Том промолчал, он всегда был снисходителен к Фредо.
- Ну, как все прошло? - осведомился Майкл.
- Отлично. Мы не просчитались!
По коридору они прошли к "Походной кухне" - небольшому кафе, где подавали только завтрак. Майкл открыл дверь собственным ключом, и они с Томом заняли столик в самом углу. Через несколько секунд один из помощников Хэла Митчелла ввел Руссо с телохранителями и запер входную дверь. Руссо - довольно высокий, бледный, в огромных солнечных очках, - не успев зайти, тут же выключил свет, а его телохранители задернули шторы.
- Эй, ты привел своего ирландского consigliere! - прокричал он по-женски высоким голосом. - Как мило!
- Добро пожаловать в "Замок на песке", дон Руссо! - поприветствовал почтительно поднявшийся Хейген. Лишь очень внимательный наблюдатель мог бы разглядеть лицемерие, скрывавшееся за широкой улыбкой Тома.
Майкл не произнес ни слова до тех пор, пока телохранители Руссо не отошли за барную стойку в дальний конец кафе.
- Уверяю вас, дон Руссо, мы своевременно платим за электричество, - съязвил Майкл, показывая на светильники.
- Темнота лучше! - стоял на своем Руссо, протирая огромные очки, на фоне которых нос действительно походил на пенис. - Однажды в меня стреляли из окна кондитерской. Осколок попал в глаз. Вижу я неплохо, но на ярком свету глаза болят.
- Понимаю, дон Руссо! Мы просто хотим, чтобы вам было удобно, - отозвался Майкл.
- Похоже, тебе это не понравилось, - проговорил Нос, присаживаясь за стол. - Я зашел, выключил свет и задернул шторы, не сказав тебе ни слова. Ведь так? Теперь понимаешь, каково это?
- Каково что? - уточнил Том.
- Да ладно, ирландец! Ты прекрасно понимаешь, о чем я, равно как и твой босс. Вы, ньюйоркцы, одинаковые, любите решать за других! Договорились ведь, что все к западу от Чикаго будет контролироваться из Чикаго. Теперь вам кажется, что это слишком жирно, и вы идете на попятную. Старый козел Капоне потерял власть, и вы решили, что этот маразматик и есть Чикаго. А кто такие мы, остальные? Так, мелочь пузатая! Созывается Собрание, а нас на него даже не зовут! Моу Грин перевозит нью-йоркский капитал в Лас-Вегас и строит казино, а нас даже не спрашивают! А потом ты вдруг решил сделать Вегас открытым городом. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что это замечательно! Майами - открытый город, Гавана - открытый город, пусть, ради бога, все так и продолжается! Тем более что Лас-Вегас - настоящее золотое дно. Но зачем же проявлять неуважение? Тем более так явно. С нами никто не считается! Ладно, нам пришлось смириться. Несколько лет в Чикаго действительно царил хаос. Что случилось, то случилось. Вы выиграли, мы проиграли. Но теперь в Чикаго все в порядке, а вот в Нью-Йорке кровь так и лилась, пока вы не заключили перемирие. Дай бог, чтобы оно длилось как можно дольше. Я не об этом. Разве, когда вы отрывали друг другу головы, я попытался воспользоваться ситуацией? Нет, я решил не вмешиваться! И чем ответили вы? Чем отблагодарили? Перенесли штаб-квартиру в Вегас! В Вегас! Город, который территориально принадлежит нам! Кажется, я не дурак, но и не юрист, как этот ирландец, университетов не кончал! Так что объясни мне, Корлеоне, почему я должен это терпеть?
Луи Руссо окончил всего несколько классов, зато отлично разбирался в людях. Темные очки надежно скрывали его глаза от собеседников.
- Ценю вашу искренность, дон Руссо, - проговорил Майкл. - Честность - ценное качество.
Нос недовольно заворчал.
- Не знаю, откуда ваша информация, - продолжал Корлеоне, - и все же она неверна. Мы не стремимся завоевать Лас-Вегас. Здесь мы только временно. Я купил землю в Тахо и, как только построю дом, переберусь туда.
- Насколько мне известно, Тахо тоже к западу от Чикаго.
Майкл пожал плечами.
- Со временем это перестанет вас волновать.
- В настоящий момент меня это волнует.
- И напрасно, - с чувством сказал Майкл. - В будущем мы не будем принимать в семью новых членов. Я постепенно отдаляюсь отдел. В Тахо бизнес будет легальным. Надеюсь, вы мне поможете или, по крайней мере, не будете мешать. Вы, наверное, знаете, раз упомянули Дартмут, что я никогда не стремился заниматься делами отца. В его планы это тоже не входило. Как я сказал, это только временно. Мы открываем казино на озере Тахо, которое будет работать так чисто, что копы и агенты финансовой инспекции сами будут там играть.
- Ну, удачи тебе, умник!
- Надеюсь, вы говорите искренне, - сказал Майкл, вставая. - Потому что нам пора. Очень рад, что вы были нашими гостями. Надеюсь увидеть вас на концерте.
Том Хейген открыл дверь в кабинет Энцо Агуэлло, старого друга семьи Корлеоне, ныне главного кондитера казино. В кабинете их ждали трое: два capo - Рокко Лампоне и Питер Клеменца, а также начальник охраны Аль Нери. Вчера все они были в Детройте на свадьбе Клеменца-младшего и очень устали. Лампоне было всего тридцать, но выглядел он на все сорок. Он ходил с тростью с тех самых пор, как, награжденный "Пурпурным сердцем", вернулся из Северной Африки. С огромным усилием Клеменца поднялся со стула. Обычно Хейгену Питер казался этаким добродушным толстяком без возраста, но сегодня он выглядел откровенно плохо. Наверное, ему уже за семьдесят!
Они могли бы встретиться в одном из номеров первого этажа, однако у кабинета Энцо были свои преимущества: скромный, безопасный и от кухни недалеко. Настоящий бункер, который с помощью ультрасовременных устройств Нери надежно защитил от прослушивания. Закрыв за собой дверь, начальник охраны остался в коридоре.
- Где Фредо? - спросил Клеменца.
Майкл покачал головой.
- С ним все в порядке, - ответил Том. - Его самолет задерживается. В Детройте шторм. Он вернется завтра.
Клеменца и Лампоне переглянулись Они сидели на складных стульях вокруг темно-серого стола Энцо.
- Я не собирался ничего говорить, - сказал Клеменца, - но до меня дошли отвратительные слухи.
Телохранители Фредо ранее работали у Клеменца и поддерживали с бывшим capo довольно близкие отношения.
- Что ты имеешь в виду? - насторожился Майкл.
Пит только отмахнулся.
- Ну, пересказывать сплетни не стану, тем более что слышал их от негров и полоумных торчков. Нельзя верить всему, что они болтают. Хотя всем известно, что Фредо… - Клеменца поморщился, будто от резкой зубной боли. - Не мне говорить о вреде невоздержания, но он слишком много пьет.
- Невоздержание? - изогнул брови Майкл. - Где ты выучил это слово?
- Я отдал своего шалопая в тот же университет, где учился ты, Майкл. Оттуда оно и пришло. - Клеменца подмигнул. - В отличие от тебя сынок все же получил диплом.
- Он что, так и говорит "невоздержание"?
- Где еще я мог слышать это слово? Это одно из двух длинных английских слов, которые я знаю.
- А второе слово?
- Да ладно тебе! Бьюсь об заклад, минуту назад ты думал, что я вообще объясняюсь жестами!
От души посмеявшись, они принялись за работу.
Очень непродолжительное время Том Хейген проработал юристом в довольно известной фирме, и там на подобном собрании присутствовал бы целый эскадрон секретарш и стенографисток. И как бы они ни скрипели перьями, все равно упустили бы самое главное. В подземном кабинете никто ничего не записывал, однако, несмотря на усталость, собравшиеся впитывали каждое слово. Более трех часов они провели, решая проблемы и поедая жареных кальмаров и пасту.
Обсуждались потери на войне с кланами Татталья и Барзини, размер пенсии, которую решили выплатить семье Тессио. Как хорошо, что под влиянием полиции и прессы все считают, что Тессио и Карло Рицци пали от рук наемных убийц, подосланных Барзини или Татталья. Дошло до того, что на следующей неделе друг и бывший однокашник Майкла по университету, ныне работающий помощником окружного прокурора, собирался предъявить обвинение в убийстве Эмилио Барзини одному из членов семьи Татталья и обвинение в убийстве Филиппа Татталья одному из членов клана Барзини. Даже если обвиняемые не окажутся за решеткой, ФБР сочтет дело закрытым и не станет вмешиваться. Больше всего такой исход обрадует рядовых копов, давно и надежно подкупленных семьей Корлеоне. Обывателям захочется новых скандалов, и они скоро забудут об этих убийствах. Так что временное прекращение огня имеет отличные шансы превратиться в настоящий мир.
- Нечто подобное происходит каждые десять лет, - скептически проговорил Клеменца. - Мы говорим о мире, а потом с удовольствием лезем в драку. - В столе Энцо Питер нашел целую пачку зубочисток и сосредоточенно ковырялся в зубах, меняя зубочистки каждые две минуты. Все остальные курили толстые сигары, а вот Клеменца курить было нельзя, и он старался следовать советам доктора. - Вот увидите! На моей памяти это уже четвертое перемирие.
Собравшимся эта теория была отлично знакома, так что никто не стал ее комментировать.
- Значит, мир? Да, Майк? - спросил Клеменца, размахивая зубочисткой. - Созывать Собрание нет нужды?
Корлеоне кивнул скорее задумчиво, чем убедительно. Хейген знал, что Майкл не успел представить Собранию список тех, кого сегодня примут в семью, поэтому и созывать его он хочет меньше, чем кто-либо. Впрочем, лицо дона осталось непроницаемым.
- Рокко? - позвал он, приглашая высказаться второго capo.
Повисла долгая пауза. Хейген отметил, что все выглядит так, будто Майкл тщательно обдумывает вопрос и советуется с помощниками. Если бы во главе семьи стоял Санни, он бы, недолго думая, раздал указания и гордился бы своей решительностью. Дипломатичность Майкл унаследовал от отца.
Рокко Лампоне затянулся кубинской сигарой.
- Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов! Как можно узнать, кончилась война или нет, пока кто-то не объявил перемирие?
Майкл задумчиво переплел пальцы. Собрание являлось чем-то вроде исполнительного комитета двадцати четырех преступных кланов Америки. Главы семи-восьми крупнейших семей, президиум, утверждали кандидатуры новых членов, новых capo, новых донов (которые утверждались почти всегда) и разбирали самые сложные споры и конфликты. Собрание старались созывать как можно реже.
- Думаю, да, - наконец сказал Лампоне, - можно объявить мир. На кого мы можем рассчитывать? Джо Залукки - это совершенно точно. Еще на Молинари, Молочника Лео, Тони Страччи. Кажется, все, кроме Молинари, в президиуме? Думаю, Форленца тоже нас поддержит. От Эйса есть новости?
- Пока нет, - отозвался Хейген. - Джерачи должен позвонить, когда начнется боксерский матч.
- Все должно быть в порядке, - проговорил Рокко. - Я имею в виду Джерачи, а не бокс. В этом поединке я бы поставил на мулата. У него отличный хук справа и дьявольская скорость.
Клеменца постучал по поверхности стола четыре раза и многозначительно посмотрел на Лампоне.
- Ну, с Форленца нас будет пять, - заявил Рокко. - Кто станет новым доном клана Барзини? Поли Фортунато?
- Скорее всего, да, - подтвердил Хейген.
- Тогда шесть. Фортунато - разумный парень и связан с Кливлендом намного теснее, чем Барзини. Иными словами, он сделает то же, что и Еврей. На остальных надеяться не стоит.
Вместо имени Татталья Рокко изобразил непристойный сицилийский жест. Эту семью он ненавидел всеми фибрами души. Именно он расстрелял Филиппа Татталья, подкараулив его в мотеле на Рассветной автостраде. Семидесятилетний Татталья в чем мать родила стоял у кровати, на которой лежала малолетняя проститутка. Рокко всадил в живот старика целых четыре пули. После этого в клане Татталья царил хаос, а новый дон Рико, брат Филиппа, был не из тех, кто способен на вендетту. Хотя от этой семьи можно ждать чего угодно.
Майкл продолжал молчать, и Лампоне нахмурился, словно школьник, который лезет из кожи вон, чтобы угодить учителю. Корлеоне был моложе всех собравшихся, и его старшие товарищи старались доказать ему свою полезность.
Наконец Майкл поднялся и подошел к месту, где должно было быть окно.
- Том, а ты что скажешь?
- Пока есть такая возможность, Собрание созывать не стоит, - ответил Хейген, который в ранге consigliere Вито Корлеоне, единственный из всех присутствующих, уже был на Собрании. Скорее всего, вместе с Майклом он посетит еще одно. - Причины следующие: в этом году умерли три члена Собрания. Появятся новые люди, и им придется решать: стоит ли приглашать Луи Руссо? Как они к нему относятся - неважно. Влияние Чикаго сейчас так велико, что им придется согласиться. Если Собрания не будет, Носа можно держать на крючке, пообещав рассмотреть его кандидатуру в следующий раз. Созыв Собрания фактически означает присутствие Руссо, а это чревато непредсказуемыми последствиями.
- Чем старше он становится, тем сильнее его нос напоминает член.
Майк улыбнулся. Клеменца всегда умел рассмешить Вито, но, откровенно говоря, развеселить сына было куда сложнее, чем отца.
- Когда Руссо получил прозвище, нос был просто большим, - не унимался Клеменца, доставая из пачки девятую зубочистку. - Теперь кончик красный и больше всего напоминает головку, а брови - лобковые волосы! Не хватает лишь выпирающей вены сбоку, и Носа можно привлекать за эксгибиционизм. - Он покачал головой. - За что посадили Капоне? Уклонение от уплаты налогов? Смех, да и только! Вот как это делают в Чикаго, - гнусаво проговорил Клеменца, изображая чикагский акцент.
Засмеялись все, даже Том Хейген, который искренне верил, что единственная причина, по которой ирландские и еврейские гангстеры могут стать политиками, - то, что они (как и сам Хейген) своевременно платят налоги. Правда и то, что в бизнесе, которым они занимаются, ходят наличные и не ведется никакой документации. Сотня агентов финансовой инспекции, работая двадцать четыре часа в сутки, не смогла бы определить и одного процента получаемой прибыли. И все-таки правительство - как обладающая огромным влиянием семья. Они требуют того, что считают своим по праву. Их нужно кормить, как прожорливых птенцов, или выбрасывать из гнезда.
Обсуждалось множество практических вопросов, касающихся семьи и ее интересов. Только под конец Майкл упомянул программу, которую они с отцом наметили в те месяцы, когда Вито был consigliere сына. Хейген рассказал о встрече с послом и честолюбивых планах Джеймса Кавано Ши на президентские выборы 1960 года. Об амбициях самого Хейгена собравшиеся знали - в этом году он будет баллотироваться в Сенат и проиграет. У губернатора (подкупленного кланом Корлеоне) появится законное основание назначить его членом кабинета. В 1960 году Том снова примет участие в выборах и победит.
- Прежде чем перейти к другим вопросам, поговорим о кадрах. Для начала нужно назначить кого-то на место Тессио. Есть предложения?
Все закачали головами. Выбор очевиден - трудно найти лучшего capo, чем Джерачи, особенно для тех, кто болезненно переживает смерть Тессио. Хотя и у его кандидатуры имелись противники. Ник был протеже Салли, а тот предал семью. Ходили слухи, что Джерачи замешан в каких-то темных делах с наркотиками. Ник молод (хотя и старше Майкла), родился и вырос в Кливленде, закончил колледж и несколько классов юридической академии. Хейген впервые услышал о Джерачи, когда он вместе с Поли Гатто наказал подонков, надругавшихся над дочерью Америго Бонасера. Три года спустя, когда Гатто убили, Пит предложил Ника в качестве преемника, но тогда capo назначили Рокко. Джерачи очень походил на Майкла и приносил семье колоссальный доход. Естественно, были и другие кандидатуры: братья Ди Мичели, Эдди Парадиз. Ребята постарше, верные и проверенные, и все-таки с Джерачи они не шли ни в какое сравнение.
- Могу только сказать, - вступил в разговор Клеменца, - что если бы на должность capo предложили самого Христа, то и у его кандидатуры нашлись бы противники. Я давно наблюдаю за Ником и могу сказать, что никогда не видел человека, который бы приносил семье столько денег. Воистину, парень глотает доллар, а выплевывает десять. Иногда умничает, однако и это приносит результат.
Майкл кивнул.
- Будут другие кандидатуры?
- Только Эдди Парадиз, - предложил Рокко.
- Эдди?
Рокко пожал плечами:
- Он отличный парень и прекрасно себя проявил.
- Ясно, - отозвался Майкл. - Еще предложения?
- Эдди - кузен моей жены, - объяснил Рокко. - Она обязательно спросит, поддержал ли я его. Ну, вы все женаты и понимаете, о чем я…
- Понятно, - кивнул Майкл. - Итак, новым capo будет Фаусто Джерачи!
Решение было встречено дружной поддержкой. Хейген никогда не слышал, чтобы кто-то еще называл Джерачи Фаусто. Майкл же крайне редко употреблял клички, эту особенность он унаследовал от отца. Вот Санни вел себя совершенно иначе: мог знать человека много лет, вести с ним дела, приглашать в гости, а фамилию часто узнавал из газетных некрологов.
- Теперь к твоим делам, Том.
Хейген кивнул, а Корлеоне посмотрел на Пита и Рокко.
- Поскольку Том решил заняться политикой, ему не следует поручать некоторые дела. С тех пор как снял с себя полномочия consigliere, он…
Том ни о чем Майкла не просил и такого разговора не ожидал.
- …стал моим адвокатом и советчиком. Таким образом, пост consigliere остается вакантным. Том столько сделал для моего отца… - Майкл сделал паузу - никакие слова не могли воздать должное Вито Корлеоне. - Достойной замены Тому я не вижу, и в течение следующего года обязанности consigliere будут распределены между capo. В крайнем случае я обращусь за советом к тебе, Том.
Ни слова о Фредо, и Хейген решил, что это не случайно.
- Однако, - продолжал Корлеоне и снова сделал паузу, - бывают ситуации, когда присутствие consigliere просто необходимо. В случае созыва Собрания, например. Не думаю, что найдется лучший кандидат, чем старый друг моего отца - Пит Клеменца.
Том зааплодировал и похлопал Клеменца по спине. Пит сказал, что это для него большая честь. Рокко обнял приятеля, и Клеменца попросил Нери принести граппы. Хейген улыбнулся: как только Клеменца и Лампоне уйдут, все важные тосты будут произноситься не под граппу, а под "Джека Дэниэлса" или "Джонни Уокера". А потом вообще в ход пойдет слабый кофе.
Оказалось, траппа хранится в ящике стола Энцо.
- Выпьем за то, чтобы умереть с улыбкой, - торжественно сказал Клеменца. - А наши враги пусть рыдают!
Они собирались расходиться, когда в дверь постучали.
- Простите, - сказал Нери, входя внутрь, - но, кажется, вы закругляетесь и…
Рядом протиснулся Джонни Фонтейн с изящной кожаной сумкой в руках, бормоча под нос что-то вроде: "Как ваши дела, парни?" Нери нахмурился. Он был не из тех, мимо кого проходят, не обратив внимания, особенно такие pezzonovante, как Фонтейн.
- Мы как раз о тебе говорили, - радостно начал Клеменца. - Знаешь, статуя, которую ты разбил, стоит три сотни?
- Ты дешево ее купил, - парировал Фонтейн. - Я думал, она стоит сотен пять.
Джонни никогда не был на короткой ноге с Майклом, но тут подошел и по-свойски обнял. Корлеоне никак не отреагировал.
Том Хейген вообще не обратил на Фонтейна никакого внимания.