- Шекспир. Там кое-что говорится о прихотливости речных течений. Правда, в поэме речь идет об Эйвоне, у Клоптонского моста, но с тем же успехом там мог бы фигурировать Чайн. У Шекспира говорится что-то насчет потока, который, проносясь под мостом, "в своей гордыне устремился в омут и вспять пошел наперекор теченью". Поглядите-ка на эту веточку, которая плывет в нашу сторону. Она как раз попала в такой поток, видите, вместо того чтобы двигаться вместе с основным течением, она направляется сюда, в заводь. Вот она. "Устремилась в омут и вспять пошла" - назад к месту. Постойте тут минуту, Фокс. Ну-ка, опускайтесь на корточки и наклоните свою грешную голову, словно разглядываете рыбу. Изобразите из себя рыболова. Не поднимайте головы и не двигайтесь, пока я вам не скажу.
"К чему бы это он", - флегматично размышлял Фокс, опускаясь на корточки у самой воды.
Аллейн, обогнув место преступления, скрылся в ивняке.
- К чему бы это он? - неизвестно кого спросил Кертис и добавил к этому грубоватую медицинскую шуточку насчет позы мистера Фокса.
Сержант Олифант и констебль Гриппер возмущенно переглянулись. Бейли и Томпсон осклабились. Все они слышали, как Аллейн торопливо шел через Нижний мост, хотя только Фокс, который послушно продолжал смотреть в землю, мог бы при желании увидеть своего начальника. Остальные ожидали, когда Аллейн, руководимый неизвестными мотивами, покажется на противоположном берегу.
Совершенно неожиданно для доктора Кертиса, Бейли, Томпсона, Олифанта и Гриппера перед заводью появился из-за поворота старый ялик, а в нем - Аллейн с увядшей маргариткой в руках.
Течение несло ялик наискось от противоположного берега к маленькой заводи у ивняка. Тихо скользя по воде, ялик остановился, уткнувшись носом в ту самую полоску, которую раньше заметил у берега Аллейн. Корма заскрипела о гальку, и ялик остановился.
- Скрип слышали? - спросил Аллейн.
Фокс поднял на него глаза.
- Слышал, - ответил он. - Слышал скрип, а до этого - ничего.
- Точь-в-точь как Картаретт, - сказал Аллейн. - Что объясняет, я полагаю, и историю с маргаритками. Дружище Фокс, а знаем ли мы теперь, чьих это рук дело?
- Если я вас правильно понимаю, мистер Аллейн, - проговорил Фокс, - вы считаете, что знаем.
Глава седьмая
УОТТС-ХИЛЛ
1
- Подведем итоги, - сказал Аллейн, не выходя из лодки. - Во-первых, я нашел головку маргаритки на носу. То есть неподалеку от двух других, но несколько дальше от места, где она была срезана. Во-вторых, у этой старой посудины швартов в тридцать футов длиной. Он очень прочно закреплен другим концом, и я его еле вытащил. Я думаю, это для удобства леди Лакландер, которая, судя по брызгам красок, рисует, сидя в лодке. Да, видно, так оно и есть. Воображаю себе эту толстую сирену на носу судна, входящего в гавань. Еще тут валяется большая желтая заколка и несколько окурков, некоторые - со следами губной помады. Они тут давно и, значит, совсем из другой оперы.
- Следы сэра Джорджа, - предположил Фокс, - и вашей красотки?
- Вы, - сказал Аллейн, - где угодно раскопаете любовную историю. Продолжим. В-третьих, не забудьте, обитатели Уоттс-хилла не могли увидеть плывущей лодки. Оттуда видны только этот конец моста, небольшое пространство перед ним да ивовые заросли. Можете забрать тело, Гриппер.
Доктор Кертис накрыл труп брезентом. Полицейский Гриппер и водитель из Скотленд-Ярда с помощью Бейли и Томпсона понесли полковника Картаретта через ивняк и вдоль берега, где он имел обыкновение ловить рыбу, а оттуда - на Уоттс-лейн, где ожидал фургон из суивнингской больницы.
- Ну и славный был джентльмен! - вздохнул сержант Олифант. - Надеюсь, мы поймаем убийцу.
- Как пить дать! - сказал Фокс, спокойно взглянув на своего начальника.
- Полагаю, - заметил Аллейн, - что убийца увидел с другого берега Картаретта, сидевшего на корточках с удочкой. Думаю, убийца, неподалеку заметив лодку, прокрался туда, отвязал фал, после чего пресловутое "шекспировское" течение отнесло ялик к другому берегу. Там, где на этом берегу пристала лодка, должны были остаться следы. Если я встану ближе к корме, то окажусь как раз напротив того места, где сидел Картаретт. Отсюда уже можно нанести удар, если все было так, как я думаю.
- Так ли все было? - сказал Фокс.
- Не знаю. Если у вас, черт побери, есть теория лучше моей, выкладывайте, - с усмешкой предложил Аллейн.
- Виноват, - сказал Фокс. - Умолкаю, сэр.
- На первый взгляд кое-что может показаться подозрительным, - продолжал Аллейн. - Верно, что удар, нанесенный острым предметом, мог срезать все три маргаритки, так что одна упала на полковника, другая - на берег, а третья - в лодку. Это вполне правдоподобно. Но тем же ударом нельзя было свалить полковника.
Олифант покосился на багор, лежавший в лодке.
- Нет, Олифант, - сказал Аллейн. - Попробуйте, стоя в лодке, раскрутить эту штуку над головой, метнуть ее и попасть в висок сидящему человеку. Кто такой, по-вашему, убийца - специалист по метанию копья?
- Тогда, может быть, - произнес Фокс, - маргаритки были срезаны следующим ударом или сорваны в тот же день, но до убийства? А?
Сержант Олифант неожиданно спросил:
- Простите, но какое имеют отношение к делу маргаритки?
- Полагаю, какая-то связь тут есть, - отозвался Аллейн, повернувшись к нему. - Эти три маргаритки еще не увяли. Одна лежала на теле полковника, а другая - в лодке.
- Но простите, сэр, - продолжал осмелевший сержант, - какое отношение к делу имеет лодка?
- Пока мы не найдем преступника, это наша рабочая гипотеза. Взгляните: вот где была лодка, а вот где лежал труп. Посмотрите на камни около того места, где были срезаны маргаритки, и туда, где лежала рыба. Можно сойти с лодки на гальку, и тогда вы окажетесь у самой головы сидящего полковника. Ваше присутствие не оставит следов. А перед ивняком земля мягкая и рыхлая. Сам полковник, сестра Кеттл и доктор Лакландер оставили там легко различимые следы. Но ничего, что бы говорило о присутствии еще одного человека, там нет. Предположим на секунду, что после того, как полковник был уже убит, наш преступник перешагнул с лодки на гальку, чтобы нанести последний удар или, скажем, чтобы удостовериться, что жертва уже мертва. Как такую теорию связать с исчезнувшей форелью, яликом и маргаритками?
Аллейн перевел взгляд с Олифанта на Фокса. Первый насупился, по обыкновению скрывая полное замешательство. Второй выглядел удивленным: ясно было, что Фокс понял, где зарыта собака.
Аллейн принялся излагать свою теорию насчет форели, ялика и маргариток и нарисовал полную и детальную картину одного из способов, каким мог быть убит полковник Картаретт.
- Я понимаю, - подытожил Аллейн, - что все это гадание на кофейной гуще. Разработайте другую теорию, которая вязалась бы с фактами, и я с восторгом ее приму.
Фокс с сомнением сказал:
- Выходит любопытно! А ялик как же?
- Да, ялик! На киле - обрезки травы, пахнущей рыбой.
- Рыбой? - переспросил Фокс и продолжал: - Тогда мы должны поверить в совершенно немыслимого убийцу. Он подплывает на ялике к своей жертве и убивает ее. Не уверенный, что Картаретт мертв, преступник спрыгивает на берег и наносит второй удар другим орудием. Затем по причинам, которые вы тут так гладко нам изложили, хотя и без единого доказательства, он подменяет рыбу полковника Старушенцией. Для этого ему приходится вернуться и вытащить ее из лодки. А подменив форель, убийца каким-то образом умудрился срезать маргаритки. Где он взял оружие и что сделал с рыбой полковника - большой секрет. Все правильно, мистер Аллейн?
- Правильно, и я по-прежнему придерживаюсь этой версии. Вот что, Олифант, займитесь-ка поисками пропавшей рыбы. А вы пойдете со мной, - сказал Аллейн Фоксу, - на другой берег. Я кое-что вам покажу.
Он смотал длинный швартов и легко провел лодку против течения под навес. Когда Фокс, обойдя кругом через мост, присоединился к Аллейну, тот сокрушенно качал головой.
- Олифант и его ребята прошлой ночью потоптали землю, - вздохнул Аллейн, - как стадо носорогов. Хотя… взгляните-ка сюда, Фокс.
Он спустился в глубокую ложбину. Здесь дождь не успел размыть следы табурета и этюдника леди Лакландер. Аллейн указал на них.
- Но по-настоящему интересный след здесь, на склоне. Взгляните.
Они с Фоксом прошли по слегка примятой траве и минуту постояли, глядя на едва заметное углубление в земле. В нем еще стояла вода. Трава вокруг была смята.
- Если вы рассмотрите эту ямку с близкого расстояния, - сказал Аллейн, - вы увидите, что она окружена круговыми насечками.
- Да, - сказал Фокс после долгой паузы, - да, Господи, вот они, точно как на ране.
- Это след второго орудия, - промолвил Аллейн, - это след сиденья-трости, дружище Фокс.
2
- Красивая усадьба, - сказал Аллейн, когда они, выйдя из рощицы, очутились перед Нанспардоном. - Не правда ли, Фокс?
- Славное местечко, - согласился Фокс. - Эпоха Георга, верно?
- Да. Особняк построен на месте одноименного женского монастыря. Дарован Лакландерам Генрихом Восьмым. Потише, дружище Фокс. Они как раз должны кончить завтракать. Интересно, леди Лакландер ест внизу или у себя? Внизу, - произнес он, увидев леди Лакландер, выходящую из дома в сопровождении своры собак.
- На ней мужские ботинки, - ахнул Фокс.
- Это, наверное, из-за подагры.
- О Господи! - воскликнул Фокс. - У нее в руках сиденье-трость!
- Да. Но, может быть, не то же самое. Хотя, - сказал Аллейн, сняв шляпу и приподняв ее в знак приветствия, - может быть, и то.
- Она идет в нашу сторону. Нет, раздумала.
- Дьявол! Она собирается на него сесть.
Леди Лакландер действительно направилась к ним, но остановилась. Ответив на приветствие Аллейна взмахом руки, она раскрыла сиденье-трость и осторожно опустилась на него.
- С ее весом, - проворчал Аллейн, - она загонит всю эту штуковину в землю. Пошли!
Когда они приблизились к леди Лакландер, она крикнула им: "Доброе утро!" Затем она молча уставилась на них и так и сидела, пока они не подошли вплотную. "Старая медуза-горгона! Она нарочно сбивает с толку", - подумал Аллейн и ответил леди Лакландер невинным взглядом и рассеянной улыбкой.
- Вы были на ногах всю ночь? - спросила она, когда они приблизились к ней. - Это я не к тому, что у вас усталый вид…
Аллейн сказал:
- Простите, что беспокоим вас так рано, но мы кое-чем озадачены.
- Озадачены?
- И всерьез! Считаете ли вы возможным, - продолжал Аллейн с нарочитой любезностью, которую его жена считала грубоватой, - чтобы мы обратились к вам с просьбой в девять часов утра?
- Что вы имеете в виду? - Заплывшие жиром глаза леди Лакландер сверкнули.
Аллейн прибег к хорошо продуманной лжи.
- Мы считаем, - сказал он, - что убийца Картаретта до нападения прятался где-то поблизости.
- Да?
- Да.
- Я его не видела.
- Я же сказал - он спрятался. Наши попытки найти это место не увенчались успехом. Мы полагаем, что оно находилось там, откуда открывается достаточно хороший вид на мост и ивовые заросли, а также на ложбину, в которой вы сидели.
- Вы нашли место, где я рисовала?
- Клянусь вам, нет ничего проще. Вы пользовались мольбертом и табуреткой.
- А она под тяжестью моего веса, - сказала леди Лакландер, к ужасу Аллейна, раскачиваясь взад-вперед на своем сиденье-трости, - без сомнения, оставила след в земле.
- Дело в том, - пояснил Аллейн, - что, по нашему мнению, убийца ждал, пока вы уйдете, чтобы вылезти. Вы все время оставались в ложбине?
- Нет, я часто отходила от мольберта, чтобы посмотреть на мой эскиз издали. Из него все равно ни черта не получилось.
- Где же вы находились, когда смотрели на ваш этюд?
- На склоне между ложбиной и мостом. Вы еще недостаточно обследовали ложбину, иначе сами бы догадались.
- Почему? - спросил Аллейн, мысленно поплевав через левое плечо.
- Потому, мой славный Родерик, что я пользовалась сиденьем-тростью и так глубоко вогнала его в землю, что вынуждена была оставить его там, когда уходила, - и это не в первый раз.
- Вы оставляли его там, уходя домой?
- Разумеется. Как ориентир для слуги, когда тот придет за моими вещами.
- Леди Лакландер, - сказал Аллейн, - я хочу восстановить обстановку, какой она была после вашего ухода. Не можете ли вы одолжить нам ваше сиденье-трость и этюдник на час-другой? Мы обещаем обращаться с ними чрезвычайно осторожно.
- Не знаю, что вы задумали, - ответила она. - Но, видно, придется мне с этим смириться. Берите, что хотите.
Леди Лакландер тяжело поднялась с сиденья. Оно, как того и следовало ожидать, глубоко вошло в землю.
Аллейн хотел вытащить его с максимальными предосторожностями, может быть, даже выкопать вместе с дерном, а потом дать ему высохнуть и отвалиться. Но это у него не получилось: леди Лакландер повернулась и одним мощным рывком выдернула сиденье-трость из земли.
- Вот оно, - равнодушно сказала она, передавая Аллейну сиденье. - Этюдник в доме. Возьмете его сами?
Аллейн поблагодарил ее. Он взял сиденье-трость наперевес, и все трое направились к дому. Джордж Лакландер был в холле. Его поведение неожиданно изменилось: теперь он говорил с той туповатой торжественностью, с какой люди его типа входят в комнату больного или в церковь. Вновь, сославшись на свои обязанности мирового судьи, он оставался все так же заносчив и скрытен.
- Ну, Джордж, - сказала ему леди Лакландер и насмешливо улыбнулась, - если меня не выпустят под залог, не сомневаюсь, что тебе разрешат меня посещать.
- Ну что ты, мама!
- Родерик просит у меня мой этюдник, и, как мне кажется, под весьма неубедительным предлогом. Впрочем, он еще не сделал мне обычного в таких обстоятельствах предупреждения.
- Ну что ты, мама! - повторил Джордж с жалкой улыбкой.
- Пошли, Рори, - обратилась леди Лакландер к Аллейну и провела его через холл в чулан, полный зонтов, галош, ботинок, туфель, теннисных ракеток и клюшек для гольфа.
- Я все храню здесь, - пояснила она, - потому что часто рисую в саду. Мне лучше всего удаются цветы - ваша жена сумеет вам объяснить, что такое натюрморт для акварелиста.
- Ну, в ней эстетства нет ни на грош, - спокойно ответил Аллейн.
- Зато она замечательный художник, - сказала леди Лакландер. - Вот. Держите.
Аллейн поднял холщовый рюкзак, к которому были привязаны мольберт и тент.
- Вы пользовались тентом? - спросил Аллейн.
- Уильям, мой слуга, его поставил, но мне он не был нужен - солнце уже ушло. Когда я отправилась домой, я оставила его, но так и не открыла.
- Проверим, был ли он виден со стороны.
- Родерик, - вдруг спросила леди Лакландер, - каков был характер ранений?
- Разве ваш внук ничего вам не сказал?
- Нет, иначе бы я не спрашивала.
- Ранения черепные.
- Вы можете не спешить с возвратом вещей. Я сейчас не расположена рисовать.
- Очень любезно с вашей стороны, что вы их нам предоставили.
- Надеюсь, Кеттл все мне расскажет, - сказала леди Лакландер.
- Разумеется, - поспешил согласиться Аллейн, - и гораздо лучше, чем я.
- Что заставило вас уйти с дипломатической службы и заняться этим неблагодарным делом?
- Это было давно, - сказал Аллейн, - но, помнится, дело было в моем пристрастии к фактам.
- Факты - это не всегда истина!
- Но все же ее основа. Не стану вас дольше задерживать. Большое спасибо за помощь, - сказал Аллейн и посторонился, чтобы пропустить леди Лакландер.
Полицейские направились к роще, затылком чувствуя, что грузная старая леди провожает их взглядом с крыльца. Аллейн нес сиденье-трость, а Фокс - все остальное.
- Могу себе представить, - сказал Аллейн, - до чего у нас сейчас дурацкий вид.
Скрывшись за деревьями, они рассмотрели свои трофеи.
Аллейн положил сиденье-трость на берегу и сел перед ним на корточки.
- Диск, - сказал он, - навинчивается на трость, заканчивающуюся двухдюймовым шипом. Все в земле, даже диск, который не отвинчивали по меньшей мере месяц! Ладно… Если это орудие убийства, оно было вымыто в Чайне и вытерто, а затем воткнуто в мягкую землю, но, так или иначе, его не разбирали. Не исключено, что под диском имеются следы крови. Мы должны сейчас же отдать эту штуку Кертису. А теперь посмотрим этюдник.
- Но ведь он нам не нужен!
- Как знать! Этюдник складной, с ножками-шипами, и тент складной, и тоже кончается шипом. Шипов сколько угодно, однако сиденье-трость подходит лучше всего. Теперь залезем внутрь. Вот, - сказал Аллейн, развязывая ремни, - большая коробка с акварелью. Пачки чистой бумаги. Кисти. Карандаши. Палитра. Банка для воды. Губка. Тряпка. Тряпка! - тихо повторил он, склонившись над этюдником и принюхиваясь. Аллейн вытащил большую, испачканную краской хлопчатобумажную тряпку. Она была вся измазана акварелью, было на ней также и одно бурое пятно, и в этом месте она была особенно сильно смята, словно в нее что-то заворачивали.
Аллейн взглянул на своего коллегу.
- Понюхайте, Фокс, - предложил он.
Фокс опустился около него на корточки и с силой втянул воздух носом.
- Рыба, - сказал он.