- Доктор Марк Лакландер, может быть, и молод, - сказала она ему напрямую, - но он способный врач - я таких за тридцать лет работы не встречала. На вашем месте, капитан, я бы попросила его хорошенько за вас взяться. Благодарю за помощь. Всего вам доброго.
Она вывела велосипед через калитку и двинулась через рощицу по тропинке, которая вилась в густой траве. По дороге к дому она услышала у себя за спиной, в "Нагорье", звон тетивы и удар стрелы о мишень.
- Бедолага, - пробормотала сестра Кеттл с сочувствием, но и не без раздражения. - Не везет ему. И как его уберечь от беды?!
И со смутной тяжестью на душе она покатила велосипед к розарию Картареттов, откуда доносилось щелканье садовых ножниц и негромкое женское пение.
"Это либо супруга, - подумала сестра Кеттл, - либо падчерица. Приятная мелодия".
Тут вступил мужской голос:
Уходи, смерть, уходи,
Оставь меня под кипарисом…
Слова жутковатые, подумала сестра Кеттл, но в целом очень мило. Что делается в розарии, ей не было видно, так как вокруг рос боярышник, но дорожка вела туда, и как раз по ней следовало идти, чтобы попасть к дому. На сестре Кеттл были туфли на резиновой подошве, так что ее шаги на вымощенной плитками дорожке были еле слышны. Тихонько позванивал велосипед. Сестре Кеттл почудилось, что вот-вот она станет свидетельницей в высшей степени деликатной сцены. Она. приблизилась к зеленой арке, и тут женский голос, прервав пение, сказал:
- Обожаю эту мелодию.
- Как странно, - ответил мужской голос, от которого сестра Кеттл так и вздрогнула, - как странно, что в комедии звучит такая печальная песня. Тебе так не кажется, Роза? Роза, милая…
Сестра Кеттл звякнула велосипедным звонком, прошла под аркой и посмотрела направо. Там она обнаружила мисс Розу Картаретт и доктора Марка Лакландера, глядевших друг на друга с таким выражением, которое не оставило у нее никаких сомнений.
3
Мисс Картаретт была занята тем, что срезала розы и укладывала их в корзинку, которую держал доктор Лакландер. Покраснев до корней волос, доктор сказал:
- Боже мой! Господи! Добрый вечер.
А мисс Картаретт произнесла:
- О, привет, сестра. Добрый вечер. - И тоже покрылась румянцем но более нежным, чем доктор Лакландер.
- Добрый вечер, мисс Роза, - ответила сестра Кеттл. - Добрый вечер, доктор. Вы, надеюсь, не в претензии, что я срезала угол и прошла через Хаммер.
Затем она с должной почтительностью обратилась к доктору Лакландеру.
- Тут у девочки абсцесс, - сказала она, объясняя таким образом причину своего появления.
- Да-да, - кивнул доктор Лакландер. - Я ее осмотрел. Речь о дочке вашего садовника, Роза.
И оба они заговорили с сестрой Кеттл, которая слушала их с полнейшим добродушием. У нее была романтическая жилка, и ей доставляло удовольствие волнение доктора Лакландера и выражение робости на лице Розы.
- Сестра Кеттл, - говорил между тем доктор Лакландер, - добра как ангел и согласилась посидеть с дедушкой сегодня ночью. Ума не приложу, что бы мы без нее делали.
- А потому, - перебила его сестра Кеттл, - пойду-ка я дальше, а то опоздаю на дежурство.
Они улыбнулись ей и закивали. Она расправила плечи, иронически глянула на свой велосипед и двинулась через розарий.
"Ну, - думала сестра Кеттл, - уж кто-кто, а эти влюблены друг в друга по-настоящему. А я-то, слепая, ничего не замечала! Вот так штука!"
Приободрившись после этой встречи, как после чашки крепкого чая, она направилась к домику садовника - ее последней остановке на пути в Нанспардон.
Когда наконец фигура в форменном платье медсестры исчезла за пределами розария, Роза Картаретт и Марк Лакландер посмотрели друг на друга и разразились нервным смехом.
Лакландер произнес:
- Она просто чудо, ваша милая Кеттл, но сейчас я бы вполне обошелся без нее. Мне, пожалуй, надо идти.
- Ты не хочешь повидать моего папу?
- Хочу. Но время не позволяет. Дедушке ничем особенно не поможешь, но он любит, когда я рядом.
- Как только папа вернется, я сразу ему все передам. Он зайдет немедленно.
- Мы будем очень ему признательны. Дедушка придает большое значение его визиту.
Марк отвел в сторону корзинку, которую держал в руках, и произнес:
- Дорогая!
- Не надо, - сказала она, - ну, пожалуйста.
- Не надо? Ты хочешь отговорить меня? И все напрасно?
Роза неловко повела рукой, приоткрыла рот, но ничего не сказала.
- Так вот, - промолвил Марк Лакландер, - позволь сообщить тебе, что я намерен просить твоей руки. Я страстно тебя люблю и считаю, что мы составим хорошую пару. Разве я ошибаюсь?
- Нет, - ответила Роза.
- И я знаю, что нет. Мы чудесная пара. Так в чем же дело, ради всего святого? Не говори только, что любишь меня как брата, - я все равно тебе не поверю.
- Я этого и не говорю.
- В чем же дело?
- Я не могу обручиться с тобой и тем более - выйти замуж.
- Ага! - воскликнул Лакландер. - Вот оно что! Так я и думал. Да возьми ты у меня эту чертову корзину! Ну вот. Пойдем сядем на скамейку. Я не уйду, пока не выясню, в чем дело.
Роза пошла за доктором, и они уселись рядом на садовой скамье, поставив корзину с розами на землю. Лакландер снял с ее руки плотную перчатку и сжал ее ладонь в своей.
- Ну, говори же, - потребовал он. - Ты меня любишь?
- Не надо на меня так рычать. Да, люблю.
- Роза, милая, я так боялся, что ты ответишь иначе!
- Пожалуйста, выслушай меня, Марк. Ты, конечно, не согласишься ни с одним моим словом, но все-таки послушай.
- Ладно. Я знаю, куда ты клонишь, но… Говори!
- Ты ведь видишь, как мы живем. Я имею в виду расстановку сил в доме. Ты ведь и сам должен понять, как важно для папы, чтобы я была все время рядом с ним, под боком.
- "Под боком"… Как забавно это звучит в твоих устах - ты словно маленькая девочка, которой хочется стать совсем-совсем взрослой. Ну ладно, твоему отцу нравится, что ты все время рядом. На здоровье - так и останется после нашей свадьбы. Неверное, Мы половину времени будем жить в Нанспардоне.
- Дело куда серьезнее, - сказала Роза и замолчала.
Она отодвинулась от Лакландера и теперь сидела, сложив руки на коленях. На ней было длинное домашнее платье. Волосы были стянуты узлом на затылке, но одна нежная прядь выбилась на лоб. Роза почти не красилась и вполне могла экономить на косметике, так она была хороша собой.
Поколебавшись, Роза добавила:
- Дело в том, что папин брак оказался неудачным. Если бы я его сейчас оставила, ему незачем было бы жить. Правда.
- Вздор, - неуверенно ответил Марк.
- Он никогда не мог без меня обойтись. Даже когда я была маленькой. Он всюду таскал меня за собой вместе с няней и гувернанткой. Из одной страны в другую. И потом, после войны, когда он разъезжал с особыми миссиями то в Вену, то в Рим, то в Париж. Он даже в школу меня не отдавал, потому что не хотел со мной расставаться.
- И напрасно. Что это за жизнь!
- Нет-нет, честное слово, ты не прав. Я жила удивительно богатой жизнью. Я увидела, услышала и узнала столько чудесного - другим девочкам такое и не снилось!
- И все же…
- Право же, это было великолепно.
- И все же надо было позволить тебе избрать собственную дорогу.
- Не в позволении дело. Мне позволяли почти все, чего я могла пожелать. А когда наконец я пошла своим собственным путем, посмотри только, что случилось! Его послали с Миссией в Сингапур, а я осталась учиться в университете в Гренобле. Папа все не ехал и не ехал… И после я узнала, что без меня его понесло без руля и ветрил. И потом, пока он был там, он… познакомился с Китти.
Лакландер помассировал подбородок своей холеной докторской рукой и что-то промычал.
- В общем, - продолжала Роза, - вышло все хуже некуда, и с каждым днем делается еще хуже, а будь я тогда там, этого бы, наверное, не произошло.
- Отчего же? Он бы все равно с нею встретился. А если бы даже и не встретился, моя обожаемая Роза, все равно не думай, что ты можешь крутить чужой судьбой как тебе вздумается.
- Если бы я была там…
- Послушай! - сказал Лакландер. - Взгляни на это иначе. Если бы ты стала моей женой и переехала в Нанспардон, твой отец и мачеха мгновенно бы исцелились.
- Ах, нет, - покачала головой Роза. - Нет, Марк. Это безнадежно.
- Откуда тебе знать? Послушай! Мы любим друг друга. Я люблю тебя с такой отчаянной силой, что едва жив. Я знаю, что никогда больше не встречу женщину, с которой был бы так счастлив, и, поверишь ты мне или нет, тебе не встретить такого мужчину. От меня так не отделаешься, Роза. Ты выйдешь за меня замуж, а если жизнь твоего отца здесь тяжела, что ж, мы придумаем, как ему помочь. Может быть, если они расстанутся, он сможет жить с нами.
- Нет! Как ты не понимаешь! Он этого не вынесет. Он будет чувствовать себя лишним.
- Я с ним поговорю. Я скажу ему, что прошу Твоей руки.
- Нет, Марк, не надо, милый… пожалуйста…
Марк сжал ее руки в своих ладонях. Потом вскочил и поднял корзину с розами.
- Добрый вечер, миссис Картаретт, - произнес он. - Мы тут обрываем ваши последние розы для моей бабушки. Прямо удивительно, какие чудесные у вас розы!
Китти Картаретт стояла у входа в розарий и задумчиво смотрела на Розу и Марка.
4
Второй жене полковника Картаретта не шло ее эдвардианское имя. Она совсем не походила на Китти. Она была из тех совсем светлых блондинок, которые без косметики кажутся бесцветными. У нее была стройная фигура, а лицо напоминало красивую, холеную, нарумяненную маску. Главным его свойством было выражение полной непроницаемости. Это и превращало Китти Картаретт в "роковую женщину". Ее прошлое сделало ее опасной. Китти была тщательно одета и, поскольку вышла в сад, надела перчатки.
- Рада вас видеть, Марк, - сказала она. - Я пришла сюда, потому что услышала ваши голоса. Вас привели сюда медицинские заботы?
- По крайней мере отчасти, - ответил Марк. - Я забежал поговорить с полковником Картареттом и осмотреть дочурку вашего садовника.
- Очень мило с вашей стороны, - сказала Китти, переводя взгляд с Марка на свою падчерицу.
Она подошла ближе, вынула из корзины темно-красную розу и приложила ее к губам.
- Что за аромат! - воскликнула она. - Даже сильнее, чем следует. Мориса дома нет, но он скоро вернется. Может быть, пойдем отсюда?
Китти повела их к дому. От нее исходил экзотический аромат, совсем непохожий на запах роз. Она держалась прямо и слегка покачивала бедрами. "Штучка дорогая, - размышлял Марк Лакландер, - но таких сотни. Чего ради он на ней женился?"
Шпильки миссис Картаретт процокали по мощеной дорожке к плетеным креслам, заваленным подушками. Поднос с графином и коньячными рюмками стоял на металлическом столике, крашенном белой краской. Китти уселась в качалку, вытянула ноги и приняла кокетливую позу.
- Бедняжка Роза, - сказала она, бросив взгляд на падчерицу, - хорошо, что ты в садовых перчатках. Положи своих колючих тезок в какую-нибудь коробку.
- Не беспокойтесь, - сказал Марк. - Я и так их донесу.
- Мы этого не допустим, - промурлыкала миссис Картаретт. - Вам, докторам, нужно беречь свои ручки.
Роза взяла у Марка корзинку и пошла в дом. Он проводил ее взглядом и обернулся, когда миссис Картаретт заговорила с ним.
- Может быть, выпьем немного, - предложила она. - Это любимый коньячок Мориса, он считает его превосходным. Капните и мне капельку, а себе налейте полную рюмку. Я-то больше люблю мятный ликер, но Морис и Роза считают, что у меня вульгарный вкус, так что мне приходится сдерживать свой аппетит.
Марк подал ей рюмку с коньяком.
- Если позволите, я пить не буду, - сказал он. - Для меня еще не кончился рабочий день.
- Вот как? Кто еще нуждается в вашей опеке помимо дочки садовника?
- Мой дед, - ответил Марк.
- Какой стыд - чуть не забыла! - произнесла она, нимало не смутившись. - Как себя чувствует сэр Гарольд?
- Сегодня, увы, не слишком хорошо. Так что мне пора. Если я пойду низом, то, может быть, встречу полковника.
- Почти наверняка, - равнодушно проговорила Китти. - Если только он не рыщет в поисках этой пресловутой форели на участке мистера Финна. Однако для этого мой муж слишком хорошо воспитан, что бы там ни говорил капитан.
- Тогда я спущусь к реке, - вежливо произнес Марк, - и, надеюсь, найду там полковника.
На прощание Китти помахала ему правой рукой и протянула левую: этот жест показался Марку вульгарным. Он также протянул ей левую руку и обменялся с ней холодным рукопожатием.
- Прошу вас, - сказала миссис Картаретт, - передайте вашему отцу: я знаю, как он огорчен нездоровьем вашего деда. Жаль, что я ничем не могу помочь.
Рука в перчатке на мгновение сжала его руку.
- Не забудьте же, - сказала Китти.
Вернулась Роза с цветами в коробке. "Не могу же я уйти вот так, - подумал Марк, - оборвав предложение на середине, черт возьми". И холодно произнес:
- Пойдете со мной навстречу вашему отцу. Вам полезно ходить.
- Я и так только и знаю что двигаюсь, - ответила Роза. - К тому же моя обувь и платье не подходят для прогулки к реке.
Миссис Картаретт рассмеялась.
- Ах, бедняжка Марк, - прошептала она. - Ну, да вот он идет, твой отец, Роза.
Полковник Картаретт показался из рощицы на холме и теперь поднимался по заросшему травой склону к лужайке. За ним бежал его спаниель Скип: старый, верный пес. Вечернее небо стало блекло-серым. Вместе с ним близкую ночь предвещали засеребрившаяся трава, деревья, лужайки, цветы и мягкие изгибы потемневшей реки. На фоне этого пейзажа, как воплощение самого духа этой ночи, двигался полковник Картаретт. Словно из далекого прошлого, овеянного туманом, его фигура поднималась от берегов Чайна.
Увидев людей на лужайке, он приветственно помахал рукой. Марк двинулся ему навстречу. Роза следила за Марком с тревогой, чувствуя растущее любопытство своей мачехи.
Полковник Картаретт был уроженцем Суивнингса. Он был наделен инстинктами сельского жителя, и в нем всегда ощущалась связь с землей. Впрочем, полковник имел пристрастие к искусству и был одаренным дипломатом. Это странное сочетание, однако, не наложило на него своего отпечатка. Только когда он заговорил, в его словах появилось что-то глубоко личное.
- Добрый вечер, Марк, - произнес он, подойдя ближе. - Что бы вы думали, дружище? Я чуть было не подцепил Старушенцию!
- Не может быть! - воскликнул Марк с подобающим восторгом.
- Уверяю вас! Именно Старушенцию! Ниже моста, там, где она обычно прячется. Я даже видел ее…
И, тяжело дыша, по дороге к лужайке полковник довел до конца классический рассказ о том, как изумительно клевало, какая последовала титаническая борьба и как сорвалась блесна. Несмотря на озабоченность, Марк слушал его с интересом. Старушенция прославилась по всему Суивнингсу - то была гигантская и хитроумная рыбина, недостижимая приманка для каждого рыболова в округе.
- …так она и ушла, - закончил полковник, выпучив глаза и с улыбкой засматривая в глаза Марку в поисках сочувствия. - Ну и ну! Клянусь Богом, если бы я ее поймал, старина Финн меня бы прикончил.
- Вы все еще с ним воюете, сэр!
- Увы, воюю. Он, знаете ли, невыносим. Господи, да он все время обвиняет меня в том, что я захожу на его участок. Совсем рехнулся! Как ваш дедушка?
Марк ответил:
- Увы, ему все хуже и хуже. Мы ничего не можем сделать. Я пришел по его просьбе.
И он передал полковнику то, что было поручено.
- Я явлюсь без промедления, - сказал полковник. - Приеду на машине. Мне понадобится пара минут, чтобы привести себя в порядок. Поедем вместе?
Внезапно Марк почувствовал, что ему не под силу сегодня снова встречаться с Розой, и сказал, что отправится домой пешком и сообщит деду, что полковник вот-вот прибудет.
Минуту он постоял, вглядываясь в сумерках в сторону дома. Он увидел, как Роза, подобрав юбку, побежала через лужайку к отцу, который, бросив на землю корзину и удочку, снял шляпу и ждал ее, разведя в стороны руки, а лысая голова его поблескивала на солнце. Роза обняла его за шею и расцеловала. Рука об руку они направились к дому. Миссис Картаретт качалась в гамаке.
Марк повернулся и быстро пошел вниз, через Нижний мост.
Старушенция, с куском полковничьей блесны в зубах, мирно плескалась под мостом.
Глава вторая
НАНСПАРДОН
1
Сэр Гарольд Лакландер смотрел, как ходит по комнате сестра Кеттл. Марк дал ему какое-то лекарство, чтобы облегчить ужасные страдания, и в эту минуту старик, казалось, был полон ощущением собственной трагической значительности - бесспорным правом тяжелобольного. Сестра Кеттл нравилась ему больше дневной сиделки. Она ведь местная, из соседней деревни Чайнинг, и это ему было так же приятно, как и сознание того, что цветы, стоящие на столе, срезаны в нанспардонских теплицах.
Он понимал, что умирает. Внук ему этого не говорил, но он прочел весть о грядущей смерти в глазах мальчика и в том, как вели себя жена и сын. Семь лет назад сэр Гарольд впал в ярость, когда Марк решил стать врачом: еще бы - Лакландер, к тому же единственный внук! Он, как мог, мешал Марку. Но теперь он был рад, когда над ним склонялось лицо Лакландера и руки Лакландера делали то, что врачи считают необходимым. Он бы испытывал некоторое удовольствие от той значительности, которую придавала ему приближающаяся смерть, если бы его не мучила ужасная боль - боль ощущаемой им вины.
- Долго, - сказал сэр Гарольд.
Он старался говорить как можно меньше, словно, произнося каждое слово, растрачивал часть своего тающего капитала.
Сестра Кеттл подошла поближе, чтобы он мог видеть и слышать ее, и ответила:
- Доктор Марк сказал, что полковник вот-вот приедет. Он был на рыбалке.
- Доволен?
- Не знаю. Он сам вам расскажет.
- Старушенция?
- Ну, - ласково сказала сестра Кеттл, - Старушенцию так быстро не поймаешь.
С кровати раздался еле слышный старческий смешок, а за ним - озабоченный вздох. Сестра Кеттл пристально вгляделась в лицо, от которого за день, казалось, остались лишь кожа да кости.
- Все в порядке? - спросила она.
К ней повернулись лишенные блеска глаза.
- Бумаги! - произнес голос.
- Я нашла их там, где вы сказали. Они на столе - Сюда.
- Как вам будет угодно.
Сестра Кеттл скрылась в затененном углу спальни и вернулась с перевязанным и запечатанным пакетом, который и положила на ночной столик.
- Мемуары, - прошептал старик.
- Подумать только, - сказала сестра Кеттл, - сколько в них труда вложено! Приятно, наверное, быть писателем. Ну, а теперь отдохните немного.