(Господи, - подумал в этом месте мистер Читтервик, - все становится чрезвычайно запутано и сложно. Но для такого изощренного ума…)
4) Весь задуманный план должен был не только вызвать смерть мисс Синклер и майора Синклера, но и, прежде всего, обеспечить безопасность для самого убийцы. Можно было бы сказать, что девиз убийцы "Безопасность превыше всего", и если бы мисс Синклер нельзя было бы отравить так, чтобы убийце совершенно не угрожало разоблачение (или ему казалось бы, что оно угрожает), он бы обязательно отказался от своего замысла. Значит, надо установить, каким образом пузырек мог быть вложен в руку мисс Синклер так, что на убийцу не должно было упасть ни малейшего подозрения. Да, здесь мог бы помочь сообщник, но у нас есть свидетельство, что не только никто не приближался к мисс Синклер, но, насколько я могу судить, убийца очень осторожен и никогда бы никому не доверился. Таким образом, посредничество сообщника исключено совершенно. Если бы убийцей был я, то я был бы очень доволен развитием событий до своего ухода из зала, а пузырек бы считал своим козырем, который следует разыграть только, если обстоятельства это позволяют, при условии абсолютной безопасности для самого себя. То, что обстоятельства это позволили, могло бы, очевидно, помочь установить: а) каковы были эти обстоятельства и б) каким образом эта чрезвычайно трудная задача была решена.
5) Мотивы, которыми руководствовался убийца в настоящее время неясны, но их можно было бы определить, проанализировав, кому были бы выгодны обе смерти: мисс Синклер и майора Синклера.
6) Учитывая остроумный способ, которым майор Синклер был лишен возможности доказать свое алиби, можно предположить, что убийца позаботился и об алиби для себя. Мы должны быть готовы к тому, что оно у него есть, и очень веское, и это алиби надо будет свести к нулю.
7) Можно ожидать, что убийца будет яростно защищать майора Синклера и к любому, кто проявляет такую яростную убежденность и чьи физические характеристики приблизительно соответствуют тому, что нам известно об убийце, должно отнестись с величайшим подозрением.
Неясные пункты, требующие объяснения:
1) Почему мисс Синклер предложила встретиться в "Пиккадилли-Палас"?
2) Каким образом произошло отравление?
3) Каким образом были получены на пузырьке отпечатки пальцев майора Синклера?
4) Каким образом пузырек оказался в руке мисс Синклер?
5) Почему мисс Гуль прибегает к маскировке?
"Да, довольно полезное резюме, - пробормотал мистер Читтервик и снова перечитал его с начала до конца. - Да, все это, несомненно, правда, пробормотал мистер Читтервик по прошествии пяти минут, - но трудно доказать, что это правда, вот в чем суть. Господи помилуй, какое же извращенное создание, этот убийца".
Мистер Читтервик печально покачал головой при мысли о подобной извращенности, затем сложил исписанные листки в аккуратную стопку, перегнул ее пополам и, солидно шагая, унес с собой в спальню.
Глава 12
Небольшое детективное расследование
После долгого раздумья в предутренние часы мистер Читтервик решил ничего не говорить Джудит и Маусу о том, что ему, по-видимому, удалось решить задачу. Правильность решения еще надо было дополнительно проверить, и мистер Читтервик не хотел преждевременно оповещать их, чтобы не вызывать напрасные надежды, которые могут рухнуть. Поэтому, хотя он чувствовал себя немного виноватым, особенно перед Маусом, он решил сохранить во тьме своего сознания внезапно посетившее его свыше откровение.
По этой причине на следующее утро он вел себя необыкновенно хитроумно. Во время завтрака он сказал с небрежным видом, что ему нужно прояснить кое-какие подробности - в порядке обычной рутинной работы сыщика-любителя и он не вернется с ними в Дорсетшир, тем самым дав понять, что больше нет никаких дел, которые могли бы задержать остальных в Лондоне. Маус с живостью предложил свою помощь. Мисс Читтервик, которая, вопреки многолетнему обыкновению, тоже вышла к завтраку, ворчливо и несколько раз предлагала Маусу и Джудит остаться еще на ночь, причем ее приглашения становились раз от разу все настойчивее, однако мистер Читтервик, нуждавшийся в свободе ума и очень беспокоившийся, как бы не проговориться, если гости останутся, очень деликатно выпроводил их, лицемерно пообещав сразу же вернуться в Дорсетшир, как только он узнает что-нибудь важное.
Однако перед их отъездом он ознакомил Джудит и Мауса со своим резюме, из чувства элементарной справедливости, а также из любопытства, не придет ли кто-нибудь из них к тем же предположительным выводам, что и он. Оба прочли резюме с интересом и дружно подтвердили, что это замечательный документ и он, очевидно, очень поможет в их дальнейших разысканиях. Однако, несмотря на то что они довольно долго высказывались по некоторым пунктам, никто как будто не заметил те частности, которые так поразили мистера Читтервика.
Остаток утра проницательный сыщик занимался этими самыми "рутинными" делами. Надо было повидаться с Морсби и деликатно, чтобы не вызвать подозрений, расспросить его о пузырьке, обнаруженном в руке мертвой женщины. Результат был в высшей степени удовлетворителен. Морсби совсем ничего не заподозрил, только все подшучивал над сыщиком-любителем. По-видимому, его искренне забавляла мысль, что мистер Читтервик выступает в роли самостоятельного детектива, и поэтому был готов поделиться любой информацией, если это даст ему, Морсби, лишнюю возможность повеселиться от души. По-видимому, старший инспектор относился теперь к мистеру Читтервику не только как к подвизающемуся на арене любимцу публики, но как к питомцу, выполняющему самый забавный трюк. И способности питомца вызывали у мистера Морсби просто восторг.
Мистер Читтервик только лучезарно улыбался при мысли о таком отношении. Он совершенно ничего не имел против того, в каком качестве его способности воспринимает Морсби, так как старший инспектор убежденно его заверил, что врач из полиции категорически отверг возможность самоубийства и что пузырек несомненно был кем-то вложен в руку мисс Синклер, когда она уже потеряла сознание и поэтому никак не могла взять его сама. Морсби также очень любезно подтвердил, и в самых сильных выражениях (между смешками), что его свидетели, число которых возросло до шести, так как ему удалось найти еще двух очевидцев, сидевших за другим столиком, готовы поклясться своей бессмертной душой, что никто из "душ", еще пребывающих на земле не приближался к столику мисс Синклер в отрезок времени между уходом из зала рыжеволосого мужчины и возвращением в зал мистера Читтервика.
Мистер Читтервик поразился тому, что связь между этими двумя фактами и совершенно очевидный вывод, который так и напрашивался и который противоречил представлению о сути дела, каким-то чудесным образом остается неявным для старшего инспектора. Мистер Читтервик уже позабыл о том, что и сам несколько часов назад тоже не замечал одной чрезвычайно важной подробности.
Если бы мистер Читтервик располагал временем, он бы мог удивиться появлению целых шести свидетелей, которые все готовы клятвенно засвидетельствовать такое ничтожное обстоятельство, случившееся много недель назад. Несомненно, все они были совершенно правы, выказывая подобную готовность, но, в таком случае, каким же завидным умением подмечать малейшую подробность отличались эти удивительные люди. Они, конечно, принадлежали к тому самому племени двуногих, которыми кишат дома, имеющие одну общую стену, и делают несчастными обитателей смежной половины. Никогда и никто из этих бедолаг не может высунуть свой невинный нос из передней двери, или двери черного хода, за садовую решетку или из французского окна, чтобы другой нос не расплющился бы о стекло точно такого же окна и пронзительный взгляд не начал бы жадно отслеживать каждое движение жертвы. Никогда обладатели этих пронзительных глаз не могут пройти мимо вашей передней двери или двери в сад, чтобы не зыркнуть на чужие окна в надежде осквернить скромность занавесок и посягнуть на все тайны, которые могут скрываться в комнатах. Отвратное племя.
Однако мистер Читтервик, у которого не было опыта проживания в такой "двушке", невинно восхищался любителями за всеми наблюдать.
Близкое знакомство с преступлениями иногда укрепляет дух человека. Наверное, впервые за все время совместного проживания с тетушкой мистер Читтервик не попросил у нее разрешения отсутствовать во время приема пищи. Он просто и спокойно, не понимая всей грандиозности своего поступка, объявил, что не вернется домой к ленчу. Мисс Читтервик, покоренная близким знакомством племянника с великими мира сего, кротко приняла его слова к сведению.
Закончив разговор с Морсби, мистер Читтервик с чувством исполненного долга отправился, вместе со своими забавными, по мнению старшего инспектора, способностями на ленч в "Пиккадилли-Палас", так как у него были там еще кое-какие дела, Поглотив в огромной столовой солидную порцию еды (включающую жаренного цыпленка и салат) за смешную сумму в два шиллинга, мистер Читтервик перешел в Зал для ленча и уселся за тот самый столик, за которым мисс Синклер встретила свою смерть. То было продиктовано не болезненной тягой к мрачному и зловещему, которая заставляет в высшей степени респектабельных граждан часами глазеть на неказистый фасад дома, где произошло отвратительное убийство. Нет, просто он хотел залучить официантку, которая подавала мисс Синклер кофе в тот злополучный день.
Мистеру Читтервику повезло. Время от времени выглядывая из своего укрытия, официантка опознала в нем коллегу-свидетеля. Их товарищество в полицейском участке заставило ее уделить мистеру Читтервику внимание, коим бы она никогда не удостоила любого другого посетителя. Она подошла, чтобы обслужить его без задержки. Она даже закрепила знакомство, обратившись к нему по имени. А надо учесть, что официантки в "Пиккадилли-Палас" удостаивают благожелательного внимания только самых избранных из смертных, не говоря уж о том, что никого и никогда не называют по имени.
- Добрый день, мистер Читтервик, - сказала она вкрадчивым, заговорщическим тоном. - Что вам принести?
По тону ее голоса можно было вообразить, что она и мистер Читтервик были главными участниками убийства, а не полезными орудиями информации, необходимой для его раскрытия, такой мистический характер носило их взаимопонимание.
Мистер Читтервик объявил, что жаждет кофе. Официантка величественно кивнула, словно чашка этого черно-траурного напитка была единственным объектом, соответствующим атмосфере их встречи, и неспешно удалилась за получением его, не обращая внимания на призывные жесты, клики и кривые улыбки других жаждущих посетителей, сидевших за ее столиками.
Мистер Читтервик воспользовался случаем хорошенько запомнить ее внешность. Хотя он уже видел ее и даже перемолвился несколькими словами в полицейском участке, волнение, которое он тогда испытывал, было настолько сильным, что он уже через минуту после встречи не мог бы сказать, какие у нее волосы - золотистые, каштановые или зеленые, цвета молодого горошка, и представление, которое он составил о ней после опроса в полиции и на муниципальном суде, было самое приблизительное. Теперь же он тщательно рассмотрел официантку и отметил, что она не очень молода, по крайней мере, ей года тридцать два или три, лицо у нее некрасивое, волосы бесцветные, в кудряшках, тонкогубый рот и водянистые голубые глаза.
Кофе был доставлен удивительно быстро, и официантка, помедлив, спросила с должной серьезностью и не обращая внимания на пощелкивания пальцев вокруг:
- Пришли еще раз взглянуть на это место, мистер Читтервик?
- В сущности, - ответил мистер Читтервик, - я пришел повидаться с вами. Нет ли здесь укромного местечка, где мы могли бы переговорить?
- Да, мы должны поговорить, - одобрила его предложение официантка. - У нас здесь полно таких местечек, но вы сначала хотите выпить кофе, мистер Читтервик?
- Это как вам будет удобно, - подстроился к ней мистер Читтервик.
Официантка с отвращением оглянулась на стремящихся завладеть ее вниманием призывными щелчками пальцев.
- Наверное, придется сначала кого-нибудь обслужить, - вздохнула она, - вы только их послушайте! Ни минуты покоя не дают девушке, такие вот люди. Ладно, ладно. - обратилась она к седовласому сельскому священнику, щелкавшему пальцами с особенной выразительностью. - Я ведь тут, правда? Ну, чего вам?
И она с достоинством удалилась под градом заказов. Мистер Читтервик ощутил чувство превосходства, словно королевский фаворит в толпе менее значительных придворных. Некоторые избранные из "щелкунов" были удовлетворены, и, выпив кофе, мистер Читтервик вышел за официанткой из Зала. Они миновали несколько коридоров и оказались в очень большой комнате, которая, по словам официантки, предназначалась для частных обедов, но сегодня она свободна и здесь их никто не побеспокоит. Официантка рухнула на стул и взмахом руки любезно предложила мистеру Читтервику последовать ее примеру, заметив, что им нет нужды торопиться, так как одна из девушек обещала на некоторое время ее подменить и приглядывать за ее столиками. Важный вид, с которым она это сообщила, свидетельствовал о росте уважения к ней среди официантской общины после того, как она стала участницей трагедии.
- Спасибо, спасибо, - пробормотал мистер Читтервик, опускаясь на указанный стул. - Извините, вот только посмотрю. О да. Вот о чем я хотел вас спросить: вы не помните, мисс Синклер, та несчастная дама, которую отравили, или человек, сидевший с ней за столиком, не заказывали еще чего-нибудь, кроме двух чашек кофе?
- Еще что-нибудь? Нет, не заказывали. Ой, мистер Читтервик, какой ужас, а? Подумать только, человек сидит рядом, а потом, как ни в чем не бывало, сыплет в вашу чашку яд. Знаете, я несколько ночей глаза не могла сомкнуть после всего этого, все думала. И как я буду давать показания. Да уж! В муниципальном суде неприятно было, правда? Но…
- Вы совершенно уверены, - упорствовал мистер Читтервик, - что никто из них не заказывал ничего, вроде, например, ликера?
- Ничего. Я бы сразу об этом узнала. Господи боже мой, если бы я могла только представить, что вот они сидят там, а…
- Но может быть, их обслужил кто-нибудь из других официанток?
- Если бы кто-нибудь из девушек им чего подал, я бы в момент узнала, когда стало известно, что случилось. Нет, мистер Читтервик, можете мне поверить, они не заказывали ничего, кроме кофе, а он взял да и бросил туда яд. Господи, спаси и сохрани, если я когда-нибудь думала, что буду замешана в…
И она довольно долго излагала, чего она никогда не думала и не предполагала.
Мистер Читтервик дождался первой паузы и задал следующий вопрос.
- Значит, они ничего не заказывали, но, может быть, вспомните, вы убирали что-нибудь со столика, кроме чашки, из которой пил мужчина? Он ничего вас не просил еще убрать?
- Нет, там была только чашка, и все. Он мне кивнул, вот так, и…
- А когда он ушел, вы тоже ничего не убирали: может, там был пустой пузырек из-под лекарства или еще что-нибудь в этом роде? Даже - листок бумаги?
- А почему вы считаете, что я что-то убрала? - спросила, явно заподозрив плохое, официантка. - Я рассказала в полиции все, что делала, и не один раз, и не понимаю, почему вы считаете, будто я что-то утаила.
- У меня и в мыслях такого нет, - поспешно заверил ее мистер Читтервик. Да, господи помилуй, совсем наоборот. Я совершенно уверен, вы рассказали обо всем, что запомнили, точно так же, как я. Я хочу лишь узнать, может, был еще какой-нибудь пустяк: например, вы проходили мимо столика и с него упал листок, а вы его подняли, или на полу валялся клочок бумаги, когда вы проходили мимо, но вы об этом забыли тогда сказать и теперь вот вспомнили. Уверяю, со мной было то же самое, после опроса в полиции я вспомнил о каких-то мелочах, это ведь вполне естественно.
- А почему вы хотите об этом узнать? - спросила официантка, все еще несколько подозрительно.
Мистер Читтервик напустил на себя конфиденциальный вид:
- Понимаете, дело вот в чем. Появились сомнения относительно того, что яд, которым отравилась мисс Синклер, был в чашке.
- Но врач же сказал, что от чашки пахло ядом. Я слышала, как он это говорил во время вскрытия.
- Да, конечно, но в том-то все и дело. Возникло подозрение, что чашка возможно является ловушкой, которую убийца придумал, желая замести свои следы и уверить всех, что мисс Синклер совершила самоубийство. Это еще связано с воздействием… э… синильной кислоты на человека, понимаете.
- Ну и хитер же он, - восхитилась официантка, теперь уже совершенно успокоенная, - честное слово, я вполне могла бы поверить в самоубийство, да, могла бы! А если они не узнают, какой это был яд, то ему удастся чего доброго удрать?
- Да, вроде этого, - подтвердил мистер Читтервик.
- Да, доложу я вам, я хотя и не кровожадная, но считаю, что повесить его еще мало, пусть он и майор. Отравить бедную старую тетю, а? Но что толку разговоры разговаривать? Нет, к столику я не подходила после того, как убрала его чашку, он тогда тоже собирался уходить, и это так же верно, как то, что я сейчас сижу здесь с вами. Нет, мистер Читтервик, извините, что ничем вам помочь не могу, но что было на столе, так оно там и оставалось до вашего прихода с полицией.
- И, насколько вам известно, никто не подходил к этому столику после его ухода?
- А меня полиция уже спрашивала, и я сказала, что побожиться не могу, не желаю приносить клятву на Библии, о чем как следует не знаю, но скажу вам, как им говорила: никто не подходил, когда я туда смотрела, уж это точно.
- Понимаю, - сказал совершенно разочарованный мистер Читтервик. Ни на один из самых главных вопросов, которые он пометил в своем резюме, он не получил ответов, сколько-нибудь проясняющих суть дела.
Наступило молчание, и он прикидывал, о чем бы еще спросить.
- А чудно, что вы заговорили о ликюре, между прочим, - негромко сказала официантка.
- А? - встрепенулся мистер Читтервик.
- Я говорю, чудно, что вы вспомнили о ликюре, потому что… ну и я кое о чем вспомнила.
- Да? О чем же?
- Ну, понимаете, - осторожно протянула официантка, - даже не знаю, стоит ли рассказывать.
Ответ мистера Читтервика развеял все ее сомнения насчет того, что рассказать надо, и все это очень интересно.
- Ну, я тогда в полиции об этом не сказала, не думала, будто это что-то стоящее, почему и позабыла об этом совсем, но теперь, помнится, я вроде видела ликюрную рюмку на столике. Вы заговорили о ликюре, вот я и вспомнила.
- Вы… вы видели ликерную рюмку на столике мисс Синклер, - заквохтал мистер Читтервик, у которого перехватило от волнения горло.
- Да вот это-то и чудно. Я и сама теперь не знаю, как сказать, потому что, когда я через минуту подошла посмотреть, рюмки уже не было, так что мне, может, это все показалось. Но чудно, что вы тоже заговорили о ликюре, да?