ПОЯВЛЕНИЕ ШЕРЛОКА ХОЛМСА
Классический детектив всегда ассоциируется с "доброй старой Англией", хотя и жанр, и его название родились в Америке, а первый прототип литературных сыщиков был французом.
Разумеется, виной тому Шерлок Холмс. Вся история детектива делится на "до" и "после" Холмса - те же, кто писал детективы одновременно с Конан Дойлом, оказались на долгие годы забыты потомками.
Основное влияние на Конан Дойла оказали Эдгар По и Эмиль Габорио. Многим обязан он и Анне Кэтрин Грин - когда Дойл начинал писать, она была уже в зените славы; во время путешествия по Америке Конан Дойл искал встречи со знаменитой предшественницей, но состоялась ли эта встреча - неизвестно (сохранилась лишь их переписка).
В автобиографии "Жизнь, полная приключений" Конан Дойл писал:
Габорио привлекал меня точно подогнанными сюжетами, а блестящий сыщик Эдгара По, Огюст Дюпен, с детства был одним из моих любимых героев. Но смогу ли я привнести что-то свое? Тут мне вспомнился мой старый учитель, Джо Белл, - его орлиный профиль, чудаковатые манеры, сверхъестественная способность подмечать детали… Легко заявить, что герой умен, но ведь читатель захочет увидеть этот ум в действии, на примерах - и такие примеры Джо Белл ежедневно демонстрировал нам в аудитории.
Главным козырем Дойла стал его герой яркий, ни на кого не похожий сыщик, "мыслящая машина", владеющая непогрешимым "дедуктивным" (на самом деле индуктивным) методом. Читатель помнит, быть может, что Холмс был крайне невысокого мнения о собственных литературных прототипах. В "Этюде в багровых тонах" он обсуждает с Ватсоном Дюпена и Лекока:
- Вы, конечно, думаете, что, сравнивая меня с Дюпеном, делаете мне комплимент, - заметил он. - А по-моему, ваш Дюпен - очень недалекий малый. Этот прием - сбивать с мыслей своего собеседника какой-нибудь фразой "к случаю" после пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый показной трюк. У него, несомненно, были кое-какие аналитические способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким, по-видимому, считал его По.
- Вы читали Габорио? - спросил я. - Как по-вашему, Лекок настоящий сыщик?
Шерлок Холмс иронически хмыкнул.
- Лекок - жалкий сопляк, - сердито сказал он. - У него только и есть что энергия. От этой книги меня просто тошнит. Подумаешь, какая проблема - установить личность преступника, уже посаженного в тюрьму! Я бы это сделал за двадцать четыре часа. А Лекок копается почти полгода. По этой книге можно учить сыщиков, как не надо работать.
Сам Конан Дойл неоднократно вынужден был оправдываться, поясняя, что не разделяет взглядов своего высокомерного героя. Отчаявшись, он даже написал стишок, в котором были такие строки:
Вновь повторяю, теряя терпение: Критик, не путай творца и творение!
Впрочем, Холмсу воздалось той же монетой: современники и последователи Конан Дойла не упускали случая подшутить над Великим Сыщиком - чего стоят только пародии, постоянно появлявшиеся в литературных журналах (одна из первых была напечатана в "Айдлере" уже в 1892 году).
Но все пародии и подражания лишь подчеркивали несомненную истину: Конан Дойлу удалось создать не просто узнаваемую форму, а золотой канон детектива.
КРИМИНАЛЬНОЕ ЧТИВО
История викторианской детективной новеллы неразрывно связана с литературными журналами того времени, такими как "Стрэнд", "Айдлер", "Пирсон", "Хэмсворт" и другие.
В XIX веке очень существенно усовершенствовалась - и удешевилась - техника книгопечатания, и потому именно к этому периоду относится появление массовой литературы. Кроме того, заметно разросся средний класс, на который в основном были ориентированы литературные журналы. В журнальной форме было напечатано большинство викторианских произведений - романы Диккенса, Теккерея, Коллинза выходили "выпусками". Именно за счет этой сериальной структуры в жанре короткого рассказа так востребован оказался сквозной главный герой.
Короткие детективные новеллы с "сериальным" героем печатались в журналах и до Конан Дойла - главным образом, в форме беллетризированных мемуаров сыщиков (часто вымышленных). Первый рассказ этой антологии, принадлежащий перу миссис Генри Вуд (прославленному автору сенсационного романа "Ист Линн"), написан в 1877 году - задолго до появления Холмса. Это - один из эпизодов серии о Джонни Ладлоу, которого, однако, нельзя назвать сыщиком в собственном смысле слова. Раскрытие преступления у миссис Вуд происходит часто почти случайно, в центре внимания оказывается не столько расследование, сколько само таинственное происшествие.
Переломный момент в истории детектива наступил в июле 1891 года, когда в журнале "Стрэнд" был напечатан рассказ Конан Дойла "Скандал в Богемии".
Надо сказать, что первый рассказ о Холмсе, "Этюд в багровых тонах", появился на страницах другого журнала - "Рождественского ежегодника Битон" в 1887 году, но не имел громкого успеха, так же как и "Знак четырех", изданный в 1890 году отдельной книгой. Союз со "Стрэндом" принес Холмсу удачу. "Стрэнд" к тому времени существовал всего несколько месяцев, но тиражи его тут же подскочили до небес. (Впоследствии тиражи "Стрэнда" долгие годы держались на баснословном уровне - 500 000 экземпляров.) Большой популярностью пользовались и иллюстрации Сидни Паджета - рисунки на каждой странице вообще были в те времена в новинку и чрезвычайно ценились читательской аудиторией.
Обложка журнала "Стрэнд", 1895
После оглушительного успеха Холмса многие авторы, работавшие в совершенно других жанрах, бросились писать детективы - иллюстрированные журналы охотно их печатали. С 1892 года стал выходить журнал "Айдлер" - детище Джерома К.Джерома, хорошо известного русскому читателю по роману "Трое в лодке не считая собаки"; его постоянными авторами были У.Х. Ходжсон, Израэль Зангвилл, Фергус Хьюм.
Именно в начале 1890-х годов и произошло формирование классической детективной новеллы в том виде, как мы представляем ее сегодня.
Исследователи нередко отмечают, что практически все современники Конан Дойла упирались в трудную задачу: придумать сыщика, не похожего на Холмса. Задача, однако, была еще сложней: нужно было, чтобы "непохожесть" не зашла слишком далеко. Нельзя забывать о коммерческом аспекте детективного ремесла - рассказы Конан Дойла потому и стали "эталоном", что успешно продавались. Важно было не только придумать нечто оригинальное, но и сохранить формулу успеха.
Невозможно переоценить роль денег в развитии детективного жанра. Пролистайте биографии авторов, включенных в антологию: вы убедитесь, что все они мечтали при помощи детективных рассказов поправить свое благосостояние; многие начали писать исключительно с этой целью (и почти всем им это удалось).
Но если бы викторианский детектив был только и исключительно коммерческим предприятием, вряд ли кто-нибудь вспомнил бы о нем сегодня. Между тем возрождение интереса к этим забытым авторам началось на Западе уже в начале семидесятых годов XX века - тогда одна за другой стали появляться антологии викторианского детектива. Почти все они назывались одинаково: "Соперники Шерлока Холмса". Так же назвали и появившийся в 1971 году телесериал. Придумал этот ходовой заголовок Хью Грин, брат писателя Грэма Грина, автор первой антологии такого рода.
Современники Конан Дойла отчасти сами виноваты в том, что их персонажи и по сей день пребывают в тени великого сыщика; кажется, они и сами не могут оставить его в покое. Скажем, в рассказе Гая Бутби "Бриллианты герцогини Уилтширской" Холмс упоминается уже во втором предложении: "Для примера позвольте мне рассказать историю Климо - ныне прославленного частного сыщика, который завоевал себе право стоять в одном ряду с Лекоком и даже с недавно покинувшим нас Шерлоком Холмсом".
Американский писатель Роберт У. Чамберс в своем весьма самобытном рассказе "Лиловый император", практически независимом от дойловской традиции, не удерживается от того, чтобы бросить камушек в холмсовский огород: "Я обнаружил уйму такого, что многие непременно бы посчитали крайне важными уликами - пепел из трубки Адмирала, отпечатки ног на пыльной крышке погреба, бутылки из-под сидра, и снова пыль - она была повсюду. Я, конечно, не специалист, а просто жалкий дилетант, и потому я затоптал следы своими тяжелыми башмаками и не изучил под микроскопом пепел, хотя Адмиралов микроскоп стоял под рукой".
Сборник Э. У. Хорнунга "Взломщик-любитель", вышедший в 1899 году, посвящен Конан Дойлу. История этого посвящения такова: Хорнунг, приходившийся Конан Дойлу зятем (он был женат на сестре Дойла, Констанс), создал зеркальное отражение Холмса и Ватсона - парочку мошенников Раффлса и Банни (предварительно спросив разрешение у Дойла); истории об их похождениях печатались с 1898 года в журнале "Касселз". Конан Дойл дал разрешение не слишком охотно - по его мнению, преступника нельзя было делать главным героем. Это не помешало Раффлсу соперничать в популярности с Холмсом, и когда рассказы вышли в виде сборника, Хорнунг посвятил книгу знаменитому родственнику. Дарственная надпись гласила: "А.К.Д. - в порядке лести".
Грант Аллен (также печатавшийся в "Стрэнде") был близким другом Конан Дойла. Когда Аллен тяжело заболел, он попросил Дойла закончить за него детективный сериал про медсестру Хильду Уэйд - так Аллен и Дойл оказались соавторами.
Артуру Моррисону выпала честь "заменять" Конан Дойла на страницах "Стрэнда" после того, как тот в 1893 году скинул опостылевшего ему гениального сыщика в Рейхенбахский водопад. Мартин Хьюитт - сыщик, придуманный Моррисоном, - полюбился читателям и получил свою долю известности, однако положение обязывало его идти по стопам предшественника, не слишком отклоняясь от проложенной колеи.
Однако было бы большой ошибкой увидеть в пестрой толпе детективных авторов рубежа XIX–XX веков одних лишь подражателей и эпигонов. Напротив, открывшаяся нам картина поражает разнообразием. К детективному жанру обращались люди разных профессий, судеб и дарований - многие из них обладали литературным талантом и воображением, многие добились успеха и на других поприщах. Скажем, Израэль Зангвилл был выдающимся деятелем сионистского движения и автором всемирно известных романов о жизни еврейского гетто, М. Макдоннелл Бодкин - профессиональным адвокатом и членом ирландского парламента, Артур Б. Рив - одним из основателей криминалистической лаборатории в Вашингтоне. Среди авторов этой антологии есть эмигранты и авантюристы, священники и врачи, почтенные домохозяйки и венгерская баронесса. Совершенно очевидно, что приверженность столь разных личностей одному и тому же повествовательному канону происходила не от недостатка фантазии и жизненного опыта, а оттого, что канон оказался удачным, востребованным, как нельзя лучше отвечающим чаяниям публики. Конан Дойл с удивительной чуткостью уловил веяния эпохи - и открытой им золотой жилы хватило на всех.
ДУХ ЭПОХИ
Викторианская эпоха сейчас снова вошла в моду. О ней выходит огромное количество книг: в одних нам сообщают, что викторианцы ратовали за семейные ценности и суровую благопристойность, воздвигали непреодолимые классовые и расовые барьеры, отличались пуританством и лицемерием. Другие увлеченно описывают век удивительных открытий, неслыханных перемен и прогресса, время социальных сдвигов и религиозных сомнений. Журналист и исследователь Мэтью Суит в своей нашумевшей книге "Выдуманные викторианцы" убедительно доказывает несостоятельность большинства расхожих представлений об эпохе: викторианцы были свободнее, чем мы, утверждает он, шире смотрели на вещи, лучше умели развлекаться и получать удовольствие от жизни.
В Англии и Америке прилавки завалены романами, действие которых происходит в XIX веке. Примечательно, что большинство из них написано в детективном жанре. В качестве примера искусной стилизации можно привести книги Сары Уотерс - одна из них даже вошла в короткий список Букеровской премии.
По-видимому, викторианская эпоха оттого и продолжает волновать воображение, что в ней так странно сходятся противоположности. Трудно представить себе, как неузнаваемо изменился мир буквально на глазах у тех, кого мы сегодня называем викторианцами. На их веку появилась железная дорога, телеграфное (а потом и телефонное) сообщение, автомобили, метрополитен, электрическое освещение, фотография, эволюционная теория Дарвина, первая женщина-врач и первый туалет со сливным бачком (так называемый ватерклозет). При этом нельзя не признать, что XIX век для Англии был периодом небывалой стабильности - прежде всего материальной. Именно эта материальная стабильность и потребовала жестких полицейских институтов, охраняющих собственность и безопасность тех, кому было что терять. Новый литературный жанр смог отреагировать на противоречивые потребности читателя гораздо более гибко, чем устоявшиеся литературные формы. С одной стороны, детективный канон устанавливал авторитет закона, порядка и рационального начала. С другой - позволял в полной мере предаться восхищению плодами прогресса и изучению этих плодов. Изобретения и открытия были так стремительны и многочисленны, что требовали осмысления. От технических и интеллектуальных новшеств веяло тайной, сенсацией и опасностью. Детектив безошибочно использовал эти притягательные качества - железная дорога, к примеру, отлично сгодилась как пространство приключений и всевозможных загадочных происшествий. Расписание поездов нередко служит ключом к разгадке, темный тоннель предоставляет возможность совершить хитрую кражу, а сосед по купе оказывается не тем, за кого себя выдает. Дальше всех по этому пути пошел, пожалуй, писатель Виктор Л. Уайтчерч - его герой работает сыщиком на железной дороге и раскрывает исключительно "железнодорожные" преступления; он всегда выходит победителем, поскольку знает, как устроен загадочный новый мир рельсов и вагонов.
Фотография стала непременным атрибутом почти каждого детективного рассказа - либо в качестве неопровержимого доказательства, либо как способ изощренного обмана. Только что изобретенный глушитель оказывался ключом к изощренному убийству. Химические эксперименты помогали обличить преступника.
Детальное, "инсайдерское" знание об устройстве чего бы то ни было чрезвычайно высоко ценилось викторианцами. Если мы откроем подшивки журналов XIX века - того же "Стрэнда" или "Айдлера", - нам бросится в глаза обилие документальных статей о производственных процессах, общественных институтах, механизмах и помещениях. Как работает речная полиция? Как выглядит бюро находок в Скотленд-Ярде? Как производится и транспортируется лед, позвякивающий в вашем оранжаде? Как тренируют акробатов и как работает ветеринар?
В 37-м выпуске журнала "Стрэнд" (за 1894 г.) напечатана обстоятельная статья о разных типах наручников, написанная отставным полицейским инспектором: изящный слог, латинские цитаты, экскурс в этимологию. Статья сопровождается собственноручными иллюстрациями автора. Заметим, что "Стрэнд" был журналом для семейного чтения - то есть предполагалось, что почтенной матери семейства будет интересно узнать, чем мексиканские "браслеты" отличаются от американских.
Тут нужно отметить еще одно важное свойство эпохи: язык науки и литературы был, в сущности, не разделен - ученые и философы были не чужды изящной словесности, часто серьезные научные или социальные идеи излагались в популярной форме и широко обсуждались читающей публикой. Так, "Происхождение видов" Дарвина стало событием не только в научном мире, но и в общественной и личной жизни многих людей. Позиции религии к концу XIX века серьезно пошатнулись, позитивизм набирал силу.