* * *
Кит Хорн была известна нынешнему молодому поколению не меньше, чем ее знаменитый приемный отец - предшествующему. Выросшая на ранчо вместе с лошадьми и ковбоями в качестве друзей по играм, длинным охотничьим ножом вместо детского зубного кольца, на бескрайних холмистых просторах, заменивших ей игровую площадку, и имея приемным отцом кинозвезду, она вызывала острый интерес у голливудских репортеров, которые сумели окутать ее образ блестящей мишурой и самыми невероятными легендами. У продюсера Бака возникла идея: Бак постарел, так почему бы Кит, походившей характером больше на мужчину, чем на женщину, однако женщину в большей степени, чем Цирцея, не занять его место в кино? Это случилось девять лет назад, когда она была еще шестнадцатилетней девчонкой-сорванцом с прямой спиной. Подростки были от нее без ума. Кит умела скакать верхом, стрелять, кидать лассо, ругаться; а поскольку на экране непременно полагалось быть и герою, научилась целоваться и обниматься. Она стала Кит Хорн, знаменитой кинозвездой, девушкой-ковбоем. Картины с ее участием имели огромный успех, в то время как Бак потихоньку предавался забвению.
Они вышли из конюшни и, поднявшись по пандусу, дошли по бетонному коридору до просторного помещения, в котором находились артистические уборные. На одной из дверей красовалась металлическая звезда; Бак толчком ее распахнул.
- Звезда! - буркнул он. - Входи, Кит, и закрой за собой дверь. О, я должен терпеть наглость этого конокрада! Садись, говорю тебе.
Он плюхнулся на стул, словно сердитый подросток, нахмурившись, сжимая и разжимая загорелые руки. Кит любовно взъерошила его седые волосы и улыбнулась; но в глубине ее серо-голубых глаз вспыхнуло беспокойство.
- Ва-у, - ласково протянула она. - Ты вспылил, Бак. Возьми себя в руки. Но не кажется ли тебе, что все эти - не огрызайся, старый кугуар! - волнения слишком утомительны для тебя?
- Перестань говорить как круглая дурочка, Кит!
- Ты уверен?..
- Заткнись, Кит. Я в полном порядке.
- Скажи, старый чертяка, тебя осматривал врач родео?
- Сегодня. Сказал, что я в норме.
Кит вытащила длинную спичку из кармана его куртки, привычно чиркнула ею по спинке стула и поднесла огонь к концу тонкой цигарки, которую он скручивал.
- Тебе шестьдесят пять.
Бак с усмешкой покосился на нее сквозь пахучий дым:
- Хочешь сказать, что я вышел в расход? Послушай, Кит, хоть я и не снимался в кино уже три года…
- Девять, - ласково поправила его Кит.
- Три, - повторил Бак. - Я сделал национальный проект, разве нет? Ну так вот, я не менее резв, чем прежде. Пощупай эти мускулы! - Он согнул правую руку, и Кит послушно нажала на бицепсы. Они были твердыми как камень. - Черт, из-за чего весь этот сыр-бор? Немного скачек, немного стрельбы, несколько трюков с лассо - ты же знаешь, как я поддерживал форму на ранчо последние девять-десять лет. Выступить на этом шумном сборище Дикого Билла не сложнее, чем поставить клеймо на стреноженном бычке. Это выступление возродит меня, я получу хороший контракт.
Она поцеловала его в лоб.
- Ладно, Бак. Только будь… поосторожнее, хорошо?
У двери Кит обернулась. Бак задрал длинные ноги на туалетный столик и, хмурясь, разглядывал сквозь серую завесу дыма свое отражение в зеркале.
* * *
Закрыв за собой дверь, Кит тяжело вздохнула, как умудренная опытом женщина, затем, выпрямившись во весь свой высокий рост, широкими мужскими шагами прошла по коридорам и спустилась по другому пандусу.
Паф-паф - невнятно донеслось до ее ушей. Милое лицо девушки оживилось, и она поспешила в сторону звуков. Мимо нее проходили люди - давно знакомые ей: ковбои в кожаных крагах и сомбреро, девушки в замше и коротких ярких юбочках. Пахло кожей, дымом самокруток, слышались негромкие голоса.
- Керли! Вот те на!
Кит остановилась в дверях оружейной и загадочно улыбнулась. За стойкой длинных винчестеров, отливающих голубоватой сталью револьверов и мишеней стоял Керли, сын Дикого Билла Гранта - широкоплечий молодой человек, почти лишенный бедер, одетый в пыльные вельветовые штаны. Он опустил дуло дымящегося револьвера, посмотрел на нее и воскликнул:
- Ба! Старушка! Страшно рад тебя видеть!
Кит снова улыбнулась, еще более загадочно. В "Колизее" и на Бродвее Керли был не на месте в не меньшей степени, чем она сама. И все же он симпатичный парень, заверила себя Кит в сотый раз. Когда же он подошел к ней, взял за руки и улыбнулся ей прямо в лицо, она подумала: а не испортит ли его эта новая атмосфера, пахнущая джином и револьверными выстрелами? В этом юноше не было ничего от романтического героя; его вряд ли можно было назвать красавцем, а его длинный нос уж слишком напоминал ястребиный, чтобы позволить Керли стать традиционным героем; однако его курчавые волосы отливали блеском, образовывая на голове роскошную шевелюру, а глаза выражали уверенность и честность.
- Посмотри-ка! - воскликнул он и поспешил обратно.
Кит наблюдала за ним, все еще слегка улыбаясь.
Керли поставил правую ногу на педаль небольшого, странного приспособления - катапульты, проверил ее действие носком ботинка, одновременно разломил длинноствольный револьвер и ловко перезарядил барабан толстыми блестящими патронами. Затем защелкнул барабан, наполнил желоб катапульты маленькими круглыми предметами, сосредоточился и быстро надавил на педаль. В воздух полетели стеклянные шарики. Но как только они выскальзывали в воздух, он заставлял их исчезать в облачке дыма и рассыпаться на крохотные осколки, небрежно щелкая в них из револьвера, который держал в расслабленной руке.
Кит радостно захлопала в ладоши, а Керли, засунув револьвер в кобуру, снял широкополую шляпу и поклонился.
- Без промаха, а? Каждый раз, проделывая этот фокус, я вспоминаю о Буффало Билле. Отец много рассказывал о нем. Он тоже стрелял в стеклянные шарики, когда выступал с "Уайлд Вест Шоу". Только стрелок он был никудышный, стрелял картечью и поэтому никогда не мазал. Разрушение еще одной легенды!
- Ты почти не хуже Бака! - польстила ему Кит.
Керли снова взял ее руки и пристально посмотрел ей в глаза.
- Дорогая…
- Бак, - поспешно проговорила Кит, слегка покраснев. - Бедняга Бак. Я за него так волнуюсь!
Он осторожно высвободил ее руки.
- За этого старого буйвола? - Керли засмеялся. - Он покажет себя настоящим ковбоем. Эти ветераны сделаны из сыромятной кожи и стали. Как и мой папаша. Только скажи Дикому Биллу, что он уже не тот, каким был прежде.
- Не тот, каким был прежде…
- Не тот, каким был прежде, - повторил Керли. - В любом случае не волнуйся. Я видел его на последней генеральной репетиции.
- Ни одного промаха? - быстро спросила Кит.
- Ни единого. Никогда не подумаешь, что этому старому проказнику перевалило за шестьдесят! Скачет как краснокожий индеец. Сегодня вечером он будет на высоте, его популярность…
- К черту популярность, - мягко перебила молодого человека Кит. - Представляешь, он схлестнулся с Вуди.
Керли уставился на нее:
- С Вуди? Из-за чего?
Позади них послышались легкие шаги, они обернулись. В дверях оружейной стояла женщина и таинственно им улыбалась.
Никакой замши. Только шелк, меха и запах дорогих духов. Этим прелестным созданием с глазами рыси, потрясающей фарфоровой кожей, восхитительной линией груди и бедер была Мара Гей. Возлюбленная Голливуда, звезда множества любовных фильмов, трижды побывавшая замужем, вызывающая зависть миллионов продавщиц и сладострастная мечта миллионов мужчин.
Мара Гей правила королевством, которое не имело географических границ, и подчиненными, состоящими из подобострастных рабов. Она являлась олицетворением розовой плоти и запретных мечтаний. И тем не менее на этой закрытой территории сквозь волшебный ореол проглядывало что-то дешевое. Или это был результат обычного разрушения иллюзии, созданной камерой? Она приехала на Восток отдохнуть между картинами. Невероятная, ненасытная женщина с аппетитом мифической богини. В настоящее время ее обуял голод по обществу мужественных мужчин. Трое из таких красавцев маячили сейчас позади нее, безупречно одетые и безукоризненно выбритые, один из них держал в руках тявкающего шпица.
Повисла тишина, когда Мара проплыла по каменному полу и нежным взглядом окинула Керли, его узкие бедра, широкие плечи, шапку курчавых волос и пыльную одежду. Маленький подбородок Кит сделался жестким; улыбка исчезла с ее губ, и она бесшумно отступила немного назад.
- А, привет, Мара! - произнес Керли, неуверенно улыбаясь. - Э, Кит, ты знакома с Марой? Марой Гей? Она тоже отирается в Голливуде. Хо-хо!
Глаза рыси равнодушно встретили взгляд серо-голубых глаз.
- Да, я знакома с мисс Гей, - спокойно ответила Кит. - Мы несколько раз встречались в Голливуде. Но я не знала, что ты тоже знаком с ней, Керли. Ну, пока. - И она спокойно вышла из оружейной.
* * *
Повисла неловкая пауза. Три красавца в безукоризненных костюмах неподвижно стояли позади актрисы и только моргали. Шпиц, чей тонкий нюх пришел в возмущение от вульгарного запаха конюшни, заливался лаем.
- Злобная кошка, - фыркнула Мара. - Задирает нос передо мной! Со своими ковбойскими штучками она недолго продержится. - Кинозвезда тряхнула потрясающей головой и одарила Керли чарующей улыбкой. - Дорогой, да ты настоящий красавчик. Где ты взял такую копну волос?
Керли нахмурился. Его глаза все еще оставались прикованными к двери, за которой исчезла Кит Хорн. Затем до него дошли слова Мары.
- Ради бога, Мара, - проворчал он, - нельзя ли обойтись без этого? - Его волосы отравляли ему всю жизнь: они завивались буйными кольцами, несмотря на его тщетные усилия их выпрямить.
Актриса игриво потерлась о его руку. Ее глаза округлились, выражая наивность.
- О, как это захватывающе! Эти жуткие револьверы и все такое… Ты умеешь стрелять из них, Керли?
Молодой человек просветлел и с готовностью отстранился.
- Умею ли я стрелять? Детка, ты говоришь с самим Диком Мертвым Глазом! - Быстро перезарядив револьвер, он вскинул его и снова нажал на педаль катапульты. Стеклянные шарики превратились в блестящие брызги. Актриса взвизгнула от восторга.
Кит остановилась в коридоре, и ее глаза превратились в две синие ледышки. До нее доносилось "паф-паф", звон бьющегося стекла и восхищенные взвизгивания Мары. Она закусила губу и двинулась дальше, ничего не видя перед собой.
- Ну же, Керли, не будь таким застенчивым… - проговорила между тем в оружейной актриса. В ее рысьих глазах мелькнул хищный огонек. Резко повернувшись, она бросила стоявшей позади нее троице: - Подождите меня снаружи.
Все трое послушно вышли. Мара Гей снова повернулась к Керли и, улыбаясь своей знаменитой на всю страну улыбкой возлюбленной Голливуда, прошептала:
- Поцелуй меня, милый…
Керли осторожно отступил назад, улыбка исчезла с его губ, глаза сузились.
- Послушай, Мара, ты, кажется, забылась? Я не охотник до чужих жен.
Она приблизилась к нему и стояла теперь так близко, что запах ее духов ударил ему в ноздри.
- О, мы так хорошо понимаем друг друга. У нас современный брак! Не смотри на меня таким букой! Миллионы мужчин бросили бы своих жен ради одного моего взгляда.
- Но я не из их числа, - холодно оборвал ее Керли. - Где сейчас твой муж?
- О, где-нибудь наверху с Тони Марсом. Ну, Керли, пожалуйста…
* * *
Если "Колизей" был колоссом спортивных арен, то Тони Марс - колоссом спортивных предпринимателей. Как и Бак Хорн, Марс слыл живой легендой - но легендой совсем иного рода. Он был человеком, который превратил профессиональный бокс в бизнес, приносящий миллионные прибыли, и который придал боксу блеск - вовсе не из этических соображений, а исключительно ради большого бизнеса, - возрождая его ради спортсменов, которые финансировали его, и ради спортсменов, которые ему покровительствовали. Он был человеком, который нанес удар комитету по боксу, перенеся самые большие в истории кулачного боя соревнования в тяжелом весе из Нью-Йорка в Пенсильванию.
Кроме этого, Марс сделал популярными хоккей на льду, большой теннис и шестидневные велосипедные гонки. А "Колизей" явился кульминацией его заветной мечты - построить самую большую в мире спортивную арену.
Кабинет Тони Марса размешался на самом пике его просторного детища, куда можно было добраться на четырех лифтах - возможность, которой не преминули воспользоваться орды паразитирующих типов, чувствующих себя на Бродвее как рыбы в воде. И вот он, Тони Марс, восседал здесь, вдали от сердца своей цитадели - старый хитрый лис, загорелый и носатый, рожденный и выросший в Нью-Йорке. Он представлял "спорт" в самом похвальном смысле этого слова и пользовался репутацией самого легкого для "контакта" человека, но и самого тяжелого, когда от него нужно было чего-либо добиться. Его очки покоились на кончике орлиного носа, его нечищеные ботинки царапали ореховую фанеровку баснословно дорогого стола, а его двухдолларовая сигара тлела между смуглыми челюстями. Марс задумчиво смотрел на своего посетителя.
Посетитель был завсегдатаем в этих владениях. Перед Марсом сидел Джулиан Хантер, облаченный в безупречный костюм с бутоньеркой, муж Мары Гей, вошедший, однако, в историю не только благодаря этому факту, а потому, что являлся владельцем дюжины ночных клубов, прирожденным кутилой, спортсменом, обладателем лошадей и гоночных яхт, но прежде всего потому, что он был миллионером. Общество распахнуло перед ним двери, ибо он по рождению принадлежал ему. Но даже общество видело в нем нечто большее, чем просто наследника голубой косточки. У него были мешки под глазами и розовые щеки посещающего массажный салон, всегда усталого горожанина. Однако на этом сходство с цивилизованным человеком заканчивалось. Только в низших - или высших? - слоях общества мужчина мог обладать столь характерными чертами, присущими Джулиану Хантеру: непроницаемым лицом деревянного индейца. Это было лицо закоренелого игрока. По крайней мере в этом он и человек за столом могли считаться кровными братьями.
- Я скажу тебе напрямик, Хантер, и ты должен меня выслушать, - густо пробасил Тони Марс. - Поскольку в это втянут Бак… - Он резко остановился. Его ноги съехали на китайский ковер, рот расплылся в обезоруживающей улыбке.
Джулиан Хантер лениво обернулся.
В дверях стоял мужчина - мужчина, состоящий из одной лишь груди, рук и ног. Он был высоким и молодым, очень высоким и очень молодым. На его широкоскулом лице выделялись иссиня-черные брови, нависавшие над такими же иссиня-черными маленькими глазками. Этот великан улыбался, показывая белые зубы.
- Входи, Томми, входи! - сердечно приветствовал его Тони Марс. - Ты один? Где же твой нянька-менеджер?
Томми Блэк, новая сенсация в мире кулачного боя, осторожно закрыл за собой дверь и остановился, улыбаясь. За его улыбкой скрывалась свирепость убийцы; точно такое же выражение было, по слухам, у Джека Демпси, когда тот в Толедо измочалил в кровь Джесса Уиларда. Однако знатоки, кажется, считали этот инстинкт убийцы неотъемлемым для первоклассного боксера. Но пока Томми Блэк хранил свой инстинкт про запас.
Мягкой, кошачьей походкой он подошел к столу. Потом опустился в кресло, продолжая улыбаться. Наконец его громадная фигура застыла, словно отлитая из стали.
- Послушай, Тони, как дела? - Голос боксера был сама сердечность. - А я вот приехал на денек в город. Док говорит, я в полном порядке.
- Томми, ты знаком с Джулианом Хантером? - спросил Марс. - Хантер, пожми руку самому безжалостному боксеру профессионалу со времен Маннасы Маулера.
Хантер-денди и Блэк-убийца пожали друг другу руки: Хантер - пренебрежительно, Блэк - с сокрушительной хваткой анаконды. Их глаза на мгновение встретились, затем Томми Блэк опять спокойно опустился в кресло. Тони Марс ничего не сказал и стряхнул пепел с сигары.
- Если ты занят, Тони, я свалю, - негромко предложил боксер.
Марс улыбнулся:
- Задержись, малыш. Хантер, и ты тоже. Мики! - крикнул он.
Здоровенный головорез просунул в дверь шарообразную башку.
- У меня заседание. Никого не принимаю, понял?
Дверь осторожно закрылась. Блэк и Хантер сидели, не двигаясь и не глядя друг на друга.
- А теперь, Томми, послушай насчет боя с чемпионом. Я затем и дал тебе телеграмму в лагерь, чтобы ты приехал. - Марс задумчиво попыхтел сигарой, Хантер казался скучающим. - Как ты себя чувствуешь?
- Кто - я? - Боксер усмехнулся и выпятил мощную грудь. - Отлично, Тони, отлично. Я могу сплющить в лепешку эту неуклюжую задницу одним ударом.
- Я слышал, что он когда-то был в неплохой форме, - сухо заметил Марс. - Как тренировки?
- Нормально. Док нашел меня в отличной форме.
- Хорошо, очень хорошо.
- Малость не уберегся. На той неделе заехал в челюсть Большому Джо Педерсену и слегка помял кое-кого из ребят. - Блэк снова оскалился.
- Н-да. Борчард мне рассказывал. - Марс поглядел на длинную, белую колбаску пепла на сигаре. Затем неожиданно наклонился вперед и аккуратно стряхнул пепел в серебряную пепельницу на столе. - Томми, я думаю, ты выиграешь этот бой. Ты станешь новым чемпионом, если будешь держать голову на плечах.
- Спасибо, Тони, спасибо.
Марс отчетливо произнес:
- Я хочу сказать, что ты обязан выиграть этот бой, Томми.
Повисла предгрозовая тишина. Хантер сидел неподвижно, а Марс слегка улыбнулся краем рта.
Затем Блэк поднялся с кресла и гневно нахмурил брови:
- Что, черт возьми, ты имеешь в виду, Тони?
- Спокойно, малыш, спокойно.
Блэк расслабился, а Марс продолжил спокойным голосом:
- Я кое-что слышал. Ты же знаешь, как у нас тут расползаются слухи. А они дурно попахивают. Я говорю с тобой как родной дядя, нет, лучше как отец, потому что ты, малыш, в нем нуждаешься! Твой никудышный менеджер способен скорее надрать тебе задницу, чем дать дельный совет. Малыш, наступил твой великий час. У многих парней наступал их великий час, но они его упускали, так как у них не было головы на плечах. Сечешь? Ты же меня знаешь, Томми. Следуй моим советам, и мы с тобой вместе одержим не одну победу. Но если ты не будешь меня слушаться… - Он замолчал, как если бы дошел до конца предложения. В его словах прозвучала угроза, не приглушенная даже мягкими коврами кабинета. Марс безмятежно попыхтел сигарой.
- Лады, - кивнул Томми Блэк.