- Все-таки одному мне было бы значительно проще, - вздохнул он, и Люк на мгновение заколебался.
- Нет, - решил он наконец, - я не имею права. Поймите меня, необходим свидетель. Предстоит давать показания в суде. Джордж дал подписку, и он не может это так оставить.
- Ну и прекрасно! - великодушно уступил каноник, - коли так, сержант, нам с вами придется подружиться. Пойдемте. Только должен вас предупредить, мой дорогой сэр, что все это настолько неприятно и тяжело, что боюсь, вам будет даже неловко.
Пайкот недоуменно воззрился на него, а потом повел себя так, как имел обыкновение вести себя в сложных ситуация, а именно - впал в молчаливую покорность. Такая тактика не подвела и на сей раз.
Когда за гротескной парочкой закрылась дверь, мистер Кэмпион с облегчением предложил Люку сигарету и закурил сам.
- Дядюшке вполне можно доверять, - заметил он, - вы и сами ему доверяете, что, кстати, совершенно поразительно. И вы абсолютно правы, Чарльз, мне только непонятны ваши мотивы.
- Непонятны? - Люк смущенно, что как-то не вязалось с его обликом, запустил в волосы длинные пальцы. - Я знаю этот тип людей, - задумчиво произнес он. - Он редкий, и еще реже связан с церковью. Я припоминаю разве что одну старую деву, настоятельницу монастыря в Лейтоне, я знал ее в детстве. Одинокая, глубоко верующая, со всеми причиндалами, - подняв над головой сплетенные пальцы, он изобразил чепец, а затем начертил в воздухе что-то вроде распятия. - Но лучше всех я знал одного славного старикана, торговца угрями на паддингтонском рынке. Такие люди могут встретиться где угодно, и не узнать их невозможно. И у всей у них общая черта - им можно доверять, даже когда вы перестали доверять родной маме. И, представьте себе, такие люди всегда идут в гору, - понимаете?
- Да не очень, - мистер Кэмпион с удивлением отметил, что и подобное тоже находится в поле зрения полиции.
Люк вздохнул и повернулся к столу, где накопилось уже изрядное количество бумаг.
- Иначе они свалятся под ноги своим почитателям, дружище, - добродушно объяснил он. - Да вы сами поглядите на них. С точки зрения обыкновенного человека они совершенно беззащитны. По идее, они должны были давно умереть под забором с голоду, обманутые первым же встречным мошенником. А что же они? А вот что они, черти! Идут себе вперед, как пьяный по карнизу, точнехонько следуя инструкциям, которых другим не слышно. На пути у них всяческая мерзость, а они выходят из нее чистенькие, аж блестят! Всю грязь они прекрасно видят, но никого из них она не пугает. Раздают, все, что имеют, и не знают нужды. И в наших с вами силах - только узнать их при встрече и отметить для себя. Старика я раскусил, едва он раскрыл рот. Он добудет нам всю правду об этой куртке, чего бы это ему ни стоило. Должен добыть.
Глаза Кэмпиона потемнели за роговыми очками.
- Но кто, - вопросил он, - кто из домашних мог потихоньку передать куртку Шмотке Моррисону?
Люк перебирал бумаги на столе и говорил, не подымая глаз:
- Кто еще, кроме девушки? Либо она, либо этот ее новый друг, который, похоже, пропал.
- Вы ошибаетесь!
- Надеюсь, - он поднял глаза и улыбнулся. - Не исключено, еще что-нибудь, сверхъестественное.
- Не исключено, что в этой колоде есть еще одна карта, - ответил мистер Кэмпион.
Глава 4
Джокер
Миссис Голли впорхнула в кабинет Люка, словно на сцену, или словно боясь опоздать к началу какой-нибудь захватывающей драмы. Театральность так и сквозила в каждом движении ее роскошного тела, в колыхающихся складках ее пальто из верблюжей шерсти, плотно облегающего плечи, в величавом повороте умопомрачительной шеи. Шляпки на голове миссис Голли не было, и тщательно прокрашенные черные волосы лежали застывшими, свежеуложенными волнами, томные глаза сияли откровенностью, а губы, даже сквозь слой яркой помады, выдавали простодушие.
- Мне пришлось самой к вам отправиться, мистер Люк, - начала она без обиняков. - Значит, я его видела сама, то есть, вы же это хотели знать, правда? - У нее был грудной, воркующий голос и та разновидность лондонского говора, которая напоминает Темзу ниже Лондонского моста - не то чтобы совсем засоренная, но пожалуй, малость мутноватая. - Биллу Слени я сказала, что должна сама сюда прийти. "Лучше мне самой туда отправиться", - так я ему и говорю. Мы с Бертом, значит, хотим помочь следствию как сможем, разумеется. "Не очень-то хорошо с нашей стороны, - говорю, - ведь чуть ли не на самом нашем пороге, да еще в таком тумане". Ну, в общем, прямо мурашки по спине, правда же? То есть, просто ужас! И кто угодно на нашем месте бы испугался. Я теперь спать не смогу. Ни за какие деньги. Я и той ночью глаз не сомкнула, а знала бы, что случится, я бы и эту, значит, не спала бы. И тогда…
- …выглядели бы совсем не так потрясающе, как сейчас, - ирония Люка имела целью прервать извергающийся поток, и дама в самом деле осеклась.
- Простите?
- Вот именно. Вы ведь явились сюда не за комплиментами, а? Вы пришли отвечать на вопросы. Остальное опустим, если не возражаете. Присядьте, пожалуйста.
Ухмыльнувшись, он усадил ее в кресло у стола и подмигнул Кэмпиону.
- Итак, - начал он и, не садясь, изогнулся над журналом записей, отчего сделался похож на огромного парящего слепня. - Фамилия, возраст, род занятий: супруга торговца спиртным. Слени, все это должно быть запечатлено у нашего брата в сердце золотыми буквами, - он взглянул через голову дамы на плотного, простоватого на вид мужчину и вновь обратился к посетительнице. - О'кей. Итак, моя радость, вы видели покойного. Когда же?
- Ну, значит, я ведь так и говорю. Будете вы меня слушать наконец? Можно мне хоть слово вставить или нет? Значит, все как есть начистоту. Мы как раз только-только открылись, - речь ее лилась вкрадчиво и ровно, не обещая скорого окончания. - Я доставала ключи от винного склада и оглядываюсь, а они тут как тут.
- Как вы его узнали?
- Ну, глаза-то у меня есть, правильно?
Театральность мигом слетела, миссис Голли перешла в оборону, одновременно собираясь с мыслями.
- А-а, так вот вы о чем. Ну, понимаете, все было так. Билл, я хотела сказать, мистер Слени, значит, рассказал мне, какой он из себя. Входит он, значит, к нам и спрашивает, не видала ли я кого-нибудь такого похожего у нас тут в баре, а я видала, ну, само собой, так и говорю. Я ведь чего хочу-то - вам же помочь, понимаете? Ну, не хотите так и не слушайте. Мы с Бертом ни в какие свидетели не пойдем. Такие дела только торговлю портят. Но я их обоих видела. Входят они…
- Обоих? - треугольники бровей Люка взметнулись вверх. Слени из-за плеча миссис Голли утвердительно кивнул, и словесный поток устремился дальше.
- Мне некогда было, понимаете, ну я их особо и не разглядывала. Мне показалось, что они только что с поезда. Освещение еще было никуда не годное. Я Берту так и сказала. Он в самом зале за стойкой был, ну я ему и крикнула, мол, надо ввернуть лампочки посильнее, а то я сама не вижу, что делаю. Они все это время разговаривали. Тот, второй, - не которого убили, а другой, - сделал заказ. Они взяли две рюмки джина.
- А кроме них, в баре никого не было?
- Ну я же вам сказала. Мы только-только открылись…
- А встретились они у вас или уже пришли вдвоем?
- Они вошли вместе. Я уже говорила. Ну вы хоть слушайте, мистер Люк. Они входят и тихонько промеж собой разговаривают, вроде как о деле договариваются. У меня-то ума хватило в сторонку отойти, как только я уразумела, что к чему. Слава Богу, я уже шестой год при деле, могу разобрать, когда я клиенту нужна, а когда нет. Ну вот, я обслужила их и сразу к Берту пошла насчет лампочек. А как вернулась так и вижу: тот, пониже ростом, значит, о котором Билл спрашивал, в такой хорошо пошитой курточке, в зеленой шляпе и таким, значит, тонким бледным лицом, - как рванет в дверь, руку у того, второго, вырывает.
- Вырывает руку?
- Ну да, понимаете - как будто стряхивает, - ее молочно-белое округлое запястье показалось из складок верблюжьей шерсти, звякнув золотыми браслетами. - Другой-то тоже за ним собрался, позвал меня, и кинул десять шиллингов на прилавок. И пошел следом. Я весь вечер прождала, что он за сдачей вернется, но он так и не пришел.
- А вы не слышали, о чем они говорили?
- Нет, мистер Люк. А если бы и слышала, то что с того? Ну я и не слушала. Да еще гвалт стоял. Берт включил радио, какая-то пьеса. И оркестр этот на улице грохал. И сама я про лампочки говорила…
- Иначе говоря, птичий базар, как обычно, - заметил Люк без особой теплоты. - А другой как выглядел?
Она с сожалением поцокала языком.
- Жалко, не посмотрела я, но поди знай, что приключится убийство? Он такой высокий, прилично одет, такой весь чистенький. Словом, джентльмен до мозга костей, представляете себе? Может, во флоте прежде служил. Когда заказ делал, улыбался. Но не лично мне, нет, он бы любой девчонке улыбнулся.
- Волосы - светлые, темные?
- Не скажу точно. Он в шляпе был. Глаза карие, и вид такой, солидный - несмотря на молодость. Респектабельный, я все слово никак не могла вспомнить. Респектабельный. Знаете, как я удивилась, когда увидела, что он бегом побежал! Вроде как простой!
- Вероятно, необычный тип для Крамб-стрит? - пробормотал Кэмпион.
- Вот, вы сразу ухватили самую суть! - она в ответ изумленно улыбнулась. - Именно что необычный. В таком, понимаете ли, добротном темном пальто, в черной шляпе, и воротничок белый выглядывал. Ну, совершенно не тутошний!
- То есть, он был в вечернем костюме, - Люк что-то черкнул в журнале. - Почему бы с этого не начать?
- Потому что раньше я про другое думала, - терпеливо и кротко объяснила она. - А как только этот вот джентльмен сказал про Крамб-стрит, я и поняла, почему мне тогда показалось, что тот господин только что с поезда. У него был темно-синий галстук с двумя полосочками, одна серебристая, а другая, далеко от нее, красно-коричневая, а между ними какой-то цветок, из него птичья головка выглядывает, малюсенькая!
- Как-как вы говорите? - затаил дыхание Кэмпион. - Любопытно, очень любопытно, - он перегнулся через весь стол и написал на клочке промокательной бумаги "Галстук клуба Феникс Регби. Джеффри Ливетт?"
Люк на мгновение уставился на эти каракули, а потом, подняв голову, устремил выразительный взгляд на своего приятеля.
- Бегство! - проговорил он негромко. - Помните, вам показалось, что вы его тут видели днем?
Мистер Кэмпион выглядел глубоко несчастным.
- Разве это доказывает… - начал он.
- Господи, да нет, конечно. Это не доказывает, что там не был король Фарух, но предполагать мы можем. Хэлло, Энди, что там? - последняя реплика адресовалась наклонившемуся над его плечом секретарю, чье круглое лицо вдохновенно сияло.
- Согласно распоряжению, мы обследовали личные вещи убитого, и вот что оказалось в его бумажнике. Обратите внимание на штемпель, сэр!
Люк взял у него вскрытый конверт, адресованный Дж. Ливетту, эсквайру, в Парфенон-клуб. На обороте был приписан адрес офиса и телефон. Необычайно четкий штемпель с сегодняшним числом свидетельствовал, что еще утром письмо было на почте.
Люк указал на карандашную приписку:
- Это - его почерк?
- Боюсь, что да. И разумеется, адрес его собственного офиса.
Некоторое время оба молчали, не сводя глаз друг с друга, наконец Люк высказался:
- Зачем же ему было давать свой адрес, а потом гнаться за ним… Такая версия не выдерживает критики. Если бы он хотел потолковать с этим молодым человеком…
- Ну что, помогла я? - энергично вмешалась миссис Голли. - Я, значит…
Люк обернулся к ней - и замер. Дверь за ее спиной отворилась, и высокая скорбная фигура тихо вступила в кабинет.
Заместитель комиссара полиции, Станислос Оутс, шеф Скотленд-Ярда, носил свой титул, как носил все остальное - весьма уныло. С тех пор, как Кэмпион впервые его увидел, а это случилось более двадцати лет тому назад, мистер Оутс практически не изменился, сохраняя все тот же понурый и болезненный вид. Разве что неожиданно округлился в талии, и все так же кисло взирал на грешный мир из-под обвислых полей шляпы, - но впрочем, на Кэмпиона, как на старого знакомого, он посмотрел несколько теплее, и кивнув стоящему навытяжку Люку, прошел вперед, протягивая руку.
- Хэлло, Кэмпион, я так и подумал, что встречу вас тут. Погодка в самый раз для подобных неприятностей, не правда ли?
Высокое звание обладает, как известно, рядом магических свойств: детектив Слени переместил миссис Голли в помещение уголовной полиции, так что дама не успела и рта раскрыть. Гэллоуэй исчез в нише, где помещался его стол, так что не прошло и нескольких секунд, как трое, непосредственно занятые этим делом, остались наедине.
Оутс снял свой старомодный плащ-дождевик и, аккуратно сложив, повесил на спинку стула.
- Суперинтендант Йео привязан к телефону, ко всем своим телефонам, - произнес он, на миг остановив холодный взгляд на лице Люка, - так что я предпочел ускользнуть и повидаться с вами, Чарльз.
У него был печальный голос и манера растягивать слова, как у старого учителя.
- У вас тут, видимо, результатов даже больше, чем вам самим кажется. Уже что-то удалось?
Люк отбарабанил ему все наиболее существенные подробности при минимально возможном количестве жестов и с четкостью, к которой его долго приучали. Заместитель комиссара внимал, время от времени благосклонно кивая, словно слушая хорошо вызубренный урок. Выслушав до конца, Оутс поднял конверт и перевернул его:
- Гм!
- Он, видимо, ждал Шмотку тут на улице, - задумчиво заметил Кэмпион, - мог, скажем, следить за входом в участок из фойе гостиницы напротив. А когда мы Шмотку отпустили, он, должно быть, пошел следом, завел того в первую попавшуюся пивную, где попытался вытянуть из этого молодого человека все, что тот знает, - но не сумел, дал адрес своего офиса, ну а потом что?
- А потом Шмотка сдрейфил, - вклинился Люк, - потому что не принадлежал себе, - то есть, работал на кого-то другого, и как только появился шанс, удрал. Ливетт ринулся за ним, но задержался, чтобы оплатить счет, - а это, кстати, доказывает, что он был вполне в своем уме, - и потерял малого из виду, поскольку Шмотка сделал круг и свернул в проезд Памп. Куда ему удалось добежать - известно. Но вот что с Ливеттом? И где он теперь?
- Ваш суперинтендант тоже хотел бы это знать, потому что именно по этому поводу ему названивают три четверти всех влиятельных людей этого скверного города, - с кислой улыбкой заявил Оутс. - Мистер Ливетт запланировал на сегодня этакий классический элитный вечер, сперва телефонные звонки по всему свету, потом выступление на банкете, а потом, уже у себя на квартире - деловая беседа с одним из членов правительства Франции. Никто из этих знакомых не может его отыскать, и все они желают знать, почему этого не можем сделать мы, - он посмотрел на настольные часы. - Однако здорово же он опаздывает, а вроде бы такой аккуратист!
Мистер Кэмпион соскользнул со стола, на котором сидел все это время, покачивая ногой и засунув руки в карманы.
- Медицинское заключение предполагает, что Шмотку били ногами, - вставил он. - Я как-то не представляю себе Ливетта за этим занятием.
Старик Оутс вопросительно глянул на него:
- А вы его вообще убийцей представляете, мистер Кэмпион?
- Откровенно говоря, нет.
- Но, с другой-то стороны, вы могли бы раньше представить, чтобы он мог вот так сорвать все свои деловые встречи? Встречи важные, все до единой?
- Это странно, - Кэмпион нахмурился. - На мой взгляд, Джеффри принадлежит к числу эдаких положительных, респектабельных молодых людей. Из породы уравновешенных, тех, кто мыслит здраво и не рискует.
- Большинство людей именно так и считает, - землистое лицо заместителя комиссара чуть сморщилось в слабом подобии улыбки, выражающей удовлетворенность собственным высказыванием. - Но он-то не таков, и вы это знаете. Я о нем кое-что слышал. Он - владелец "Подшипников Ливетта" и еще парочки небольших, но солидных фирм, так что человек он весьма состоятельный. Правда, теперь у нас в стране, как известно, богатых не любят, а у нас если чего не полюбят, от того норовят поскорее избавиться. Сегодня я навел кое-какие справки, и оказалось вот что. Вернувшись с войны, Ливетт обнаружил, что после того, как он рассчитается со всеми, у кого, по его представлению, имеются основания для претензий к нему или к его семье и имуществу, - в том числе когда он обеспечит своих пенсионеров, - на жизнь ему остается, за вычетом налогов, тридцать семь фунтов пять шиллингов в год. Он мог либо пойти на махинации, прибегнув к помощи целой армии бухгалтеров, знающих лазейки в законе, либо играть на бирже. Он предпочел второе, и в течение двух с половиной лет не было биржевого игрока крупнее по эту сторону Атлантики. Он увеличил свое состояние вчетверо, и тогда остановился.
Бледное лицо мистера Кэмпиона не выразило удивления.
- Я слышал об этом, но слыхал также и о том, что его имя безупречно.
- Разумеется, - Оутс закипал. - Я ничего такого и не говорил. Он не сделал ничего незаконного или предосудительного. Игра - это единственное, за что не привлекают к ответственности. Это вам не работа, за которую и наказать могут. Биржевая игра - занятие респектабельное. У меня у самого два шиллинга в неделю уходят на ставки. Надо думать о старости. На мою пенсию не продержишься. Я говорю это только к тому, что этот парень, Ливетт, вовсе не чурается риска. Он как раз не из тех, кто боится рисковать! Больше двух лет непрерывного риска! Если ты привык рисковать - это на всю жизнь. Ты опустил свои подъемные мосты, и твоя крепость отныне уязвима!
Чарльз Люк нервничал. Бугры мускулов на его спине ходили под пиджаком, покуда он безостановочно мерил комнату шагами.
- Шмотка был не один, - угрюмо произнес он. - Что-то угрожало ему и на вокзале, и здесь. Но боялся он не меня, и не Ливетта. Невероятно, чтобы он работал на Ливетта, хотя мне поначалу именно так казалось - тогда зачем Ливетту было давать ему свой адрес? А Джеффри, видимо, дал ему свой адрес именно в той пивной: конверт совсем как новенький. Еще вчера вечером письмо было на почте.
- Вот потому-то я и примчался сюда! - заместитель комиссара засунул руку в карман. - Вы уже видели сегодняшний вечерний экстренный выпуск новостей, Чарльз?
Люк остановился как вкопанный, наморщив лоб.
- Нет, сэр. Боюсь, я никак не мог его видеть: я как вернулся вечером, так только этим делом и занимаюсь.
Оутс сделал плавный успокаивающий жест рукой.
- Не переживайте, мой мальчик. Весьма возможно, в прессу это еще не попало. Иногда сначала все-таки докладывают мне, а уж потом газетчикам. По недосмотру, что ли! - он был мрачновато-весел. - Представляете, Кэмпион, какая у нас в Центре теперь умопомрачительная техника - телепринтеры, радары всякие, кругом разноцветные лампочки. А случись перебой с электричеством - и вся наша хваленая полицейская система выйдет из строя! Так вот, я надел шляпу и отправился сюда лично, потому что заключенный по фамилии Хейвок, совершил побег из тюрьмы Скраббс.
Люк испустил глубокий вздох и удовлетворенно улыбнулся:
- А-а, Хейвок! Ведь этот человек проходил по тому же делу, что и Шмотка. Оба участвовали в ограблении. Вот оно что. Я все ждал, когда же появится какая-нибудь зацепка!