- Один-единственный самолет, а сколько жертв! Пострадала наша семья, Молинари и даже их союзник Фалконе, безрассудный парень, который решил, что ему море по колено. И выглядит все так, будто заказчиком был Форленца. Устранены сразу четыре соперника, не только в Лас-Вегасе, но и на западе страны в целом.
- То, что западнее Чикаго, будет контролироваться Чикаго, - с издевкой проговорил Клеменца. - Ну и сила!
- Если все так, как ты говоришь, то Руссо - настоящий подонок! - горестно покачал головой Майкл.
Клеменца надул щеки, с шумом выдохнул, а потом снова нажал на кнопку. Когда двери лифта раскрылись, в зале уже было довольно много народа. Клеменца похлопал Майкла по спине.
- Не позволяй этому засранцу выбить тебя из колеи! - прошипел Питер. - Веселись в свое удовольствие, ладно? Зря ты, что ли, столько бегал по врачам после того, как коп подпортил тебе лицо? Улыбайся!
Майкл лгал.
Вернее, не лгал, а просто навел Клеменца на определенные размышления, а тот сделал нужные выводы. Если Пит так быстро попался на эту уловку, то и другие не замедлят.
Правда состояла в том, что Майкл Корлеоне попытался нанести удар сразу по четырем своим противникам на Западе. Это была самая простая часть плана. Более сложная состояла в том, чтобы сделать это, не привлекая внимания. Обставив все так, чтобы правды не узнал никто, даже Хейген и Пит, Майкл имел отличные шансы реализовать свои замыслы.
Фрэнк Фалконе представлял реальную угрозу. С тех пор, как по приказу Майкла убили Моу Грина, он стал самым большим препятствием на пути Корлеоне в Лас-Вегасе. Пиньятелли подчинялся Чикаго еще больше, чем Фалконе, но и с Корлеоне его связывали давние деловые отношения. Так, он являлся акционером "Заоблачного дворца", а в кожаной сумке, которую привез Фонтейн, находилось не что иное, как плата за устранение Фалконе. Так что с ним проблем не будет.
Тони Молинари был давним союзником, но его болезненный интерес к будущему переезду Майкла на озеро Тахо мог со временем перерасти в серьезный конфликт. Лучше удалить опухоль, пока она не превратилась в злокачественную.
Форленца уже стар, тем полезнее его дискредитировать в глазах всех семей. А уж как он хвастался своей крепостью на острове! Часть ответственности за катастрофу неминуемо ляжет на него, и даже если никто не будет мстить, его собственная семья подрежет ему крылья. Новым доном станет Сал Нардуччи, который вступил с Майклом в сговор и помог подготовить катастрофу. Нардуччи явно засиделся на должности consigliere, а став доном, он будет держать язык за зубами и оборвет все связи с Барзини.
Но больше всего надежд возлагалось на Чикаго. Доказать причастность Руссо ко всему случившемуся будет так же непросто, как и его невиновность. Правда, как только члены Собрания узнают, что погибший пилот О'Мэлли на самом деле новый capo Корлеоне, даже самые недогадливые поймут, кому выгоднее всего катастрофа.
Стал бы Форленца убивать своего крестника? Никогда!
Стал бы Майкл Корлеоне устранять только что назначенного capo? Маловероятно…
Остается Чикаго.
Майкл сможет нанести удар по Чикаго, не убив ни одного человека из этой семьи! Так что о возможной мести Руссо не может быть и речи. Нос сядет за стол переговоров уже не героем, а главным подозреваемым и, скорее всего, станет намного сговорчивее. Именно этого и добивался Корлеоне.
Труднее всего далось Майклу решение послать на верную смерть Джерачи.
Бесспорно, торговлю наркотиками Фаусто вел просто виртуозно. Проблема в его запальчивости и безграничных амбициях. Сомневаться в верности Джерачи не было ни малейших оснований, но слишком уж он привязан к Форленца и горюет о Тессио. А когда Майкл назначил Фредо sotto capo, Эйс прямо спросил, не выжил ли дон из ума. Дело было в маленьком ресторанчике, они обедали вдвоем, так что этого никто не слышал. Более того, Джерачи извинился. Мелочь, и тем не менее она убедила Майкла Корлеоне, что со временем проблема станет намного серьезнее.
Только после сцены в ресторане Корлеоне решился убить Джерачи. Все остальное можно простить. Фаусто ему верен, а ценных, даже бесценных качеств у него больше, чем недостатков. Майкл даже по-своему его любил.
Вито Корлеоне никогда бы не послал Фаусто Джерачи-младшего на верную смерть! Поступок Майкла был скорее в духе морского пехотинца, не раз ходившего в бой. Жизнь друга в обмен на достижение высокой цели.
Нет, план отличный, только бы узнать, кто именно выжил.
Питер Клеменца тоже лгал.
Он видел слезы Вито Корлеоне не только на посвящении его сына. Не успев оправиться от ранений, Вито вернулся с похорон Сантино в таком состоянии, что все, кто его встречал, были в шоке. Майкл на похоронах не присутствовал. А вот мать Майкла, его сестра с мужем, Том, Фредо и Пит Клеменца, который, обняв друга, поспешил домой, до конца дней не забудут боли и отчаяния, превративших дона Корлеоне в беспомощного старика.
Они никогда больше об этом не заговаривали.
Далеко не все присутствующие на концерте Фонтейна были приглашены на церемонию посвящения. Причем тринадцать счастливчиков-приглашенных так и не поняли, когда и куда исчезли остальные. Просто в один момент все были в зале, а в следующий, когда члены клана Корлеоне поставили в центр зала столы, застеленные белоснежными скатертями, чужаки исчезли.
Кто-то выключил свет. Ветераны клана от души поздравляли будущих членов. Новеньких было бы четырнадцать, если бы Фигаро по милости Фредо не задержался в аэропорту. На элиту оставалось только любоваться - мужчины в прекрасно сидящих костюмах, завсегдатаи модных бутиков, салонов и ресторанов, которые в сопровождении длинноногих девиц разъезжают на дорогих автомобилях и вершат собственное правосудие.
Словом, живут настоящей жизнью и дышат полной грудью. Стать одним из них - что может быть прекраснее?
Этажом выше в бассейне мирно плавали ни о чем не подозревающие туристы.
Когда снова вспыхнул свет, все увидели, что стол накрыт на тринадцать персон. Для каждого приготовлено по свече, иконе, кинжалу и, в знак покорения Дикого Запада, по незаряженному "кольту" сорок пятого калибра. Добавить "кольт" в свое время предложил Фредо.
Майкл Корлеоне сел за стол вместе с новобранцами. Воцарившаяся тишина ему явно нравилась. Он не был суеверным, но именно с такими людьми ему чаще всего приходилось работать. Майкл понимал, что рано или поздно новенькие поймут, что их тринадцать. Вместо того чтобы в ответственный день думать о всяких глупостях, пусть лучше радуются, что сидят за одним столом с боссом. Смешно, новички делают вид, будто не происходит ничего особенного, а сами боятся поднять глаза на него, человека, которому будут подчиняться до конца жизни.
Майклу казалось, он слышит голос сержанта Брадшо: "Только дураки корчат из себя героев. Настоящие пехотинцы не боятся показывать страх. Запомните раз и навсегда: опасность нужно уважать!"
Наконец Корлеоне поднялся.
- Хочу рассказать вам одну историю, - начал он, прохаживаясь вдоль столов. - Тысяча сто сорок лет назад в маленькой сицилийской деревеньке близ Корлеоне родился мальчик. Он жил в достатке и благополучии, пока ему не исполнилось двенадцать. В тот год с юга на Сицилию вторглись арабские орды. Они шли на север, уничтожая все на своем пути. Родителей мальчика убили, а сам он спрятался в заброшенной шахте и видел, как араб отрезает голову матери. Немеющими губами мать шептала слова любви, любви к своему единственному сыну. Арабы убивали, словно дикие звери, они ведь не мстили и не защищали свои дома, а просто грабили и убивали, продвигаясь к своей цели, к Палермо.
Корлеоне достал из нагрудного кармана сигарету. Кажется, у сидящих за столами вспотели ладони.
- Того мальчика звали Леолукас. - Майкл выдержал эффектную паузу, чтобы новички запомнили это имя. - Ему было всего двенадцать, но он упорно трудился и смог управлять семейным имением не хуже взрослого. Шли годы, и в глуши сицилийских равнин юноша нашел свое призвание. Он продал поместье, раздал деньги бедным и стал монахом. Много лет спустя он вернулся в родную деревню, совершил множество благородных поступков и умер во сне в возрасте ста лет.
- Cent'anni! - заорал Клеменца, и присутствующие едва не поперхнулись от страха.
- Пятьсот лет спустя заступничество святого Леолукаса спасло город Корлеоне во время эпидемии чумы. А в 1860 году, через тысячу лет после смерти, Леолукас сумел отомстить за смерть родителей, появившись в образе горящей белой башни перед наступающей армией Генриха Бурбона. Испугавшись, французы пошли в обход Корлеоне и попали прямо в руки отрядов Гарибальди, которые изгнали их с Сицилии. Эти и многие другие деяния Леолукаса были признаны его святейшеством папой римским, и с тех самых пор и навсегда… - Майкл глубоко затянулся и, пройдясь вдоль столов, взял икону, лежащую перед Тони Нери, одним из тринадцати новичков, и поцеловал, - святой Леолукас считается заступником Корлеоне. Джентльмены?
Крестный отец неторопливо махнул рукой, и тринадцать будущих членов семьи приложились к картонному образу святого Леолукаса.
- Всего через несколько лет после чудесного явления святого Леолукаса в образе горящей башни, - продолжал Майкл, - в небольшом доме у полей, который когда-то возделывал Леолукас, родился мальчик. Его детство было счастливым, но, когда ему исполнилось двенадцать, враги убили отца тремя выстрелами из обрезов - лупар. Мать закололи насмерть прямо на глазах мальчика. Умирая, она шептала сыну слова любви. Мальчик уцелел, однако убийцы разыскивали его, понимая, что в один прекрасный день он сможет отомстить. - Майкл снова затянулся, всеми фибрами души ощущая дыхание прошлого. - Парня звали Вито Андолини. Совсем ребенком он уехал в далекую Америку и, чтобы сбить с толку преследователей, сменил фамилию, назвавшись в честь родного города Корлеоне. Это был один из немногих сентиментальных поступков в его жизни, которую он прожил ради своей семьи, - Майкл ударил себя кулаком в грудь, - и ради своих детей. Молодой человек стал мужчиной, который, упорно работая, построил империю и не совершил ни одного недостойного поступка. В один прекрасный день он вернулся на Сицилию и отомстил за смерть родителей. Вито Корлеоне, который умер в начале этого года, был моим отцом. Я Майкл Корлеоне, его сын. Но эти люди, - Майкл показал на мужчин, стоявших полукругом около столов, - такие же члены семьи Корлеоне, как я. Если хотите присоединиться, добро пожаловать.
Майкл занял свое место. Следующую часть церемонии должен был исполнить Фредо. Что бы ни думали Ник Джерачи и остальные, пост sotto capo, на который Майкл назначил брата, был чистой формальностью. Привилегий Фредо получил совсем немного, столько же обязанностей, которые выполнял спустя рукава, и небольшой отряд верных, но довольно ограниченных людей. Никаких иллюзий по отношению к брату Майкл не питал - сколько ни подгоняй осла, рысака из него не выйдет.
Тяжело ударив об пол тростью, поднялся Питер Клеменца.
Вне всякого сомнения, тринадцать новичков понимали формальность церемонии, и все же традиции есть традиции. Клеменца начал объяснять, как организована семья. Майкл Корлеоне - крестный отец, чья власть абсолютна. Фредерико Корлеоне - его sotto capo. Рокко Лампоне и сам Клеменца - caporegime. О роли consigliere Клеменца умолчал. Со дня смерти Дженко Аббандандо в семье, можно сказать, не было полноценного consigliere. Том Хейген, не будучи сицилийцем, не мог принимать участия во всех церемониях, а сам Вито был помощником сына всего несколько месяцев.
- Прежде чем станете частью семьи, - продолжал Клеменца, - хочу, чтобы вы кое-что уяснили. - Прохаживаясь вдоль столиков, он перешел на сицилийский диалект. - Нас объединяет вовсе не бизнес, а кодекс чести. Если вы вступаете в семью, то ее интересы должны стать важнее родины, религиозных убеждений, ваших родителей, жен и детей. Семья может призвать от постели умирающей матери, а вам придется поцеловать ее пылающий лоб и уйти. - Клеменца остановился и тяжело облокотился на трость. - Все понятно? Вы готовы принять эти условия?
Собравшиеся согласно закивали.
Майкл встал и, в отличие от Клеменца, уверенно прошелся вдоль столов. Он уже слишком много съел и выпил, впереди много работы и очень мало сна.
- Существуют законы, которые нужно соблюдать беспрекословно, - начал он. - Категорически запрещается разглашать услышанные здесь секреты. Следует соблюдать omerta, обет молчания. Наказанием тому, кто нарушит обет, будет смерть. Запрещено поднимать руку на жен и детей членов семьи. Нарушителей также ждет смерть. Клянетесь соблюдать эти законы?
Тринадцать новичков поклялись.
Члены семьи со стажем заметили бы, что Майкл умолчал о третьем законе, неизменно упоминавшемся на посвящениях, которые проводил Вито. "Категорически запрещается заниматься торговлей наркотиками". Вслух никто ничего не сказал.
- Покинуть семью можно только вперед ногами, - заявил крестный отец.
"Кей, когда я сделал тебе предложение, то пообещал, что через пять лет наш бизнес станет легальным".
Корлеоне подошел к Тони Нери.
- Вашими верными друзьями будут пистолет, - Майкл взял "кольт" сорок пятого калибра, - и нож. - В другую руку он взял кинжал. Перекрестив "кольт" и кинжал, Корлеоне положил их на стол. - Согласны ли вы прийти по первому зову семьи с пистолетом и ножом в руках?
Майкл глубоко затянулся и кончиком сигареты зажег свечу на столе Тони Нери. Затем показал на правую руку Тони и кинжалом сделал на указательном пальце глубокий надрез. Положив палец на ладонь, он сильно его сжал, чтобы кровь текла как можно сильнее.
Один за другим той же процедуре подверглись остальные двенадцать новообращенных.
Корлеоне вернулся к столу Тони и постучал по плотно сжатому кулаку. Нери раскрыл ладони и прижал их друг к другу - окровавленную правую к чистой левой. Крестный отец взял со стола образ святого Леолукаса и поджег его пламенем свечи, а потом горящим бросил в раскрытые ладони Тони.
- Перекидывай туда-сюда, - прошептал Майкл.
Тони стал послушно перекидывать горящую иконку с одной ладони на другую.
- Если предашь друзей, то сгоришь, - глухо проговорил Корлеоне. - Сгоришь, как образ заступника в твоих окровавленных руках. Ты согласен?
- Да, крестный отец!
Майкл смотрел, как картонный образ превращается в кучку пепла. Затем нежно, как любовник, растер пепел ладонями Тони и расцеловал парня в обе щеки.
Один за другим двенадцать иконок сгорели в ладонях остальных двенадцати новичков.
- Теперь вы полноценные члены семьи, - наконец сказал Корлеоне. - Gli nomini qualificati. Джентльмены, пожалуйста, представьтесь братьям.
Зал огласился поздравлениями, звоном бокалов, тостами и благословениями на итальянском. Старшие члены семьи, стоящие внешним полукругом, следили, чтобы их младшие братья действительно представились и расцеловали всех находящихся в зале. Исполнив свой долг, Майкл незаметно вышел в одну из дверей и спустился по лестнице. Он понимал, что новости, которые ждут его дома, скорее всего, неприятные. Пусть! Главное, что заканчивался этот бесконечный день! Ему стало лучше, как только он вышел из прокуренного, пропахшего парами спиртного зала. Не нужны ему поцелуи, ничьи, кроме поцелуев Кей, Энтони и Мэри!
Воистину, покинуть семью можно только вперед ногами!
Корлеоне вышел к машине и стал ждать Альберта Нери, который должен был собрать "кольты". Внезапно он почувствовал, что желудок сжимается. Несколько секунд Майкл пытался сдержаться, а потом упал на колени, и его вырвало. Вышло все - граппа, виски, еда, которую любовно приготовил Энцо, даже попкорн до последнего зернышка.
- Все в порядке, босс? - спросил Нери, и уложенные в наволочку пистолеты весело звякнули.
- Да, конечно! - заверил его Майкл и попытался подняться. Правая штанина лопнула. - Все отлично, поехали!
Кинжалы, которыми пускали кровь новообращенным, оставались им в качестве сувениров. Они были замечательные, с инкрустированными камнями ручками и не стоили семье ни цента, потому что их достал знакомый Ника Джерачи.
Глава 11
Фредо Корлеоне во взятом напрокат "Шевроле" влетел на служебную стоянку казино. Проснувшиеся на заднем сиденье Фигаро и Капра начали ругаться по-английски и по-сицилийски соответственно.
- До скорого, парни! - бросил Фредо и выскочил из машины. Не задумываясь, он протянул двадцатку охраннику, а потом вдруг вспомнил, что встречал этого парня и раньше. - Если не секрет, какие самые большие чаевые ты получал?
- Сотню, и всего раз, - смущенно улыбнулся охранник.
"Фонтейн! Кто же еще!" - подумал Фредо, доставая из бумажника еще две сотни.
- Поставь машину в приличное место, но сначала разбуди тех двух лодырей, - сказал он, протягивая деньги охраннику. - Чей рекорд я только что побил?
- Ваш собственный, сэр, - ответил охранник. - Вы дали мне сотню на прошлой неделе.
Фредо рассмеялся и быстрым шагом вошел в гостиницу. Было три утра, но в "Замке на песке" время можно было определить только по присутствию мрачного вида женщин в стеганых халатах и бигуди, с сигаретами, торчащими из ненакрашенных ртов. Они бросали монетки в игральные автоматы с таким видом, будто готовили обед для семьи из десяти человек. Ни эти дамы, ни сидящие за карточным столом по сторонам не смотрели. За порядком следили крупье и охранники, хотя, если бы кого-то из рядовых служащих спросили, видели ли они мистера Фредо Корлеоне, они бы не поняли, о ком речь.
Фредо жил в люксе на третьем этаже - пять комнат, в том числе кабинет, бар и бильярдный стол величиной с футбольное поле. Корлеоне отсутствовал уже две недели, улаживая кое-какие дела в Нью-Йорке и помогая переезжать матери. Едва он открыл дверь, как сразу почувствовал - что-то не так. Во-первых, кто-то задернул шторы, и в комнатах было темно. Фредо никогда не закрывал шторы и не выключал телевизор, даже когда шла профилактика или он уезжал из города. Спал он, надев специальную темную маску.
Корлеоне тут же захлопнул дверь, пулей вылетел в коридор и опустил руку в карман, нащупывая пистолет.
Пистолета не было! Шикарный "кольт" сорок пятого калибра, совсем как в вестернах, пропал где-то в дебрях Детройта!
В другом конце коридора открылась дверь, и Фредо увидел старую ведьму с кружкой, полной мелочи, и подковой. За ней семенил старик в бермудах, цветастой рубашке и новехонькой ковбойской шляпе. Фредо застыл, не зная, на что решиться.
Из его номера не доносилось ни звука. Старуха явно видела, как он притаился у двери, но, низко опустив голову, брела к лестнице. Ее муж, очевидно, храбростью не отличался, потому что его морщинистое лицо так и перекосилось от страха.
Они быстро прошмыгнули на лестницу.