю, при чем здесь фамилия Кимболл?

- Ты же не видел его отца.

- Очевидно, плохая весть, что пропала сумка с клюшками, расстроила меня так, что я ко всему придираюсь.

- Плохая весть? Почему плохая?

- Как почему? Мы собирались пропустить через сито всех членов загородного гольф-клуба, а теперь к ним надо прибавить всех, кто побывал в доме Барстоу в университетском городке в последние девять месяцев.

- Господь с тобой, Арчи! Ни в коем случае. Ни один из известных змеиных ядов, соприкоснувшись с воздухом - а это неизбежно, когда его наносят на иглу, - не может сохранить более двух-трех дней, а то и нескольких часов, способность убить человека таким образом, каким был убит Барстоу. Главное, знать, какой яд.

Я с удовольствием смотрел на него.

- Это уже что-то. Что ещё вы вычитали за это время?

- Мало интересного, в основном ненужное. Так что история с сумкой для клюшек не такая уж плохая новость. Последующее её исчезновение интересует нас лишь относительно, потому что нужной нам клюшки в сумке Барстоу никогда не было. Но нас интересует, кто повинен в исчезновении сумки и почему она исчезла.

- Да, конечно! Но вспомните, кто пришёл к вам, чтобы попросить отказаться от награждения и почему. Нам уже известно, что в этой семейке имеются люди со странными идеями.

Вулф погрозил мне пальцем.

- По целой фразе куда легче определить стиль, чем по одному слову. Но, во всяком случае, исчезновение сумки с клюшками со сцены - это прямой и дерзкий вызов, а визит в этот кабинет - поступок пусть и смелый, но продиктованный отчаянием.

- Врачи всё знают о змеиных ядах? - спросил я.

- Да. Этот, как его, доктор Брэдфорд, он ведёт себя довольно откровенно. Мне трижды было сказано сегодня, что он занят и подойти к телефону не может. Похоже, что так будет и дальше. Ты намерен завтра продолжить?

Я кивнул.

- Сначала в загородный клуб, затем к следователю, ведущему дело, потом вернусь в город и навещу доктора Брэдфорда в его приёмной. Жаль, старший Кимболл в отъезде. Мне хотелось бы покончить с этой четвёркой. Как вы думаете, захочет Сол Пензер съездить в Чикаго?

- Это обойдётся в сто долларов.

- Что ж, не такой уж большой кусок от куша в пятьдесят тысяч.

Вулф осуждающе покачал головой.

- Ты любишь транжирить деньги, Арчи. И чаще всего понапрасну. Давай лучше поищем убийцу на расстоянии пригородного сообщения.

- Хорошо. - Я встал и потянулся. - Спокойной ночи, сэр.

- Спокойной ночи, Арчи.

Глава 11

На шоссе была точка, откуда хорошо были видны окрестности клуба "Зелёные луга", но с порядочного расстояния. Чтобы добраться оттуда до клуба, надо было свернуть с шоссе в рощу, а из неё по петляющей дороге обогнуть ложбину. Вблизи клуба тоже была роща на вершине небольшого холма. По одну сторону её располагались теннисные корты и плавательный бассейн, а по другую - поля для гольфа, усеянные стартовыми метками, лунками разных форм и величины, а между ними - зелёный ковер бесчисленных лужаек. В клубе было два поля по восемнадцать лунок. Четвёрка Барстоу - Кимболл играла на северном, самом длинном поле.

Когда я приехал, тренера, обедавшего в понедельник у Вулфа, ещё не было, его ждали к одиннадцати. Единственное, на что я мог сослаться, был вчерашний звонок Ларри Барстоу главному управляющему. Тот был со мной любезен и проводил к человеку, ведающему обслуживанием игроков на поле. Подростков, которые меня интересовали, как мне сказали, в это время не бывает, ибо занятия в школах ещё не закончились, и в будние дни они редко сюда заходят в эти часы. Те двое, что были, находились на поле. Я проторчал там около часа, пытаясь найти кого-нибудь, заслуживающего быть записанным в мой блокнот. То, что я уже получил здесь, было, в сущности, ненужной информацией, поэтому я сел в свой родстер и отправился в Уайт-Плейнс.

Кабинет следователя находился в том же здании, что и служба прокурора Андерсона. Я вспомнил, как неделю назад безуспешно пытался заключить здесь пари на деньги Вулфа. Поэтому, подойдя к двери с табличкой "Окружной прокурор", я не удержался и скорчил рожу. Следователя на месте не было, но в его кабинете, к счастью, оказался врач, производивший вскрытие. Он подписывал бумаги. Перед тем как выехать сюда, я позвонил Саре Барстоу, поэтому доктор, узнав, кто я, подтвердил, что Лоуренс Барстоу предупредил его о моём визите к следователю и представил меня как доверенное лицо семьи. Про себя я с удовлетворением подумал, что пока это всё закончится, может статься так, что заносчивый Ларри скоро будет накачивать мне спустившие шины.

Однако с доктором я вытянул пустой билет. Он не сообщил мне ничего нового, чего бы я уже не знал из газет, зато порадовал кучей медицинских терминов, которые не решилась бы напечатать ни одна газета, опасаясь забастовки наборщиков. Я ничего не имею против профессиональной терминологии, потому что без этого не обойтись, но пространные объяснения врача с успехом можно было свести к короткому заключению: о яде ничего определённого не известно, ибо ни в одной из лабораторий анализы не дали ответа. Срезы тканей были направлены также в Нью-Йоркскую лабораторию, но ответа пока нет. Игла как вещественное доказательство находится у прокурора округа, и её предполагают исследовать в другом месте.

- Во всяком случае, - уточнил я, - можно с определённостью сказать, что он умер не от старости или какой-то болезни. А можно ли с той же уверенностью сказать, что он был отравлен, то есть умер насильственной смертью?

Доктор утвердительно кивнул.

- Да, с абсолютной уверенностью. Смерть от сильнодействующего яда. Гемолиз…

- Хорошо. А что вы скажете о враче, давшем в данном случае заключение о смерти в результате коронарного тромбоза?

Доктор выпрямился и застыл, словно его хватил столбняк.

- Я не уполномочен делать какие-либо заключения, мистер Гудвин.

- Я не прошу вас их делать, меня интересует ваше собственное мнение.

- У меня его нет.

- Вы хотите сказать, что оно у вас есть, но вы с ним ни за что не расстанетесь и оставите при себе как память о нашей встрече. Ну, ладно. Всё равно спасибо.

Покидая здание суда, я было подумал, не заглянуть ли ради шутки к адвокату Дервину и попросить ли у него телефон его приятеля Бена Кука. Но моя голова была занята делами поважнее. Когда я наконец снова добрался до клуба "Зелёные луга", было уже за полдень, и я начал подозревать, что день будет неудачным до конца, если мне не повезёт и я не встречусь с доктором Брэдфордом.

Мальчишки, подносчики мячей, вернулись с поля, и мастер представил их мне. Мы быстро договорились: я предложил им бутерброды, бананы и мороженое с пивом, если они посидят со мной где-нибудь в тенёчке. Там и перекусим и попьём пивка. Разумеется, я не оплачу им потерянное время. Они согласились, мы раздобыли еду и нашли подходящее тенистое дерево.

Один из парнишек, худенький, бледный, с русыми волосами, чаще других обслуживал Мануэля Кимболла, а другой был подносчиком мячей у Питера Оливера Барстоу. Это был коренастый, с шустрыми глазами и веснушчатым лицом мальчуган, которого звали Майк Аллен. Мы устраивались под деревом и ещё не приступили к еде, как он вдруг сказал:

- Знаете, мистер, нам не платят.

- Что ты хочешь сказать? Что вы работаете бесплатно?

- Нам не платят, когда мы не на поле. Так что никакого потерянного времени у нас нет. Мы всё равно сейчас не работаем.

- Неужели? Что-то ты слишком честен. Будешь так продолжать, место в банке тебе обеспечено. Ну-ка, ешь свой сандвич!

Назад Дальше